when you and i collide, you bring me to life

— Ни капельки не волнуюсь, — отзывается Чимин, — Рад вас всех видеть, кстати, — улыбается он всем дружелюбно. — Ты не волнуешься, это супер классно, — подмечает Боген, улыбаясь. Чимин подходит ближе к Франческе с окрыленной улыбкой, берет ее за руки. — Франчи, я так хотел поделиться с тобой одной очень важной новостью! Помнишь, мы с тобой обсуждали полигамию, полиаморию и Сокджина? В обще-ем... Мы теперь встречаемся, представляешь? Я так счастлив, спасибо тебе большое, что рассказала мне о том, что я могу иметь несколько партнеров, и никто не будет против, — он обнимает Франческу осторожно. — Что-о? — Франческа поворачивается на слова Чимина, широко-широко распахивая глаза, — Действительно? Я за тебя так рада! Это просто потрясающе! Я, кстати, как раз хотела познакомить тебя со своей прелестной леди! Ты ведь со своими двумя мужчинами здесь, верно? Мне кажется, это просто восхитительно! — Да, мы рады что ты вступишь в нашу семью, прибыв уже с небольшой маленькой семьей, — Пакпао улыбается. Все снова начинают общаться между собой, делятся последними новостями, ведь они все же не так часто собираются все вместе. Через несколько минут разговора к Чимину подходит Бонен. — Чимин-щи, мне нужно кое-что спросить у тебя, это будет относиться к ритуалу инициирования, — начинает она, — Могу я узнать твою ориентацию и кто привлекает тебя больше в сексуальном плане? — Мужчины, — отзывается Чимин без всякого смущения, — Я гей. Сказал бы, что стопроцентный, но, кто знает, какая ситуация со мной случится в будущем, может, влюблюсь в женщину, так что скажу, что я гей на все девяносто девять процентов. — Спасибо, за честность, — улыбается Жрица и, поймав взгляд Джэхи, кивает ему в сторону Храма, — О, еще кое-что. Вот, возьми, — просит она, протягивая Чимину аккуратно сложенную черную бархатную ткань, — Это будет твоя личная мантия после инициирования. Я сама ее сшила. Тебе нужно отдать ее Донги перед самим ритуалом. Кстати, нам уже пора. — Вау, спасибо большое, нуна, — благодарит Чимин старшую, сделав небольшой поклон. — А какое имя ты выбрал? Юнги говорил, что тебе нужно выбрать другое имя для инициирования? — спрашивает Боген. — Я выбрал имя Джим. Оно очень похоже на мое по написанию по-английски, так что, думаю, так мне будет привычнее, — объясняет Чимин, хихикнув, после чего он подходит к Донги и передает ему мантию. Под руку его берет Юнги, провожая до храма. Когда они заходят в Храм, Мастер помещает мантию Чимина на алтарь. Почему-то, омеге показалось, что в этот раз в Храме было как-то даже атмосфернее, нежели в прошлый. Он уже в который раз оглядывает помещение: на алтаре находятся маленькая склянка с цибетовым маслом, черные свечи, кристаллы кварца, потиры с вином, воскуривается ладан Луны, но после этого глаза ему завязывают. Паства собирается в Храме с Мастером и Госпожой. Около входа в Храм стоит Страж, одетый в черное и в маске. Чимину завязывают глаза и проводят ближе к алтарю. Мастер приветствует кандидата, говоря: — Ты, безымянный пришел сюда, чтобы получить инициирование, данное всем тем, кто желает величия наших Зловещих богов! — приветствует его Донги, после чего он целует Госпожу, а та целует Жреца, лежащего обнаженным на алтаре, — Безымянный, ты пришел сюда, чтобы отдать нам себя свой поиск, чтобы запечатать зловещей клятвой веру и практики, которые ты принял, до того как тебе позволили войти в этот Храм Сатаны. Мастер поворачивается к пастве, делает в их сторону знак перевернутой пентаграммы левой рукой и говорит: — Я приветствую вас всех от имени нашего Князя. Пусть его легионы соберутся, чтобы стать свидетелями нашего Сатанинского ритуала! Veni omnipotens aeterne diabolus! — паства повторяет это пение за ним, — Безымянный, ты пришел сюда, чтобы разорвать связывающие цепи! Пакпао срывает с Чимина одеяние, оставляя его тело обнаженным, а тот не двигается, внимательно слушая старших. Ему совсем не было страшно, ведь он знал, что это ритуал, который он проходит по своему желанию. — Пей! — Донги подходит к нему, приближая потир к его губам, из которого Чимин отпивает вино, пока паства продолжает свой танец и пение. — Соберитесь вокруг, мои дети и почувствуйте плоть нашего дара! — останавливает их Пакпао, задрав вверх руку. Паства окружает Чимина и начинает ощупывать руками все его тело. Пока они это делают, смеясь, Мастер поет свое пение несколько раз. Госпожа хлопает дважды в ладоши, заставляя паству отойти, после чего Пакпао целует Чимина. — Мы, благородные, рады, что ты пришел засеять нас своей кровью и дарами. Мы, семья Хаоса, приветствуем тебя, сейчас безымянного, — говорит она, — Ты загадка, а я ответ, который начнет твой поиск. Мы, проклятые, приветствуем тебя, смевшего бросить вызов, будучи среди нас. Вначале было жертвоприношение, но сейчас у нас есть слова, которые могут связать тебя с нами на все времена. В твоем начале мы были. В твоем поиске мы есть. До тебя мы существовали. После тебя мы будем. До нас — те, кто никогда не назывался. После нас они будут, ожидающие. И ты через этот ритуал станешь как с нами, так и с ними, Чьи Имена Никогда Не Назывались. Мы, ясные, кто облачился в черное, через них обладаем этим миром, который мы называем Землей. — Ты принимаешь закон, изложенный нами? — спрашивает Донги, подходя к Чимину. — Да, я принимаю, — отвечает омега. — Связываешь ли ты себя словом, делом и мыслью с нами, семенем Сатаны без страха и боязни? — продолжает Мастер. — Да, я связываю, — обещает Чимин. — Ты подтверждаешь в присутствии этого собрания, что я — твой Мастер и та, что стоит перед тобой как и я, твоя Госпожа? — спрашивает наконец Донги. — Да, я подтверждаю, — кивает омега. — Тогда пойми, что нарушение твоего слова — это начало нашего гнева! Видьте его! Слышьте его! Знайте его! — Мастер указывает на Чимина и паства окружает его, касаясь его снова. После этого Госпожа снимает с его глаз повязку. — Отрекаешься ли ты от Назарянина Иисуса — лжеца и всех его работ? — спрашивает Мастер, когда Чимин поднимает на него свой взгляд. — Я отрекаюсь от лжеца Иисуса и всех его работ. — Подтверждаешь ли ты Сатану? — спрашивает Донги, на что Чимин вновь отвечает