***
23 сентября Азкабан «Очисть свой разум» Каждое утро начиналось с этих слов, произнесённых в его голове голосом крёстного, словно привет из прошлого. Отличный совет, чтобы выжить в этом месте. «Контролируй свои эмоции» О, это сделать было совсем несложно. У него осталось не так уж много эмоций. Беда только в том, что ни одной из них нельзя быть хорошей. Дементоры всегда голодны и ничего не оставляли своим пленникам. «Дисциплинируй свой ум» В этом Драко преуспел. Каждую минуту, проведённую в тюрьме, он следил за тем, чтобы его сознание было закрытым. И в моменты, когда он терял концентрацию, дементоры, как хищные звери, учуявшие добычу, слетались поближе к его камере и начинали тянуть из него все надежды, радость и светлые воспоминания, погружая сознание в беспросветный кошмар, вынырнуть из которого становилось каждый раз всё сложнее. Тёмные стражи словно мстили ему за то время, когда его эмоции оставались недоступными для них. «Возьми себя в руки, слабак» А вот и голос любимой тётушки Беллы. Он сочится ядом, так что узнать его совсем несложно. Её уроки были эффективнее, чем у Снейпа, и сейчас он был даже благодарен ей, однако вспоминать их занятия не было никакого желания. Но разве есть выбор у пленника? Пленника, который уже двадцать три дня провёл в самой страшной тюрьме в мире. Всего лишь двадцать три дня. Из шестнадцати лет, присужденных ему Комиссией. «По два года за каждое непростительное заклинание» Голос Абнера Вэнса просочился в сознание, снова возвращая его в день финального заседания для их семьи. «Вы должны быть благодарны своей защитнице, мистер Малфой. Она спасла Вас от пожизненного заключения» Этот голос, пропитанный лживой учтивостью, без сомнения, принадлежал их придурку адвокату. «Драко!» Крик матери в зале суда иголками впивается в его душу. Это опасные воспоминания, они могут отвлечь его, ослабить контроль и тогда снова начнётся хаос. Но образ матери уже проступил в его сознании — теперь он видел черты её лица на тёмной стене своей камеры. «Как ты тут?» Какой нелепый вопрос. Нарцисса навестила его несколько дней назад, как только закончился процесс оформления нового статуса. Ей удалось избежать заключения благодаря показаниям Поттера, однако ещё пару лет её передвижения и контакты с другими людьми будут под контролем министерства. Драко вспомнил прикосновение её ледяных пальцев на своей щеке. Так хотелось открыться матери и рассказать, как страшно было здесь одному, в холодной камере, окружённой дементорами. Целый день контролировать свои эмоции с помощью окклюменции, слышать крики и бормотания безумцев из соседних камер. Хотелось разделить свою боль, но он видел, что она не выдержит его признания. Мама была такой хрупкой сейчас. Она была одна в большом пустом доме и едва ли её свобода была лучше его заточения. Им оставалось только смотреть в глаза друг друга, страдая от невозможности помочь. Парень покачал головой, прогоняя видения. Он чувствовал, что находится на грани и контроль вот-вот может ускользнуть. Его эмоции раскачивались, набирали силу. «Нет-нет, пожалуйста, пощади…» Ох, это был хорошо знакомый голос из одного воспоминания. Точнее, одного из восьми кошмаров, которые Драко пережил наяву. Автором которых был он сам. И за которые он теперь расплачивается шестнадцатью годами заточения. Начав дышать ритмично, он попытался успокоить свое сердце и прогнать смазанные картины пыток перед глазами. Они плясали в его сознании, раздражая нервные окончания и заставляя кровь бежать быстрее по венам. Это было опасно. Последний срыв произошёл только вчера и Драко не был готов к повторению. Как будто к этому в принципе можно быть готовым. Парень сжал кулаки до боли, пытаясь немного успокоиться. Он перебирал воспоминания, отчаянно желая найти то, которое поможет. “Ты должен делать всё, что я тебе приказываю” Я делал, отец, и куда это меня привело? “Позволь мне помочь тебе” Нет-нет, Дамблдор не тот человек, который может ему помочь. Ни