when you and i collide, you bring me to life

Они быстро заезжают за едой, и Чимин успевает съесть весь свой ужин еще в машине, постоянно предлагая Юнги ведь «хён, ну попробуй, это вкусно», на что тот еле соглашается, а сам Пак довольно улыбается, а затем направляются в бар, в который их по началу не хотят пускать. — Так и думал, что меня не захотят впускать, — грустно усмехается Чимин. — Стойте, нет, он со мной, — пытается объяснить Юнги, но охранник бара упорно пялится на Чимина грозно и мотает головой, повторяя свое «Смертным нельзя». Сзади Сокджин кричит «Да вы знаете, кого не пускаете?», но у охранника все также ноль реакции. — Эй, все нормально, пропусти их, это одни из моих любимчиков, — сзади охранника возникает маленькая девушка, поглаживая огромного охранника по плечу, до которого еле дотягивается, и хлопая большими карими глазами. Она оборачивается на Чимина и Юнги, убирая преграду в виде висящего перед ними каната, запуская внутрь, — Давно не виделись, оппа! Как у тебя дела? — она тут же обнимает Мина крепко-крепко, смотрит на Пака и расплывается в улыбке, — А что это за мальчик с тобой? Познакомишь нас? — Да, это мой муж, Пак Чимин, — Юнги приобнимает младшего за плечо, — Знакомься, Чимин, это Амелия, хозяйка бара. Я рассказывал тебе про нее. — Ох, как чудно! Обо мне уже слухи ходят! — хихикает она, толкая маленьким кулачком Юнги в плечо, — Юнги, ты знатный сплетник, я знаю! Пойдем, я налью тебе чего-нибудь. А нашему смертному другу чего? — она протягивает руку Чимину, — Чимин-оппа, чего хочешь? Сделаю для тебя что угодно! — Приятно познакомиться, — кивает Пак, улыбаясь девушке, — Юнги не то что сплетничал, просто рассказал мне о твоем существовании. Чимин протягивает девушке в ее маленькую ладошку свой мизинец и следует за ней вглубь помещения, осматриваясь в поисках Кимов. — Честно говоря, я думал, что все друзья Юнги старше меня минимум вдвое, странно слышать «оппа» от тебя по отношению ко мне, — хихикает он, — Если честно, не хочу сегодня сильно напиваться, так как нам гулять еще всю ночь. Можно Черничный Дайкири? — А я всегда думала, что все мои друзья всегда старше меня, — хихикает Амелия, заходя за барную стойку и барабаня параллельно по ней, — Я доросла до четырнадцати, а дальше не расту, — она усмехается, завязывая черный фартук вокруг талии, — Хоть мне уже и семьдесят девять. Через неделю, кстати, уже восемьдесят! Приходи ко мне на юбилей сюда, мы такую вечеринку тут закатим! — Твои вечеринки всегда супер-пуперские, зай, — довольно отзывается Сокджин и хлопает по барному стул рядом с собой, предлагая Паку сесть, — Но мы с Джуном и Юнги, к сожалению, уезжаем в Лондон по делам, так что, может, в следующий раз. Или, может, Чимин придет к тебе. — Уф-ф, какая жалость. Тогда в другой раз, оппа, — отзывается печально Амелия и дует губы, пока забирается по небольшой лесенке и берет с одной из верхних полок черничный сироп, оборачивается на Чимина, — Прекрасный выбор, оппа! А что будет твой муж? — Пинту третьей положительной, — просит Юнги, зарываясь пальцами в смоляные волосы. — В пинтах меряют только пиво, — язвит Сокджин, и Мин, вынув из кошелька купюру и презрительно пялясь на младшего, кладет ее на барную стойку. — Тогда пол литра третьей положительной, — Юнги щурится, — Для особо непонятливых. — Ах, а они все собчатся, — замечает Амелия и отдает Паку его черничный дайкири, — Держи! — Собачатся? Да еще как. Это уже третий раз за день, если я не ошибаюсь, — мысленно считает Чимин, отпивая свой напиток, и довольно облизывает губы, — У тебя получилось просто потрясающе. Лучший дайкири в моей жизни, — усмехается он. — Ох, они всегда так, оппа, — отмахивается Амелия, — Собачатся, сколько себя знаю. Расскажи, как у тебя дела? — просит она, — Как тебе с Юнги живется? Вы же вместе живете или как? — Ну, как тебе сказать. Я «гастролирую» туда сюда, — смеется, сделав ковычки в воздухе пальцами, — То в общежитии, чтобы было легче до ВУЗа добираться, то с Юнги. Да и то, не всегда в одном и том же месте. Сейчас уже около недели живем в доме клана со всеми, а пару недель назад — в квартире. Вот такие путешествия. Вместе нам, по-моему, очень хорошо, да, милый? — чуть поворачивается он к Мину, положив руку ему на ногу, чтобы привлечь внимание, — По крайней мере, я себя рядом с ним чувствую просто замечательно, а он меня пока еще не выгнал. — Он его не то что не выгнал, — влезает Сокджин, — Он один раз Намджуну револьвером угрожал, если мы к нему Чимина не привезем. — Сегодня вот я их вытащил из дома, съездили в кино, Намджун сказал, что мультик очень милый, и им с Джином понравилось. Сейчас собирались посидеть тут какое-то время, а потом пойти гулять, — омега вновь отпивает немного алкоголя, — Я, кстати, угадал, что я младше, — вспоминает он, — Ты старше меня почти в четыре раза. — Цветочек мой, а подлей мне ещё третьей отрицательной, — просит Джин, отдавая кружку Амелии. — Конечно, оппа, — отзывается девушка, забирая чужую кружку. — Что за обвинения, — возмущается Юнги, поворачиваясь к Сокджину, — Они положили меня на постельный режим, а когда Чимин приехал, они его не пускали. Они слов не