Возвращаться в школу было очень радостно. Ведь в школе все очень понятно, и Великие рядом. Я обнаружила, что мне намного спокойнее рядом с Великими, чем дома. Не знаю, отчего так. Тетрадку я аккуратно веду, но Луна каждый раз говорит, что «вот за это наказывать нельзя». Мне сложно, потому что я же нарушаю предначертанные ритуалы, а Великая говорит, что все правильно, и от этого несоответствия иногда хочется плакать. А в поезде я еще поговорила с Гермионой о братиках и том слове. Они же семья и должны быть самыми-самыми, а они не такие. Если раньше я могла объяснить поведение братиков, то сейчас совсем не могу. А еще Луна мне рассказала, что я должна быть всегда чистой, кушать аккуратно, а не как Рон, потому что то, как ведет себя Рон, на самом деле противно Идеалам Света. Это сложно! Очень сложно! И хочется плакать… Правда, я знаю, что слезы ничего не решат и никого не смягчат, профессор Макгонагалл мне это очень хорошо показала.
Я долго сомневалась и не могла решиться, а потом написала в тетрадку все сомнения. И даже наказание написала, хотя у меня очень дрожали руки. Когда мы приехали в школу, на следующий день Гермиона собрала нас опять в заброшенном классе. Гарри был очень нам рад, а Невилл смотрел на меня странно, как будто я что-то героическое сделала. Но я же не делала, наверное? А потом Гермиона попросила у меня тетрадку. И я отдала, потому что она же Великая, она лучше знает.
— Посмотри, Гарри, — протянула Гермиона тетрадку. — Прочитай внимательно. Здесь Джинни записывает свои проступки и описывает, какого наказания она, по ее мнению, достойна.
— А мне можно? — спросил Гарри почему-то у меня, я даже не поняла, почему он спрашивает.
— Конечно, ведь ты… Ну… Вам всем можно, ведь вы лучше знаете, как правильно, — ответила я, недоумевая.
Гарри открыл тетрадку и читал ее, постепенно становясь Великим Поттером. Он хмурился и становился все суровее, как на больших плакатах, мне стало страшно. Сейчас он ка-а-ак…
— Гарри, сделай лицо попроще! — прикрикнула на него Гермиона. — Ты пугаешь ребенка.
— Ой, прости, — сказал Великий Поттер, снова становясь Гарри. — Просто это невыразимо, Герми. Она очень сурова к себе, да на этом фоне Дурсли — розовые пони!
— Это то, что я хотела показать тебе, мы должны быть осторожны, а то она просто сойдет с ума, понимаешь?
— Да, понимаю… На, Нев, почитай, — передал тетрадку Гарри. — Джинни, скажи, ты хочешь наказания, чтобы тебе стало легче, или боишься его, но думаешь, что все равно накажут?
— Я не хочу наказания и очень боюсь его, — подумав, ответила я.
— Тогда послушай меня, — спокойно сказал Гарри. — Я клянусь тебе, что никто из нас тебя не накажет, что бы ты ни сказала или ни сделала.
— Мы клянемся, — сказал Невилл и Гермиона одновременно, а Луна только кивнула, и я заплакала.
— Да что с ней такое? — спросил Гарри.
— Я же тебе говорю, осторожнее надо, балбес, — ответила ему Гермиона. — Мы ей оказали очень серьезное доверие, отчего она и расплакалась. Это эмоции, у нас, девочек, бывает.
Когда я успокоилась, Гермиона продолжила спрашивать меня по истории. Сейчас мы говорили о святом Сириусе. Это очень печальная история, на уроках, когда рассказывали эту историю, все девочки плакали. А кто не плакал в классе, те все равно плакали, но потом. Воспитатели же все видят.
Так вот, о святом Сириусе. Враги его заключили в тюрьму, а он оттуда убежал, потому что Великому Поттеру грозила опасность. Святой Сириус много времени провел в тюрьме и не знал, что его крестник уже Великий. Поэтому Святой Сириус охранял в Хогвартсе Великого Поттера от сил Тьмы. По наущению Врага темная тварь притворилась его другом и чуть не напала на Великого Поттера, приведя с собой тысячи Дементоров, которых Великий Герой легко разогнал своим Патронусом. А потом святой Сириус упал в Арку Смерти, защищая Пророчество.
— Каша какая-то, — задумчиво проговорил Гарри.