тогда в башне, ни сейчас. “Молодец, Драко, молодец” Этот мерзкий голос, так похожий на шипение змеи, заставил Драко застонать и закрыть глаза. Волан-де-Морт всегда был последней каплей, после чего ментальный барьер крошился на сотни мелких осколков, оставляя его сознание беззащитным перед этими тварями. Дементоры уже учуяли, что скоро можно будет поживиться относительно свежими эмоциями, и Драко ощущал их присутствие за дверью камеры. Как жаль, что у него нет патронуса. У него нет защитника. “Но мы не знаем, почему он это сделал” Её голос неожиданно зазвенел в тишине. Драко открыл глаза, словно рассчитывая увидеть девушку сидящей напротив. “Я не знаю, какой бы выбор сделала на его месте” Конечно, Гермионы здесь не было. Но эти слова, произнесённые ею в зале суда, были сейчас с ним. Так ярко и чётко, наполняя его сознание таким необходимым сейчас спокойствием. “Как можно судить человека, не зная что его толкнуло на эти поступки?” Драко чувствовал, что она и правда верила в свои слова в тот момент. И это придало сил. Как будто её веры было достаточно, чтобы спасти его. Чтобы вернуть ему его жизнь. По крайней мере, сейчас она помогла вернуть контроль. Прожить ещё один день, не сойдя с ума. “Я жду тебя, Гермиона Грейнджер. Ты не можешь не прийти”.***
11 октября 1998 Хогвартс — Поешь уже что-нибудь. Не надо гипнотизировать тарелку — надо брать ложку в руки и есть самой. Гермиона вздрогнула и повернулась к подруге. Джинни упрямо смотрела на неё, не отводя глаз. Этот разговор у них повторялся каждое утро на протяжении вот уже нескольких недель, став чем-то вроде традиции. Поначалу Гермионе удавалось отшутиться: помогали отговорки о нехватке времени и сильной загруженности по учёбе. Но пару недель назад Лаванда поймала её в коридоре для серьёзного разговора и прочитала лекцию о вреде такой жёсткой диеты для организма. Именно тогда Гермиона и призналась себе, что у неё проблема. В библиотеке находилось не так много книг о механизме действия Непреложного обета, в основном там были описаны случаи, когда человек умирал при нарушении своего обещания. Однако потратив на поиски пару недель, девушка всё же нашла описание исключительных случаев, когда было дано несколько обещаний одновременно, как это сделала она. В таких ситуациях нарушение каждого из них каралось ожогом на руке. А после, до исполнения оставшихся клятв, заклинание терзало нарушителя, влияя на его самочувствие. Ни спать, ни есть, ни радоваться жизни — все усилия должны быть направлены на исполнение обета. Девушка чувствовала себя относительно здоровой, только когда думала о способах вызволения Малфоя из тюрьмы. Когда изучала книги об Азкабане и дементорах. Когда писала письма Комиссии о возможной апелляции или о посещении заключённого. Даже когда просто думала о Малфое. Даже если она злилась и винила его во всём. Но во всё остальное время её существование было словно отравлено. — Каша просто невкусная, что-то совсем не хочется, — вздохнула девушка, отодвигая тарелку от себя. — То есть семь лет подряд эта каша была вкусная, а сейчас домовики разучились её готовить? Серьёзно? — Джинни, раздражённая от собственного бессилия, закатила глаза. — Когда ты пойдешь к Помфри для обследования? — Я ходила, всё в порядке, — Гермиона сделала глоток чая, пряча свой взгляд от подруги. — А если честно? – не отступала та. — Я схожу. Сегодня. Обещаю, — Гермиона всё же оторвалась от чашки, чтобы ответить Джинни. Увидев, как та нервно поправляет свои рыжие волосы, Гермиона поняла, что разговор еще не закончен. Поэтому, услышав звук хлопающих крыльев, с наигранным энтузиазмом воскликнула: — А вот и почта! Может, Гарри и Рон написали сегодня? Джинни не торопилась переводить тему. Она очень беспокоилась о Гермионе в последнее время и, за неимением внятных объяснений, строила различные теории: от неразделённой любви до серьёзной болезни. И ни один из этих вариантов не предполагал игнорирование проблем подруги. Однако