Горький кофе с привкусом правды

      По дороге домой после больницы ко мне вновь вернулись тревожные мысли и хорошего настроения как не бывало. Сказочная погода тоже попрощалась с Сеулом. После недолгого снегопада, всё выпавшее белоснежное полотно вмиг растаяло, не успев полежать, и улицы города вновь превратились в серую массу.       Слова свекрови всё не выходили из головы. Мысли, что сказанное может оказаться правдой, вызывали страх. Но делать поспешные выводы мне не хотелось. Я была практически полностью уверена в невиновности мужа. Но тот небольшой процент сомнения не давал покоя. Понимая, что не смогу это игнорировать и жить дальше, как ни в чём не бывало, я решила обо всём спросить у Чонгука. Я была уверена, что успокоюсь, лишь услышав от него опровержение слов свекрови. Вот только, как аккуратно завести разговор обо всём этом с мужем, я пока не знала.       Вернувшись домой, я весь оставшийся день пыталась чем-то себя занять, чтобы только поменьше думать о плохом. На помощь пришёл мой ноутбук и исцеляющие мысли о моей будущей кофейне.       Желание открыть собственное дело появилось полгода назад, когда я поняла, что прорваться на работу в какую-либо компанию мне не удастся. Влияние семьи Чон было слишком велико, и бороться с ним я была не в силах. Помню, как возвращалась с очередного проваленного собеседования, по дороге домой зашла в кофейню, чтобы по привычке взбодриться кофе и наткнулась на объявление о поиске помощника баристы. В тот день я была совсем в отчаянии из-за очередной неудачи, потому идея попробовать себя в этой должности показалась заманчивой и интересной. Я всегда обожала кофе, но никогда не участвовала в процессе его приготовления. Да и к тому же, от временной подработки, должен был быть хотя бы какой-нибудь доход.       Но, с того момента, как открыла для себя все тонкости готовки кофе и погрузилась в невероятную атмосферу работы баристы, я поняла, что хочу иметь свою собственную кофейню, в которой смогу всё сделать по-своему. Создать свой маленький независимый мир собственными руками.       Недавно я начала разрабатывать бизнес-план, который собиралась предоставить банку, когда подам заявку на кредит. И сегодня мне практически удалось его закончить. Правда, за работой, я не заметила, как пролетело время и чуть не забыла об ужине, который должна была приготовить мужу. Хорошо, что вовремя опомнилась, взглянув на время, и, сразу захлопнув ноутбук, побежала на кухню.       Когда послышался шум в коридоре, на столе уже дымился свежий ужин, а я как раз домывала посуду. Сердцебиение заметно участились. Предстоящий разговор пугал и волновал. Но покончить с назойливыми мыслями можно было лишь поговорив о них с Гуком. Поставив чистую тарелку на полку, я сняла перчатки, но развернуться не успела, почувствовав на талии сильные руки, а на шее горячее дыхание. Чонгук проложил влажную дорожку поцелуев от ключицы до уха, заставляя моё тело мгновенно вспыхнуть. — Привет, любимая, — прошептал на ушко Гук, крепче прижимая к себе. — Скучала без меня?       Его томный голос мешал сосредоточиться и делал лишь хуже. То есть лучше — я просто таяла в объятиях мужа. Но сейчас, когда мне необходимо было серьёзно поговорить, это было лишним. С трудом справившись с наваждением, я развернулась и, встав на носочки, приблизилась к любимым губам и легонько их чмокнула. — Скучала, — произнесла ему в губы.       