согласием, — Сатану, чье слово есть Хаос? — уточняет старший и Чимин вторит его словам, — Тогда сломай этот символ, который мы ненавидим. Госпожа подает Чимину оскверненный деревянный крест, который он разламывает и бросает на землю. — Теперь получи как символ твоего нового желания и, как знак твоей клятвы, этот символ Сатаны, — говорит Мастер, — Этот знак будет силой, которой я владею как Мастер, всегда будет частью тебя. Символ тех, кто может видеть и метка нашего Князя. Юнги весь ритуал внимательно наблюдает за реакцией Чимина на все происходящее — кажется, он успел вовлечься в процесс и даже начать наслаждаться им, это вселяло в Юнги надежду, что заключительный этап ритуала не будет для омеги таким напряжением. Госпожа вручает Донги склянку с маслом. Он рисует на лбу Чимина перевернутую пентаграмму, вибрируя имя, которое выбрал Чимин. Затем Пакпао становится позади Чимина, чертит указательным пальцем левой руки символ Храма на его спине и поет во время этого пение «Agios o Satanas». Она становится перед Чимином и целует его в лоб, затем в губы, грудь и член. Затем она хлопает раз в ладоши, как знак Стражу выйти вперед. — Теперь тебе нужно преподать мудрость нашего пути! — говорит она Чимину. Страж хватает его и держит его руки, вынуждает встать на колени перед Госпожой, которая громко смеется, — Смотрите, все собравшиеся в моем Храме, он думал, что знает нашу тайну, он втайне восхищался своей хитростью! Смотрите, как наша сила преодолела его! Паства смеется в то время, как Госпожа снова одевает повязку на глаза Чимину. Страж связывает его руки веревкой, после чего Пакпао шепчет ему тихое "будь тихим и молчи!". Паства и Страж выходят из Храма, а Госпожа со жрецом совершают половой акт на алтаре, пока Чимин, как его и просили, сидит молча и старается не возбуждаться от звуков происходящего. Через некоторое время Жрец спускается с алтаря, а Мастер и Госпожа покидают Храм, пока сам Джэхи подходит к Чимину. — Получи от меня и через меня дар инициации, — говорит он, — Так это было, так это есть и так это будет снова, — Жрец снимает с младшего повязку, — Похоже, Вам понравилось слушать нас, покровитель, — с нежной улыбкой подмечает он, прося Чимина встать. — Ваши стоны звучали очень гармонично, сексуально и соблазнительно, — оправдывается Чимин, заправляя переднюю прядку волос за уши. Неудивительно, что Мин догадался, что, судя по тому, что Джэхи сказал ему, его сейчас тоже будут трахать, и, честно, он был совсем не против. Как тут быть против? Джехи укладывает его на спину на алтарь, выливает на него масло со сладко цветочным запахом из небольшой стопки, разнося по всему телу Чимина, на что тот отзывается расслабленным мычанием, совсем не стесняясь своей реакции. Он массирует один из сосков омеги, который очень удачно и приятно скользил между пальцами, пока второй рукой, также измазанной в масле, проскальзывает внутрь Чимина, осторожно растягивая его. Джэхи перемещает руку на его член, мягко водя по нему, отвлекая от неприятных ощущений от растяжки, если те и были. Хоть это и было сложно назвать сексом, Он хотел доставить максимальное удовольствие омеге, чтобы с инициированием у него были связаны лишь положительные воспоминания. — У вас такие восхитительные сережки, покровитель, — замечает альфа, улыбаясь, — Вам так идет. Вы выглядите с ними просто дьявольски хорошо. — Да, я... Я надел их с расчетом на то, что после бала будет оргия, и вы с Донги сможете на них посмотреть, но спасибо за комплимент. — Я думаю, Донги бы понравилось. Мне очень нравится, — Жрец улыбается, — Знаете, если на следующую Мессу Вы тоже их наденете и пригласите нас провести оргию с вами, то будет просто восхитительно. Джэхи не знал возможностей чужой растяжки, а поэтому, пусть он сам и не был больших размеров, однако у него был довольно плотный и большой узел, так что Жрец на всякий случай дошел до трех пальцев, чтобы те свободно двигались в Чимине, а напоследок добавляет и четвёртый, чтобы точно быть уверенным. — На самом деле, — начинает Чимин, все же прерываясь на стон, — Я мечтал о том, чтобы или ты или Донги, ну или же вы вместе трахнули меня на этом алтаре еще с того момента, как познакомился с вами пару недель назад. Не знал, что мое желание осуществится так быстро, — хмыкает он, а затем опускает взгляд на свои сережки на сосках. Он выливает еще одну рюмку масла на орган, проезжается пульсирующим членом по бедру омеги — он успел довести до оргазма Пакпао, но не себя, так что он был жутко возбужден, — а затем аккуратно проскальзывает внутрь Чимина. Несмотря на растяжку, в нем было тесно и жарко, и это было потрясающе. Джэхи толкается внутрь вместе с узлом, не прекращая двигать рукой по длине чужого члена. Жрец поднимает глаза на младшего, входит в него на всю длину, вжимаясь в его бедра так плотно и входя в чужое тело так изумительно глубоко, что у него самого глаза закатываются, начинает совершать размеренные толчки, выходя, оставляя погружённой лишь головку, а затем проталкиваясь обратно до основания узла. Никакой спешки или грубости, только чувственный секс, который каждый из участников чувствует каждую секунду каждой клеткой тела. — Вы не против, мой повелитель? — Джэхи покрывает сладкими влажными поцелуями шею Чимина, пока чуть оттягивает цепочку от его сосков и подергивая ее в воздухе. Омега подается ему навстречу, прогибаясь в спине изящно, и тянется руками к волосам, чуть приподнимается и вытягивает их из-под себя, укладывая рядом, чтобы не прилипали к коже. — Не против чего, котенок? Того, что ты играешься с моими милыми серёжками или того, что ты, что ты целуешь мою шею? — уточняет он, — В прочем, твой ответ не имеет никакого значения, ведь я не имею абсолютно ничего против. Продолжай, мне нравится. Джэхи внимает чужие разрешения, чуть натягивает цепочку, не переставая изредка дергать ее: ему нравилось видеть, как отзывается чужое тело и как соски младшего тянулись вслед за сережками. Он укладывает свободную руку на талию Чимина, ведет ею, покрывая каждый сантиметр его тела жидкостью, а затем переплывает рукой на член омеги, плавно водя по нему. Серьги и другие украшения смотрелись на теле Чимина просто прекрасно под