***
5 октября 1999 Азкабан Горячие струи воды падали на обнажённые плечи и спину, согревая уставшие мышцы. Драко опустил голову и немного покачался, позволяя напряжению уйти из тела. Шершавый камень под ногами постепенно нагревался от воды, заставляя клубы пара заполнить всё узкое пространство душевой. Здесь не было ни шторки, ни двери, отделяющей душ от остальной части камеры, поэтому следовало быть аккуратным, чтобы брызги не намочили пол повсюду. Парень наклонил голову влево, позволяя воде падать на шею, упругими каплями отскакивая от кожи. Он поднял руку и аккуратно размял сильными пальцами мышцы, наслаждаясь минутами спокойствия. Стон невольно сорвался с его губ — всё же он слишком увлёкся тренировками, пытаясь вернуть утраченную за год форму. Парень отступил немного, и вода тут же намочила его волосы. Тепло. Приятно. На ощупь он нашел бутылку с шампунем, стоящую в специальной нише в стене. Щелчок колпачка и приятный аромат пряной корицы заставил зажмуриться от удовольствия. Пальцы легко скользили по волосам, и спустя пару мгновений пышная пена направилась вниз, стекая на грудь и спину. Драко запрокинул голову, чтобы промыть волосы, и вода загрохотала в ушах, словно отрезая его от внешнего мира. Поэтому он и не услышал, как дверь в камеру открылась и кто-то зашёл внутрь. Но небольшой порыв холодного воздуха, скользнувший по обнажённой коже, побудил его повернуться лицом к комнате. Драко поднял руки и отбросил воду с остатками пены с лица, чтобы открыть глаза и встретиться взглядом с… Грейнджер. Девушка едва ли сделала шаг от двери, после того как та закрылась за её спиной. Тёмные глаза лихорадочно блестели, выдавая её — она не смогла удержаться и не посмотреть. Драко чувствовал кожей, как тягучий взгляд этих глаз обжигал его, заставляя кровь разогнаться, а её дыхание — участиться. Он медленно выдохнул, словно зверь, увидевший жертву. Нельзя спугнуть. Пусть смотрит. Для начала... Остатки пены стелились под его босыми ногами, но он не чувствовал никакого смущения. Он видел, что ей нравится его тело. Чувствовал это, понял по румянцу на коже, по губам, которые она невольно так заманчиво приоткрыла. Её пальцы судорожно сжались вокруг книги, которую она прижимала к груди, словно цепляясь за последний барьер между ними. Правильно, тебе стоит бояться. Внезапно Гермиона очнулась от оцепенения и отбросила книжку в сторону, а после медленно потянулась к верхней застёжке своей чёрной мантии. Драко качнулся в её сторону, но, заставив себя сдержаться, остался на месте, жадно впиваясь взглядом, боясь пропустить хоть одну деталь. Пальцы девушки ловко расстёгивали крючки, спускаясь всё ниже, но она не спешила сбрасывать её с плеч. Гермиона словно наслаждалась его мучениями и не отводила взгляд от его лица. Слишком многое он сейчас разрешал увидеть. Но не обнажённое тело было самым интимным. В его обычно холодных глазах бушевал такой огонь, что все её сомнения и нерешительность сгорели до тла. Драко поднял руки и опёрся на каменные стены душа, потому что чувствовал — ему понадобится опора. Девушка перед ним всего лишь сняла мантию и позволила ей упасть к ногам, а он уже поплыл. Горячая вода перестала ощущаться таковой — наверное, температура его тела подскочила на пару градусов. Под мантией оказалась её обычная рабочая одежда: строгая белая рубашка и синяя юбка-карандаш. Его любимый наряд на ней. Именно поэтому он обожал, когда она заходила к нему в будние дни, позволяя полюбоваться на изгибы её тела, которые не были видны в ставших уже привычными джинсах и свитерах. Клубы пара распространились по всему помещению, делая картинку нечёткой, и Драко пожалел, что не может сейчас использовать магию. Кривая усмешка коснулась его губ, но тотчас пропала, как только Гермиона сделала небольшой шаг по направлению к нему. И еще шаг. Его член дернулся, указывая на девушку, словно компас на путь к сокровищу. О да, он не ошибся, это действительно было правильным направлением. Девушка огладила его взглядом, лишённым всякого смущения, отчего Драко почувствовал, как кровь окончательно покинула его голову, чтобы сконцентрироваться в… более нужном месте. Гермиона подняла взгляд и мягко