Чёрная Жемчужина

      Сонхва пребывал в своей влюблённости, точнее по уши погряз в ней, да так, что он совершенно забыл о своей работе, не интересуясь ничем, кроме танцора. Он часто писал сообщения и иногда получал ответы. Он не сердился на Ги, понимая, что тот работает, работает и ещё раз работает. И понимал, что и ему самому необходимо заняться делами, но совершенно не мог себя заставить. Ему нравилось валяться на кровати, готовить в неимоверных количествах (так, что иногда даже просил отнести еду девочкам и 'запасным'), нравилось по несколько раз перечитывать сообщения, полученные от танцора. А ещё он всерьёз обдумывал мысль предложить Ги провести сочельник вместе. Только вот некая опасливость сохранялась, и именно она не позволяла ему написать об этом в сообщении.       Но как бы Сонхва не старался сохранить эйфорию влюблённости, всё же реальность дала о себе знать, постучав проверкой налоговой, очередной взяткой в борделе и нарушением его запрета на торговлю спиртным и наркотиками. Пришлось закатать рукава и на время вернуться в свою реальность, чтобы завершить этот год в качестве честного (или почти) бизнесмена. Он не сомневался в своих людях и доверял им полностью, но всё равно следовал принципу «доверяй, но проверяй». Самым простым оказался вопрос со взяткой. Отсчитав круглую сумму и удостоверившись, что ни одна из его девочек не пострадала, Пак всерьёз задумался о словах господина Кана, советовавшего закрыть бордель. Он любил девочек и был им благодарен, ведь именно благодаря им он заработал свой первый капитал. Их было трое. Они работали сами, банально стараясь расплатиться с долгами семьи. В этом плане Сонхва был рад, что его семья давно отказалась от него, выбросив на улицу на волю судьбе. Он часто пересекался с девочками, постепенно сдружившись с ними. Им было тяжело: работая без крыши, они часто становились жертвами как со стороны клиентов, так и со стороны местной банды, которая в то время держала в своих руках район. Он не раз видел, как девчонок избивали, вставал на их защиту, получая втройне, но он просто не мог позволить другим продолжать издевательства. Именно тогда он решил внести изменения в действующий устав. Именно тогда он познакомился с Юнхо, который стал отличной бойцовой собакой. Сонхва никогда не спрашивал, откуда у Юнхо такие познания в боевых искусствах, а просто принимал их как данное. Постепенно вокруг них стали собираться такие же подростки-одиночки, тем самым помогая банде Сонхва расти и развиваться. Он нашёл приличное (какое только можно найти в трущобах) помещение, где стали жить и работать девочки. Они договорились о своих взаимоотношениях, и спустя всего два года, каждая из них решила свои денежные вопросы. Сонхва был рад, что одна из них всё же вернулась домой и постаралась вернуться к обычной жизни. Он наблюдал за ней до сих пор и старался незаметно и совсем чуть-чуть помогать ей.       Сейчас же времена поменялись. Бордели стали незаконными, защитники порядка приходили каждые три месяца, прося сумму всё больше и больше. И Сонхва и рад был бы и дальше платить взятки, но сейчас он и так раздавал эти взятки направо и налево, что очень печально сказывалось на его счёте. Да и в любом случае, девочки не смогут всю жизнь работать, надо подготовить им будущее.       С налоговой пришлось повозиться: их куратор был молодым, дотошным сотрудником, который запросил все отчёты. Сонхва с бухгалтерами просидел неделю, проверяя все записи и бумажки, соединяя всё это в идеальный отчёт. Предоставив документы в положенный срок, Пак подумал, что ему не помешал бы помощник, который мог бы выполнять половину обязанностей.       – Уён, – привлекая внимание младшего, играющего в игру на гаджете, произнёс Сонхва, перечитывая в который раз документ, но голова отказывалась воспринимать информацию, а мысль о танцоре и его объятиях становилась слишком нахальной, заглушая всё остальное.       – Да-да, говори! – не отвлекаясь от игры, произнёс Чон, яростно нажимая на экран телефона.       – Летом ты обязан поступить в университет. После Рождества найму тебе репетиторов.       – О! Вот это новость! Зачем мне поступать в универ?       – Мне нужен помощник.       – Я могу и без универа тебе помогать. Ты же знаешь.       – Знаю, что без меня ты ни с чем не справишься! – из-за усталости Сонхва стал чаще срываться, беспричинно повышая голос и метая молнии из глаз.       – А вот это обидно!       – Уён, ты даже школу закончил с трудом. Мне не нужен помощник только потому, что он мой младший. Мне нужна правая рука, на которую я могу положиться и доверять.       – О, умеешь ты говорить приятное! – Уён широко улыбнулся, развалившись на диванчике. Сонхва уставился на младшего, не зная, что тому ответить.       – В общем, повторяю: ты обязан поступить в университет и отучиться там чуть ли не на отлично!       – Понял я, понял. Хотя ты и без образования справляешься, – себе под нос проворчал Уён. Хоть Сонхва и услышал это замечание, решил не реагировать на него, потому что совершенно не хотел сейчас начинать перебранку с младшим.       Сонхва не признавался, но возлагал на младшего большие надежды, видя в нём своего приемника. Они знакомы не так давно, около пяти лет, но Уён успел привязать Пака к себе своей открытостью, яркостью, хаотичностью. К тому же Чон был невероятно упорным и трудолюбивым и, если тот пожелает, способным достичь абсолютно любых целей – даже звезду достанет. Другой вопрос, что найти стимул для его активации очень сложно. Подобрав (в буквальном смысле) этого подростка на улице, грязного, худого и избитого, Сонхва окружил парня братской любовью и вниманием и всегда с воодушевлением исполнял его желания. Но при этом и требовал взамен не мало. Сейчас Уён, пережив подростковый бунт и безрассудство, стал достойным молодым человеком, сохранив, всё же долю лени и упрямства.       Экран телефона вспыхнул, сигнализируя о поступлении нового сообщения. Пака приглашали на рождественскую вечеринку, где, как обычно, собираются все, кто держит свою пятерню над городом. Сонхва не любил такие встречи. Ему противно было смотреть на эти лицемерные и подхалимные рожи, но его положение заставляло его посещать подобного рода встречи. Как минимум, чтобы эти сливки не забывали, на чьи деньги они вылезли из навоза. Пак хитро улыбнулся: «Если бы они узнали реальное положение моих счетов, сожрали бы с потрохами». Конечно, он никому и никогда не расскажет о том, что от прежнего богатства у него осталось на два нуля меньше и при необходимости вряд ли он сможет кого-то поддержать. Но жизнь на улице научила Сонхва никогда не сдаваться, тем более в вопросах, касающихся нулей на счету.       Сегодня он опять позвал Уёна и Юнхо в свой дом, закармливая их тушёным мясом, овощами, сладостями. Уён был в восторге от таких посиделок, всё время говоря, что от них веет семейным уютом и единством. Приятно видеть яркую и искреннюю улыбку младшего.       – Что там с наркотиками? – Сонхва всё чаще стал обсуждать рабочие моменты с Юнхо при Уёне. Пусть слушает, запоминает, делает выводы.       – Не понятно ничего. Мои уши молчат. Я пока не нашёл концы.       – Я не думаю, что кто-то из стариков. Они знают моё отношение.       – А новеньких у нас не так уж и много.       – Хён, – неожиданно подал голос Уён, перебирая листья салата в своей тарелке. – Мне кажется, это вообще не наш человек. А кто-то со стороны.       – И как?       – Не знаю. Я бы с девчонками нашими поговорил. Уверен, они что-то слышали.       Сонхва вскинул брови, перевёл взгляд на Юнхо, но тот в ответ лишь пожал плечами. В предположении младшего была доля правды: девочки те ещё сплетницы и знают все официальные и нет новости не только района, но и всего города.       – Мы сегодня не поедем никуда? – неожиданно спросил Юнхо, бросая взгляд на часы. Пак вначале с удивлением посмотрел на него, а после тепло улыбнулся.       – Нет. Клуб закрыт на три дня. У них там ревизия или что-то подобное.       – Ты встречаешься с этим стриптизёром? – спросил Уён.       – Нет. – честно ответил Сонхва. – Но…       – Я как-то девчонку провожал… – начал Уён, почему-то став слишком задумчивым. – Она училась с ним в старшей школе.       – С кем? С Ги?       – С этим стриптизёром. Я не запомнил его имя. Мы обсуждали клубы и прочее. Я заикнулся ей про Жемчужину. Она и рассказала.       В Сонхва вспыхнула целая буря эмоций: ему до безумия хотелось узнать о Ги, но при этом он не намеривался выслушивать слухи или доносы, надеясь когда-нибудь сблизиться с Ги настолько, что тот сам всё расскажет о себе.       – Что рассказала? – вопрос Юнхо прозвучал гонгом в голове Пака и в первую секунду ему захотелось даже выбежать с кухни, но он заледенел на своём месте с вилкой в руках.       – О том, что у него что-то там в семье произошло и он скатился на дно. Говорит, что на наркотики подсел. Его видели часто в больнице. Что проституткой стал.       Уён поднял взгляд на Сонхва и сразу же замолчал.       – Слухи… наверное. – тихо добавил Уён. Если бы взглядом можно было убивать, то Чон Уён уже лежал бы при смерти лицом в своей тарелке. Парень передёрнул плечами, отводя свой взгляд от взгляда Сонхва, который продолжал хранить гробовое молчание, пуская ледяные стрелы из своих глаз.              Сонхва был на взводе: он давно так не нервничал, можно сказать, что он вообще никогда не нервничал. Но сегодняшний день оказался исключением, а всё потому, что он планировал предложить Ги быть его спутником на вечеринке в честь Рождества. Одному идти совсем не хотелось, плюс Пак всю последнюю неделю только и делал, что представлял себе танцора в строгом костюме. В его представлении парень должен быть невероятно горячим. Сам Пак любил костюмы и носил их постоянно. Кто-то мог бы сказать, что все костюмы у Сонхва одинаковые, но он мог легко найти в каждом из них от десяти и больше отличий, считая каждый из них индивидуальным. К тому же они были все пошиты на заказ, что в глазах Пака добавляло особенности и индивидуальности.       Танцор подошёл к столику, который по обыкновению занимали Сонхва и Юнхо, после завершения своей программы. Пак сразу обратил внимание, насколько потухшими выглядят глаза парня, поэтому осторожно поинтересовался:       – Устал?       – Не больше обычного, – тускло ответил парень, потянувшись к бутылке с водой.       – Может стоит отказаться от одной из работ?       – Уже…       – Скоро рождество. – Ги кивнул. Всё же факт оставался фактом – текущий год подходил к концу. – Я хотел предложить тебе… – рискнул Сонхва, мысленно сжимая кулаки на удачу, – среди моего круга будет проведён вечер. Составь мне компанию.       – В качестве твоего трахателя? – хохотнул танцор.       – Зачем ты так? – слова задели Пака, и он впервые почувствовал на себе, что это такое.       – Прости. – Ги схватил руку Сонхва, прижимая его пальцы к своим губам. – Я не хотел задеть тебя. Вообще не подумал.       Танцор наклонился к лицу Пака, оставляя невесомый поцелуй на его подбородке, ведя носом по щеке. Действия танцора были неожиданными, милыми и очень приятными для Сонхва. Он провёл рукой по светло-красным волосам, слегка оттягивая их.       – Я не планировал представлять тебя в качестве своего любовника. Может другом или протеже.       – Протеже. Звучит, забавно. – Ги улыбнулся, снова утыкаясь носом в щёку Пака, покрывая её множеством маленьких поцелуев. Сонхва засмеялся от этого, притягивая парня ближе к себе.       – Когда будет ваша вечеринка?       – 19 числа. Сбор в девять вечера.       – Ты хочешь, чтобы я пошёл? – Сонхва кивнул, больше думая в этот момент о губах Ги, нежели о его словах. – Я не хочу быть какой-то обезьянкой для потехи толстосумам.       – Нет! Ни в коем случае! Мне нужно быть там, так как я во многом пока зависим от верхушки. Но мне не хочется. Поэтому прошу составить мне компанию.       – У меня нет достойного костюма для таких выходов.       – С этим проблем не будет. Назови удобное время и мы съездим в ателье, где мне шьют костюмы.       