блеклым светом свечей, а блики, поблескивающие на его алебастровой коже, заставляли Джэхи приковать свои глаза лишь к коже младшего. Он толкается в него плавно, наблюдая за тем, как его член легко проскальзывает внутрь. Новые ощущения от подергиваний сережек на сосках ощущались достаточно странно для Чимина сейчас, но от этого не были неприятными. Честно признаться, Чимину понравилось просто безумно, правда вместо стонов, которыми он обычно реагировал на такого рода игры, он издавал тихие хихиканья, будто его щекотали или же просто смешили, хотя, такая реакция его ничуть не напрягала, особенно, учитывая то, что Джэхи тоже никаких возражений не высказывал. — Мне нужно одарить Вас даром церкви, повелитель, — сообщает альфа. Он проезжается членом по чужому бедру, а затем окольцевав рукой и свой член, и член Чимина, плотно прижимая стволы друг к другу, начинает усердно водить рукой. — Да-да-да-да-да, конечно, сладкий. Я с радостью приму этот дар от тебя, только, прошу, доведи меня до оргазма, это было бы очень мило с твоей стороны по отношению к твоему повелителю, — тараторит Чимин, задирая голову назад, приподнимаясь немного тем самым и отрывая спину от плоскости алтаря. Чимин, на самом деле, даже не понимал, что с ним сейчас происходит и почему, ведь от таких плавных поглаживаний чужих рук его практически трясло — нет, ему не было холодно, совсем нет, ему не было страшно, просто сейчас это почему-то ощущалось настолько приятно, что, видимо, организм омеги смог ответить лишь такой реакцией, которая все еще была смешана с хихиканьем. Омега, почувствовав руку на своем члене, бесстыдно толкается вверх, чтобы получить больше трения, и все же начинает стонать хрипло, вновь закусывая губу острыми клыками. Странно, но, почему-то, сейчас ему даже не хотелось "помочь" Жрецу и поиграться с собой самостоятельно. Странно все это, хотя... Сколько секса уже было у Джэхи до встречи с Чимином? Омега уверен, что достаточно, чтобы научиться доставлять такое удовольствие. Его собственный предэякулят стекает и мешается с чужим. Джэхи хватает пары минут таких манипуляций, чтобы кончить, окропив грудь младшего белесыми каплями, и он доводит следом и Чимина до оргазма. На самом деле, он не знал почему, но когда его партнер кончал раньше него, у Чимина было какое-то странное чувство внутри, будто желание быть первым и мысль о том, что кончать первым — его привелегия, а поэтому он самую малость злится, увидев, что Джэхи свое уже получил, но расслабляется все же, получив и свою разрядку. — Добро пожаловать в Оскверненную церковь, Ваше Величество, — улыбается Джэхи, наклоняясь к уху Чимина. Он целует его губы нежно, пока вытирает салфетками его тело — все равно Чимин пойдет в душ перед балом, но все равно хотелось хоть как-то за ним поухаживать. — Спасибо, — отзывается Чимин со смешком и расчесывает пальцами розовые пряди своих волос, — Это было очень круто. Я уже говорил, что мечтал о том, чтобы кто-то из вас с Донги трахнул меня на алтаре? Было безумно хорошо, я могу инициироваться еще раз? — спрашивает он, усмехаясь. Когда Жрец заканчивает, он набрасывает на Чимина мантию и застегивает на шее на две пуговицы. — Мне кажется, эта мантия мне очень идет. Что у нас дальше по плану? Надеюсь, пьянка? — Да, Вы уже говорили, Ваше Величество, — Джэхи улыбается, разглаживая чужую мантию на плечах, — Я счастлив, что смог исполнить Ваше желание. Знаете, иногда мне кажется, что этот алтарь делали специально для того, чтобы заниматься на нем сексом, — он усмехается, — Очень удобно. И, да, вам невероятно идет черный, вы знали? Вы выглядите в нем очень важно и статно. Очень красиво контрастирует с вашими розовыми глазами, волосами и бледной кожей. Очень красиво, — Джэхи помогает Чимину спуститься с алтаря, выводит его из церкви, — Дальше поздравления и бал, Ваше Величество. — Вот он, наш юный прекрасный сатанист! — восклицает Сокджин. — Не просто прекрасный, а самый прекрасный, — поправляет Чимин со смешком, и даже сам тянется к нему за поцелуем. Сокджин целует Чимина в губы, а следом за ним младшего омегу целует Намджун, Франческа и все служители церкви, а потом еще около двадцати других прихожан. Это странно возможно, но Чимин, кажется, сильно поменялся за последние годы. Он все еще помнит, как на первом своем балу почти брезгал принимать поцелуи в руку от всех этих людей, но сейчас, когда каждый подходил к нему, чтобы поцеловать, будь то в лоб, щеку или нос, он лишь мило улыбался, ведь сейчас это для него ощущалось не просто как какой-то "обязательный ритуал", а как милый знак внимания со стороны семьи. Он принимает поцелуи от всех, кто к нему подходит. — Добро пожаловать. Теперь по-настоящему, — Юнги подходит последним, чтобы тягуче поцеловать мужа, — Ну, что, как ощущения? — Как и обычно в принципе, просто, знаешь, почему-то больше чувства свободы, — отзывается Чимин пожимая плечами. — Я думаю, чтобы прочувствовать всю темную магию, ему нужно посетить еще несколько служений. Но Сатана уже точно приглянулся к нему, — Пакпао улыбается и приобнимает Чимина, — Мы все рады, что ты теперь с нами, — ласково произносит она, на что младший приобнимает ее в ответ с тихим "я тоже рад". — А теперь нужно это хорошенько отпраздновать, верно? — Юнги улыбается, беря за одну руку мужа, пока Сокджин берётся за другую, — Поехали обартно в замок. У вас будет час или полтора, чтобы подготовиться, а потом будем веселиться и пить. Все в честь тебя, любимый. — Это точно, — соглашается Сокджин, — Устроим супер классную пьянку, а потом, может, и замутим групповушку. Думаю, Сатана и все его парни обрадуются такому первому дню в религии. — О, им, я думаю, точно понравится, — смеется Чимин, — Мне кажется, они будут в восторге, если мы устроим хорошую оргию после пьянки с вином. Звучит, как прекрасный первый день в религии, я абсолютно с вами согласен. За то время, что Юнги выделяет им на сборы, Чимин успевает сходить в душ и перебрать, кажется, половину своей гардеробной в поиске нужного наряда, останавливаясь на черном блестящем брючном комбинезоне с прямыми штанинами со стрелками и приталеным силуэтом. Неудивительно, но буквально за несколько минут до того, как ему уже пора было