улыбнулась, видя растерянность в его глазах. Сейчас она вернула себе контроль и наслаждалась этим. Она легко выскользнула из туфель, разом став на четыре дюйма ниже. Её босые ноги неслышно шагали навстречу к нему и Драко не мог оторвать взгляд от них. Аккуратные пальчики с ярко-красным лаком ступали по каменному полу, не чувствуя холода. Ещё несколько крошечных шагов и она подойдет совсем близко к воде. Но девушка остановилась и дождалась, пока Драко качнул головой и нетерпеливо фыркнул, отряхивая воду с лица. Её руки опустились на бёдра, сжимая юбку. Медленно, миллиметр за миллиметром, Гермиона поднимала ткань, позволяя ему увидеть её голые ноги. Насколько далеко она зайдет? Драко стиснул зубы, не позволяя себе сдаться и подойти к ней первым. Она хочет только подразнить его? Или… Тёмный треугольник трусиков показался, приковывая к себе взгляд, ярко выделяясь на молочной коже обнажённых бёдер. Юбка болталась на талии — девушка не сочла нужным снимать её. Ещё пара шагов и она так близко… Вот уже первые капли воды рикошетом падают на белоснежную рубашку, давая проступить контуру белья. Малфой покрепче сжал руки, цепляясь за стены чтобы не разрушить момент. О, как ему хотелось разорвать эту ткань, прижать к себе это хрупкое тело, почувствовать жар её дыхания на своей коже. Но он читал в её глазах, что сейчас она решает, насколько далеко они могут зайти. Гермиона протянула руку и дотронулась до его лица, провела холодными пальцами по бровям, очертила линию скул. Она любовалась им, как художник любуется своей картиной, и он не мог не податься чуть вперед, подставляя своё лицо для такой приятной ласки. Но девушка тут же отпрянула и убрала руку, не обращая внимания на разочарованный взгляд ставших почти чёрными глаз. Слегка округлив губы, словно удивляясь самой себе, Гермиона медленно подняла руки и потянула рубашку вверх, освобождая подол из плена узкой юбки. А затем сердце Драко пропустило удар, когда он увидел, как первая пуговица была расстёгнута. Вторая. Третья. И вот он уже видит тонкий край белого бюстгальтера и знакомую родинку чуть ниже правой ключицы. С того самого жаркого летнего дня, когда Гермиона пришла в лёгком топе на тонких бретельках, эта родинка не давала ему покоя. И сейчас… Драко не удержался и наклонился, протянув руки к девушке, намереваясь притянуть её к себе за талию, утащить под горячие струи воды, однако она качнула головой и он вновь подчинился безмолвному приказу. Ему оставалось только ласкать жарким взглядом её красивую грудь, отчетливо просвечивающуюся под намокшей тканью расстёгнутой рубашки. Гермиона подошла чуть ближе, практически коснувшись его своими сосками, торчащими сквозь тонкие чашечки белья. Её дыхание задрожало на его груди, обжигая кожу. Ладони девушки заскользили по плечам, а потом вниз, очерчивая шрамы на его груди. Легонько оттолкнув парня назад, Гермиона сделала ещё один шаг, и теперь вода свободно падала на неё увесистыми каплями, прокладывая себе дорожки по волосам, собранным в пышный пучок на затылке. И тогда Драко, неотрывно глядя в глаза этой невыносимой ведьме, сделал то, о чём давно мечтал, — протянул руки и запустил пальцы в её волосы, потягивая легонько пряди, освобождая понемногу их из плена многочисленных шпилек. С глухим звуком они падали, оставаясь лежать на покрытом пеной полу. Гермиона со сладким стоном приветствовала освобождение своих тяжелых кудрей, которые упругими прядями упали на её спину. Их носы практически соприкасались, оставляя нежные росчерки на щеках друг друга. Но когда Драко уже решился и склонил голову, чтобы поймать её нежные губы своими, девушка начала медленно опускаться, скользя ладонями вниз по его торсу, не разрывая их взгляды. Гермиона уверенно опустилась на колени перед ним, не обращая внимания на намокшую одежду и потоки воды. Пульсирующий член теперь был прямо перед её глазами и практически упирался набухшей головкой ей в щеку. Драко почувствовал, как от возбуждения сокращаются мышцы, призывая его действовать. Но всё, что он мог себе позволить, — накрыть её плечи своими руками и крепко сжать их, сохраняя тем самым связь с реальностью. Девушка опустила руки на его бедра, немного притягивая