И только хотела отстраниться, как Гук наклонился и, обхватив моё лицо, вновь накрыл мои губы своими. Требовательно сминая губы, он попытался проникнуть языком глубже, но я не позволила, упирая руки в его грудь. Я предприняла попытку отстраниться, но Чонгук не дал, лишь крепче схватив моё лицо. Вот же! Видимо его моё сопротивление лишь больше завело. Чонгук неожиданно укусил мою нижнюю губу и, воспользовавшись моим замешательством, ловко углубил поцелуй. И теперь я ничего не могла поделать, чувствуя, как по телу разливается приятное тепло. Его руки спустились ниже и вновь оказались на талии.       Я планировала поговорить, но разве это было возможно, когда он был рядом и делал то, что я так любила? Потеряв остатки контроля, я оказалась полностью во власти мужа. Я с удовольствием сминала мягкие губы и, запустив руки в густые волосы, прижалась ближе. Чонгук неожиданно стал выпрямляться, а я в свою очередь потянулась к нему, встав на носочки. Я почувствовала промелькнувшую на его губах улыбку, и в следующий миг он выпрямился, а я, больше не в силах дотянуться до его губ, отстранилась. — Слишком быстро поддалась, весь азарт спугнула, — хмыкнул он, всё ещё прижимая меня к себе.       Я возмущённо на него посмотрела. Только настроилась, а он! — Отпусти, — буркнула я, пытаясь выбраться из его хватки.       Но он неожиданно снова наклонился. — Когда что-то приказываешь, всегда хочется сделать наоборот, — игриво улыбаясь, ответил Чон. — Я серьёзно, — предупредила я, но потом вновь почувствовала его губы на своих. Его поведение лишь больше меня разозлило, и я укусила его нижнюю губу, сильнее, чем обычно. Но это Гука не остановило, и он вновь попытался углубить поцелуй. Однако в этот раз обмануть меня у него уже не выйдет. Я вновь прикусила его губу и на этот раз не отпустила. — Хон, ты дурёха, — промычал он, открыв глаза. — Сказала же хватит, — процедила я и только после этого отпустила его губу.       Он в свою очередь наконец выпустил меня из своих объятий. — Ты прокусила до крови, — пожаловался он, следуя за мной к столу. — А вот нечего свои губехи распускать, — фыркнула я. — Сама, между прочим, тянулась до последнего. — На лице Чонгука появилась ухмылка. — Это ты сам упустил свой шанс. — Я подняла сетчатый зонтик, открывая ужин. — Какой это шанс? — с наигранным удивлением, спросил он. — Просто шанс. — Шанс взять тебя прямо в кухне? — хмыкнул он, обнимая меня со спины. Мои щеки мгновенно вспыхнули. Вот всегда так происходит, когда он говорит непристойные вещи. — Шанс быть любимым, милый, — поправила его я, а затем ударила локтем в бок и выскользнула из объятий. — Хон, как бы ты это не называла, не забывай, что тут всё-таки кухня, заниматься подобным тут неприемлемо, — с ухмылкой подметил он. — Тебе это никогда не мешало. Руки помыл? — командным тоном спросила я, решив больше не продолжать эту тему. — Конечно, мамочка, — хмыкнул он, а я от такого обращения невольно улыбнулась. Слышать это куда приятнее, когда знаешь, что скоро станешь мамой. — Значит давай ужинать, — уже мягче произнесла я. Но, когда осознала, что так и не сказала ему о беременность, меня охватила паника.       «Он ведь сказал «мамочка», откуда он узнал о беременности? Неужели Джиён рассказала? Стоп! Это только обращение, он точно не знает. Наверное…» — мысленно успокоила себя.       Пока я металась в догадках, Чонгук уже отодвинул мой стул, как самый настоящий джентльмен, и произнёс: — Прошу, миледи. — Спасибо, — опомнилась я. — Может ты уже определишься, как будешь меня называть? Постоянно по-разному, — пожаловалась, усаживаясь за стол. — А тебе как больше нравится? — с ухмылкой спросил он. — Никак.       Чонгук сел рядом, во главе стола. — Да ну? — приподнял он бровь.       Я молча подвинула ему его любимый пудэчиге́. — Ну, так что? Мамочка? — Да хватит уже, Чонгук. — «Да, хватит уже». Значит, да?       