спускаться, омеге захотелось поиграться с Сувоном и расчесать его шерстку специальной расчесочкой, так что весь его костюм оказывается в шерсти. Пока он нежится со своим котенком на кровати, Джин буквально заплывает в его покои, соблазняюще постукивая ноготками по двери. На нем были красные брюки, плотно облегающие бедра и расходящиеся в клеш от колен, а также такого же цвета обтягивающий топ. — Э-эй, мой сладкий бойфренд-омежка, ты идешь со мной напиваться в хлам, м? — тянет он, подходя к Мину, — Кто-то повозился с Сувон-и на свой грех, а? — усмехается Сокджин и улыбается довольно. — О, привет, детка, — отзывается Чимин, оборачивая на него голову, когда он заходит, пока Тиенхонг специальным валиком счищает всю шерсть с его костюма, — Выглядишь просто мега сексуально, зай, — улыбается Чимин. — Да, я знаю, я просто ходячий секс. Видел, как красиво сидят эти брюки на моей заднице? Я собираюсь получить с десяток членов в нее сегодня, — Ким довольно хихикает, а затем целует парня в ухо, — Ты тоже выглядишь просто охуенно, куколка. Я бы, честно, оттрахал тебя самым первым. Но сначала вино. Много вина! Нам нужно подготовить почву для долгого секса. Я не могу долго трахаться, если я не пьян или не обдолбан в дерьмо, — Джин подходит сзади к Чимину и, откинув его голову себе на плечо, целует его губы, давая почувствовать вкус своего вишнёвого блеска для губ. — Сейчас, пару минут, и пойдем напиваться, — разорвав их поцелуй через какое-то время, отзывается Чимин. — Ваше Величество, я закончила, — отзывается девушка, поднимаясь с колен, — Вам нужна еще моя помощь? — Нет, милая, спасибо большое, ты можешь быть свободна, — отзывается Чимин с улыбкой и хватает старшего под локоть, — Пойдем, дорогой, по нам скучают наши бокалы с вином, — хихикает он и выводит парня из комнаты, спускаясь вниз по лестнице. Джин спускается в зал и просит налить им в бокалы крепкого вина с кровью. — Думаю, один раз в полгода можно, — сообщает он, забираясь рукой на поверхность одного из шкафчиков в зале и доставая оттуда красивую деревянную коробку, которая, скорее всего, принадлежала Юнги, как и то, что находилось в ней. Он выуживает оттуда красивую сигару, разворачивает ее из клеенки и поджигает, опираясь на стол позади себя бедрами. Чимин, к счастью, пока не успел заработать себе серьезную зависимость от курения, наверное, но он все же сбегал пару раз в укромные местечки, чтобы попарить, и именно из-за этого отсутствия зависимости он сейчас вполне спокойно смотрел на закуривающего Сокджина, даже без желания спрятаться и самому затянуться пару раз — он все же не хотел получить от Кима осуждение. Тот осматривает гостей в зале, отпивая вина и с довольным вздохом поворачивает голову на Чимина. — Ах, как же хорошо, — признается он разнеженно, а затем берет Чимина за ручку и прижимает к стене, от его тот не ного омешивает, прижимаптся губами к ушку младшего, — Эй, сладкий, хочешь поиграть? Я так жутко хочу сыграть в покер, но, знаешь, было бы миленько обдурить наших альфочек. Хочу посмотреть на их лица, когда они проиграют нам, — он допивает вино, затягивается, выдыхает дым от сигары в сторону и укладывает руку на талию Чимина, — Что насчет немного наебать их? Главное самим не спалиться, а то нам так прилетит. Так что, куколка, ты в деле? — Допустим, я в деле, но что мне с этого будет? — шепчет Чимин Киму на ухо, укладывая руку на чужую талию и скользя ею вниз ближе к бедрам, — Заинтересуй меня, и я тебе помогу, — ухмыляется он, — Знаешь, у меня даже есть предложение, — он прислоняется своими губами почти вплотную к уху своего парня и сжимает в руке его задницу, стараясь не поцарапать ногтями, — Я бы не отказался от незначительного приза в виде разрешения быть первым на сегодняшний вечер, чей член побывает в этой сладкой заднице, а еще выигрыш делим напополам, согласен, детка? Рассказывай мне свой план, если тебя устраивают мои условия. — Ваше Величество, Ваше Превосходительство, — к ним подбегает одна из служанок, — Ой, Господа, прошу, простите, если я помешала, но меня просили сообщить вам, что через десять минут Его Величество Мин Юнги и Его Превосходительство Ким Намджун приглашали вас играть в покер. — Спасибо, мы придем, — отзывается Чимин и, дождавшись, пока служанка уйдет, вновь поворачивается к Сокджину, — У тебя есть десять минут, зайка, и я тебя слушаю. — Ох, блять, Чимин-и, ты хочешь, чтобы я намочил свои ебейшие брюки или типа... Что? Потому что, что бы ты там не планировал, у тебя получается, — Сокджин сводит ноги и слегка подрагивает, — Ты такая сучка. Ты сучка, знаешь? Ты знаешь, как я быстро завожусь, когда я выпью, что ты творишь? — он кусает губу и затягивается, а затем, выдохнув, притягивает к себе Чимина за шею и обдает дыханием его губы, — Куколка, у тебя бы и так была бы эта возможность. Я хочу, чтобы как только я закончу играть, мы пошли в чьи-нибудь покои и ты бы так хорошо оттрахал мою задницу, чтобы я кричал от удовольствия. Устроишь мне такое, м? — Джин затягивается и отвлекается на служанку. Чимин смотрит на Сокджина и ухмыляется. Он знал, что Джин возбуждается очень быстро, и хотел его возбудить, но, сколько бы тот не называл его сучкой, Чимин знал, что сам Ким был таким же — сам ведь полез к нему прижимать к стенке и шептать свое соблазнительное "хочешь поиграть, сладкий?" ему на ухо — так что, по сути, он сам виноват, что возбужден. Джин выпускает дым с губ и чувствует, что он действительно довольно сильно возбужден. Он плюет на все, выпивает еще один бокал вина и тащит Чимина, — который по дороге тоже свой бокал залпом осушает, — в одну из гостевых спален. Только зайдя в комнату, Мин сразу же скидывает туфли и стягивает комбинезон, откидывая его на спинку дивана, а рубашку оставляет Джину, так как сам своими ногтями еще не настолько хорошо пользуется, чтобы снять ее самостоятельно. Ким укладывает его на широкий кожаный диван и бесцеремонно усаживается на его бедра, начиная раздевать. — Ну, значит, смотри. Я сажусь играть, а ты пару минут стоишь с Юнги, мнешь плечики, а потом говоришь, что тебе нужно отойти. Делаешься невидимым, и идешь смотреть чужие карты, думаешь о них, я читаю твои мысли и выигрываю. Я поспорил