их к себе. Направляя. Она облизала пухлые губы, увлажняя их, и затем… Громкий звук, похожий на гудок корабля, разорвал утреннюю тишину, окутавшую остров. Ежедневный будильник от авроров для арестантов. Начинался новый день. Новый день в Азкабане. Драко резко открыл глаза, испытывая бурю эмоций, пытаясь согнать с себя остатки сна, но при этом отчаянно жалея, что так рано… Член колом стоял в штанах, являясь неопровержимым доказательством его сожаления. Парень выругался и перевернулся на бок, оттягивая минуту неизбежного подъёма. Он мог бы соврать сам себе, сказав, что это всего лишь сон, ничего особенного. Нечто неподвластное его подсознанию. Но он привык не лгать себе, ведь осознанные сновидения — часть его навыков в легилименции, которой он владеет в совершенстве. Он легко мог выбрать любую девушку во сне, да и любое другое место тоже. И его особенно раздражало, что среди всех эротических фантазий эта была самой сладкой. Самой запретной и одновременно самой реальной. Малфой с помощью глубокого дыхания успокоил свой пульс и очистил сознание. Нужно настроиться на новый день. К сожалению, сейчас утро наступало рано, слишком рано, по его ощущениям. Один из минусов приходов авроров в Азкабан — это чёртов режим дня, совершенно неподходящий для его организма. Ужасный вой, проникающий в каждую клеточку тела, раздаётся ровно в семь утра, означая, что есть полчаса до завтрака, а после у некоторых заключённых из «неопасной» категории будут занятия, организованные Министерством в рамках программы по подготовке преступников к жизни после освобождения. Самая лучшая часть дня — вечерняя часовая прогулка на специально огороженной территории размером с половину квиддичного поля у стен замка под пристальным вниманием авроров. В первый день Драко едва держался на ногах к концу отведённого часа, сделав всего несколько кругов. Однако с каждым днём он становился сильнее и выносливее благодаря наладившемуся сну и чёткому режиму тренировок, которые он придумал себе сам. Нужно восстановить своё тело, он не собирался так просто сдаваться. Где-то там, за пределами тюрьмы, его ждет жизнь. И ему нужно быть готовым. К тому же во время каждого выхода из камеры он изучал как устроен замок и как именно его охраняют. Всё это может пригодиться. С глухим стоном Драко всё же оторвал себя от постели, встал босыми ногами на холодный пол и потянулся всем телом, отмечая, как сильно ноют натруженные мышцы. Кажется, ему не помешает горячий душ. И, если не врать самому себе, он знает, о ком будет думать в ближайшие минуты.***
29 октября 1999 Отдел Тайн Гермиона с тяжёлым вздохом отложила очередной древний фолиант, один из многих в списке, который ей выдал в начале недели мистер Ренегейт — её непосредственный начальник. Правда, его можно было назвать так весьма условно, учитывая полное отсутствие чёткой иерархии в Отделе Тайн, что невероятно раздражало Гермиону с самого первого рабочего дня. Поначалу она была заворожена загадочной обстановкой вокруг, но очень скоро поняла, что работать здесь ей будет непросто. После прохождения нескольких собеседований и выполнения тестовых заданий Гермиона получила сову с письмом, в котором её поздравляли с получением должности ассистента некого Лестера Ренегейта. Как оказалось позднее, это был тучный темноволосый мужчина с седеющими висками, чей пронзительный взгляд в самую первую их встречу весьма не понравился Гермионе. Что-то было в нём настораживающее, хотя он общался с ней достаточно вежливо, не позволяя себе ничего лишнего. Он тоже был маглорождённым и, к тому же, единственным волшебником среди своих многочисленных братьев и сестёр. В Отделе Тайн в основном работали чистокровные волшебники, которые гордились не своей кровью, а доступом к секретным знаниям, передающимся по наследству и надёжно охраняемым родовой магией. Гермиона задавалась вопросом, взял ли он её к себе в отдел из-за способностей или из-за происхождения. Возможно, никто другой просто не захотел видеть её в своём отделе, так что нужно было быть благодарной. В самый первый рабочий день мистер Ренегейт встретил её в холле Отдела Тайн, из которого можно было попасть во все остальные комнаты. Круглый