понимают, только серебряные пули, — он вздыхает, — Да и к тому же, мне очень нравится жить с Чимином. — Ой, ну, конечно, — язвит Джин, — Вы друг от друга не отлипаете. Ты знаешь что, Лия? Этот, — он тычет пальцем в Чимина, — Повел нас в кино, а сам ушел трахаться с Юнги, представляешь? — Вообще, если так подумать, то это была твоя идея, — размышляет младший омега, — Я лишь решил прислушаться к тебе, подумав, что мой любимый советник плохого не скажет, и предложил Юнги уединиться, в чем он мне не отказал. А когда мы туда пришли, то поняли, что у нас с собой ну совершенно случайно оказалась смазка. Так что, это ты виноват. Не понимаю, в чем заключается твоя претензия. — Ты посмотри, у него даже смазка нечайно оказалась! — Сокджин всплескивает руками, — Два сапога пара! У одного коллекция презервативов, а у второго смазки в рюкзаке при походе на детский мультфильм! — Юнги молчит, попивая кровь из стакана, застегивает нагрудный карман на пиджаке, в котором хранились презервативы, — Не удивлен, что судьба их свела! — Ах, оппа, у Сокджина всегда самые лучшие советы, — усмехается Амелия, — Когда я рассказала ему о том, что завела отношения с вампиром, моим нынешним мужем — у оборотней в культуре больше язычества, поэтому некоторые не воспринимают вампирский сатанизм, — он сказал мне «Ты еще замуж за него выйди». И, вот, вышла. — Я тот еще Купидон, — хмыкает Сокджин довольно. — Да, это точно, — девушка ставит перед Юнги и Джином их стаканы, — Может, вы истинные? Юнги уже готов был отпить из своего стакана, но временит, пялясь сначала на Амелию, а затем на Чимина, который собирался достать из кармана телефон, чтобы быстро просмотреть уведомления, но поднял голову на Юнги. — Я что-то не так сказала? — пугается брюнетка, — Я имею в виду, почему нет? Вы же не делали тест на истинность? — Нет, — отрицает Чимин, — Ну, если честно, я не вижу в этом первой необходимости. Как, знаешь, «ой, мы влюбились в друг друга, срочно бежим делать тест на истинность, если ты не мой истинный, то мы расстаемся». Если нам хорошо друг с другом, то просто так оно и есть, зачем делать какой-то тест? Я люблю его, а он любит меня, — пожимает плечами Чимин, протягивая Юнги руку, и улыбается, — Но если ты когда-нибудь захочешь узнать, так это или нет, то я тебе не откажу. — Ну, знаешь, Чимин, — начинает неловко и смущенно Юнги, — Я бы хотел узнать, истинные мы или нет. Я бы не бросил тебя, если бы узнал, что ты не мой истинный. — Да! Я вот, например, не истинный Намджуна. И что? Мы счастливы, — Джин жмет плечами, — Эта штука слишком нестабильная и неизученная, чтобы доверять ей и выстраивать по ней жизнь. — Я знаю, что вы счастливы, Джин-и, и уверен, что будете такими же, если не больше, счастливыми, когда родится ваш маленький вампирчик, — улыбается Чимин Кимам, и вновь поворачивается к Мину, держа его за руку и чуть наклоняясь в его сторону, — Любовь моя, если ты хочешь, то я обязательно его сделаю. Но получится только когда ты вернешься, мне завтра надо будет уехать, а потом у нас учеба и ты уезжаешь. Давай ты приедешь из Лондона, и сразу же, как у нас будет свободное время, сделаем тест. Хорошо? Иди ко мне. Пак поднимается со своего барного стула и подходит чуть ближе к старшему, расставляя руки. Он нежно укутывает его в свои объятья и целует в висок. — Ох, конечно, — соглашается Юнги неуверенно, получая поцелуй в висок от омеги. Он прячет улыбку, думая о том, как все-таки, хочется ему узнать о том, истинные они или нет. Он думал о том, что хочет прожить с Чимином всю жизнь даже если они не истинные, потому что он чувствует, что нашел в Чимине кусочек себя. — Сатана, ты такой сопливый, — ноет Джин, — Хорошо, что Чимин не умеет читать мысли, он бы уже повесился от того, какой ты сопливый. — Заткнись, — фыркает Юнги, покрываясь фиолетово-синим румянцем, который, слава Сатане, не было видно из-за неонового освещения в баре. Он не хотел выглядеть мягким, романтичным и искренним, может быть, перед Чимином, потому что в последний раз, когда он полностью открывался кому-то, то получил в ответ разбитое сердце, и если тогда он был пятнадцатилетним мальчиком, у которого просто ненадолго были проблемы с доверием, то теперь разбитое сердце ему противопоказано. Джин жалобно пялится на Мина, решая на этот раз промолчать. — Если ты называешь соплями какую-нибудь миленькую нежнятинку в его голове, существование которой я не отрицаю, то я бы не повесился, так как я сам такой, — обращается Чимин к Джину, вновь присаживаясь на свое место, — Да и тем более, даже если бы я захотел повеситься, то я бы этого не сделал. Я бы спрыгнул с моста, — усмехается он и ловит на себе три шокированные пары глаз, — Ладно, простите, это была плохая шутка. — Это очень плохая шутка, — фыркает Джин, — А еще я язык за зубами не держу, пф-ф. — И я тебя люблю, дорогой, — Юнги притягивает к себе Чимина. Он просто опускает взгляд в стакан, стараясь тут же забыть эту неудачную шутку. — О-о-о, вы такие милашки, — умилительно протягивает Амелия, складывая ручки в замочек, — Вы так подходите друг другу! Уверена, что вы истинные друг друга! — Если не Чимин истинный Юнги, то кто