с Юнги, что если он проиграет мне в карты хотя бы раз, то я смогу его трахнуть. Он никогда мне этого не позволял, так что... Очень хочется выиграть. А деньги можешь забрать себе. Все, — он улыбается, нависая над Чимином и выпуская свои крылья, — А теперь я хочу, чтобы мы поласкали крылышки друг друга. Они у тебя наверняка такие прелестные, — Джин подтягивает младшего, заставляя усесться напротив себя. — Звучит пиздато, — отзывается Чимин, помогая старшему снять топ, тут же укладывая большие пальцы на его соски, начиная разминать их, сильно надавливая, но, чуть поразмыслив, расстегивает чужие брюки, стягивая с него и белье, выпуская наружу аккуратный член, растирает по головке уже выступившую смазку, — Так сильно хочешь увидеть мои крылышки, или тебе просто нужен быстрый оргазм, м? — Мне нужен быстрый оргазм. И я хотел увидеть твои крылышки, — объясняет Джин. Чимин поднимает спину с дивана и, расправив плечи, выпускает свои крылья. На удивление, они не были такими розовыми, как рога или его шерсть в обличии мышки, но Юнги сказал ему, что этот цвет все же оттенок розового. Чимин осторожно поддерживает подбородок Джина двумя пальцами и сминает его губы своими, мокро целуя. Он заводит руки старшему за спину, начиная мягко массировать основание его крыльев, а затем решает поиграться с перепонками, начиная легонько щекотать их ногтями. Джин наконец расстегивает рубашку Чимина, скулит от того, как приятно Чимин разминает его соски, а затем закатывает глаза, когда Чимин наконец прикасается к его крыльям. — Бля-ять, Мин-и, да, пожалуйста..! М-м, да-а! — Сокджин наклоняется к ушку Чимина, — Папочка-а, пожалуйста, да-а, м-мх, — он высоко стонет, кусая губу и закатывая глаза. Чимин ухмыляется пошло, наблюдая за тем, как Сокджину хорошо от его действий, но когда тот обращается к нему "папочка", улыбка почему-то мгновенно улетучивается с его губ а щеки становятся почти угольно-черными за долю секунды. Ким касается крыльев Чимина, начинает мять их пальцами, гладит венки и сморщенную кожу приятного красноватого оттенка, пока у самого крылья и член красиво подрагивают от удовольствия. Джин дотягивается до члена Чимина, оборачивает пальцами с длинными ногтями член младшего, начиная быстро водить рукой. В отличие от Сокджина, Чимин даже не собирался сдерживаться, а поэтому он кончил буквально через десять секунд после того, как получает прикосновения к своим крыльям, — они у него были безумно чувствительнымм, — а Джин своими движениями по его члену лишь просто выжимает из него все оставшиеся соки, пока у самого Мина бедра уже привычно дергаются. — Папочка, я сейчас кончу, — все еще прижимаясь губами к уху Чимина, простанывает Джин и поскуливает подбитым щеночком. — К-кончи, детка, — отзывается Чимин тихо, не переставая оглаживать чужие крылья. Он изливается на руку Мина и откидывается назад, продолжая дрожать всем телом от оргазма, что делают и его крылья, и член, а младший его тело начинает руками оглаживать, помогая расслабиться. — Ах-х, блять, — хрипит он, откидывая голову на диван и сглатывая, — Пиздец. Он лезет к Чимину целоваться, тяжело и часто дыша, хотя его руки все еще дрожали от сильного оргазма. — Я люблю тебя, — выдает Джин, распахивает губы, чтобы сделать их поцелуй более мокрым. Чимин протягивает ему свою грязную руку в его сперме, после того как разрывает поцелуй: — Слижи это, хорошие мальчики убирают за собой после секса, — напоминает он, а сам опускается к низу его живота, все еще держа руку на верху, чтобы слизать капли своего семени с Кимовой кожи, которую он случайно запачкал. — Конечно, — Джин вытягивает свой длинный язык и, придерживая Чимина за запястье, начинает слизывать с его руки всю сперму, которой сам же его ладонь и запачкал, — Папочка, — он хитро ухмыляется — ему понравилось звать так Чимина. Наверное, он слишком увлекается, целуя фаланги, посасывая кожу между ними и обводя языком каждое кольцо, но, когда он видит, что руки Чимина абсолютно чистые, хотя, наверное, и стоит помыть после такого руки, все же, садится напротив Чимина и притягивает к себе, сжав в руках слегка его черные от смущения щеки. — Джин-а, а можно попросить тебя кое о чем? — спрашивает Чимин смущенно, — Ты не мог бы, пожалуйста, не называть меня "папочкой", просто... Я не знаю почему, но мне, не то что немного, а очень некомфортно, когда ты зовешь меня так. Я с этого совсем, ну… Совсем не хорни. Ты сможешь так не делать ради меня, пожалуйста? — Все что угодно для тебя, любимка. Я буду называть тебя так, как тебе нравится. Люблю тебя, — признается Джин и чмокает младшего в губы, а затем еще раз. И еще. И еще один. — И я тебя, Джин-и, спасибо тебе, — улыбается Чимин смущенно и тихо хихикает получая поцелуи один за другим. — Все, это последний, — и целует еще раз, улыбаясь, однако Мин уже сам валит его на спину и усыпает поцелуями, отпуская лишь через пару минут. Джин встает напротив зеркала, принимаясь надевать и застегивать на себе брюки, ворошит свои волосы и вытягивает из небольшой сумочки помаду, подкрашивая губы красным. Он причмокивает губами, поворачивается и вытягивает руку, помахивая в воздухе пальцами, чтобы Чимин взял его за ручку. — Пойдём, куколка. Разъебем там всех в карты, ага? Выпустив из-под себя Сокджина, омега кое-как застегивает рубашку — да уж, со слугами это было делать гораздо легче, — натягивает комбинезон и просит Сокджина застегнуть молнию на спине. Он обувает свои туфли на высоком каблуке и подходит к зеркалу, чтобы проверить свой внешний вид. — Блять, ты мне помаду смазал всю, — возмущается он и просит у старшего его помаду, чтобы вновь накрасить губы. Джин вальяжно выплывает из спальни с Чимином под руку, выводя его за собой, заправляет его, а затем свои волосы за острые ушки, чем младшего смущает, заставляя посинеть и хихикать, — казалось, что Сокджин к нему настолько добр и нежен, что рядом с ним ходить без синих щек просто невозможно, — и они оба идут в сторону игральных столов. — Какие люди, — Юнги, сидящий за одним из столов, затягивается, наблюдает, как к нему подходят Джин и Чимин, и первый усаживается напротив него за стол. — Простите, мы немного задержались, — извиняется Чимин с улыбкой и