зал с обилием дверей без ручек, которые могли хаотично перемещаться, чтобы запутать посетителей, был уже знаком Гермионе. Но сейчас всё было по-другому. Её начальник уверенно произнес: «Комната Измерений», и одна из одинаковых чёрных дверей открылась. Именно там и предстояло работать девушке. Эта была длинная тёмная комната: в разных углах стояли три стола, заваленные книгами, а в центре — огромный прозрачный куб, огороженный стеной из заклинаний, которые были призваны изолировать пространство от магии внутри него. Этот куб изменялся в размерах при необходимости, и его использовали для практической работы. К разочарованию Гермионы, никто не торопился приобщать её к исследованиям, опытам, экспериментам — к настоящей работе. Для начала мистер Ренегейт дал ей список книг для изучения. Потом ещё один. И ещё. «Мы не будем торопиться, необходимо, чтобы Вы погрузились в тему, мисс Грейнджер». Однако тематика книг была слишком широкой, что сбивало с толку. Древние фолианты требовали особого обращения, и иногда они не спешили открывать свои знания. Часть книг была написана с помощью древних рун, что замедляло процесс чтения. Лишь спустя почти месяц работы Гермиона познакомилась с третьим сотрудником их небольшого отдела — пожилой маглорождённой ведьмой, которая попросила называть её просто Гретхен. Судя по акценту, она была немкой или австрийкой, однако узнать точно Гермиона так и не смогла — ведьма оказалась весьма немногословной, к тому же предпочитала работать ночью, чтобы «ничего не отвлекало». Такая неприветливая обстановка весьма выматывала девушку поначалу, и она с удовольствием сбегала наверх во время обеденного перерыва, изредка пересекаясь с друзьями, когда позволяли их графики. Однако, чем больше она погружалась в книги, тем интереснее ей становилось и тёмные стены всё меньше давили на неё. Мистер Ренегейт изучал магию. А именно — причины и истоки её возникновения в волшебниках и в магических животных. Как настоящему учёному, ему хотелось исследовать магию, разложить её на составляющие и оценить. «Почему одни волшебники сильнее других?», «Куда уходит магия, когда существо умирает?», «Почему рождаются сквибы?» — эти и многие другие вопросы волновали его. Пару недель назад мистер Ренегейт предложил Гермионе присоединиться к его работе над формулой нового заклинания для определения магического потенциала волшебного существа. «Сможем ли мы измерить количество магии в нас?», «Насколько это постоянная величина?». Это показалось ей весьма интересным, да и сидеть за книгами без практики ей порядком надоело. Но едва начав, Гермиона поняла, насколько прав был её начальник, заставив больше двух месяцев «погружаться» в тему. Наблюдая за его работой, она, кажется, начала испытывать к нему симпатию. Благодаря идеям, которые им после своей ночной работы оставила Гретхен, сегодня утром мистер Ренегейт добился большого прогресса и даже решил опробовать обновлённую формулу чар на растопырниках. Хотя Гермиона и не очень любила этих крысоподобных животных, ей было жаль каждое живое существо, используемое для опытов. Однако интерес учёного внутри неё не позволил пропустить эксперимент, и она подошла поближе к кубу в центре комнаты, в котором бегала одна особо крупная особь, специально выращенная для экспериментов Отдела Тайн. Зверёк настороженно бегал по периметру куба, пытаясь найти выход. Для фиксации происходящего Гермиона запустила запись на колдоаппарате, закреплённом на специальном штативе. Взмах палочки и сложное заклинание — и растопырник застыл, даже щупальца перестали шевелиться. Его тельце окутало белым свечением, которое, пульсируя, словно впиталось под кожу, постепенно окрашиваясь в фиолетовый цвет. — Это работает. Работает, посмотрите, мисс Грейнджер, — радостно воскликнул мистер Ренегейт. — Фиолетовые оттенки — это спектр с минимальной длиной волны монохроматического излучения! — взволнованно отозвалась Гермиона. — Всё правильно, этот цвет и должен соответствовать самому слабому магическому потенциалу существа! — Идея Гретхен была правильной, мы можем использовать теорию световых энергий для корреляции с магической энергией, — благоговейно прошептала девушка, впечатлённая