обеим девушкам доставили письма. Фаззи больно клюнула свою хозяйку за палец, привлекая внимание. Джинни рассеянно погладила любимицу и протянула угощение в виде печенья. Та недовольно заухала. — Я знаю, что ты любишь рыбу, но сейчас завтрак — тут нет ничего другого. Принесу вечером, обещаю, — Джинни с нетерпением отвязала пухлый красный конверт с письмом от Гарри. Тот старался писать ей через день, в подробностях рассказывая о своей учёбе и о том, как сильно скучает. Она оглянулась по сторонам, чтобы убедиться, что Лаванда уже позавтракала и вышла из зала. Рон писал своей девушке немного реже, и та каждый раз печально вздыхала, пока Джинни читала своё письмо. Тем не менее у каждой из них уже набралась целая коробка писем, и они любили делиться интересными историями друг с другом. Ребята поначалу писали и Гермионе, но постепенно их общение сократилось и всё чаще ограничивалось парой фраз для неё в письмах Джинни и Лаванды. К своему стыду, Гермиона чувствовала облегчение, потому что ей не нравилось скрывать свою тайну от друзей и так ей было проще. — Сова из Министерства? Что-то случилось? Услышав вопрос, Гермиона досадливо поморщилась. Она рассчитывала, что Джинни начнёт читать своё письмо и не обратит внимания на неё. Девушка торопливо разворачивала конверт, пытаясь не показать, как дрожат её руки. Судя по всему, это письмо от адвоката Малфоя, а значит, внутри может быть… — Разрешение на посещение заключённого в Азкабане?! Джинни пыталась совладать со своим голосом, однако эмоции от замеченных краем глаза слов в письме захлестнули её и заставили буквально пропищать эту фразу. К счастью, в зале было уже немноголюдно и все ученики были слишком заняты своими письмами и совами, чтобы обратить внимание на эти слова. Гермиона резко сложила письмо, скрывая детали от подруги. Она не собиралась делать тайну из своей поездки в Азкабан, но не хотела ставить всю школу в известность о происходящем. — Тише, Джинни, не кричи. Всё в порядке. Я делала запрос давно, Комиссия просто долго рассматривала его. — В порядке?! Кого ты собралась навестить в тюрьме, Гермиона? Малфоя? — и пусть Джинни перешла на шёпот, возмущённые нотки в её голосе ясно давали понять — девушке хотелось кричать. И даже топать ногами. — Да, Драко Малфоя. Ты же знаешь, я не согласна с его приговором. Возможно, я смогу узнать у него что-то новое, что поможет подать апелляцию и… — Гермиона, что тебя связывает с ним? Его семья тебе угрожает? Шантажирует? Что происходит? — Джинни решила пойти до конца и задать те вопросы, которые они уже обсуждали с Гарри между собой ранее. Она сжимала его письмо, загибая края конверта из-за волнения. — При чём здесь его семья? — Гермиона почувствовала, как волосы на затылке встали дыбом. Джинни была сейчас так близко к правде, но что будет, если она всё же узнает об обете? Будет ли это считаться нарушением клятвы? Одно лишнее слово — и Гермионе придётся прятать второй шрам на руке под заклинанием гламура. Или это нарушение станет последним? Как бы не хотелось разделить эту тяжёлую тайну с близкими, Гермионе было страшно от понимания, что она сильно рискует. — Тот огромный букет из чёрных роз, что ты получила на день рождения? Они же были от Нарциссы, правда? Хоть карточка и не была подписана, я узнала их сову. Просто не хотела обсуждать это, чтобы не портить тебе праздник. — Я… — Гермиона лихорадочно думала, что же ей можно сказать, чтобы заклинание не сработало против неё. — И не надо уверять меня, что это была просто шутка. Людям не дарят на день рождения чёрные розы, чтобы их порадовать. Гермиона облизала пересохшие губы и коротко выдохнула. Идея родилась в голове очень быстро. Слишком быстро. — Нарцисса против. Она против моего общения с Драко, потому что думает, что он мне нравится. Вот и всё, — кажется, эти слова вылетели скорее, чем успели пройти через фильтр сознания. Гермиона видела, как гневный огонёк в глазах подруги постепенно сменялся недоверием и