тогда, — хмыкает Намджун. — Что ж, мы же пойдем гулять, верно? — уточняет Сокджин, — Я надеюсь, там уже зажгли огни! — Пойдем? — спрашивает он, протягивая старшим ладони. Он берет за руки Юнги и Намджуна, тем самым отдаляя своего альфу от Сокджина, чтобы они не поссорились еще раз. Юнги достает из кошелька несколько купюр и платит за всех четверых, опережая Чимина, который уже собирался заплатить за себя. Он прощается с Амелией и идет вслед за Чимином и Намджуном, которого Пак взял за руку, как и его самого, пока Сокджин обжимает подругу, расцеловывает ее щечки и говорит ей что-то о том, чтобы она не задерживалась на работе, потому что ее заждались в ее гномьем королевстве, а та с размаху залепляет Киму ладонью по заднице, заставив его возмущенно заверещать. Они гуляли по парку до глубокой ночи, а старшие чувствовали, что Чимина будто бы всегда не доставало в их трио — герой, о котором никто не просил и которого никто не заслужил. Чимин расспрашивал их обо всем на свете, а Намджун, Джин и Юнги с удовольствием отвечали — он были «за всегда» поговорить, но успели несколько раз поссориться, когда речь зашла о войне с Наполеоном и о реформации в Германии, правда, Намджун сразу же разнял Юнги и Сокджина — кто-то удивлен, что поссорились именно они? — сказав, что они оба идиоты. Они не прекратили полилога, даже когда Чимин, устав и начав распевать «я рюкзак, я рюкзак», забрался на спину Юнги, который с удовольствием согласился быть его переноской, подумав, что разговоры помогут Паку уснуть. — Ты посмотри, он прямо как настоящий малыш, — замечает Джин, тыча пальцем в Пака и заставляя Юнги обернуться на младшего, — Потрогай его нос и пальцы! Вдруг он замерз? — Он прохладный, — приложив пальцы к носу Пака, замечает Мин, — Не хочу застудить его. Предлагаю позвонить Хину и отвезти его домой отогреваться, тем более время уже позднее, а нам завтра на пары. Юнги звонит Хину, который через несколько минут подъезжает к ним — благо, парк, по которому они гуляли, был неподалеку от трассы. — Что, спит? — интересуется Хин, когда Юнги укладывает Пака на задние сидения, — Оу, кажется, уже нет. — М, Юнги, мы где? — спрашивает Чимин, проснувшись. — Мы в машине, — объясняет Юнги, наклонившись над Чимином, зацепившись руками за верх машины, — Ты уснул, так что, я решил, что пора домой. Тем более, время уже позднее — уже около пяти утра — а тебе завтра на пары. — О, Хин, привет. Милый, а ты знаешь, где тут ближайший круглосуточный магазин? Мне надо кое-что купить, — говорит Чимин, потирая глаза. — Круглосуточный магазин? — переспрашивает Юнги, опуская взгляд на часы, — Неподалеку есть один, в торговом центре, поехали, — он оборачивается на Джина и Намджуна, которые говорят, что собираются еще погулять немного и что они с Чимином могут ехать. Юнги забирается в машину к Чимину, закрывая дверь за собой, приказывая Хину ехать в ближайший круглосуточный. — Как себя чувствуешь? Спать хочешь наверное, да? Приедем домой — сразу ляжем, — обещает Юнги, прижимая Чимина к себе, пытаясь его согреть — благо, в машине было довольно тепло — Все в порядке, я просто капельку пьян, — заверяет его Пак, — Я не хочу спать, не волнуйся. Ладно, хочу, но у меня еще были планы, так что сон подождет. — Планы? — уточняет Юнги, но решает не расспрашивать, а оставить для себя некий сюрприз, ведь так, очевидно, интереснее и более интригующе. Доехав до торгового центра, Чимин ведет Юнги в магазин, где покупает несколько пищевых красителей, кондитерскую посыпку, желатин и сахарную пудру. Проходя мимо очередных полок с продуктами, он останавливается, притормозив так же и Юнги. — Любовь моя, помнишь, ты говорил мне что-то про то, что готов измазать всего меня сливками, а сегодня я поймал тебя на слове, что ты вылижешь меня всего и исцелуешь мои соски? — припоминает он, кивнув на балоны со взбитыми сливками, — Я не буду спрашивать возьмем ли мы их, просто хочу посоветоваться, как ты думаешь нам двух упаковок хватит на меня намазать, или три возьмем? — Чимин оборачивается на людей сзади него, которые удивленно переглядываются, — Ой, а вы будто не трахаетесь. — Конечно, помню, любовь моя, — отзывается Юнги, — Еще бы я забыл о таком, — он протягивает руку к одну из баллонов со сливками и рассматривает количество, чуть щурясь — он забыл очки дома, — Я думаю, мы можем взять три на всякий случай. Хуже от этого никому не будет, верно? Взяв три упаковки, на всякий случай, и прихватив с собой фруктовую нарезку со словами: «если ты не съешь — я съем» Чимин подходит к кассе и застывает в поисках карточки по всем карманам, но не успевает найти ее, как Мин оплачивает все его покупки. — Спасибо, большое, но я хотел хоть раз заплатить за себя сам, — усмехается он, забирая пакеты, и убегает от старшего к выходу, чтобы тот не смог забрать их и помочь донести. Он убирает пакеты в багажник, отвергая любую помощь, пока Хин и Юнги нервно стоят в стороне и курят, пытаясь не сорваться, чтобы помочь ему, и усаживается на сиденья, после отодвигаясь к противоположной от альфы двери и падая головой ему на ноги, развалившись на сиденьях. — Можем ехать, — обращается он к Хину, после переходя