Я многозначительно на него посмотрела, а он в ответ заржал. — Мне нравится «любимая» и больше никак, — произнесла я, зная, что он по-другому не успокоится. — Приятного аппетита, папочка, — передразнила его я. — Нравится? — Даже очень. Это заводит, — обольстительно усмехнулся Чон, сверкнув глазами, а в моей голове тут же появились ненужные мысли. — Чонгук, мы же кушаем, фу, — возмутилась я, отгоняя эти мысли и чувствуя, как щеки обдаёт жаром.       Моя реакция лишь вызвала очередную волну смеха у Чонгука. У него, кажется, было хорошее настроение. А вот я начинала злиться. Ещё немного и он вместо ужина получит от меня хорошего пендаля. — Ты очаровательна, когда заливаешься румянцем, — всё ещё улыбаясь, сказал он, нежно касаясь тыльной стороной руки моей горящей щеки. — Любимая, — достаточно было одного жеста и слова, чтобы вся моя злость улетучилась, а сердце заколотилось в груди.       Я, сдержав улыбку, перехватила его руку, опустила её на стол и прочистила горло. — Давай кушать.       В тишине наш ужин проходить не станет — это было ясно давно. Всё время Чонгук шутил и отвлекал меня от плохих мыслей, будто чувствовал, что я собираюсь поговорить о чём-то серьёзном. И мне никак не удавалось выбрать момент, чтобы спросить у него, мучающий меня весь день вопрос.       За последние несколько недель, сегодня Гук впервые после работы был не подавленным и уставшим, а даже бодрым и весёлым. А причиной на то оказался успешный проект, который наконец закончил его отдел. Судя по словам Гука завтра этот проект как раз должны были представлять инвесторами. Когда он об этом рассказал, я и вовсе решила, что перед важным для него днём, не стоит портить ему настроение своими глупыми разговорами. — Как всегда, восхитительный ужин, — сгружая грязную посуду на столешницу, похвалил муж. — Всё-таки не зря тебя доставала Наён. Раньше на ужин только и был, что рамён, — смеясь добавил он.       Упоминание свекрови вызвало неприятные воспоминания сегодняшнего утра. — Эй, ты чего? — заметив, как помрачнело моё лицо, спросил Гук. — На правду вообще-то не обижаются. — Значит, завтра будет тебе рамён, — кинула ему я, взяв тарелку и поставив в посудомойку. — Давненько его не было, — пожал плечами муж. Похоже его совсем не задела моя угроза. — Домашний бульон и лапша, мне нравится. — Размечтался! — фыркнула я, загружая грязную посуду. — Магазинный заварю. — Тоже неплохо. Явно лучше твоего общажного рамена с набухшей лапшой. — Эй! — не выдержала я и, обернувшись, хлопнула его по плечу, а он снова засмеялся. — Сейчас договоришься. — Боюсь, боюсь, — передразнил меня он и я, не сдержавшись, улыбнулась. — Кретин.       Я настроила посудомойку и нажала «старт». Машинка тихо зашумела. — Сегодня я всё время говорил о себе, а ты так и не сказала, как прошёл день у тебя, — заметил Чон, прерывая недолгое молчание. — Потому что сказать то и нечего. День прошёл, как обычно, в домашних хлопотах и в делах, — отмахнулась я, убирая контейнеры с едой в холодильник.       Я почувствовала его руку на своей талии и, закрыв дверцу, встретилась с проницательным взглядом мужа. — Думаешь, я не заметил, что тебя что-то беспокоит?       Скрыть от него что-либо у меня никогда не получалось, ведь актриса из меня неважная. Но я до последнего решила всё отрицать, поэтому выдавила улыбку. — Всё в порядке.       Но мой ответ лишь сделал обратный эффект — лицо Чонгука помрачнело, а глаза обеспокоено забегали. — Тебя кто-то обидел? — Нет, всё хорошо, правда, — отмахнулась я, отводя взгляд. — Завтра у тебя будет трудный день, поэтому иди переодевайся и отдохни, — попыталась перевести тему я, подталкивая мужа к выходу из кухни.       