присаживается рядом с мужем. — Хочешь поиграть с нами, детка? — предлагает тот. — Я тоже играть, — оповещает Джин на всякий случай. — Проигрывать, — поправляет его Юнги, усмехаясь, выпускает дым с губ и отпивает коньяк. — Это мы еще посмотрим, — Джин нагло ухмыляется. — Нет, спасибо, я уже наигрался на сегодня, — хмыкает омега и поправляет свои косы, вытягивая их вперед из-за спины, — Я просто посижу с вами немного и посмотрю, как вы играете. Чимин решил чуть посидеть немного, чтобы его резкий уход не был подозрительным, и за все время, что он там сидел, каждые несколько минут зевал, а потом и вовсе уложился мужу на плечо. — Кошмар, я так устал, — зевает он, — Видимо, читать каждый день круглыми сутками было слишком утомляющим занятием для моего организма. Пойду полежу в спальне с Сувоном. — Как скажешь, любимый, — кивает Юнги. Он подозревающе пялится на Джина, но слишком увлекается игрой, чтобы строить какие-то теории, — Отдохни, детка. Омега поднимается со своего места, поцеловав мужа и бойфренда в щечки по очереди, цокает каблуками по полу, выходя из зала и желает всем хорошей ночи. Он поднимается в комнату, где снимает каблуки, обращается невидимым и спускается обратно в зал, куда он специально не стал закрывать двери, чтобы ни для кого не было необычным то, что те отворяются "сами по себе". — Джин-и я здесь, — обращается он к Киму мысленно, — Так, значится, у Юнги двойка и семерка черви и крести, а у Намджуна бубновые дама и восемь, не знаю, что тебе это дает, но вот так. Юнги прикусывает сигарету и отвлекается, когда Чимин уходит. Бля, расклад у него ужасный, но зато он не палится, в отличие от Сокджина, который довольно пялится на свои карты, лежащие вверх рубашками на столе, переводит серьезный взгляд янтарных глаз на него, а через минуту вновь расплывается в довольной улыбке, будто прочитал его мысли о том, какие у него карты. — Кажется, кто-то сегодня будет скулить подо мной, как маленькая течная сучка, — присвистывает Джин, — Повышаю. — Следи за своим поганым языком, — предупреждает Юнги, поджимая челюсти. Чимин, пока старшие снова грызлись каждую секунду, когда не смотрели в карты, на самом деле, чуть заскучал. Он успел навертеться перед ближайшим зеркалом, поправляя косы и помаду на губах, которая была чуть смазанной из-за того, что он поцеловал Юнги с Джином в щеки, но, оказывается, самое сложное в шпионаже — быть тихим. Ради своего развлечения он решает просто поотвечать на фразы Джина, которые даже и не ему сказаны были, но вот незадача, он совсем не заботился о том, что от его ответов Джин может возбудиться, все равно он поможет ему, как только Ким заберет выигрыш. — Буду следить, когда он будет у тебя в заднице, — ухмыляется Джин. — Я бы не отказался поскулить под тобой, Сокджин-и, — отзывается омега, — Особенно, если твой язык будет в моей заднице. — Повышаешь или пас? — спрашивает Ким, чтобы перед всеми не палиться, что Чимин в данный момент находится со всеми в комнате. — Еще чего. Чтобы я перед тобой пасовать, — Юнги фыркает и, как только тушит сигарету, закуривает новую. — А я бы советовал пасануть с такими-то картами. А то твою бледную задницу оттрахают не только в твоих покоях после того, как я выиграю, но еще и в картах, — нежно мурлычет Джин. Чимин укладывает локти на спинки стульев Юнги и Намджуна, сдерживая себя от зевка, пялится вновь в чужие карты. — Какого хрена, — Юнги косит глаза в сторону. Что-то тут не так. Почему Джин так уверен в себе? Разве что только если он действительно знает его карты. Юнги не думал об этом. У Джина сто процентов есть тут шпион. Блять! Чимин! У него же невидимость, он идеален для шпионажа. И какое-то то ли альфье, то ли вампирское чутье подсказывает ему, что он рядом с ним. Юнги протягивает руку в воздух, цепляя что-то — ухо Чимина, точно. — Маленький лгунишка. Ты подумал, что можешь просто так врать мне? Чья это ебаная идея, а? — Ай! Ай-ай-ай, Юнги, пожалуйста, прости, отпусти, мне больно! — тараторит, почти визжит омега, пытаясь оторвать чужую руку от своего уха. — Отпустить тебя, непослушный мальчишка? Отпустить тебя? Правда? Да ты повел себя, как последний поганец, — рыкает Юнги и смотрит ему с глаза. — Джин сказал, что если он выиграет, то ты разрешишь себя трахнуть, а он этого очень хочет, — сразу сдается Чимин, — Он сказал, что если выиграет, то я возьму весь выигрыш и его задницу, и я согласился. Отпусти, пожалуйста! — Раздевайся, — приказывает Юнги. — Хорошо, хорошо, только отпустите, пожалуйста, больно и неудобно раздеваться, — просит Чимин и раздевается, повернув голову на Джина. Да уж, они хотели себе секс после покера? Видимо, он у нас сейчас будет прямо здесь и сейчас. — И ты тоже, мерзавец, — он переводит взгляд на Сокджина, — Сейчас же. — Только верх или..? — Джин осекается. — Все. Каждую вещичку, — говорит Юнги более доходчиво и более раздраженно, помогая Чимину расстегнуть молнию на его комбинезоне. Он ждет, пока оба омеги разденутся, подходит к Джину И Чимину, наклоняет их, прижимая к столу, чему последний, кстати, успевает обрадоваться, ведь, как ему показалось, трахнуть его собирались именно Намджун с Юнги. — Намджун, ты не поможешь? — интересуется Юнги в друга. — Да, конечно, — Намджун рядом пристально смотрит на омег, и когда один из них, очевидно, Джин, дергается, но просто не может отпрянуть грудью от стола, будто его к ней привязали или приклеили — телекинетические трюки Намджуна старшего советника, никак иначе. — Вы решили обмануть меня? Думали, вы настолько умные, чтобы обводить меня вокруг пальца, а, шлюшки? Чем же вы можете искупить свою вину, м? — Юнги подходит сзади к омегам и ведет по их поясницам, гладит нежно, а затем шлепает по ягодицам по два раза, — Не хотите загладить свою вину, а? У нас тут есть как минимум сотня неудовлетворенных жаждущих вампиров, которые были бы очень не против оттрахать Его Величество и придворного советника. Надеюсь, хотя бы здесь вы будете послушными омежками, м? Позволите себя выебать? Когда омега слышит о том, что их сейчас пустят по кругу, становится не страшно, а жутко стыдно. Кажется, только сейчас он понял, что действительно поступил неправильно, согласившись на такой обман. У Джина же