на шепот, повернувшись к Юнги, — А ты обязательно покажешь мне свои рожки, крылья, хвост и раздвоенный язык, когда мы приедем. — Конечно, покажу, дорогой, — обещает Юнги, потрепывая волосы Пака и откидывая голову. Как только они приезжают домой, Юнги почти отбирает у Чимина его пакеты, донося их до кухни самостоятельно, а затем направляется в душ, потому что чувствовал себя ужасно уставшим, и ему срочно нужен был холодный душ, чтобы освежиться, потому что судя по тому, что у Чимина были планы, спать он не был намерен. Пока Юнги уходит в ванную, Пак решает не терять времени и сразу убирает все покупки по разным ящикам, где он завтра сможет их с легкостью найти, когда будет уезжать к Сан Хё, чтобы приготовить Юнги сюрприз. Омега снимает с себя майку и джинсы, относя их в комнату, оставаясь в одних лишь чулках и белье, и возвращается на кухню, захватив из рюкзачка в коридоре смазку, и достает из холодильника фрукты и сливки, выставляя все на стол. Сам он усаживается туда же, вальяжно закинув ногу на ногу. — Чимин? — Юнги заходит в спальню, натягивая на себя домашние спортивки, и, не найдя там Чимина, направляется на кухню. — Да, мой Господин, — отзывается Чимин, когда Юнги входит на кухню, — Вы меня ищете? Я успел соскучиться, — шепчет он, медленно подходит к Мину, слезая со стола, и аккуратно уклыдывает руку на чужое горло, притягивая себе. — О, а я тебя обыск… Юнги не успевает договорить и понять, что происходит, потому что Чимин просто затягивает его в поцелуй, а только потом до него доходит, что Чимин в одном белье и чулках. Сатана упаси, что за дьявольщина, Юнги в ауте. — Детка, ты выглядишь просто очаровательно, — подмечает Юнги максимально вежливо и серьезно, делает несколько шагов вперед, вжимая Чимина в стол бедрами. — Рад, что Вам нравится. Буду одеваться так чаще. Через пол года, — хмыкает Пак, обвив обеими руками чужую шею. — Но еще лучше будешь выглядеть без этого, — добавляет Юнги, ведет руками по бокам Чимина, зацепляет руками резинку чужого белья и ненавязчиво тянет его вниз. — Ну, так, Вы в любой момент можете снять это с меня, — шепчет Пак на ухо альфе. Мин укладывает младшего на стол, аккуратно поддерживая его спину, чтобы он не упал, покрывая поцелуями его шею и аккуратно снимая с него белье, откидывая в сторону куда-то на стул. Он поднимает лицо Чимина на себя, нависая над ним на вытянутых руках и разглядывает его, расплываясь в улыбке. Чимин нетерпеливо ерзает на столе, подчиняясь каждому движению Мина. Он сбито дышит, откидывая голову назад, когда Юнги выцеловывает его шею, и тянется снять ногами чужие штаны, что оказывается не такой уж и простой задачей. — Это, — Юнги показывает длинный раздвоенный язык, — Сегодня будет на тебе и в тебе, дорогой, я надеюсь, ты не против, — он прижимается губами к его шее и обводит одну из его артерий языком, — И это, — он скользит кожаным хвостом по ноге младшего, обвивая им ее, — Тоже. Обязательно. — Оу, я не против, мой Господин, — игриво улыбается омега, — Я же знал, с чем могу столкнуться, когда просил Вас показать мне все Ваши вампирские штучки. Мне просто не терпится почувствовать это в и на себе, мой Господин. Юнги тянется к сливкам, открывая крышку одного из баллонов, чуть встряхивает его. — Высунь свой милый язычок, родной, — просит ласково он, давя на подбородок омеги и пшикая небольшим количеством сливок на его язык, параллельно чмокает Пака в уголки губ. Чимину, как главному сладкоежке, очень хочется все это съесть. Но он не может. Сегодня довольствоваться сладостями с его тела будет Юнги, взамен даря Чимину неописуемое удовольствие. Мин плывет хвостом по его бедру, обводя полувставший член, — Прости, любимый, он немного прохладный, но, уверен, он согреется. Не против? Омега довольно стонет, почувствовав на своем члене чужой хвост, и притягивает лицо старшего ближе к себе. Он не целует, лишь облизывает чужие губы, оставляя на них сливки. — Простите, Господин, но никак иначе я не смог бы ответить, у нас еще много сливок, можете намазать мой язык ими еще множество раз, — оправдывается он, — Я ни сколечки не против, — уверяет он старшего, — У Вас очень красивый хвост, хотелось бы посмотреть на Ваши, уверен, потрясающие рога, и получше прочувствовать на себе Ваш прекрасный язык. — Отлично, — отзывается Юнги, — Очень хорошо, — он ведет дорожку из поцелуев до низа чужого живота. Он покрывает поцелуями бедра Пака, а затем, поддерживая его за икру, цепляет зубами кайму его чулок и стягивает, смотря прямо в глаза младшему. — Прошу, не порвите их, это мои любимые, — отзывается Пак, закусывая губу, и с интересом смотрит на происходящее, после заглянув Мину в глаза, в которых, как скорее всего и в его собственных, читалось дикое желание. Юнги проделывает то же самое со вторым чулком, а затем тянется за смазкой, капая ничтожную капельку на своей хвост, проскальзывая им в Пака, пока сам обхватывает губами кадык омеги и мягко целует его, встряхивая баллон со сливками и выводит ими дорожку от чужих ключиц и до нижней части живота, проводя языком и слизывая все. — Госпо…— не успевает договорить омега, ведь прерывается на громкое мычание. — А