Однако Чонгук не двинулся с места и, взяв мой подбородок, вновь заставил меня посмотреть на себя. — Это снова Наён, верно? — стальным тоном скорее утвердил он, чем спросил.       Как же быстро у него меняется настроение. Наверное, я к этому никогда не привыкну.       Не дождавшись от меня ответа, он стиснул зубы, отступил назад и быстрым шагом вышел из кухни. — Эй, Чонгук, ты куда? — поспешила за ним я. — Я же говорил ей не трогать тебя! — раздражённо рявкнул он, уверенно направляясь к прихожей.       Только, когда он стал надевать пальто, мне удалось схватить его за руку. — Меня никто не трогал, всё нормально. — Врала ты всегда плохо, — ответил он, выдёргивая руку, и шагнул к порогу.       Остановить его было просто невозможно. Но сделать это было необходимо. Ещё не хватало, чтобы он из-за меня испортил и так не хорошие отношения со своей семьёй. — Дело не в ней, а в тебе, — всё же выпалила я, и это подействовало — Чонгук перестал обуваться и обернулся. — Во мне?! — он так удивился, что при виде его округлённых оленьих глаз, моё сердце невольно сжалось. Теперь я точно была уверена, что я полная дура, раз считала, что он может быть причастен к тому, что случилось десять лет назад.       Я отвела глаза и забегала ими по комнате, лишь бы не смотреть на Чонгука, потому что решила врать и дальше: — Да, в тебе. Ты в последнее время был так занят и погружен в работу, что стал замкнут и угрюм. Я переживала за тебя. Но сегодня поняла в чём дело. Этот про… — договорить Гук мне не дал, схватив за лицо и практически заставив смотреть в свои до ужаса пронзительные глаза. — Хон, хватит придумывать и скажи уже правду. Где я накосячил?       Сердце гулко билось в груди от страха. Я тяжело вздохнула, стараясь успокоиться. Отвертеться не получится. Я взяла руки мужа и опустила их. — В общем, дело в том, что… Мне сказали, что… — заикаясь, я пыталась подобрать правильные слова. А мне ведь так не хотелось говорить ему об этом сегодня. — Говори, как есть, — потребовал Чонгук. — Ладно… Мне сказали, что в аварии десятилетней давности виновен ты, — наконец выдавила я и виновато опустила глаза. — Это ведь не правда, я знаю. Но… — Чёртов Хосок, — раздражённо бросил в ответ Чонгук.       Я непонимающе вздёрнула голову. — Причём здесь Хоуп? — Это ведь он тебе сказал, — проскрежетал он, выдохнув.       Я в недоумении всплеснула руками. — Да при чём тут… — Вот придурок, я же просил его молчать, — процедил Чон, снимая пальто. Его грудь то и дело вздымалась, а на лице играли желваки. — Погоди, — растерянно произнесла я. В груди у меня похолодело от собственной догадки. — Так это что получается, правда?.. — не успел последний звук слететь с языка, как от внезапно накрывшего меня осознания, закружилась голова. Воздух словно выбило из легких, а перед глазами поплыли чёрные мушки и шок захлестнул с головой. — Ты всё это время мне врал?!       Чонгук сделал шаг ко мне и взял за руки. — Послушай, милая, я не врал, просто… Скрыл правду. — В его глазах и голосе было столько раскаяния, что узнай я правду от него, то вмиг сейчас бы его простила. — Как ты мог? — тяжело дыша, выпалила я. На глаза стали наворачиваться слезы, а в горле появился неприятный ком. Я допускала небольшие домыслы, что возможно это будет правдой. Но они были столь незначительными, что я успела даже смириться с тем, что свекровь солгала мне. Теперь же мне было больно вдвойне, ведь в мыслях я даже защищала Чонгука, который столько времени бессовестно мне врал, глядя в глаза. Шок, обида и боль сменились злостью, настоящей и сильной, такой, от