результатами. Это было так дерзко — использовать знания маглов о физике для составления магических формул, что не могло не восхищать её. Наверное, только их отдел, состоящих из маглорождённых волшебников, мог додуматься до такого! — Но заклинание нужно будет доработать, — деловито заметил мистер Ренегейт, опуская палочку. К сожалению, подопытный растопырник не пережил эксперимента, скончавшись то ли от самой магии, то ли из-за разрыва сердца от испуга. Гермиона поспешила вернуться к столу и книгам, опасаясь быть вовлечённой в дальнейший процесс осмотра зверька. Это всё ещё было трудным для неё. — Я составлю список существ с предположительно разным магическим потенциалом, которых мы могли бы раздобыть для проведения опытов без получения разрешения Отдела регулирования магических популяций, — без энтузиазма в голосе сказала Гермиона. Учёный внутри неё в очередной раз победил сентиментальность. — Это очень хорошая идея, мисс Грейнджер, спасибо, — ответил мистер Ренегейт, занимаясь очисткой куба и подготовкой его для дальнейших экспериментов. — Я должен буду уйти на пару часов, глава Отдела назначил собрание, а после посмотрю Ваш список, может быть, дополним его вместе. Довольно быстро закончив со списком, Гермиона продолжила чтение старинного фолианта, переведённого в XI веке с древнегреческого языка, содержащего в себе размышления Сократа о природе магии в человеке. Известный магловский философ оказался волшебником, что весьма удивило девушку. В его время магия была только стихийной, палочки ещё не использовались для концентрации магического потока, да и толком заклинаний-то не было в привычном для современных волшебников понимании. Гермионе было очень интересно узнать, как люди раньше открывали в себе магию и что использовали для её контроля, однако долго концентрироваться на тексте у неё не получалось. Она слишком устала. Девушка сложила руки на столе и опустила голову на них, упираясь холодным лбом. Волосы рассыпались по плечам, закрывая её от остального мира. Голова болела, а шрам на руке, скрытый привычным заклинанием, пульсировал, напоминая своей хозяйке о долге. Ей нужно продержаться ещё неделю, хотя тело умоляло сдаться и подчиниться Обету. Увидеть Малфоя. Провести с ним время, чтобы дать себе передышку от этих мучений. Она была у него в последний раз две недели назад и, кажется, больший срок вынести уже невозможно. Но проблема была в том, что с приходом авроров в Азкабан правила посещения ужесточились, и даже её спецпропуск от Министра магии не помогал избежать пристального досмотра и требований подчиняться общим правилам. Время посещения ограничено — не больше тридцати минут. Сокращённый список вещей и продуктов, разрешённых к передаче. И самое плохое для планирования побега — на её палочку накладывали ограничение магии, что существенно сокращало возможности. В качестве исключения ей была сделана уступка со стороны аврората, и встречи по-прежнему проходили без надзора охранника. Но это не помогало избегать косых взглядов с их стороны. Гермионе казалось, что каждый встречный аврор в Азкабане либо отводит смущённый взгляд от неё, либо пытается забраться ей в голову и понять, зачем она так часто посещает Пожирателя смерти. Она чувствовала их неодобрение, слышала шёпот за спиной. Теперь уже не только в Азкабане, но и в Министерстве тоже. Конечно, она предполагала, что так и будет, это был только вопрос времени. К этому нужно привыкнуть. А ещё её раздражало, что им никак не удавалось продвинуться в планировании побега. Система охраны была очень сложной и многоступенчатой, и чтобы узнать безопасные пути, нужно было знать систему изнутри. Но как это сделать? Найти источник информации... Гермиона поморщилась при этих мыслях. Она не имела никакого права втягивать в это Гарри и Рона, ставить их карьеры и будущее под удар. Но с другой стороны, какие были варианты? К тому же Малфой тогда спас не только её, но и их тоже! Он вытащил их из лап Пожирателей, спас от Волан-де-Морта, дав шанс продолжить борьбу, выиграть войну. И это несправедливо, что расплачиваться за этот шанс должна она одна! Девушка подняла голову и закрыла лицо руками. — Нет, нет, Гермиона, это