теперь, сокровище, как я и обещал, — Мин пшикает сливками вокруг чужих сосков, филигранно обводя их языком, припадает к одному губами и посасывает, влажно целует, прикусывает, чуть оттягивая на себя, пока его хвост обводит стенки внутри Чимина, подгибаясь в небольшой «крючок» и растягивая его, — Просто прекрасно, малыш. Очень хорошо. Юнги буквально боготворит Чимина за то, что тот взял фрукты в магазине. Он выуживает одну из ягод из стаканчика, укладывая ее на второй сосок омеги, украшая кольцом из сливок, а затем поддевает клубнику губами, надкусывая, опускается к ребрам Чимина чтобы слизать весь клубничный сок, стекший вниз по его коже. Чимин выгибается в спине навстречу чужим губам и языку, раскрывая губы в немом стоне. Ему уже так хорошо, а это всего лишь только язык и хвост. Он пытается занять свои руки чем угодно, лишь бы не притянуть Юнги за волосы ближе к себе. Он запускает их в свои волосы, упирается ими в стол, сжимая кулаки. Пак откидывает голову назад, уже не стараясь сдерживать стоны. Кажется, что он держится лишь за счет того, что упирается в столешницу бедрами и затылком. Омега облизывает пересохшие губы, ощущая, как старший слизывает с него фруктовый сок. — Пожалуйста, можно поцелуй, — шепчет Чимин, вновь укладываясь спиной на стол. Мин проводит языком по ребрам, пересчитывая каждое очень внимательно, а затем укладывает кусочек персика на губы Чимина и, целуя его, он раскусывает его пополам, заставляя слюну, смешанную со сладким соком, стечь по его подбородку, что Юнги позже, конечно же, тоже подбирает губами. Юнги орошает каждый аккуратный палец Пака сливками, подняв его руку в воздух, смотрит в глаза и обводит языком каждую фалангу бесстыдно, целует и осторожно слизывает, а затем, двинувшись, он измазывает свою руку в сливках. Он касается рукой чужого члена, разнося десерт по всему стволу, пока проталкивает внутрь младшего пальцы свободной руки вместе с хвостом. Он слизывает с члена омеги таящие сливки, обводит двумя кончиками языка его возбуждение, беря его в кольцо, обводит каждую венку и погружает в горло. Мин отрывается с громким звуком и облизывается. Пак несдержанно стонет, не переставая, тихо бормочет благодарности, почувствовав на своем члене раздвоенный язык, и не может сдержать громкого «да», когда Мин погружает ствол в свое горло. — Молись, чтобы я не съел тебя, — хмыкает альфа, ненавязчиво обводя пальцем мякоть бедра Пака, — Потому что твои бедра выглядят очень аппетитно, если быть честным. — Молитесь, чтобы соседи не вызвали полицию, — отзывается младший, — Потому что даже если Вы не будете меня есть, то я собираюсь быть громким, и даже пять часов утра на часах не остановят меня. — Пусть только попробуют, — усмехается Юнги, — Придется их растерзать. Они меня уже порядком раздражают. — Если растерзаете, пожарите мне маленький стейк? — интересуется омега, — Если все равно им больше не жить. Мин проскальзывает пальцами в Пака, покрывая его бедра поцелуями и проводя языком по его члену. — Ты уже немного растянут, дорогой, но я сейчас хочу растянуть тебя своим языком. Хорошо? — Юнги закидывает ноги Пака на свои плечи и выцеловывает его ягодицы, — Ты можешь взять меня за волосы и управлять процессом, если захочется, любимый. Ты можешь трахнуть себя моим языком. — Конечно, Ваше Величество, — мычит младший, прижимая старшего ближе к себе ногами, — Ох, мне еще как захочется. Мин очерчивает языком кольцо мышц, обводит его сливочной пеной из баллончика и слизывает все. Он осторожно проталкивает язык внутрь, собирая попавшую внутрь пену, параллельно растягивая Пака. Он плывет скользким хвостом по дрожащему бедру Чимина, укладываясь там. Дождавшись, пока Мин проскользнет в него языком, Пак тут же вплетается пальцами в его темные волосы и с силой притягивает к себе максимально плотно — Юнги все равно не сможет задохнуться. — Блять, Ваш язык это, — сквозь стоны произносит омега, — У меня нет слов, чтобы описать насколько это потрясающе. Никогда не пойму, почему Вы скрывали это от меня. Юнги протягивает свою руку к руке Чимина, переплетая с ним пальцы и легко сжимая его липкие от сливок фаланги между своими пальцами. Он спиралью скользит языком внутри него, а затем отрывается и покрывает поцелуями внутреннюю сторону одного из бедер. — Чего тебе хочется, золотце? — ласково интересуется Юнги, поглаживая пальцами костяшки младшего. Пак принимает сидячее положение и тянется рукой к чужому лицу. Он придерживает старшего за подбородок и поднимает его голову примерно на равне со своей, заставляя его привстать. — Я хочу, чтобы Вы прямо сейчас взяли мою задницу и начали вбивать ее в эту столешницу, — тихо шепчет он, улыбаясь уголком губ, — Чтобы выебали так, будто я последняя шлюха. Чтобы я плакал и кричал так, чтобы было слышно по всему дому всем блядским соседям. А потом в рот. За мой грязный язык. Хочу чтобы оставили на моей шее столько меток, на сколько хватит места. Сможете? Или годы уже не те? — Чтобы кричал и плакал? — уточняет Юнги, вскидывает брови. — Именно, — согласно кивает Чимин, — Чтобы кричал и плакал. Организуете? — он задумчиво оглаживает плечо старшего, второй рукой упираясь в