которой скручивало живот. Гнев мгновенно вскипел в крови, прожигая каждую клеточку моего тела. — Милая, знаю, что для тебя это настоящий удар, но давай не будем горячиться. Сначала успокоимся, а потом поговорим, хорошо? — Он бережно положил руку на мою щеку и нежно смахнул скатившуюся слезинку. Каждое его движение и слово было пропитано любовью, но сейчас это не способно было растопить моё охлаждённое предательством сердце. Я резко отдёрнула его руку и ткнула пальцем в его грудь. — Как ты мог?! — вновь повторила повышенным тоном я, обжигая его озлобленным взглядом. — Хон… — попытался сказать он, но я не позволила. — Чёрт, — громко выдохнула, чувствуя влажность на щеках. Я взялась за голову, запуская пальцы в волосы. — Чёрт, да я всё это время жила с лживым ублюдком! — тяжело дыша, гневно выплюнула я, совсем не контролируя, что говорю. Столько мыслей мгновенно обрушилось на голову, что, казалось, я вот-вот задохнусь от собственных эмоций. — Хон… Да что с тобой? Успокойся, — Чонгук сделал шаг ко мне, но я отступила. — Сам успокойся! И что же ты ещё от меня скрываешь?! Давай, говори, пока есть такая возможность, потому что потом я не стану тебя слушать! — Больше ничего… — глядя на меня широко раскрытыми глазами, ответил он. — Правда. — Правда, — одними губами вторила я, качая головой. — Теперь даже не знаю, что правда из всего, что с нами было, а что нет, — кинула я и, кипя от злости, прошла мимо него, направляясь в нашу комнату. — Хон, всё, что между нами было и есть — всегда было правдой. Ты же знаешь, — следуя за мной, мягко говорил Чонгук. — Когда тебя встретил я сам ничего не знал. Только потом Хосок рассказал мне, но в тот момент ты не была способна принять правду. Тебя бы это сломило!       Но я совсем его не слушала, тараторя своё: — Наши отношения с самого начала были наполнены ложью. С самого начала, — повторяла я, как заведённая, пока носилась по комнате и хватала свои вещи, утирая слезы. Сумка, телефон, кошелёк, пальто. Мне надо было срочно выбраться из этой душной квартиры, которая словно сжимала в тиски и выбивала весь воздух из лёгких. — Хон, — всё, что мог сказать Чонгук, потому что знал, что я права. — Ты можешь просто остановиться и выслушать меня? — взмолил он, схватив меня за локоть, но я вырвалась. — Я не мог тебе рассказать, потому что ты нуждалась во мне. Узнай правду, ты бы, несомненно, меня оттолкнула.       Слушать его оправдания я не желала, всё также твердя дрожащим голосом своё: — Мы с самого начала были обречены, потому что всё началось со лжи. — Я вылетела из комнаты, на ходу надевая пальто. — Хон, куда ты собралась на ночь глядя? Постой, — он притянул меня к себе и крепко сжал в объятиях, но я стала пытаться избавиться от его хватки. — Не делай того, о чём потом пожалеешь, Хон, — крепко обхватывая и прижимая к себе, он не давал мне ни единого шанса на свободу.       От безысходности я перестала вырываться и опустила руки и обессиленно уложила голову на его плечо. У меня больше не было сил бороться ни с ним ни с собственной волной рыданий, сдавливающую грудь. Горячие слезы одна за другой покатились по щекам, и я стала судорожно всхлипывать. — Тш-ш, всё хорошо, — прошептал Чон, поглаживая меня по спине. — Просто поплачь, а потом поговорим.       Я безутешно рыдала, выплескивая со слезами все те эмоции, что так внезапно накрыли меня с головой. Не знаю сколько мы так простояли, но от моих слез на рубашке Чонгука уже успело образоваться мокрое пятно, а у меня от слез опухли веки. — Чонгук, — сипло позвала я. — Отпусти меня, пожалуйста. — Не могу, ты сбежишь, — его руки заметно напряглись на моей спине.       