Rummaging for Answers in the Pages

...когда мать умерла и на мне повисла ответственность за больную сестру и непослушного брата, я вернулся к себе в деревню злой и несчастный. Альбус Дамблдор, Кингс-Кросс, 1998 Понедельник, 3 июля 1899 Мы похоронили мать неделю назад. Знакомые продолжают присылать соболезнования. Для цветов не осталось места. Каждый миг моего существования сопровождается сокрушительным чувством утраты, отчаяния. Ощущаю себя виноватым, но боюсь, отчаяние вызвано не смертью матери, а потерей моей собственной свободы. Я думал, что в этом дневнике буду описывать свои увлекательные приключения. Но какие приключения могут быть здесь, в Годриковой Впадине? Сегодня я могу поведать о том, как обозревал обширные просторы собственного сада, исследовал глубочайшие бездны подвала и по длиннейшей лестнице взбирался в свою спальню под крышей. По пути мне повстречалось ужасное создание, а именно Аберфорт, разбуженный до обеда (упаси меня Мерлин от его ярости, надеюсь, я не был таким в шестнадцать лет), также я успешно выманил робкую Ариану из постели, посулив ей лимонные дольки и свежий пергамент для рисования. Вечером ужинаем местными деликатесами, то есть тем, что ещё осталось в кладовой от былой роскоши. Уверен, что ты, дорогой читатель, затаив дыхание ждёшь, что же будет дальше. А. Вторник, 4 июля 1899 Две совы за утро. Очередные запоздалые соболезнования в одном письме и известия от Элфиаса — в другом. Он проделал путь из Афин в Китерон, затем предпринял восхождение на Парнас и теперь движется на северо-запад, к Адриатическому морю. Не нахожу в себе сил ему ответить. Зависть, которую я испытываю по отношению ко всей ситуации, поистине малодушна, и я сомневаюсь, что сегодня смогу составить пристойное дружеское послание в ответ. Интересно, оказывает ли ощущение загнанности в угол хоть сколь-нибудь малое влияние на моё общее настроение? В любом случае, лучше от него не становится. Каждая секунда моего бодрствования посвящена заботам об Ариане и Аберфорте. Если я не занят домашними делами, то ради мизерного дохода пишу статьи и очерки для публикации. Разбираю предложения о работе, стараясь определить, какая карьерная стезя меньше скажется на разрушении моей души, пока я буду зарабатывать галлеоны, чтобы обеспечить семью пропитанием, одеждой и крышей над головой. Иногда я задаюсь вопросом, испытывала ли наша мать тот же скользкий ползучий ужас, когда осознала, что таким будет всё её существование до самой гробовой доски. Каким чудом ей удалось побороть страх, отчаянное одиночество и вынужденную изолированность от общества? Я нахожусь в таком положении всего две недели — она же жила узницей в собственном доме на протяжении почти двенадцати лет. Но теперь, когда матери не стало, а Ариана… что ж, не могу сказать, что её состояние стало менее стабильным, чем ранее, однако бывают дни, когда я не уверен, понимает ли она, что явилась причиной гибели матери. Нет, всё-таки психика Арианы неустойчива, оставлять её одну нельзя. Я должен найти способ повысить доходы, не покидая Годриковой Впадины. Утешаюсь тем, что Аберфорту осталось всего два года до выпуска из Хогвартса, а дальше мы сможем вместе принять решение о будущем. Не могу же я навсегда остаться пленником этого места. А. Среда, 5 июля 1899 Утром профессор Бэгшот пригласила Ариану и меня на чай, и я несказанно рад, что мне представился повод выйти из дома. Настроение у Арианы хорошее, она с радостью облачилась в любимую мантию. Пока я искал несколько увесистых томов по нумерологии, которые одолжил на прошлой неделе, Ариана собрала свои последние наброски и акварели, чтобы похвастать ими перед профессором. Затем она взяла меня под руку, и мы вышли в сад за домом. Как бы мне хотелось, чтобы все её дни были такими! Чтобы избежать нежелательных встреч с соседями при свете дня, мы пользуемся новой калиткой, расположенной в дальнем конце сада среди кустов. (Должен заметить, что меня поистине впечатлили плоды трудов Аберфорта: несмотря на неотёсанность и невежество, у него имеется несомненный талант к ручной работе, и он, как никто другой, понимает важность благоразумного поведения, когда дело касается Арианы). Профессор Бэгшот встретила нас, едва мы перешли ручей и перебрались через живую изгородь на заднем дворе её участка. Она собирала целебные травы на небольшой грядке в тени, связывала их в аккуратные пучки и раскладывала на дне корзины, потом попросила Ариану занести корзину в дом. Пока мы втроём шагали по дорожке, ведущей к дому, профессор Бэгшот увлекла Ариану беседой о новом котёнке семьи Абботов. На прошлой неделе маленький проказник несколько раз пробирался к нам в сад. Мне было приятно видеть, как просветлело лицо Арианы, стоило ей с восторгом заговорить о достоинствах котят: от