Танцор улыбнулся, сжимая руку Пака, водя подушечками пальцев по гладкой татуированной коже. Он согласно кивнул, рассмеявшись весело, когда после ответа Сонхва обхватил его за шею. Было приятно видеть этого бандита таким счастливым. Особенно, если для его счастья требовалось совсем чуть-чуть.       Они встретились на неделе. Ги с сожалением смотрел на Юнхо, который, казалось, всегда и везде с Паком. Это разочаровывало парня. Он не чувствовал ревности или подобного, но он чувствовал неприязнь Юнхо к нему и находиться с ним рядом было крайне неуютно, особенно, когда этот шкаф вышагивал сзади на расстоянии полутора метров. Однако, присутствие Пака рядом по большей части затмевало мысли о странном псе. Они впервые так прогуливались по улице, медленно приближаясь к зданию, где располагалось ателье. Утро было прохладным и морозным, людей на улице мало, стояла приятная, расслабляющая тишина. Танцор с восхищением смотрел на Сонхва, который выглядел невероятно стильно и горячо в удлинённом пальто чёрного цвета, кепи, с кожаными перчатками. Но при этом он был невероятно милым с румянцем на щеках. Хоть мороз стоял несильный, всё же его силы было достаточно для румяных щек. Ги, не в силах оторвать взгляд от Пака, потянул его за локоть, притягивая к себе, легонько целуя в губы и трясь щекой о его щёку. Сонхва удивлённо выдохнул, потом ярко улыбнулся, став похожим на обычного ребёнка, наполненного счастьем и верой в чудо. Танцор не стал убирать свою руку, оставив её на талии Пака, изредка прижимая того к себе. «Не хочу его отпускать», – такие мысли крутились в голове танцора. Он прекрасно понимал, что влюбляется в этого бандита, такого страстного, сексуального, доброго и милого. И не смотря на все свои же заверения, что единственное, что ему сейчас совершенно не нужно в жизни – это любовь, он был не в силах противиться этому чувству. А находясь рядом с Сонхва, видя его, слыша его, чувствуя его, он вообще не понимал, почему это он не может любить такое совершенство? Танцор видел, как Пак становился более открытым и эмоциональным с каждым разом, и ему было приятно наблюдать за этими изменениями. Он прекрасно видел в чёрных глазах брюнета восхищение, теплоту и, возможно, любовь, но не понимал, что такой парень нашёл в таком как он? Сводилось ли всё к сексу и удовлетворению?       Ход мыслей прервал мелодичный звон колокольчика, висящего над дверью в ателье. Танцор настолько погрузился в свои мысли, что совершенно не заметил, как они дошли до здания. Портной оказался статным живым стариком с яркими, лучезарными глазами. Он быстро окинул взглядом танцора, удовлетворённо кивая головой.       – Шить костюмы на такие фигуры, как у вас, одно удовольствие.       Замечание смутило Ги. Он отвернулся, надеясь, что его скулы несильно покраснели. Тем временем портной попросил снять верхнюю одежду и обувь и подняться на невысокий постамент, где невероятно быстро и ловко снял мерки, делая пометки в блокноте. Потом принёс целый рулон с обрезами ткани, став прикладывать куски на плечо и грудь танцора. Ги тихо заметил, что он скоро покрасит свои волосы в более спокойный и светлый оттенок. Портной кивнул головой, останавливая свой выбор на тёмно-серой ткани с редкими вплетениями люрекса.       – Через три дня приходите на примерку. – бросил портной, направляясь в свою мастерскую.       – На примерку? Зачем? – искренне удивился Ги. Портной, смерив его презрительным взглядом, промолчал, скрываясь за невзрачной дверью. Сонхва улыбнулся танцору.       – Просто сообщи, как будешь свободен. Я предупрежу его. Можешь абсолютно любое время выбрать. Иногда мне кажется, этот старик не спит вовсе, а только и делает, что ворчит и шьёт костюмы.       Ги хохотнул, натягивая худи и куртку. Они вышли на улицу, где их поджидал преданный пёс Пака.       – Подвезти тебя? – танцор отрицательно покачал головой. Затем притянул к себе парня, целуя его в уголок губ и обнимая.       – Проводи меня до остановки?       – С удовольствием!       