столешницу. — Ты знаешь, малыш, я люблю тебя и хочу доставить тебе максимум удовольствия, но если ты хочешь плакать и кричать, — он задумчиво мычит и кивает, — То ради тебя все, что угодно, милый. Ты, кстати, напрасно пытаешься меня разозлить своими неуместными шуточками про возраст, — он хватает Чимина за горло, так сильно сжимая его, что завтра на шее Пака сто процентов появятся сине-фиолетовые пятнышки от пальцев Мина, — Я сегодня достаточно добрый. Не стоит злить меня. Просто рекомендация на будущее. — Хорошо, Ваше Величество, я Вас понял, — тихо хрипит омега, — Постараюсь больше не шутить так. Без надобности. Юнги стягивает с себя домашние спортивки, откидывая их куда-то на стул, а затем, взяв Пака за плечи, переворачивает его, укладывая грудью на стол и скрещивая его запястья на пояснице. Чимин покорно поддается сильным холодным рукам, разворачиваясь и падая грудью на стол с тихим шипением, — упасть всем торсом на мраморную столешницу ощущение не из приятных, — он довольно улыбается, прижавшись щекой к твердой, скользкой от стекшего сока поверхности, и подвиливает бедрами. Он уже знает, что Мин не особо любит нежничать, особенно в такой позиции, чего его слегка пьяной голове сейчас и не хотелось. — Что ж, — будто бы подводит итоги Мин, распыляя по чужим ягодицам оставшиеся сливки из баллона, пока омега мысленно посмеивается, вновь ощутив на себе сливки, от того насколько плохо Юнги отзывался о сладком, и насколько ему на это плевать, когда слизывает он это с Чимина, — Раз уж ты хочешь покричать и поплакать, а я не намерен больше ничего скрывать, раз уж тебе так нравятся, как ты это называешь, мои «вампирские штуки», то, уверен, тебе понравится эта примочка. Тем более, мы с тобой уже практиковали двойное проникновение, — он хмыкает, растирая сливочную пену по чужому сфинктеру и бедрам, — Ты, правда, тогда был больше и лучше растянут, но, раз уж ты хочешь покричать и поплакать, то прошу любить и жаловать. — В смысле дв-двойное, — заикается Пак, немного испугавшись — он сейчас, как Мин правильно заметил, вообще не подготовлен для такого, — Как вы хотите двойное, если моя игрушка не здесь? — спрашивает он, но вопрос отпадает сам собой, когда он чувствует два члена, проезжающихся по его коже. Юнги проезжается двумя членами по ложбинке между чужими ягодицами и поясницей, а затем приставляет обе головки к заднице омеге, медленно проталкиваясь внутрь. — Ох, Сатана, Чимин, какой ты тесный, — говорит Мин и наклоняется к чужой шее, впиваясь в нее зубами и делая резкий толчок, проскальзывая в чужое тело вместе с двумя узлами. Он пару раз покачивает бедрами, позволяя Чимину привыкнуть, а если тот не успел — ему плевать, так даже лучше, ощущения острее. Юнги ударяет ладонью по чужой ягодице, оставляя красный след от руки, а затем повторно бьет несколько раз, после чего впивается ногтями в кожу там же, натягивая на себя омегу и начиная задавать грубый темп, с силой вбиваясь в его бедра, выходя во всю длину и входя обратно до основания. Вместо вопросов у Чимина появляется лишь обжигающая боль, заставляющая Пака закричать во весь голос и сжать кулаки, и куча матов в перемешку с проклятиями. — Блять, конечно я тесный! — кричит он недовольно и удивляется тому, что Мин говорит об этом вслух, учитывая то, что неподготовленность Чимина очевидна, — Меня никто не растянул так, чтобы в меня два хуя сразу влезло! Меня никто даже не предупредил, блять, о том, что у того, кто меня ебет, хотя бы в теории может быть два члена! — Следи за своим языком, — напоминает серьёзно Юнги и вздергивает Пака за волосы на затылке, рыкая ему на ухо, — Будь хорошим мальчиком. Ты просил — я выполняю. Или ты уже успел передумать? Чимин добился того, чего он хотел. От боли текут слезы, на шее укусы, а горло уже успело заболеть от криков, но он терпит. Омега старается максимально расслабиться и не напрягаться, зная, что в след за болью приходит удовольствие, и через несколько минут ловит себя на том, что, успокоившись, начинает сам чуть поддаваться назад, стараясь насадиться глубже, и стонет все громче с каждым толчком. Боль на ягодицах тоже ощущается уже как что-то приятное, а обездвиженные руки расслабляются, ведь сопротивляться уже совсем не хочется. Хочется лишь подчиняться и повиноваться каждому слову. Юнги переходит на медленные, плавные толчки, входит во всю длину с чувством, наваливаясь грудью на чужую спину. — Вот так, малыш, очень хорошо, — хвалит Юнги младшего, когда чувствует, что тот подмахивает бедрами в такт толчкам, — Я смотрю, ты вошел во вкус. Это чудесно, — Мин резко толкается вперед, сжимая кожу на чужой ягодице под пальцами и полосуя по ней, оставляя четыре красных полосы-царапины. Чимин не отвечает, а лишь негромко мычит, закусив губу, пытаясь не сорвать свой голос еще больше, но, мысленно, не отрицает слов Мина, признавая для самого себя, что действительно вошел во вкус. — Я бы сделал это немного раньше, предупреди Вы меня заранее, дав время чтобы растянуть себя хотя бы самостоятельно, — все-таки отзывается он тихо, — В следующие разы, мы можем обойтись лишь одним Вашим членом? — спрашивает он, — Такая способность