Загадка

      «Ну что за цирк?! Мало того, что посиделки с друзьями превратили в светский вечер с чуть ли не всеми сотрудниками театра, причём костюмированный, так ещё и управитель, госпожа Делиро́ссо, обязала меня быть безоговорочно присутствующим! Аргх!» — я тихо злился, сидя на мягком кожаном диванчике у стены, то и дело презрительно осматривая зал с коллегами, которые хорошо развлекались. Уже сам не рад, что предложил идею для «отдыха». — «Вечер испорчен. И что за наказание — смотреть на их клоунский дресс-код?!» — продолжал негодовать я, ведь полностью не был согласен его принимать. Специально пришёл, как нормальный человек: кроссовки, тёмно-синие джинсы и схожего оттенка полуджинсовый пиджак с белой рубашкой. Единственным атрибутом, который не давал мне стать полностью «белой вороной» среди этой толпы, была узорчатая синяя маска, которую еле упросила (под пристальным наблюдением Марии Николаевны, конечно же!) взять организатор сего мероприятия — Светлана Пуши́стая. — «Интересно, как она узнала, что я приду сегодня в этих цветах? Конечно, это вполне очевидно, ведь практически весь театр знает о моей любви к джинсовым вещам, хотя… Если учесть, что они у меня самые разные, чуть ли не всех цветов радуги и её оттенков, предвидеть, что сегодняшний мой выбор падёт на синий… Это надо уметь. Или же хитрая лиса решила взять несколько масок на все варианты моего образа?» — забавлял себя я подобного рода саркастичными мыслями, но, увы, недолго. Ведь обстановка, представляющая из себя шум разговоров вперемешку с музыкой и костюмы, как с венецианских празднований, не давала забыть, где нахожусь. Я досадно вздохнул и, закрыв глаза, отвернулся к стене.       — Что такой угрюмый, как желудей объелся? А, О́ря? — очень знакомый голос прокричал мне в ухо так, что я от неожиданности вздрогнул, моментально обернувшись к наглецу.       «Ну конечно, кто ж ещё?» — подумал я, увидев, что на меня с ухмылкой смотрит высокий, слегка худой, но, тем не менее, спортивный парень лет двадцати пяти с рыжеватой кудрявой шевелюрой и светло-карими глазами.       — Тебя мне для полного счастья не хватало, Э́ндрю. Иди, куда шёл! — с упрёком отвечаю ему, но, видя, как его улыбка становится ещё шире, начинаю вскипать. Этот Андрей Скри́пник с его шутовством порой так раздражает! Не будь он моим лучшим другом и одним из ведущих теноров нашего театра, пересчитал бы его зубы кулаком!       — Ладно тебе! Вечер скоро кончится, осталось ещё немножко помучиться — и ты свободен, как птица в небе. Смотри в будущее, дружище, ведь у нас впереди ещё два спокойных выходных, — сказал он, похлопав меня по плечу.       Стоило только Эндрю сменить клоунскую гримасу на тёплое, сочувствующе-заботливое выражение лица, как мой гнев тут же стал милостью. Ведь как ни крути, а Скрипник был хорошим и надёжным парнем. Никогда не мог на него долго злиться или обижаться.       «Вот же хитрюга наблюдательный! Сразу подмечает, когда расположение духа собеседника начинает быть опасным», — думаю я, провожая глазами друга, решившего принарядиться в бордовый костюм с серебристым отливом и полумаской орла. — «А ведь он прав: мероприятие подходит к концу. Раз я смог высидеть целый вечер, значит, смогу и ещё немного», — решил для себя я, блуждая взором по залу в поисках хоть чего-то интересного, что ускорило бы моё времяпровождение. Но, увы, нет. Всё было так же, как и в начале: светские беседы, скучная музыка, кто-то танцует, а кто-то лакомится фуршетом. Снова нахлынула злость, разочарование и апатия. Я уж было подумал, что поспать до окончания этого вечера — лучший из вариантов, но этому не суждено было осуществиться, потому что… На одно мгновенье время одновременно и замерло, и возобновилось; атмосфера стала намного торжественней и свежей, а музыка сменилась из непонятно-монотонной на приятно-бодрый джаз. Я увидел её: красивую и грациозную девушку с пушистыми, словно одуванчик, русыми волосами, завязанными в высокий хвост с блестящим небольшим гребнем. Её образ был до несказанности утончён. Словно ангел, она была вся в белом: свободное недлинное платье с плечиками и небольшим вырезом, кружевными выделками на оборках и такой же подчёркивающей талию лентой; длинные стройные ножки были обуты в туфельки с маленьким каблучком; ажурные полуперчатки украшали её руки чуть выше запястья, и узорчатая, с лёгким блеском, маска скрывала её прекрасное личико, делая незнакомку ещё более таинственной и манящей.       Как будто свет захватил весь мир — я не видел и не воспринимал ничего, кроме неё, находясь в сладком оцепенении и слыша только бешеное биение своего сердца.       Только один взгляд её карих глаз вернул меня в реальность: внезапно потянуло к ней, и я вовсе не заметил, как преодолел расстояние в ползала. Улыбаясь, протянул руку, приглашая на танец. В ней читалась небольшая растерянность и смущение, но это длилось лишь секунду, и она ответила на мой жест, дав свою руку.       А дальше — момент восхищения и возвышенности, который обволакивала чудесная музыка, создавая пространство, свободное от времени, кого-либо или чего либо.       