Они медленно направились в сторону автобусной остановки, лениво ведя беседу, часто бросая друг на друга тёплые взгляды. На их радость на улице было мало народу (два – три прохожих) и благодаря этому танцор мог крепко сжимать пальцы Сонхва, иногда водя большим пальцем по внешней поверхности его ладони. Не успели они дойти пару метров до остановки, как уже прибыл нужный танцору автобус. Ги быстро обнял Сонхва, вскользь целуя его в ухо и неразборчиво шепча «до встречи», и бросился к транспорту, заскакивая в него в последний момент. Он сразу же плюхнулся на свободное место, натянув на голову капюшон. Счастье и волнение поглотило его настолько, что он не мог перестать улыбаться, храня ощущение близости Пака на своей ладони.       Сонхва, пребывающий первую половину дня в приподнятом настроении, сейчас же к вечеру сник. Он сидел в кабинете, лениво перекладывая бумажки из одной папки в другую. В редкие моменты он возвращался в реальность, в ужасе понимая, что перепутал документы, и начинал заново их перекладывать, но буквально уже через минуту его мысли не следили за бумажками, а руки двигались совершенно автономно. Когда он в четвёртый раз понял, что опять перемешал все документы, сделав только хуже, он с тяжёлым вздохом захлопнул папки, отодвигая их на край стола, прижимаясь лбом к холодной лакированной поверхности стола. Чувствовал себя зависимым от танцора сильнее, чем от наркотиков. Это сводило с ума, порождая в его голове странные мысли. Он достал телефон, крутя его по столешнице вправо-влево, иногда постукивая ногтем по экрану. Резко поднявшись, решив будто что-то про себя, он нажал кнопку вызова и замер, моментально потеряв всякую уверенность, только услышав первый гудок.       – Слушаю, Сонхва. Что-то случилось?       Сонхва обомлел, миллиард чувств взорвалось в нём одновременно, стоило лишь услышать спокойный голос танцора.       – Ты пугаешь меня молчанием!       – Ги…       За всю жизнь голос Пака не был таким просящим, как в эту секунду.       – Что случилось?       – Ничего. – казалось, Сонхва выдохнул всем своим телом, заметно осунувшись и повалившись на столешницу, включая динамик. – Я отвлекаю тебя?       – Нет. Я в парикмахерской.       – М.       – Может расскажешь?       – Что?       – Что? – приятный, низкий смешок. Сонхва так ярко представил выражение лица танцора, что в груди сжались мышцы. – Не знаю. Может, что думаешь обо мне. Работать не можешь.       – Откуда ты знаешь? – Сонхва распахнул свои глаза. Буквально через секунду сообразил, что просто выдал себя с потрохами, взвыл, с силой прикладываясь лбом о стол. Собеседник рассмеялся, прося не травмировать себя.       – Сонхва… Встретимся в пятницу? В шесть утра.       – Да, конечно! Я…       – Тот старик, портной, говорил про примерку. Он сможет в шесть утра?       – А! Примерка! – даже человек, совершенно не разбирающийся в человеческих интонациях, почувствовал бы всё то бескрайнее разочарование, которое прозвучало в голосе Сонхва. – Да, сможет. – заверил Пак, желающий сейчас побить грушу или даже избить кого-то.       – Хорошо. Я отключаюсь, мне пора смывать краску. До встречи, Сонхва.       Но Пак не успел ответить, как телефон уже пикнул, информируя о завершении вызова. Парень схватил телефон и с размаху швырнул его в стену. Гаджет чуть ли не раскрошился, оставив заметную вмятину в стене. На шум в кабинете зашёл Юнхо с подчинённым, быстро и профессионально осматривая кабинет и останавливая свой взгляд на Паке.       – Поехали домой. – коротко бросил Сонхва, не думая даже что-либо объяснять другу.       Юнхо видел, что Сонхва кипит от злости, и что, скорее всего, причиной этому танцор, но уточнять подробности сейчас он бы всё равно не рискнул. Когда до дома Пака оставалось минут двадцать езды, тот попросил отвезти его в тренажёрный зал. Молчаливый, с убийственным взглядом, Сонхва сосредоточенно бил грушу, иногда кривя губы при неправильном ударе, но не останавливаясь. Юнхо всё же не выдержал и схватил друга за запястье, показывая тому покрасневшие, разбитые и опухшие кулаки. Сонхва смотрел невидящим взглядом на кулаки, чувствуя необъяснимую пустоту внутри. Оказавшись дома, он пожалел о своём поступке, выскребая из морозилки куски льда.       