ноги дрожат — вообще-то, ему нравилось, когда его пускают по кругу, но чтобы сотня вампиров... У него были максимум двадцать, и то не точно. Он не представлял, как будет себя чувствовать под конец всего этого, но наверняка ужасно использованным. — Примите в себя все, что вам так любезно дадут наши гости, — не просит — указывает Юнги, присаживаясь за тот же стол, напротив, — Прошу минуту внимания! Его Величество Мин Чимин и придворный советник Его Превосходительство Ким Сокджин сегодня угощают! У кого есть желание полакомиться их чудесными омежьими задницами, прошу к столу. — Г-господин, простите нас, пожалуйста, нам очень стыдно, мы не хотели обманывать вас, мы хотели повеселиться, — пытается то ли извиниться, то ли оправдаться Чимин, пусть и сам знает, что это мало чем поможет. Двое гостей все же подходят к омегам, оглаживая их ягодицы, и оба тянут вперед ладони, а Юнги вежливо объясняет, что их просят сплюнуть. Джин пускает слюну, которую разносят по его мышцам, и резко толкаются вперед, заставляя его сначала прикусить губу, а затем и вовсе закричать. — Бля-ять! Бля-я, — Сокджин хнычет и укладывает голову на щеку, смотря на Чимина — ему повезло больше: его партнер входил в него плавно, да и Чимин был растянут, ведь не так уж и много времени после его секса с Джэхи прошло. С ними обоими не церемонятся: сразу задают резкий темп, заставляя ноги скользить по плитке на полу, а бедра ударяться о край стола. Юнги и Намджуну повезло еще больше: они сидят, раскинувшись на креслах, попивая коньяк. Юнги курит, а Намджун просто тихо наблюдает за происходящим, пока паренек и девушка перед ними садятся на колени, ласково расстегивают ширинки их брюк и сосут в свое удовольствие, медленно, игриво, чтобы не отвлекать альф безумным темпом от главного. Видя то, как Сокджин хнычет, как смотрит на него, у Чимина чуть ли сердце не разрывается, а поэтому он протягивает ему руку, предлагая переплести пальцы — Сокджину явно было больнее, а впереди были еще десятки желающих трахнуть их, так что, как Чимину показалось, старшему нужна была его поддержка. Юнги внимательно наблюдает за тем, как два гостя вколачивают чужие бедра в стол, улыбается, затягиваясь, а затем отпивая коньяк из своего стакана, пока парень между его ног ведет языком по всей длине его члена, а затем, двигая кулаком по головке, посасывает яички. Джин переплетает пальцы с Чимином и улыбается, кусая губы: младший напрасно волнуется. Это просто было неожиданно, вот и все. Точнее, да, это было больно, но Джину это нравилось, просто это было неожиданно. — Г-господин, пожалуйста, — снова повторяет Чимин, надеясь на чужую доброту. — Нет? — легко отвечает Юнги, будто его мужа и парня его мужа сейчас не драли два незнакомца, — Надо было думать раньше. — Джун-и, может... Можно... Ты? — прерываясь на стоны, просит Джин. — Ты не заслужил, — улыбается Намджун и смотрит прямо в глаза Джину, — Сука, — и тот в ответ на обзывательство ахает, — Поговорим об этом после того, как обслужишь гостей. — Это верно. Ваши непоседливые задницы должны отдуваться за вас, — объясняет Юнги. — Интересно, кто из этих двух непослушных шлюшек кончит быстрее, не прикасаясь к себе? Просто от того, что их дерут сзади, как портовых потаскушек, — Намджун подпирает рукой подбородок. Чимин-и? Джин-и? — Мне больше интересно, сколько раз они кончат. Кто из вас чувствительнее, куколки? Ты, — Юнги кивает Джину, — Или ты? — затем смотрит на Чимина. Буквально через несколько минут тот гость, который занимался Джином, входит в него до основания и кончает внутрь, заставляя Кима крупно задрожать, что через несколько секунд делает и второй. — Ох, все же, Джин-и был первым, — подмечает Намджун и переводит взгляд на младшего омегу, — Чимин-и, неужели ты позволишь Джину настолько от тебя оторваться? Будешь хорошей шлюшкой? Чимин держится за чужую руку, даже не понимая, кого он сейчас пытается поддержать: Джина или же себя. Ответ на вопрос Намджуна не заставляет себя долго ждать, так как еще до того, как из Чимина выходят, он громко простанывает, а тело начинает сильно потрясывать — наверное, нужно было быть идиотом, чтобы не понять, что Чимин кончил. — Блять, какого хуя ты о себе возомнил, уебок? Вы оба, — Джин все ещё трясется, — Почему ты извиняешься, Чимин? Мы ни в чем не виноваты! Вы просто два зазнавшихся уебана! Признай, Чимин! Они просто зазнавшиеся суки! Юнги и Намджун не реагируют на это, лишь наблюдают за тем, как из очереди к омегам подходит два следующих гостя, которые тут же входят в них, задавая такой же грубый темп. Джин, честно говоря, сбился со счета где-то на двадцатом "посетителе", — Чимин еще раньше — на третьем. Может, их трахнула сотня, может больше. Они просто уже находились в какой-то прострации, успев несколько раз кончить. По их ногам на пол струилась сперма и смазка, образуя огромную лужу. У Джина под щекой была лужица из его слюны и немного слез. У него бедра дрожат, как и ресницы, а внутри него буквально находилось неимоверное количество спермы и смазки. Если честно, Чимин все это время старался забыться. Он пытался сосредоточиться не на своих мыслях о том, как они с Сокджином проебались, а на ощущениях от самого процесса. Скорее всего, Юнги, когда придумывал это "наказание", рассчитывал на совсем другую реакцию, так как Чимину спустя некоторое время было уже совсем не стыдно, а только приятно. Единственными минусами можно было назвать лишь то, что не сам Чимин выбирал себе партнеров, и что его не могли трахнуть муж с парнем, а еще через несколько партнеров оказалось, что кончать несколько раз достаточно больно, но, в целом, ему очень даже понравилось. — Хм, похоже, это был последний, — подмечает Юнги, улыбаясь, — Ну, что, как вы себя чувствуете? Может быть, вы что-нибудь хотите сказать? — Я х-хочу, — отзывается Чимин тихо, поднимая глаза на Юнги и Намджуна. — Вот как? — Юнги пытается придать своему тону нотку удивления, но на выходе это больше звучит, как издевка, — Давай, мы тебя слушаем. — Простите, пожалуйста, — начинает он тихо и пристыженно, — Мы поняли, что поступили плохо. Мы больше не будем так поступать и вам не придется наказывать нас за такое. Нам, правда, стыдно, и мы просим простить