гладкой шёрстки до крохотных размеров и диких инстинктов, которые просыпаются в них во время охоты за приманкой на верёвочке. Когда мы сели за стол на кухне профессора Бэгшот, я вдруг осознал, насколько сильное облегчение испытываю от того, что в жизни Арианы всё ещё присутствует влияние взрослой женщины. Существует множество аспектов жизни женщин, которые выходят за рамки моих академических познаний и о которых я не имею ни малейшего представления, да и интереса к ним не питаю. Например, мой опыт подсказывает, что чтобы помочь женщине справиться с её женскими проблемами, необходимо бесперебойно снабжать её шоколадом, оставаясь при этом вне зоны её досягаемости. После чая Ариана и профессор около часа пекли сдобные котелки и болтали на кухне, в то время как я возвращал одолженные книги на соответствующие полки. В процессе я наткнулся на экземпляр Волхования всех презлейшего за авторством Годелота. Я не имел возможности тщательно изучить его, когда у меня был доступ к Запретной секции на старших курсах обучения в Хогвартсе, поэтому эта находка стала для меня приятной неожиданностью. Боюсь, мои знания в области Тёмных искусств значительно уступают знаниями в других сферах моего научного интереса, и я намерен заполнить этот пробел как можно скорее. Не для того, чтобы применять их, конечно же, но чтобы по возможности приблизиться к пониманию их сути. Кто знает, сколько магии рождается из Тьмы или из борьбы против неё? Способен ли человек постичь истинную сущность Света, не соприкоснувшись с Тьмой? В последнее время этот вопрос всё чаще и чаще занимает меня. Чуть позже, когда мы с Арианой собрались домой, профессор Бэгшот сообщила мне, что получила письмо от своего внучатого племянника, который намерен прогостить у неё всё лето. Она ожидает его прибытия ещё до выходных и приглашает нас — Ариану, меня и даже Аберфорта — на ужин в субботу, чтобы представить нас своему гостю. «Он почти твой ровесник, Альбус, — сказала профессор Бэгшот, дружеским жестом похлопав меня по плечу и взглянув на книгу у меня под мышкой, — и судя по тому, что он рассказывает мне о своих стремлениях, смею утверждать, что вы найдёте много общих тем для разговора. Думаю, тебе не помешал бы друг». Черты её лица значительно смягчились и приняли выражение, которое, как я выучил за две прошедшие недели, означает Бедный Альбус. Сирота. Пропащий. Мне всё это уже порядком надоело. Но думаю, в её словах может быть доля правды. И, возможно, мне следует абстрагироваться от собственных обид и ответить таки на письмо Элфиаса. А. Четверг, 6 июля, 1899 Как и следовало ожидать, хорошее настроение покинуло Ариану довольно скоро. И этот факт в свою очередь довёл Аберфорта до вспышки гнева, а меня — до белого каления. В результате наша семья не располагает более ни единой целой чашкой. Первые две чашки из сервиза были уничтожены, когда Ариана впала в истерику. Она как раз несла их к обеденному столу, как вдруг запнулась о ковёр. И большая часть содержимого из обеих чашек вылилась на меня. Из-за неожиданности и боли от обжигающего чая я подскочил и громко выругался. «Совсем я ни на что не гожусь», — выла Ариана, собирая разлетевшиеся осколки фарфора, в то время как я заклятием очищал брюки и жилет. Её возгласы послужили будильником нашему брату, который ворвался в столовую и, обвиняюще наставив на меня указательный палец, заорал: «ЧТО ТЫ НА ЭТОТ РАЗ ЕЙ СДЕЛАЛ?» Впервые я осознал насколько выше и крупнее стал мой брат. В мгновение ока я понял, почему он выходил победителем из множества дуэлей и рукопашных схваток, в которые ввязывался в Хогвартсе. Внешне я сохранял спокойствие, но внутри опасался его руки, которая потянулась к палочке, торчавшей из кармана. «Это просто небольшое недоразумение. Всего лишь немного пролитого чая. Никто не пострадал». «Тогда почему она плачет? — Аберфорт приблизился ко мне. — Что ты ей сделал?» «Она запнулась о ковёр. Я тут ни при чём». «Ах, ты ни при чём? — с сарказмом переспросил Аберфорт. — Может, в этом-то и проблема? Может, если бы ты был достойным волшебником, твоей младшей сестре не пришлось бы самой нести чай из кухни?» «Если бы я был достойным волшебником? — Его слова подняли во мне волну возмущения. И это после всех долгих часов, которые я посвятил заботам о семье с тех пор, как вернулся домой. — Кто готовит вам обеды? Кто стирает ваше бельё? Кто экономит каждый кнат, чтобы развлекать вас и покупать вам пергамент и краски, садовый инструмент и книги по животноводству?» «Да, Альбус, ты же такой невероятно благородный! Прикладываешь ровно столько усилий, сколько нужно, чтобы мы не подохли с голоду. Ты только прикидываешься, что хорошо нас знаешь!» Я чувствовал, как во мне закипают злость и негодование. «Аберфорт, довольно». «Что, задел за больное? — он