Я вновь всхлипнула. — Мне надо побыть одной. — Не надо, — возразил он.       Я чувствовала его быстрое сердцебиение и знала, что он чувствует и моё тоже. Чонгук не хотел отпускать меня, потому что боялся и я это знала. Одна часть меня хотела остаться рядом с ним, поплакать в его тёплых объятиях и выслушать его, а другая просто ненавидела всё, что с ним связано, потому что он эгоистично обманывал меня все эти годы, что мы были вместе. И всё ради того, чтобы только удержать меня возле себя. Сейчас мне просто было необходимо остаться наедине с собой. Не спеша пропустить всё случившееся через себя, а потом подумать, что делать дальше с нами. Ведь после той, правды, что открылась, всё уже не могло быть как раньше. — Наши отношения начались со лжи, и, если сейчас ты меня не отпустишь, они на ней и закончатся, — наконец сказала я, сглатывая ком в горле.       Чонгук сильнее сжал меня в объятиях и некоторое время ничего не говорил. Мы так долго простояли в тишине, что я даже стала думать, что несмотря на мои угрозы, он ни за что не позволит мне уйти. Но, некоторое время спустя я почувствовала, как его хватка стала слабеть, и он медленно отпустил руки, выпуская меня из своих сильных объятий. Когда я двинулась к выходу и стала обуваться, Чонгук просто молча ушёл. Будто сам обиделся на то, что я его оставляю. Из-за этого я почувствовала себя совсем брошенной, и мне самой почему-то стало немного обидно.       «Но если ему так легче, то пусть», — мысленно решила и уже было открыла входную дверь, как неожиданно Чонгук ухватил меня за руку и повернул к себе. Я даже удивиться не успела, как он натянул на мою голову свою шапку, а вокруг шеи обмотал свой шарф. — Не вздумай заболеть, — тихо сказал он и нежно поцеловал меня в лоб.       Я закрыла глаза от наслаждения. Какой же он невероятно заботливый. Лёд в моем сердце, кажется, стал таять. Если бы Чонгук сам не открыл дверь, выпуская меня, то я бы точно осталась тут с ним.       Выйдя за дверь, я судорожно вздохнула, чувствуя облегчение. Наконец удалось выбраться из душной квартиры. В подъезде было пусто и холодно, а мои шаги эхом отдавались от стен. Звук замка я не слышала, а это означало, что Чонгук ещё не закрыл дверь. — Я буду тебя ждать, — мягко произнёс он мне вслед.       И мне с трудом удалось не обернуться, потому что я знала, если сделаю это, то сразу побегу обратно в его тёплые объятия, так и не разобравшись в своих мыслях и в себе. [Для атмосферы трек: The Sweeplings — What Have We Become]       На улице было гораздо прохладнее, чем днём. Стоило только мне выйти, как мороз цепко обхватил влажные от слез щеки и я, поёжившись, спрятала лицо в шарф, который хранил его запах. И только сейчас я поняла, что Чонгук намеренно надел именно свой шарф и шапку, чтобы, раздумывая о случившемся, я не забывала о своих сильных чувствах к нему.       Под ногами приятно хрустел снег. Гул машин, разговоры людей вокруг и тихий плеск воды смешались в один огромный комок шума. Городская суета не оставляла Сеул даже ночью. Несмотря на поздний час, на набережной было довольно много народу. Возможно всё из-за снега, который выпал за сегодня уже второй раз, люди выбрались из своих домов, чтобы полюбоваться волшебством, ведь уже на утро белое полотно вновь растает, оставив после себя лишь лужи и слякоть.       Среди прохожих не мало было влюбленных парочек. Сейчас мне бы тоже хотелось, чтобы рядом со мной шёл любимый человек и держал крепко за руку, грея своим теплом. Но, к сожалению, мой любимый человек меня предал и сейчас от его присутствия мне было бы только больнее. Поэтому я шла в одиночестве, прятала свой нос от холода в шарф, который впитал запах его парфюма и слушала хруст снега под ногами.       