удивлением. — Серьёзно? Да эта женщина должна быть тебе благодарна за всё, что ты сделала для её хорька! Какой бред! — Джинни растерянно покачала головой, не до конца понимая, правду ли ей сказала Гермиона. — Она просто не так всё поняла. У неё сложный период: муж и сын в тюрьме, она страдает и придумывает всякие глупости. Я написала ей письмо и всё объяснила. Больше такого не повторится. Гермиона уверенно смотрела в глаза подруги, не давая той повода усомниться в сказанном. Она почувствовала себя гораздо лучше, чем до получения письма, и к ней даже снова вернулся аппетит. Пробормотав несложное заклинание для разогрева еды, девушка придвинула обратно к себе тарелку с кашей и начала быстро есть. Она понимала, что скоро обет даст о себе знать, и торопилась, пока ощущает удовольствие от еды. Наблюдая за Гермионой, Джинни хмыкнула и тихонько пробормотала себе под нос: — А так ли не права Нарцисса? — Что? — не расслышала её слова Гермиона. — Кхм, я говорю, когда ты пойдёшь к нему на свидание? — Свидание? — недоуменно переспросила девушка. — Ну, тюремные встречи вроде называют свиданием, разве нет? — невинно улыбнулась Джинни. — Я пока не знаю когда. Мне нужно будет составить список вопросов, о чём его спросить. Как-то подготовиться… — Гермиона и в самом деле поняла, что не хочет торопиться с визитом. Только причина была не в вопросах, а в страхе. Страшно взглянуть ему в глаза. Что он ей скажет? О чём он думает там всё это время? Дементоры сильно влияют на людей и даже месяц в Азкабане способен свести человека с ума. Что она сама там почувствует? Как Малфой её встретит? Ждёт ли он её или не захочет увидеть? Гермиона торопливо закончила завтрак и поднялась, пряча письмо в сумку. Вечером она отправит ответ адвокату. Ну а пока ей предстоит учёба. — Смотри, я всё съела, как ты и просила. Так что не думаю, что мне нужно идти к Помфри. Ей хватает и первокурсников после занятий у мадам Трюк. Джинни поднялась вслед за подругой и отряхнула мантию от крошек. В отличие от Гермионы, она не спрятала письмо в сумку, надеясь успеть прочитать его перед занятием. — Ты, как всегда, преувеличиваешь. Парочка сломанных костей для неё это легче простого. А вот после нашего матча через неделю… Гермиона уже вышла из Большого зала, когда снова почувствовала, как заныла её правая рука, словно шрам нагрелся и тяжёлой плетью стянул запястье. Безмолвное напоминание, о чём на самом деле ей следует думать.***
3 ноября 1998 Азкабан Солнечные блики ослепляют пробиваясь сквозь зелёную листву. Мягкий шелест шин и детский смех. Её собственный смех. Розовые ленточки, повязанные на небольшой плетёной корзинке. Свежий ветер ласково гладит лицо. Большой палец еле дотягивается до велосипедного звонка, и девочка ненадолго теряет равновесие. Ей не страшно: папа бежит рядом и готов поддержать велосипед в любой момент. Он тоже смеётся, разделяя с ней этот момент абсолютного счастья… «Экспекто патронум!» Гермиона опустила палочку и перевела дух, наблюдая, как её выдра окутывает пространство вокруг неё белым сиянием, готовая защитить свою хозяйку от дементоров. Девушка положила использованный порт-ключ в сумочку, потому что боялась оставить его где-то случайно. Согласно инструкции, ключи следовало сдавать обратно мистеру Гиббсу, сотруднику в Министерстве, куда она вернётся, когда закончит свой визит. К её удивлению, ключ для возвращения ей также выдали сразу, однако воспользоваться им возможно только за стенами тюрьмы. На всей территории крепости действовали сильные заклинания, запрещающие перемещаться с помощью аппарации. А также в Министерстве ей выдали специальный защитный артефакт в виде небольшого круглого кулона, который сейчас висел на шее. Он нужен для того, чтобы дементоры смогли отличить её от заключённых и воспринимали как посетителя. Благодаря особой магии его было невозможно снять до возвращения в Министерство. Однако это не защищало человека от пагубного воздействия дементоров поэтому