Давящее чувство в груди мешало дышать, мешало думать, мешало вообще что-либо делать. Парень сидел в спальной, крутя в пальцах новый телефон. Он хотел узнать, потерял ли его Ги, звонил ли за эти дни, писал ли? Но при этом он боялся услышать что-то, что может разочаровать его и ухудшить и без того отсутствующее настроение. Просидев с такими мыслями, Пак вздрогнул от дверного звонка и последующего писка замка. Через несколько минут в спальню вошёл Юнхо.       – Ты говорил, что сегодня встречаешься с этим танцором.       Сонхва, продолжая смотреть в одну точку, молчал. Его глаза уже высмотрели этот угол до дыр и запомнили даже самую маленькую деталь. Парень сделал глубокий вздох, выпрямляя спину. Взгляд упал на стол и стоящего на нём бумажного журавлика. Кинув телефон на кровать и бросив другу «я в душ», Пак стал собираться.       Они ехали в абсолютной тишине. Юнхо кидал взгляды на друга, примечая его осунувшееся и уставшее лицо, тёмные круги под глазами, ледяной взгляд. Припарковав машину недалеко от автобусной остановки, оба вышли из машины. Сонхва смотрел на свои ботинки, не поднимая головы, а потому не заметил приближение танцора и знатно дёрнулся, когда тот коснулся его локтя. Яркая улыбка танцора сразу же померкла.       – Я напугал тебя? Ты заболел?       Ги прикоснулся своей тёплой рукой ко лбу Пака, медленно провёл ею по виску и скуле.       – Ты плохо себя чувствуешь? – не унимался танцор, внимательно рассматривая бледное лицо Сонхва. Пак отстранённо смотрел на парня, пытаясь задержать хотя бы одну мысль из той тысячи, что крутились в его голове, но в итоге он крепко обнял танцора за талию, уткнувшись своим носом в шарф парня, теряя спокойствие от такого родного и приятного запаха Ги. Танцор удивился этому порыву Сонхва, но всё равно обнял в ответ, прижимая его ближе к себе.       – Я скучал, – прошептал Пак, как будто полностью признавая своё поражение. Ги отодвинулся от любовника, заглядывая в тёмные и уставшие глаза, потёрся носом о прохладную щёку.       – Пошли, ты замёрзнешь.       Не смотря на ранний час, хозяин магазина был бодр и быстро перемещался по своему магазину из угла в угол, наводя порядок. Он добродушно посмотрел на вошедших, довольно кивнул своим мыслям в голове, скрылся за небольшой дверью буквально на несколько минут и вернулся уже с костюмом в руках. Танцор смотрел на вещь со смешанными чувствами: с одной стороны, он понимал, что это дорогая вещь, с другой, он совершенно не видел чего-то особенного в этом костюме. Старик сунул в руки Ги помимо самого костюма белоснежную рубашку и галстук, что совершенно вывело парня из равновесия. Он не умел завязывать галстуки, ему всегда мама помогала с этим, и он даже не считал это необходимым в его жизни навыком. Ткань костюма была невероятно приятной на ощупь, брюки идеально сели, став чуть ли не второй кожей, подчёркивая красоту ног и совершенно не стесняя движений. Перекинув галстук через шею, Ги несколько секунд вертел в руках свисающие концы, но понял, что совершенно ни к чему не придёт, одёрнул занавеску, окликнув Сонхва. Пак обернулся на зов и замер с открытым ртом. Первое, что бросилось в глаза – это окрашенные в серый цвет волосы. Было непривычно и в тоже время приятно смотреть на танцора. Следующим пунктом, привлёкшее внимание Сонхва, был костюм. Пиджак подчёркивал стройную талию Ги, а брюки слишком идеально вырисовывали линии бёдер танцора, плотно обтягивая их. А завершающим ударом, который, казалось, полностью отправил Сонхва в нокаут, стали расстёгнутые две верхние пуговицы рубашки, открывающие вид на соблазнительные ключицы, и свисающий галстук. Пак, совершенно потерявший реальность, подошёл к танцору, не задумываясь, на автомате повторил за ним «завязать галстук» и, не в силах отвести взгляд от шеи, которую хотелось укусить до скрежета в зубах, Сонхва с силой толкнул парня в примерочную, невероятно ловким движением задвигая штору. Ги с удивлением и непониманием смотрел на парня, не способный даже вымолвить вопрос. Взгляд Сонхва был жарким, опасным, гипнотизирующим. Пак положил ладонь на грудь танцора, с нажимом ведя ею вверх, к шее; хищником впился в губы Ги в жадном поцелуе, чувствуя нестерпимое желание утонуть в переполнявших его чувствах. Его руки блуждали по танцору, сжимая его шею, лаская уши, оглаживая плечи и грудь. Он неосознанно напирал на парня, прижимая того к зеркалу.       – Сонхва! – выдохнул танцор. – Подожди.       Ги крепко сжал губы, чтобы стон удовольствия не вырвался наружу, когда Пак положил свою руку на его пах, сжимая возбуждённый орган.       – Не хочу.       Сонхва продолжал покрывать скулы, шею, ключицы поцелуями, иногда ощутимо прикусывая кожу. Он довольно улыбался, чувствуя твердость члена танцора в своей руке и подёргивание на любое прикосновение. Ги невероятным усилием воли схватил Сонхва за плечи, отстраняя от себя:       – Пожалуйста, не здесь. – взмолился танцор. Глаза Пака горели страстью, казалось он не был способен воспринимать какие-либо слова, его член слишком соблазнительно и призывно выпирал в штанах, и Ги запрещал себе опускать взгляд, чтобы не поддаться соблазну.       – Я понял. – тихо произнёс брюнет, моментально погаснув. Его взгляд стал пустым и отстранённым, лицо потеряло живость, став снова осунувшимся и потухшим, даже плечи опустились, ссутулив спину. Танцор глубоко вздохнул, пытаясь успокоить себя и немного привести мысли в порядок. Если бы не работа, он с удовольствием и нескончаемой любовью провёл бы время с Паком; но обстоятельства были сильнее его желаний. Потеряв уже одну работу и не найдя новую, Ги с безостановочными мыслями о долгах и счетах старался удержаться на оставшихся работах, попутно полагаясь на подработки и предстоящие праздники, как дополнительную возможность заработать.       Закончив в ателье со всеми примерками, парни вышли на улицу. Телефон танцора громко затрещал стандартной мелодией. Куратор с его работы, крича так, будто старался докричаться до парня даже без телефона, прочитал целую лекцию о том, какое молодое поколение невоспитанное и наглое. Ги, в очередной раз вздохнув, печально посмотрел на Сонхва, беря его за руку и притягивая к себе.       – Мы можем подвезти тебя.       – Не надо. – танцор слабо улыбнулся, касаясь своим носом кончика носа Сонхва. – Могу я прийти к тебе под утро? Примерно в пять.       – Нет.       Отказ был резким и коротким. Танцор кивнул, поцеловал Пака в щёку и, развернувшись, покинул двоих. Сидя в машине, Сонхва прокручивал недавние события на повторе, безостановочно рефлексируя. Придя к выводу, что вёл себя совершенно неправильно и виня уже в сотый раз за отказ, произнесённый на эмоциях и обиде, Пак с силой ударил себя по лбу, простонав раненым зверем. Юнхо от действий друга нажал на тормоз, паркуясь у обочины.       – Что такое?       – Юнхо! Почему я такой дебил?       – Да вроде, нет. – Юнхо обернулся, осматривая друга и слегка пожимая плечами, не совсем понимая причину расстройства Пака. – Был бы дебилом, сдох бы ещё лет двадцать назад.       – Рядом с ним веду себя, как озабоченная и капризная шлюха. – Сонхва потёр лицо ладонями, пытаясь вернуть себе адекватность и рациональность.       – Ааа, – протянул Юнхо, отворачиваясь. – Ты про танцора. Ты же знаешь моё отношение к нему?       – Как думаешь, он согласится? – Юнхо вопросительно приподнял бровь, смотря на друга через зеркало заднего вида. – Согласится жить вместе?       – Что? – Чон от удивления чуть руль не вырвал.       – Ничего. – отмахнулся Сонхва. – Поехали в офис.       Пак уставился в окно, в очередной раз прокручивая в голове недавние события. Он достал телефон, быстро набрал сообщение Ги: «Я буду ждать тебя», – а через несколько секунд добавил: «В любое время». Подавив вздох, он погрузился в мысли о совместном проживании с танцором, отчего на душе стало и грустно и радостно одновременно.