Мысли хаотично гуляли в голове, кидая меня из крайности в крайность. Принимать ту реальность, которая так внезапно на меня обрушилась было всё ещё трудно. Никак не укладывались болезненные события прошлого и Чонгук в одну целую картину. Будто два отдельных пазла, не подходивших друг к другу. Но, как бы я не отрицала всё в мыслях, в действительности правда была именно такой. Верно сказала моя свекровка: «я жила всё это время рядом с тем, кто когда-то превратил мою жизнь в ад», и даже об этом не подозревала. А самое обидное, что возможно никогда бы и не узнала, если бы не эта женщина. Просто немыслимо, какие шутки может сыграть с нами судьба.       «Но неужели ему так трудно было всё рассказать, ведь я имела право знать?»       «Я не мог тебе рассказать, потому что ты нуждалась во мне. Узнай правду, ты бы несомненно оттолкнула меня», — в ответ на собственный вопрос, раздался в голове голос Чонгука.       «И правда, в то время я не могла здраво мыслить, и с моим-то характером неизвестно, что могла сделать, если бы узнала, — остановившись, я вытащила из кармана руку и заглянула на два шрама на тыльной стороне руки, оставшихся после удара по зеркалу, как напоминание о тех тяжёлых днях. — Именно Гук помог мне тогда. Если бы не он, то я бы точно не выбралась из той темноты, что накрыла меня с головой».       Я тяжело выдохнула, оставляя в воздухе пар, который вмиг испарился. Холодно. Поспешно убирая руку обратно в тёплый карман, я пошла дальше.       «Но почему он не рассказал позже, когда уже всё наладилось?» — возник очередной вопрос в голове, и я уже пожалела, что вот так просто сбежала, даже не выслушав его.       Задаваться вопросами, что было, а что нет, смысла никакого не было. Необходимо было решать, что делать дальше с нами и нашими отношениями. Всё уже не могло быть как раньше, ведь просто смириться с тем, что он меня обманывал я не могла. Не могла позволить ему просто спустить такое с рук, и жить с ним дальше, любить его и вести себя так, будто ничего не случилось. В то же время и уйти от него я тоже не могла. Слишком любила и так наказала бы не только его, но и себя, и маленького малыша, которого носила под сердцем. Просто не могла позволить, чтобы он рос в несостоявшейся семье, как его отец или мать. Всего несколько часов назад, я была уверена в себе, в Чонгуке, что мы готовы к пополнению в нашей семье. Теперь же жалела, что сама же подтолкнула Гука на этот шаг. В сложившейся ситуации ясно, что ни я, ни он не готовы взять ответственность за чью-то жизнь, потому что не можем справиться с собственными.       Когда я пришла к дверям единственного места, которое могла назвать домом, моя голова просто взрывалась от потока мыслей. У меня был весь день, чтобы подумать, потом и целый вечер, а в итоге я ничего так и не решила. Только ещё больше себя накрутила. Мне просто необходимо было поскорее оказаться в тепле, с кружкой горячего чая — хотелось бы кофе, но его нельзя — и с листом бумаги, на котором смогу написать по пунктам все свои мысли и решить, что делать дальше. Но самое главное, я нуждалась в родном человеке, которого смогу обнять и которому смогу довериться, не помешав своим присутствием. — Хон? — сонные глаза и хриплый голос. Мне стало стыдно, что побеспокоила мамин сон. Удивлённое выражение лица матери быстро сменилось беспокойством при виде моего заплаканного лица. — Доченька, что случилось?       