патронус здесь был необходим. Подождав ещё несколько мгновений, Гермиона нерешительно поднялась по ступеням к дверям тюрьмы. Она знала, что крепость находится на острове, но у неё не было никакого желания оглядываться и любоваться пейзажами. Девушке было достаточно заметить тёмные тени, висящие в мрачном сером небе вокруг, чтобы порывы природной любознательности угасли сами собой. Тяжёлые двери распахнулись при её приближении, беспрепятственно пропуская внутрь. Ей оставалось только надеяться, что обратно она сможет выйти так же легко. Никто не встречал посетительницу в пустынном холле. Патронус легко скользил вдоль стен, освещая ярким светом помещение и помогая сориентироваться в пространстве. И хотя сотрудник Министерства дал ей чёткие инструкции, Гермионе было не по себе. Теперь она жалела, что отказалась от сопровождающего, боясь, что их разговор с Малфоем кто-то может подслушать. С каждым шагом становилось понятнее, почему мистер Гиббс и не настаивал на сопровождении. Никто не хотел соваться в крепость, полную тварей, которые мечтают высосать всю радость из твоей жизни. Девушка повела плечами, отмечая, как сыро и холодно здесь было. Закреплённые на стенах факелы светили тускло, однако вспыхивали ярче при её приближении. Похожая магия была и в Хогвартсе, но атмосфера здесь не имела ничего общего со школьной. Тюрьма была построена в виде высокой, треугольной в сечении башни, и для перемещения по этажам здесь был предусмотрен лифт. К нему Гермиона и направилась, стараясь не смотреть по сторонам, чтобы не растерять всю храбрость. Она и так очень долго не могла решиться приехать сюда. Наверное, если бы её состояние не ухудшалось с каждым днем, девушка никогда бы не отважилась переступить порог этой тюрьмы. Но заклинание не оставляло ей выбора. Как и времени на долгие раздумья. Подойдя поближе, Гермиона поняла, что лифт был больше похож на клетку благодаря открытой кабине, ограждённой коваными решётками. Одна из них была отодвинута в сторону, и Гермиона зашла внутрь, ощущая, как лихорадочно бьётся её сердце. В этот момент она поймала себя на мысли, что, если патронус неожиданно погаснет, создать новое заклинание в таком месте ей будет очень трудно. Ну а пока выдра беззаботно кружилась вокруг ног хозяйки, словно собачонка на долгожданной прогулке. Гермиона осмотрелась и увидела, что слева от проёма есть кнопки для выбора этажа. Девушка уверенно нажала цифру девять, следуя полученным указаниями в Министерстве. Раздавшийся скрежет задвигающегося металла заставил волосы на её затылке встать дыбом. Что же чувствуют пленники, если, проведя здесь несколько минут под защитой патронуса, Гермионе хочется сбежать и никогда больше не возвращаться в это жуткое место? Пока лифт медленно, никуда не торопясь, поднимал её вверх, девушка попыталась собраться и вспомнить, о чём хотела поговорить с Малфоем и как построить разговор с ним. Но всё, на что её хватало, так это считать этажи, проплывающие за решёткой. Громкий скрежет мешал сосредоточиться, и Гермиона молилась, чтобы он поскорее стих. Но когда лифт остановился и решётка открылась, она поняла, что ошибалась. Потому что этот противный звук сменился на стоны и завывания, доносившиеся из множества камер по обе стороны коридора. Подавив желание зайти обратно в лифт, девушка заставила себя подойти к ближайшим дверям, чтобы понять, в какую сторону ей двигаться. Вглядевшись в номера, написанные на чёрных досках белой краской, девушка поняла, что находится в самом начале коридора и нужная ей камера под номером 21 располагается дальше. Гермиона ускорилась, желая дойти до нужного места и поскорее закончить эти поиски. Она внимательно вглядывалась в цифры, боясь пропустить нужную дверь, и не заметила огромную тень в тёмном балахоне, поджидающую её за поворотом коридора. К своему стыду, Гермиона не смогла сдержать крик, однако отточенные за время войны рефлексы не дали ей растеряться — палочка уверенно указывала на