не твои мысли… Не твои. Ты просто устала… — Приснился плохой сон? — вкрадчивый голос начальника заставил её подскочить. — О, нет-нет, я не спала. Просто немного устали глаза, — Гермиона торопливо старалась принять рабочий вид, поправляя волосы и усаживаясь ровнее на стуле. — Что ж, рад это слышать, — по лицу мистера Ренегейта не было понятно, какие эмоции на самом деле он испытывает. Гермиона наконец перестала суетиться и посмотрела на начальника. Он приблизился к ней, не переставая рассматривать её, словно зверька в магическом кубе. Девушке стало не по себе, особенно после того, как он отодвинул часть книг и присел на краешек её стола, нависая над ней. — У меня есть для вас новости, мисс Грейнджер. — Х-хорошие? — Гермиона поморщилась, услышав неуверенность в своём голосе. Она немного отодвинула стул, пытаясь увеличить пространство между ними. — Это связано с проектом? — О нет, мисс Грейнджер, — загадочно протянул мужчина, не уточняя, на какой именно вопрос ответил. — Но прежде хочу сказать, что я удивлён. Но в то же время могу понять Вас. Любовь бывает непредсказуемой, она как… магия. Её сложно контролировать. Но необходимо. — Любовь? — только и смогла переспросить Гермиона. К сожалению, она быстро поняла, о чём будет их разговор. Или вернее, о ком. Оставалось только узнать масштаб проблемы. — Забавно, насколько я знаю, Вы хотели работать в Отделе Любви. Тогда я думал, что Вам интересна эта материя… Но, возможно, Вы искали пути избавления от этого чувства? — Нет, Вы ошибаетесь, — теперь уже уверенность зазвучала в её голосе и Гермиона расправила плечи. — К чему этот разговор, мистер Ренегейт? — О, не злитесь, прошу Вас, — улыбнулся мужчина, доставая из складок мантии сложенный пергамент. — Я ведь на Вашей стороне, мисс Грейнджер. Пергамент, оказавшийся свежим выпуском Ежедневного Пророка, упал на её стол. Огромный заголовок не мог остаться незамеченным — «Запретная любовь Героини войны и Пожирателя смерти». В качестве иллюстрации — их совместный снимок с Малфоем, который она прежде никогда не видела. Судя по её платью, он был сделан на Святочном балу в честь Турнира Трёх Волшебников в теперь уже далеком 1994 году. Возможно, колдофото было отредактировано, так как она совершенно не помнит, чтобы они в тот вечер стояли так близко и разглядывали друг друга такими, кхм, заинтересованными взглядами. Это явно было как-то подделано с целью привлечь внимание, ведь никаких совместных снимков у них не было. Гермиона развернула газету и пробежалась глазами по статье, занимавшей всю полосу. Взгляд цеплялся за отдельные предложения, которые заставляли её сердце замирать. «Стало известно о романтических отношениях между Гермионой Грейнджер, небезызвестной подругой Гарри Поттера, и Драко Малфоем, чистокровным волшебником, осуждённым за военные преступления на шестнадцать лет в Азкабане». «Как долго они скрывают свои отношения?», «Вероятно, их чувства зародились ещё во время войны», «Источник из Комиссии сообщает, что мисс Грейнджер защищала своего возлюбленного в суде, однако не смогла добиться освобождения бывшего Пожирателя смерти», «Одобряет ли отношения своего сына Нарцисса Малфой?», «По официальной информации аврората, возлюбленные встречаются в Азкабане не реже двух раз в месяц», «Министерство должно лучше следить за личной жизнью своих сотрудников, имеющих доступ к информации Отдела Тайн». Прочитав последнее предложение, Гермиона подняла глаза и встретила прямой взгляд мистера Ренегейта. Всё это время он внимательно изучал её реакцию и, кажется, остался доволен увиденным. — Вы уволите меня? — максимально спокойно задала вопрос девушка. — Зачем же? — улыбнулся он. — Напротив, хочу помочь влюбленному сердцу. — Что Вы предлагаете? — Гермиона встала, чтобы быть на одном уровне с начальником. — Предлагаю спасти Вашу репутацию. И дать Вам возможность чаще видеть своего, кхм, друга. Гермиона вскинула брови, ожидая продолжения. Безусловно, она была заинтересована, но старалась соблюдать хладнокровие. — Я выступлю с заявлением для журналистов, — продолжил мистер Ренегейт, взмахнув рукой, словно презентуя слоган рекламной кампании. — «Гермиона Грейнджер работает над проектом