Ничего не ответив, я кинулась в объятия мамы, чувствуя, как по горящим от холода щекам, вновь катятся горячие слезы. Всю прогулку не проронила ни одной слезинки, но стоило только увидеть родное лицо и сразу же раскисла. — Поссорились значит, — сразу догадалась мама, прижимая меня к себе.       Сейчас я могла выплакаться только ей, могла довериться только ей и могла остаться только рядом с ней. Джиён, конечно, тоже всегда могла поддержать и выслушать, но у неё сейчас была своя семья и утруждать подругу своими проблемами было бы эгоистично. А вот мама была по-настоящему родным и безвозмездно любящим меня человеком, которого, я уверена, никогда не тяготило моё присутствие, сколько бы времени не было на часах. Не представляю, как раньше могла обходиться без её поддержки. — Садись, милая, — усаживая меня за стол, проговорила мама. — Тебе, как обычно, кофе? Или может чего покрепче? — Нет, просто чаю, — шмыгнув, сиплым голосом ответила я.       Глядя на то, как мама копошится на кухне, я вдруг поняла, что правда касается и её тоже. Она только начала чувствовать себя комфортно в присутствии Хосока, когда мы собираемся вместе, чтобы отпраздновать моё день рождение. А теперь, внезапно оказывается, что Хоуп сам оказался жертвой обстоятельств. Хотя он и врал мне так же, как и Гук, это не меняло того, что он не виновен. Если сейчас я скажу маме правду, неизвестно как она отреагирует. Наверное, для неё это будет таким же шоком, как и для меня. — Ну и что на этот раз? — спросила мама, ставя передо мной дымящуюся кружку чая.       Наша супружеская жизнь с Чонгуком была далека от идеала. Это не первая наша ссора и я уже не в первый раз приходила после этого к маме. Именно поэтому она знала причину каждого нашего конфликта — обычно всё было из-за недопонимания или особенностей наших характеров. Каждая такая ссора была незначительной, недолгой и мы быстро мирились. Но сегодня Чонгук впервые довёл меня до слёз. — Всё настолько плохо? — не дождавшись от меня ответа, спросила мама. — Мне уже готовится к тому, что моя дочь будет разведёнкой? — с доброй улыбкой пошутила мама, но мне совсем было не до смеха. — Нет… — покачала я головой и, стараясь не встречаться с ней взглядом, отпила чай. Я почувствовала, как горячая жидкость, спустилась вниз в желудок, согревая всё внутри. — То есть плохо, но не столько чтобы… Чтобы разводиться… наверное, — неуверенно добавила я и вновь отпила чай. Рассказывать всё маме на ночь глядя и портить ей сон совсем не хотелось. Но как всё объяснить и в то же время не говорит правды, я не знала. Врать тоже было нельзя. — Хон, я тебе это говорила уже много раз, но скажу ещё раз: скандалы и ссоры в браке — это нормально. Без них не бывает семейной жизни. — Я знаю мам, но всё же… — договорить я не смогла. — Ладно. Ты давай, допивай чай, а я пойду постелю тебе свежее белье в кровать. Поговорим завтра. Возьму отгул, — произнесла мама, поднимаясь с места, но я ухватила её за край халата. — Отгул не бери. Не хочу, чтобы из-за меня у тебя были проблемы, — покачала головой я.       Мама насмешливо хмыкнула. — Какие проблемы, Хон? Я же не ректор университета, как раньше, а всего лишь учитель старшей школы.       На моем лице промелькнула улыбка. Как же мне повезло, что она у меня понимающая. — Спасибо тебе, — ответила я, с благодарностью взглянув на маму и та сразу засмущалась и отвернулась. — Не благодари, я же твоя мама. Когда ты уже начнёшь принимать все мои поступки как должное? — заворчала она, выходя из кухни. — Люблю тебя, — осипшим голосом сказала ей вслед.       Действительно, и когда я начну в своей жизни принимать всё как должное? Не только в отношениях с мамой, но и с Чонгуком. Возможно, именно из-за этого он и боялся говорить мне горькую правду.