дементора, призывая патронуса усилить защиту. Уродливая фигура в рваном плаще подлетела к двери ближайшей камеры и приложила свою костлявую руку к ней. Гермиона сощурилась, пытаясь сквозь яркий свет разглядеть, что происходит. Как только дверь открылась, дементор отлетел подальше, освобождая проход к камере. Он завис там, сопротивляясь силе патронуса, и показывая, насколько сильны эти создания в стенах Азкабана. Девушка поспешила переступить порог, в последний момент понимая, что даже не проверила номер тюремной камеры — настолько ей хотелось уйти из коридора. Дверь закрылась за ней, мягко надавив на лопатки, словно подталкивая внутрь. Натянутые нервы звенели на самых высоких нотах, пока Гермиона вглядывалась в полумрак комнаты. Глаза были ослеплены ярким светом патронуса в коридоре, и сейчас, когда тот успокоился и мягко мерцал у её ног, она никак не могла сориентироваться в пространстве. — Ты решила распугать дементоров своим криком, Грейнджер? Невероятная волна облегчения окатила её с головы до пят. И хоть этот голос раньше вызывал у неё только все оттенки неприязни и раздражения, сейчас Гермиона была рада ему. По-настоящему рада. Она повернулась и увидела Малфоя, сидящего на полу около узкого окна. Освещения в камере не было, поэтому его силуэт было сложно заметить поначалу. Помимо его голоса, личность заключенного выдавал оттенок волос — даже в тюрьме они не потеряли своей яркости и красиво переливались при свете патронуса. Гермиона подошла поближе и обессиленно опустилась на пол напротив парня, который отстранённо наблюдал за ней. Она прислонилась к холодной стене, словно ища опоры. Ноги тряслись мелкой дрожью, как после длительного марафона. Выдра подскочила к ней, не обращая внимания на Драко, не видя в нём никакой угрозы. Гермиона же опустила свою палочку на колени, однако продолжала крепко сжимать её в руке. В Министерстве ей дали список заклинаний, которые можно применить к заключённому, если понадобится обезопасить себя. Но девушка была уверена, что, если связать Малфою руки магическими наручниками, пользы от разговора не будет. Она огляделась вокруг, не зная, с чего начать. Крики из соседних камер стали громче, видимо, на пленников так влиял дементор, ожидающий её в коридоре. Девушка прошептала заклинание тишины и удовлетворенно выдохнула, когда невидимые барьеры магии надежно защитили стены от всех звуков снаружи. Только теперь Гермиона решилась перевести свой взгляд на сидящего рядом с ней пленника. Малфой выглядел плохо. Но не казался безумным, чего она действительно опасалась. Он был бледным и осунувшимся, тёмные круги под глазами поразительно напоминали её собственные, которые она ежедневно видела по утрам, до того как прятала их заклинаниями от заботливых взглядов друзей. Парень был одет в какую-то нелепую полосатую робу, похожую на пижаму, и это сбивало Гермиону с толку. Всё это так не вязалось с его обычным образом лощёного аристократа, что никак не воспринималось её сознанием. — Плохо выглядишь. — Кхм, хотела сказать тебе то же самое, — растерялась от такой наглости девушка. — Ну я-то в тюрьме сижу, а у тебя какое оправдание? Наследственность? — А говорят, тюрьма меняет людей. Ты как был придурком, так и остался, — Гермиона не смогла удержаться от колкости. И сразу же смутилась — не так она себе представляла их разговор. — Оглянись вокруг, Грейнджер. Ты серьёзно думаешь, что эта обстановка хоть как-то поможет мне исправиться? Девушка обвела взглядом стены камеры, с удивлением отмечая, как пусто здесь было. Ранее она никогда не задумывалась о бытовых условиях в Азкабане. Те немногие, с кем она могла обсудить это, предпочитали вовсе не вспоминать о днях, проведённых здесь. Каменные стены, каменный пол. Сыро настолько, что сквозь плиты на стенах кое-где пробивался мох. Вдоль одной из стен — узкая кровать с тёмными тряпками на ней, язык не повернулся бы назвать их постельным бельем. Не было ни стола, ни тумбочки, ни стула. Никаких личных