Отдела Тайн, используя Драко Малфоя для секретных экспериментов». С его согласия, разумеется. Всё для науки, да. Так что нет никакой любви — исключительно научный интерес. — Что Вы хотите взамен? — нахмурилась Гермиона. — Сущий пустяк. Я не мешаю вашим встречам, вы сможете видеться хоть каждый день. Не задаю вопросы, не даю советов. Но… Когда наше заклинание для определения магического потенциала будет протестировано на животных, когда оно будет готово, Драко Малфой станет первым волшебником, на котором мы его опробуем. Первым чистокровным волшебником. — Он не согласится, — Гермиона ни секунды не сомневалась в своих словах. — Не сомневаюсь, — немедленно согласился с ней мистер Ренегейт. — Но в Ваших силах уговорить его. — Но… — Нет-нет, я не тороплю с ответом, — перебил начальник, отходя от её стола и расправляя смятую мантию. — Насладитесь всеобщим вниманием, я думаю, это поможет вам принять правильное решение. Вам обоим. А на сегодня — Вы свободны. Хороших выходных.***
25 ноября 1999 Азкабан Вдох-выдох, вдох-выдох. Нужно следить за дыханием, чтобы не сбиться, это важно. Мышцы работают на пределе, и в этой боли определенно есть свой кайф. Позволяет голове не думать, выбросить всё лишнее без всякой магии. Например, мысли о журналистах, которые допекают его даже в тюрьме. «Что Вы можете сказать о своих отношениях с Мисс Грейнджер? Есть ли чувства с Вашей стороны?» Или мысли о матери, буквально на глазах увядающей от тоски в одиночестве. «Всё в порядке, сынок. Я в порядке.» Или о своей жизни, лучшие годы которой он проводит в тюрьме. Или о глазах одной ведьмы, в которых было столько мольбы в их последнюю встречу. Двадцать шесть дней назад. Грейнджер не приходила к нему уже почти месяц. Малфой раздражённо фыркнул и поднялся с пола, закончив серию отжиманий. Сегодня и упражнения не помогали ему не вспоминать тот их разговор. «Я прошу тебя хотя бы подумать об этом, возможно, это будет нашим шансом на побег!» «Я не собираюсь становиться подопытной зверушкой ради тебя, Грейнджер!» «Ты самый эгоистичный человек, которого я когда-либо знала в своей жизни!» «Ты уже больше года планируешь побег и ни на дюйм не продвинулась в этом!» «Я стараюсь!» «Возможно, мне нужно было заключить сделку с Уизли, он хотя бы аврором смог стать!» «Я прошу о доверии, Малфой» «О каком доверии вообще может идти речь?!» Возможно, они оба вышли за рамки. Их первая ссора. Как драматично. Драко взял полотенце с кровати и вытер торс, убирая выступивший пот на коже. Нужно закончить тренировку поскорее, чтобы успеть принять душ перед тем, как закончится свободное время и их не поведут в общий зал для прослушивания очередной воскресной проповеднической лекции от Министерства. Свободное время в тюрьме — кто вообще до этого додумался? Отбросив полотенце, парень провел рукой по волосам, убирая влажные пряди назад, чтобы не мешали при отжимании. Остался ещё один подход. Те слова, которые они друг другу сказали о доверии, — это последствия сложного года, отсутствия продвижения, накопленной усталости и раздражения. Это всё можно было понять, удивительно, что этого не произошло раньше. Куда больше его удивили эмоции, та страсть, с которой они спорили. Почему ему вдруг отказала его выдержка? Куда делось его хладнокровие? Драко вообще не помнит, чтобы когда-либо позволял себе так кричать, с трудом сдерживая себя, чтобы не прикоснуться к девушке. Что бы он тогда сделал? Чего ему на самом деле хотелось? Почувствовав, что пульс пришёл в норму, Драко опустился на пол, вставая в планку. Мышцы на руках вздулись, подчиняясь его воле. Он начал отжиматься, сохраняя высокий темп. Почему Грейнджер больше не приходит к нему? Она вообще жива? Или, что ещё хуже, забыла о нём? Поток прохладного воздуха коснулся его кожи. Погружённый в свои мысли, Драко не сразу понял, что дверь в камеру была открыта. Он продолжал отжиматься и отсчитывать количество повторений, пока не услышал чье-то смущённое покашливание. Подняв голову, он увидел Гермиону, стоящую у двери и не отводящую своих глаз от него. Что-то было в её взгляде, скользящем по его телу, что мгновенно погрузило Драко в атмосферу сновидений, которые он так часто видел с ней