Вашего тела безусловно поражает, но для меня она не подойдет на постоянной основе, — он молчит несколько секунд, после приоткрывая рот и высовывая язык, — Можно мне тоже немного сливок, пожалуйста? — Малыш, конечно. Я просто беспрекословно подчиняюсь твоим желаниям, вот и все. Ты попросил меня заставить тебя кричать и плакать — я это сделал. В следующий раз уточняй, договорились? Юнги аккуратно выцеловывает чужую щеку, стягивает со стола еще один баллончик и «вырисовывает» башенку из сливок на его языке, тут же целуя его в уголок губ. Мин вновь впивается зубами в кожу омеги где-то на плече, прокусывает до крови и тут же зализывает и зацеловывает укус, будто бы извиняясь, не прекращая ръяно вбивать чужие бедра в столешницу. Он оттягивает пальцами одну из ягодиц в сторону и, наполовину выйдя, слегка давит большим пальцем на кольцо мышц. Чимин продолжает довольно мычать, подаваясь бедрами назад, и с удовольствием принимает все оставляемые ему укусы, шлепки и царапины. — Как думаешь, — ласково интересуется Юнги, — Ты сможешь принять еще пару моих пальцев, м? — Мин плавно входит обратно в Пака, — Знаешь, просто любопытно. — Если просто любопытно, то, в теории, наверное смогу, — отзывается он, — Но только если обильно смазать и постепенно. Но Вы ведь только интересуетесь, верно? — чуть оборачивается он на старшего. — Просто любопытно, — подтверждает Юнги и выдавливает на чужой язык еще сливок, — Сегодня достаточно с тебя сюрпризов, я считаю, — он отпускает руки Чимина, разминая его поясницу. Чимин довольно проглатывает сладкую пену и облизывается. Он наконец-то разминает чуть затекшие от статичного прижатого к спине положения, прокручивая запястья, сжав ладони в кулаках. — Мой Господин, я должен сказать вам, что скоро кончу. Я могу это сделать? — Конечно, золотой, ты можешь кончить. Доведи себя до разрядки. Ты заслужил хороший оргазм сегодня, ты был очень хорошим мальчиком, правда? Я люблю тебя, дорогой. Покажи мне, как ты хорошо кончаешь для меня. — Спасибо, господин, — благодарит он и тянется руками к своему налитому кровью члену, который жаждал разрядки. Он проводит по нему несколько раз от основания до головки и обратно, стараясь даже не ориентироваться на чужие толчки, делая это в своем собственном темпе, и со стоном изливается себе в руку, вытирая ее об себя — ему все равно потом идти в ванную и отмываться от сливок. Пак аккуратно подается вперед, тем самым заставив Мина выйти из него, и сползает со стола, опускаясь на колени перед альфой. Юнги дожидается чужого оргазма, а затем осторожно выходит из Чимина, позволяя ему сесть на колени. Он бы и сам присел, потому что, как оказалось, иметь два члена жутко выматывающе — он знал, что находиться в таком состоянии намного проще, чем в обычном, человеческом, но функционировать и совершать какие-то человеческие действия точно нет. — Не могли бы Вы, — Чимин пытается подобрать нужные слова, — Снова сделать из двух один? Они не поместятся в мой рот, и я не смогу Вам отсосать. — Да, конечно, дорогой, — Юнги вплетает пальцы в чужие волосы и массирует кожу головы омеги, пока тот устраивается поудобнее. Омега дожидается, пока Мин вернет органу более привычный для Чимина вид, и тянется к баллону со сливками. Не заметив в глазах альфы никакого протеста против этого действия, он, встряхнув сливки, выдавливает их на головку, тут же довольно слизывая и повторяя свое действие. Он откладывает баллон в сторону и проводит языком снизу по всему стволу, придерживая кольцом из пальцев за основание. Если Чимин изволит играться со сливками — хорошо, Юнги не был против, это точно, тем более, он был уже дико грязный и без этого. Чимин слизывает сливки с головки его члена, заставляя самого Мина довольно замычать, поглаживая в знак одобрения действий младшего его по голове. — Я бы хотел сначала немного пососать Вам, — начинает он, — А потом, когда я похлопаю Вас по бедру, Вы можете свободно толкаться в мое горло самостоятельно, схватив меня за волосы, как Вы это любите делать. Надеюсь Вы не против, — заявляет Пак, обхватив головку губами и уложив одну из рук на бедро старшего. — Я думал, ты хочешь взять инициативу на себя, — рассуждает он, — Но как хочешь. Впрочем, у тебя еще вся жизнь впереди, у тебя еще будет тысяча шансов взять инициативу, верно, родной? Чимин обводит головку языком по кругу, выпуская со звонким чпоком, а затем начинает продвигаться глубже, помогая себе рукой, и обводит языком вздувшиеся вены. Через несколько таких движений он втягивает щеки и начинает вбирать член до основания, иногда выпуская, пошло причмокивая. Вновь обхватив головку губами, он вцепляется второй рукой за бедро альфы, несильно постукивая по нему три раза. Мин откидывает голову, когда Чимин погружает его член в свое горло, помогая себе рукой, держит стоны за зубами, чувствуя чужую бархатную стенку горла. — Малыш, ты чувствуешься просто потрясающе, — замечает Юнги с усмешкой. Он укладывает ладонь на лоб Пака, зачесывая его челку назад, а затем оттягивает его за волосы, скручивая смоляные пряди в пальцах, — Ты так быстро учишься. Кто бы мог подумать, что еще месяца полтора назад ты не мог к члену