вещей. Пустота. Гермиона озадаченно повернулась обратно к Малфою. — А туалет? — и она тут же прикусила себе язык. Это был явно не тот вопрос, который всё это время она планировала задать ему. Она просто не успела остановиться. Ироничная улыбка преобразила лицо парня, сделав его похожим на самого себя. Он наслаждался её смущением и не стал скрывать этого. Как в старые добрые времена. Гермиона чувствовала, как пылают её щеки, и надеялась, что он не заметит это в тусклом мерцании патронуса. Она подумала, что вопрос останется без ответа, когда всё же услышала: — Здесь действуют чары, подобные тайной комнате. При необходимости в том месте, — парень указал рукой в дальний от них тёмный угол, — появляется туалет. И даже душ. Он помолчал немного, внимательно наблюдая за Гермионой. Она поймала себя на мысли, что несмотря на их странный разговор и обстановку вокруг, несмотря на личность человека, сидящего напротив неё, её тело впервые за эти пару месяцев расслабилось. Кости не болели, голова мыслила ясно, а кожа на руке не горела от ожога. Девушка с наслаждением вытянула ноги, радуясь, что надела под мантию удобные джинсы. Малфой продолжил: — Эта информация тебе нужна для дела или ты интересуешься просто из любопытства? — Я, кхм, я... — Гермиона замялась, не зная, как вывести разговор на нужную ей тему, — я думаю, — голос ее немного окреп, — что в этом деле важна каждая деталь. Мне нужно понять, как здесь всё устроено, чтобы придумать план и вытащить тебя отсюда. — О, так плана еще нет? Что ты делала эти пару месяцев? Читала книжки в библиотеке? — удивительно, но его реплики не сочились ядом, как раньше. Скорее, он просто пытался задеть её, чтобы увидеть эмоции. Гермионе показалось, что Малфой наслаждался их разговором. Возможно, так и было, учитывая отсутствие выбора собеседников. — Я добивалась разрешения на посещение. Если ты не в курсе, такое право имеют только родственники заключённых. Так что это было непросто, — девушка уверенно ответила, не отводя взгляд от его глаз. — Даже для подружки Поттера? Для героини войны? — теперь в его голосе была слышна насмешка. — Особенно для меня. Слишком много вопросов. Малфой усмехнулся и покачал головой. Он перевёл взгляд на выдру, которая уютно свернулась в клубочек около девушки и сторожила свою хозяйку. Потом внимательно посмотрел на палочку, по-прежнему зажатую в руке Гермионы. Ей стало немного не по себе, потому что по его лицу нельзя было понять, о чём он думает. — Так всё же. Какой здесь распорядок дня? — Гермиона решила продолжить их разговор, перехватывая инициативу. — О, чудесный. Еду приносят два раза в день, обслуживание на высшем уровне, дементоры занимаются этим лично, — привычная ирония в голосе. — Тут вообще никого кроме них нет, насколько я знаю. Два раза в месяц разрешено посещение родственников, но не думаю, что сюда много кто приходит. Из камеры пленников никогда не выпускают. Честно говоря, не знаю, как можно обмануть дементоров. Они буквально чувствуют каждого из нас. — В животное ты, случайно, превращаться не умеешь? — Это какая-то шутка? — парень оторвал свой взгляд от ее палочки и недоуменно нахмурил брови. — Сириус так смог сбежать отсюда. Дементоры не почувствовали его в животном облике, и он пробежал мимо них. — То есть ты можешь трансфигурировать меня в животное и вынести в сумочке? — против воли Гермиона вспомнила Малфоя в образе хорька и улыбнулась. — Нет, после того как я выйду отсюда, дементор осмотрит камеру, и сбежать нам не удастся. Так же не подойдёт и вариант с оборотным зельем, как это сделал Барти Крауч-младший. Министерство теперь проверяет всех посетителей на эти чары. — Он оставил свою мать умирать в Азкабане вместо него. Я слышал об этом, — и хоть Малфой больше никак не прокомментировал поступок Крауча, презрение в голосе выдало его отношение. — Стены тюрьмы зачарованы сильной магией, и я не думаю, что в одиночку смогу как-то разрушить их. Тут потребуется целая группа, как