В танце незнакомка была очень органичной, живой и сильной, но также нежной, хрупкой и женственной. Меня вовсе не волновало, как несовместимо мы выглядели: парень в джинсе и леди в шёлке. Я просто не мог отвести взгляда от её лучезарных, лучше всяких драгоценных камней, глаз; при каждом повороте ощущал приятное щекотание её мягких волос и лёгкую сладость духов. Мы были полностью поглощены моментом и друг другом. Да, я могу сказать во множественном числе, потому что чувствовал некое единение, будто и девушка разделяет моё состояние и переживания! Не врут, говоря, что минута может быть равна вечности!       На волне магической связи наших душ мы оказались очень близко друг от друга, и я уж было подумал, что смогу её поцеловать, но…       Музыка закончилась, и нас вернули в реальность громкие аплодисменты. Оказалось, что мы находились в самом центре зала, как на сцене, в окружении восторженных зрителей. Моя партнёрша по танцам сразу немножко отстранилась от меня, но свою руку не забрала. Для поддержания торжественной атмосферы мы даже поклонились, как артисты, и я повёл девушку за собой.       «Нужно найти более тихое и спокойное место. Хочу нормально представиться и узнать о ней всё-всё. Куда бы привести, чтоб не было недопониманий и я её, случаем, не напугал? Хм… Лучший вариант — маленький скверик у входа», — решил для себя я и устремился в другой конец зала.       Наверное, мы произвели немалый фурор, ведь все присутствующие провожали нас взглядами и отовсюду слышались обсуждения на наш счёт. Проходя мимо одно из столиков, я незаметно ухватил из вазы белую розу и, когда мы были в паре метров от выхода, остановился и подарил её этой прекрасной незнакомке. Тотчас улыбка украсила её личико, и она протянула руку, чтоб принять цветок, но внезапно остановилась и стала что-то искать в своём блестящем клатчике, который я раньше не заметил.       «Что такое? Почему она отказалась от розы? Это имело какой-то скрытый нехороший смысл?» — поведение девушки поставило меня в лёгкий ступор, и я лихорадочно искал способы исправления неловкой ситуации, в которую собственноручно себя поставил.       Но, как оказалось, переживать было не о чем: красавица нашла у себя небольшой белый листочек для заметок и кремовую атласную ленточку с принтами нотного письма, а затем начала что-то делать. Я словно околдованный смотрел, как её ловкие пальчики сгибали, разгибали, складывали бумагу в несколько раз и перевязывали её лентой. После двух минут такой магии девушка протянула мне оригами-мотылька с розочкой, закрученной из той же ленты.       «Филигранная работа», — с удивлением и восхищением подумал я, приняв чудесный подарок, а незнакомка в ответ всё-таки взяла мою розу.       Пара шагов — и мы у дверей выхода. Но, как говорят, чудесное мгновение не будет таковым, если его кто-то не испортит. Так вот, на последних секундах нас настигла Светлана и, остановив меня, указала на планшетку с какими-то бумагами. Я, естественно, ничего не поняв, хотел было спросить, но осознал, что это без толку, ведь зал, который мы арендовали, имел хорошую акустику, которая прекрасно передавала всё творящееся в нём практически каждому уголку этого здания, а я бы всё равно разъяснений Пушистой толком не услышал, ведь она не обладала сильным и громким голосом.       Развернувшись к девушке в белом, с которой хотел побыть наедине, я улыбнулся и самими губами попросил подождать немножко снаружи. Она, секунду вглядываясь в моё лицо и поняв просьбу, кивнула, открыла дверь и вышла. Я же направился со Светланой в её кабинет на третьем этаже…       Спустя сорок минут я спускался по ступенькам в холл раздражённый до крайности, ведь та лисица завернула меня зазря, лишь убив моё драгоценное время. «Во-первых, где она была целый вечер, когда я со скуки умирал? Во-вторых, те вопросы относятся не только ко мне, а ко всем участникам спектакля, и решение должен принимать коллектив! В-третьих, до премьеры полтора месяца, с чего бы колупать ещё сырой сценарий, так ещё в нерабочее время! Это было похоже на глупую и бессмысленную болтовню!» — негодовал я, как вдруг меня из внутреннего мира перекинуло во внешний ощущение перемены в атмосфере зала: стало менее шумно, а гости расходились. «О нет! Ведь та девушка…» — осознание проткнуло стрелой, и я устремился к выходу, на скорости выскочив из здания. Но её уже не было. Помчался к ближайшим лавочкам — нет, оббежал весь скверик — тоже нет. Тоска, огорчение и страх, что могу больше её не увидеть, тяжёлым камнем привалили сердце.       «Неужели это наша первая и последняя встреча?» — с болью спросил я мотылька, подарок чудесной незнакомки, и долго-долго на него смотрел, как вдруг осознал, что она зажгла во мне искру, которой в моей жизни не хватало, без которой я не чувствовал себя счастливым. — «Нет, мы ещё встретимся. Я разыщу тебя, моя посланница небес! Главное, дождись: уж дважды я такой ошибки не допущу! Дождёшься ведь, да?» — обратился я к звёздному небу, в котором, словно живой, предстал её образ.