подступиться, а сейчас уже делаешь глубокий горловой, — он притягивает Пака за волосы плотную, заставляя его уткнуться носом в лобок, — Похвально, даже очень. Он плавно толкается бедрами в чужое горло, наращивая темп, и поглядывая за Чимином — пусть он хоть сто раз будет гением и профессионалом, Мин волновался за него и за его состояние, потому что сейчас он, очевидно, не просил быть задушенным или что-то вроде. — Чимин-и, детка, я собираюсь кончить в твое горло, — на всякий случай предупреждает Юнги омегу, на что Пак согласно мычит, тем самым пуская вибрация по чужому члену, притягивает его к себе и изливается в его горло, позволяя проглотить все до последней капли. Он простанывает громко, а затем довольно урчит, поднимая Чимина с пола и затягивая его в нежный поцелуй, — Это было хорошо. Ты в порядке? — он осматривает тело Чимина и усмехается, — Да уж, ты кошмарно грязный. Тебя надо прямо отмывать. — Все в порядке, не волнуйся, — успокаивает Чимин его, обнимая крепко. Он чуть отдаляется от Мина, потянувшись за баллоном со сливками, и выдавливает их на чужую грудь, размазывая руками, а затем чуть надавливает на чужой подбородок, прося тем самым открыть рот, и наносит сливки на чужой язык, после чего целует, оставляя часть сладкой пены у себя во рту, — Теперь мы оба кошмарно грязные, — хихикает он, довольный тем, что испачкал и Юнги тоже, — Понесешь меня отмываться? — Оу, — Юнги опускает взгляд на свою грудь, разглядывая белесые разводы на своей груди, — Теперь нам придется принять ванну вместе, — говорит он так, будто это какой-то приговор, — Пошли отмываться. Юнги подхватывает младшего на руки и несет в ванную, осторожно укладывая его туда и набирая воду. Когда ванна наполняется, Мин ложится рядом с Паком, обвивая его руками и уложив голову на плечо Чимина — нужно будет обработать его укусы хотя бы перекисью. — Любимый, мы же потом пойдем спать, верно? — спрашивает он, заглядывая в чужие глаза, еле оторвавшись от расставления маленьких поцелуйчиков на чужой груди и шее, — Я устал и хочу спать. — Конечно, пойдем спать, — подтверждает Юнги, — Ты же не спал всю ночь, только подремал немного у меня на спине, пока мы гуляли. Тебе нужно выспаться. Мин мягко целует шею и ключицы младшего. Он выдавливает гель на ладонь, размазывая его по груди Чимина, потому что водой их сладкие разводы явно бы не отмылись. Чимин улыбается, наблюдая за Юнги, когда тот тщательно старается отмылить его — ему явно нравится такая забота от того, кто по определению должен быть злым и жестоким убийцей, но, как сказал бы Сокджин, превращается в соплю рядом с омегой и готов потакать каждому его желанию. — Оу, нам же на пары в понедельник, — вдруг вспоминает Юнги и обреченно вздыхает, — Я так не хочу никуда идти… Но я и так улетаю в среду, мне нужно прийти хотя бы в эти два дня. Как ты вообще заставляешь себя куда-то идти? — Ну, я переехал сюда для того, чтобы учиться, — пожимает плечами Пак, — Я сам для себя понимаю, что должен ходить туда, особенно учитывая то, сколько я пропустил. А еще я в отличие от тебя учусь там только первый раз, и не могу позволять себе не ходить очень часто, ведь потом не смогу понять о чем говорят преподаватели. Тебе-то легче — сидишь на парах, слушаешь в пол уха информацию, которую слышал уже сотни раз. Ну, или просто пропускаешь, а потом когда тебя спрашивают, отвечаешь все так, будто лично на всех лекциях присутствовал, а тебя просто не видели, — он тоже берет немного геля для душа и помогает альфе отмыться. — Я учусь на истории впервые, на самом деле, — Юнги рассматривает кожу младшего, — Я тут давно, но на истории впервые, однако они не говорят ничего того, что я не знаю, я тут только ради профессии. Еще одной. — Юнги, а мы можем эти два дня ходить… Вместе? Ну, знаешь, за ручку, там, ты посидишь со мной во время обеда, попивая свою кровь из термоса? Я просто хочу провести эти два дня с тобой по максимуму. А еще можно я провожу тебя в аэропорт? — с надеждой спрашивает он, заглядывая в голубые глаза. — М?— Юнги почти засыпает, пока Чимин помогает ему отмыться, но очухивается, когда тот спрашивает его о чем-то, — Да, конечно, мы можем ходить за ручку, мы же встречаемся, как никак. Все должны об этом знать, родной, — Юнги поднимает руку Пака из воды и оставляет поцелуй, — Я как раз хотел попросить тебя проводить меня. Хочу поцеловать тебя на прощание перед тем, как улечу. Омега дожидается, пока Юнги вылезет из ванной, и, зевая, тянет к нему ручки, вновь прося укутать его в теплое полотенчико. — Отнесешь меня в кроватку? — сонно спрашивает омега, зевая. Юнги вылезает из ванной и, взяв с полки большое полотенце, укутывает в него чистого Чимина, вороша сначала его волосы, чуть промакивая их от воды, а затем берет Пака на руки и несет в спальню, осторожно укладывая на кровать и целуя в лоб, накрывает одеялом. Он накидывает на себя пижаму и укладывается рядом с Чимином, прижимаясь к нему вплотную. — Спокойной ночи, любовь моя, — тихо говорит он, целуя Пака в щеку. — Я люблю тебя, Юнги, — шепчет Чимин, переворачиваясь, и, обвив старшего рукой и ногой, прижимает ближе к себе. — И я тебя, — Юнги улыбается.