это делали Пожиратели. Я прочитала все книги об этой крепости и пока не нашла слабых мест. — Может, ты недостаточно старалась? — снова этот раздражающий тон. Гермиона резко закатала рукав мантии и протянула свою правую руку к Малфою, показывая шрам. Для получения порт-ключа в Министерстве ей пришлось пройти сквозь портал с водой, на которую наложено заклинание «Гибель воров», отменяющее всю магическую маскировку. Девушка видела, как парень сузил глаза, пытаясь рассмотреть отметку на её коже. Даже при неярком мерцании патронуса был отчётливо виден каждый штрих огненной плети. — Я достаточно старалась, — по слогам чётко произнесла Гермиона. — Заклинание уже покарало меня в тот момент, когда ты переступил порог тюрьмы. И каждый день, каждый миг не даёт мне забыть об этом. Я не могу есть, не могу спать, не могу учиться — я не могу наслаждаться жизнью. Малфой поднял голову и встретил взгляд тёмно-карих глаз, в которых пылал огонь гнева. — Хорошо, — не к месту спокойный голос и довольная улыбка. Казалось, он услышал приятную для себя новость. — Прошу прощения? — Хорошо, — упрямо повторил парень. — Значит, мы с тобой в одинаковых условиях. Гермиона почувствовала, что от былой расслабленности не осталось и следа. В теле кипело раздражение и в ответ на её эмоции выдра сорвалась с места и заскользила вдоль стен, разгораясь всё ярче. Девушка поднялась на ноги, подхватывая сумочку. Малфой с интересом и абсолютным спокойствием наблюдал за ней с пола. — Кхм, я… Я должна уже уйти. Спасибо за информацию, — Гермиона открыла сумочку, чтобы заранее достать порт-ключ. Она одолжила её у Джинни, потому что собственная из-за заклинания незримого расширения была вне закона, и с ней пройти досмотр вещей в Министерстве было бы невозможно. Внезапно девушка вспомнила, что принесла кое-что для Малфоя. Когда она собиралась в Азкабан, то решила спросить у Хагрида, о чём он мечтал, пока сидел в тюрьме на протяжении двух месяцев несколько лет назад. «Я мечтал умереть во сне» — такой краткий ответ совсем не помог девушке. Тогда она решила принести пленнику небольшой подарок, чтобы как-то скрасить его дни. Гермиона не придумала ничего лучше и заглянула в библиотеку, чтобы выбрать книгу для Малфоя. Она даже спросила у мадам Пинс, что обычно брал слизеринец, и та показала ей список прочитанных им книг. За последние пару лет он брал книги в основном посвящённые артефактам, и Гермиона специально заказала для него новинку из магазина «Флориш и Блоттс». Тогда это казалось ей уместным, чем-то вроде апельсинов для пациента в больнице, но сейчас смущение сковало её тело. Однако гриффиндорка не привыкла пасовать, поэтому вытащила книгу из сумки и протянула Малфою. — Это для тебя. Я подумала, что тебе будет интересно почитать. Малфой даже не поднялся, а просто забрал книгу, разворачивая к себе обложкой, чтобы прочитать название. — Серьёзно, Грейнджер? Ты принесла мне книгу? Про артефакты? — Я подумала, что тебе будет интересна эта тема, ведь ты брал в библиотеке… — А ты не подумала, зачем я брал эти книги? Какой артефакт я хотел тогда починить? Гермиона разозлилась — в первую очередь на саму себя — и вернулась, чтобы выхватить книгу из рук этого несносного парня. — Хорошо, я её заберу и не буду тебе больше надоедать. Наслаждайся своим одиночеством. Девушка развернулась к нему спиной, от раздражения совершенно позабыв о всех мерах предосторожности, о которых ей говорил мистер Гибсс. Она подошла к двери и немного притормозила, настраиваясь выйти в коридор, как пловец перед прыжком в воду. Выдра нетерпеливо плясала у её ног, готовая вырваться наружу. — Если ты можешь, принеси мой набор для рисования. Матери не разрешили, — до неё донеслась просьба Малфоя, произнесённая глухим голосом. Было видно, как сложно ему было переступить через свои привычки и попросить её об одолжении. — Я попробую. Дверь отворилась, разрушая заклинание тишины, и Гермиона вышла в тёмный коридор, оставляя Малфоя одного.