в главной роли. Девушка молчала, не разрушая это ощущение нереальности. Её губы были слегка приоткрыты, а дыхание глубоким, словно это именно она только что закончила отжимания. Медленно поднявшись и не отрывая взгляд от неё, Драко взял полотенце и вытер лицо, как будто пытаясь прогнать видение. Однако, когда он снова открыл глаза, Грейнджер всё ещё стояла перед ним. Её руки потянулись к застежкам — совсем как в его снах, и Драко почувствовал, как мурашки побежали по телу. Всё это становилось слишком реальным. — Малфой? Вопросительный тон в голосе девушки заставил его очнуться. Драко закинул полотенце на плечо и постарался выглядеть как можно более непринужденно. — Грейнджер. Я уж думал, что ты не придёшь больше. — Ты же знаешь, что я буквально не могу не прийти. Их разговор начался с обмена колкостями. Добрый знак. — Ты продержалась довольно долго. —Хотела дать тебе время насладиться общением с журналистами. — О, мне понравилось, я давно так душевно ни с кем не общался. — Рада. Девушка не стала снимать мантию, она присела на край кровати, обводя взглядом стены камеры, словно рассчитывая найти здесь что-то новое в интерьере. Драко же рассматривал её. Сегодня Грейнджер действительно плохо выглядела, только на этот раз он не собирался ей об этом говорить. Тёмные круги под глазами, пепельно-серая кожа, на которой исчезли все веснушки, что так нравились ему. Даже волосы, собранные в пышный пучок, не переливались как обычно. Казалось, что девушка с трудом держит спину прямой. — Приляжешь? — Что?! — Ну, кхм, я подумал, что ты устала, ты же долго здесь не была. И имею в виду Обет, — Малфой развел руками, пытаясь обойти острые углы в разговоре. Ему не хотелось злить Грейнджер, не сейчас, по крайней мере. — Я посижу, спасибо. Минут десять-пятнадцать — и я приду в норму. — Хорошо. Драко отошел к окну, пытаясь придумать, с чего начать. Им абсолютно точно необходимо поговорить, чтобы продвигаться дальше. Он более чем заинтересован в этом. Но, как обычно, Грейнджер опередила его. — Малфой, нам нужно поговорить. — Нужно. — Я понимаю, что просила тебя о многом. Ты прав, идея участвовать в экспериментах плохая. — Даже если это позволит спасти твою репутацию? — Драко развернулся к девушке, желая видеть эмоции на её лице. — Да, — спокойно ответила Гермиона. — Даже если это облегчит тебе жизнь? — Да, — теперь уже были слышны нотки недовольства в её голосе. — Даже если это поможет найти лазейку и спланировать побег? — Да! — теперь уже огонь снова горел в её глазах. Прекрасно. Он скучал. — А я думаю, что это не очень разумно — отказываться от такой возможности. Как же забавно было наблюдать за эмоциями на лице девушки. Она сжала губы, пытаясь сдержаться. Даже румянец вновь вернулся на её щеки. Отлично. Немного подождать и три, два, один… — Малфой! Да как ты смеешь! — девушка вскочила на ноги, за секунду преодолев расстояние между ними, и начала гневно тыкать в его грудь пальцем. — Я высказываю здравые идеи, тебе лучше прислушаться ко мне, — со смехом отвечал Драко, вяло отбиваясь от неё полотенцем. — Ты! Просто! Невозможный! Эгоист! — Гермиона подошла к нему слишком близко, оттесняя своим напором его ближе к стене, не замечая этого в своём гневе. — Я знаю, Грейнджер, я знаю, — Драко поймал ладошки девушки и прижал к своей груди в попытке успокоить её. Воздух мгновенно стал более густым. Гермиона затихла, с удивлением осознавая, в какой ситуации она оказалась. Её холодные пальцы лежали на его обнажённой груди, легко касаясь старых шрамов от Сектумсемпры. Её дыхание щекотало влажную кожу, словно обещая ласку. Сильные пальцы Драко сжимали запястья, притягивая её к себе ещё ближе. Он наблюдал, как дрожат её ресницы, бросая тени на острые скулы. Едва уловимый наклон головы — и вот он уже чувствует запах её волос. Он дал себе пару секунд, просто чтобы насладиться моментом. — Прости меня, — хриплый голос выдает слишком многое. Гермиона отстраняется, выскальзывая из его рук. Она выглядит растерянной, сбитой с толку. Потирает запястье, закрывая ладонью свой шрам. — Извинения приняты. Драко напряженно смотрел, как она отходит к кровати и снова присаживается на краешек. — Обсудим? — Конечно.