— Согласна, — ответила ему Гермиона. — Но рациональное зерно есть. Сириус — твой крестный, он ничего тебе плохого не сделал, и что-то о темной твари. Кроме того, Сириус погиб, упав в какую-то арку. Джинни, а как враги смогли заключить в тюрьму Сириуса?
— Подлый враг, превращавшийся в крысу без пальца, обманом вошел в ближайшее окружение Героя, дабы вонзить ему нож в спину, но был повержен.
— Хм… Крыса без пальца… — проговорил Невилл. — Гарри, крыса Рона!
— Разве ближайший сподвижник не распознал бы подлого анимага? — спросила я. — Или… Получается…
В этот момент внутри меня как будто разбилось стекло. Я смотрела на Луну, Гермиону, Гарри и Невилла со все возрастающей паникой. Мне было очень страшно, потому что я же тоже Уизли, и если Рон… Тогда получается, что и я тоже? Тогда…
— Тихо, тихо, маленькая, — обняли меня Гермиона и Луна. — Слуги Тьмы коварны, Рон мог ничего не знать. Не надо так нервничать, все хорошо.
Мне хотелось спрятаться и оставаться в их руках одновременно. От ласки девочек боль в душе начала уходить. Паника отступила, и я смогла несмело улыбнуться. А Гермиона с мальчиками начали писать письмо. Луна же решила посидеть со мной. Она положила мою голову себе на колени и гладила. От этого становилось очень тепло на душе, тревога отступала, даже глаза закрывались.
***
— Как она?
— Уснула. Надо аккуратнее, а то действительно может сойти с ума.
— Да, не дай Мерлин, поймет то, что поняли мы.
— Письмо бабушке и тете Амелии?
— Да, мы не знаем, кому можем доверять, а ошибка здесь очень опасна.
— В первую очередь, для Джинни.
— Она совсем ребенок, знаешь, хотя у нас всего год разницы, но она мне кажется совсем маленькой.
— Это из-за доверия, Гарри. Так доверяют обычно только родителям, да и то не всегда.
— Главное, ее не сломать. Ей и так очень сложно, а тут еще и ее семья…
— Миссис Лавгуд поможет, она обещала.
— Так, отправляем письмо и сидим тихо. Надо будет Джинни еще расспросить про другие события, главное, чтобы у нее паники не было.
***
Начались уроки. ЗОТИ у нас теперь ведет бывший аврор, он очень интересно рассказывает и не сердится, если не получается. Я заметила, что из всех профессоров только профессор Макгонагалл сильно сердится, когда не получается ее понять с первого раза, поэтому я ее очень боюсь. Я Снейпа, чтоб он ему приснился, не боюсь так, как профессора Макгонагалл, она у меня вызывает панику. Если бы не Луна, я бы, наверное, в обморок на каждом занятии падала, а так только иногда, когда профессор начинает меня ругать.
Мне очень помогает зелье, которое приносит Луна перед уроком, без него, наверное, было бы совсем плохо. В школе постоянно находятся авроры. Это меня тоже пугает, а вдруг они подумают, что я не следую Идеалам Света? Мне кажется, я уже устаю от постоянного страха. Луна очень заботится обо мне, даже больше, чем… чем мама… Братики еще несколько раз пытались «пошутить», но я… я… я им больше не верю…
— Что такое, почему ты опять плачешь, Джинни?
— Я не верю своим братикам, Луна. Я, наверное, очень плохая, да?
— Ты хорошая, не надо плакать, все будет хорошо.
Какая она хорошая… Почему Гермиона, Луна, Гарри и Невилл со мной так тепло обращаются, а мои же братики — как будто я чужая? Почему? Они иногда ведут себя, как чистокровки какие-нибудь. Но ведь Уизли всегда были вождями, с самого Второго Пришествия Дамблдора. Как же так может быть?
***
— Минерва, прекрати третировать девочку! Ты ее уже запугала так, что она тебя боится!
— Нечего лениться на моих занятиях, Поппи.
— Минни, смотри, еще раз ее ко мне принесут после тебя, и ты очень сильно пожалеешь! Я совсем не шучу.
— Что ты предлагаешь, игнорировать ее?
— Просто не трогай девочку хотя бы некоторое время, нельзя же пить умиротворяющий бальзам постоянно.
— Она пьет?
— Да, постоянно перед твоими уроками, и то не всегда помогает. Минни! Даже Северус учеников так не запугивает!
— Я и не знала, что все так серьезно… Все-таки, Молли слишком запугала девочку…