оскалился на меня. — Ты хоть знаешь, кто наша сестра на самом деле? Что она из себя представляет, Альбус?» Я был сбит с толку. Не имел ни малейшего понятия, о чём он говорит. «Она ребёнок и нуждается в нашей заботе». «А ведь тебя ещё умным называют, — рассмеялся Аберфорт. — Ты так до сих пор и не понял?» Я уставился на него, пытаясь подобрать слова для ответа, когда… «Прекратите говорить обо мне так, будто меня здесь нет!», — вскричала Ариана, обращаясь к нам обоим. Мне было стыдно признать, что я о ней забыл. Забыл, что она стоит рядом. Забыл даже о том, из-за чего, собственно, разгорелась ссора. «Ари, я не хотел… — начал было Аберфорт, но Ариана бросила осколки на пол и выбежала из комнаты. Тогда он перевёл внимание обратно на меня. — Посмотри, что ты наделал, Альбус». «Что я наделал? — огрызнулся я в ответ, наконец вновь обретя способность говорить. — Она споткнулась и разволновалась. Это ты влетел сюда с воплями и абсурдными обвинениями». «Ты первый повысил на неё голос!» «Это вышло случайно». «Мама тоже случайно прикрикнула на неё. Все мы знаем, что произошло после», — зло прошептал Аберфорт. Мы оба умолкли. В итоге я решил отложить задачу починки чашек на потом. Взяв со стола блюдо с остывшими тостами и банку джема, я вышел. Путь наверх, в спальню под крышей, я проделал под аккомпанемент ворчания Аберфорта: бесчувственный подонок, совсем как наш папаша. Нам было бы лучше без тебя. Добравшись до первого лестничного пролёта, я услышал рыдания, доносившиеся из комнаты Арианы. Переступив порог своей спальни, я плотно прикрыл за собой дверь. И тут же услышал, как о неё разбивается очередная чашка, а за ней следует ещё одна. Я наложил на дверь заглушающие чары. Минуло несколько часов, заклинание ослабло. В доме совершенно тихо. Мы так и останемся в патовой ситуации, пока один из нас не уступит и не извинится за утреннее. У меня такое предчувствие, что уступившим буду я. Как и всегда. После того, как я допишу и отложу дневник, планирую закончить ту колонку для Ежедневного пророка (я всё ещё должен им пару строк о Съезде алхимиков, который состоялся в апреле в Каире; они намереваются опубликовать мою заметку в качестве подводки к шестисотлетнему юбилею Николаса Фламеля) и черновик статьи для Трансфигурации сегодня о пользе практической отработки трансфигурационных навыков среди ведьм и волшебников школьного возраста. И всё же, что именно имел в виду Аберфорт, когда спросил меня, знаю ли я, что представляет из себя наша сестра? А. Пятница, 7 июля 1899 На улице дождь. Три совы этим утром, все промокшие. Ничего особо важного. Тем не менее, возьму на себя смелость заявить, что в доме Дамблдоров воцарилось шаткое перемирие. Ариана вернулась к мольберту в гостиной, Аберфорт в столовой чертит план сарая с навесом, который собирается построить в северной части сада. Он всерьёз подумывает о том, чтобы завести коз после того, как насовсем вернётся домой из Хогвартса. Я, пользуясь случаем, провожу как можно больше времени в своей комнате, чтобы избежать продолжения вчерашнего спора. У меня много бумажной работы, а домашние заботы могут и подождать пару дней. Первым делом после завтрака я завершил и отправил текст колонки в Ежедневный пророк — за него должны прислать как минимум десять галлеонов на следующей неделе — и я порядком доволен тем, как продвигается написание статьи о трансфигурации. Вероятно, мне понадобится изучить дополнительные сведения о том, насколько углублённо заговоры обмена преподаются не только в Хогвартсе, но и в других школах волшебства, но до той поры статью можно спокойно отложить. Также мне с большим трудом, но удалось продраться сквозь несколько глав Волхования всех презлейшего. Я ужасно долго не практиковался в использовании среднеанглийских диалектов, и мне потребовалось приложить немало усилий, чтобы определить некоторые глагольные формы в сложных конструкциях и не перепутать их с заклинаниями. Уверен, однако, что все мои усилия окупятся сторицей. Я обнаружил сходства между рядом магических артефактов, заклятий и заговоров, которые требуют дальнейшего изучения. Надеюсь, профессор Бэгшот воспользуется располагаемыми ею сведениями по истории магии и сможет указать мне направление дальнейших поисков. Особый интерес для меня представляет глава о сжигании ведьм и следовавшем за этим возмездии, так как в ней содержится упоминание о форме тёмной магии, зарождающейся в волшебнике или колдунье, которые пережили травматический опыт, однако я не смог найти ничего похожего в текстах других книг, в беспорядке разбросанных по моей комнате. В Хогвартсе я тоже не читал о подобном феномене, но сама идея меня завораживает. Завтра за ужином задам все вопросы профессору. А. И тут, конечно, появился он... Альбус Дамблдор, Кингс-Кросс, 1998