нас. Те, кто отсасывал альфам, давно покоились рядом с ними, уложив головы на их бедра и ласково поглаживали, как верные собачки, сидящие в ногах у хозяев, только поводка не хватало. Юнги закидывает ногу на ногу, выслушивая повторные извинения Чимина, пока с прищуром разглядывает его лицо и лицо Сокджина. Юнги встает с кресла и вальяжной походкой подходит к омегам, вставая между ними и опираясь на вытянутых руках на край стола, зыркая то на одного, то на другого. — Простить вас? Правда? А мне кажется, вы получили от этого наказания больше удовольствия, чем самого наказания, вам так не кажется? Ты посмотри на многоуважаемого Его Превосходительство, советника королевской семьи, — Юнги кивает на Джина, — Он же почти в обмороке от удовольствия, — Юнги хватает Джина за волосы и вздергивает так резко, что слюна струей падает на стол изо рта омеги, а сам он еле-еле фокусирует взгляд на Юнги, — Так понравилось, как вас отымела сотня вампиров, а? — Сокджин открывает рот, чтобы ответить, но осекается, ибо его прерывает Юнги, — Не отнекивайся, сука. Ты кончил раз десять от того, как тебя пускали по кругу незнакомые мужчины. Если бы это было чертовым наказанием, настоящим наказанием, то вы бы не кончали. А вам понравилось. Понравилось? — Юнги бьет рукой по ягодице Чимина, переводя на него взгляд. — Мы... — пытается начать Чимин, но Юнги прав. Как бы они сейчас не раскаивались перед ним, они на его глазах стонали и кончали, пока их трахала толпа, пусть и братьев, по сути, но на самом деле все же не самых знакомых им людей. Они проштрафились даже во время наказания, и омеге было даже страшно подумать, что Юнги мог с ними сделать за такое. Получив удар по ягодице он всхлипывает громко, задирая голову, и сквозь зубы почти что шипит, — Понравилось, — отзывается он, так и не решившись солгать. Честно говоря, его не интересовал ответ, он и так все давно понял. — Намджун, отпусти их, — это не снисходительный тон, это тон, полный хладнокровия, безразличия и пренебрежения, как будто он просил Кима отпустить не их мужа и жениха, а двух дворовых щенков. Юнги подталкивает двух омег между лопаток, — Вперед. Идите. Когда их отпускают, Чимин поднимается на дрожащих ногах кое-как и уже собирается спрятаться лучше в своих покоях, но Юнги явно ведет их не в ту сторону. Сука! Там красные комнаты! А Чимин сам видел, сколько там всего того, чем можно с легкостью пытать кого-либо. Юнги толкает омег не сильно, скорее просто придерживает в спины, чтобы те не упали на дрожащих ногах назад. Когда они доходят до красной комнаты, Юнги оставляет омег стоять посреди помещения, пока сам затыкает за шлевку на брюках хлыст, а затем вытягивает ремень, складывая в два раза в тугую петлю, садится на кровать, обводя взглядом омег. — На четвереньки, — командует он. Зайдя в комнату, Чимин стоит, стыдливо повесив голову, и боится посмотреть вверх на Юнги, будто боясь найти злость в его глазах. Он дожидается, когда старший усаживается на кровать, и тут же падает ему в ноги, не то что на четвереньки, а делая глубокий поклон в ноги, начиная чуть ли не плакать, но не от страха перед Юнги, а от страха быть в его глазах тем, кто не заслужил прощения и не достоин его больше. — Господин, простите меня, пожалуйста, — плачет он, склонившись пред ним, — Я так виноват перед Вами, простите, молю. Я не должен был так поступать по отношению к Вам, и не должен был быть так удовлетворен после Вашего наказания. Я раскаиваюсь перед Вами и прошу Вашего прощения, Господин, пожалуйста! Юнги опускает голову, опирается на колени локтями и наблюдает за Чимином, пускает руку вперёд, гладит по голове, поднимает его лицо и нежно вытирает пальцами в кожаных перчатках слезы омеги. — Ну-ну, ты чего ты расстроился? Ты уже просил прощения, детка. Я не буду издеваться над тобой. Просто пару воспитательных мер, — объясняет он, тянет на себя Чимина, укладывая его голову на свое бедро, гладит по голове, — Успокаивайся, мальчик, я только закончу, чтобы ты запомнил урок, и ты свободен. Чимин чуть подползает к Юнги и укладывает свою голову ему на ногу послушно, продолжая чуть тихо всхлипывать, пока тот его гладит, но все еще стыдливо смотрит вниз. — С-спасибо, Господин, — чуть тихо отзывается он, шмыгая носом, но успокаивается понемногу, пока его ласково гладят по плечу, пусть и в перчатках, но это действительно помогало. Юнги пялится на Сокджина, который все еще стоит и неловко жмется напротив них, но молчит, поджав губы, пока Юнги одной рукой гладит Чимина по плечику, а затем волосам, откидывает его косы со спины за плечи, вперед, освобождая спину. — А ты? Хочешь что-нибудь сказать мне? — интересуется Юнги, но Джин хмурит густые черные брови и поджимает губы, молчит, — Хорошо, — он наклоняет голову, массируя кожу головы Чимина, буквальнг таращился на Сокджина, надеясь, что тот все же извинится, — Ты помнишь наше правило, мальчик? — Юнги бьет по чужой спине ремнем, — Ай! Спасибо! — омега вскрикивает от неожиданности, но достаточно быстро успокаивается, когда сама боль проходит, и остается лишь легкое жжение. — Правильно, мальчик. Говорить своему Господину "спасибо" при каждом ударе. Тебе полагается десять ударов — это довольно снисходительно для тебя, потому что я хотел выдать вам обоим по сорок пять. Сорок пять, ты слышишь, мальчик? — С-спасибо, Господин… Спасибо Вам, я… Вы очень добры, Господин, — благодарит Чимин. — Я бы выпорол тебя, пока бы ты не свалился в обморок. А если бы ты и тогда не извинился, то вас бы ждала еще сотня. На каждого. Из которых пятьдесят были бы совершены хлыстом, — Юнги дважды бьет и смотрит на Джина, — Не навеяло желание извиниться, сука? — Джин продолжает молчать, как будто бы за молчание его не накажут, а погладят по голове. Юнги наклоняется вниз к Чимину, вновь ударяя его один раз прямо между лопаток, а тот скулит чуть тихо, ведь все еще не успокоился после слез, а его в добавок еще и били. Чимин благодарит Юнги за очередной нанесенный удар, не забывая напоминать Юнги, что это уже четвертый удар. — Ты хороший мальчик у Господина? Ты знаешь, что нужно извиняться за свое мерзкое поведение, верно? Чтобы Господин был снисходительнее. Может, объяснишь, как нужно вести себя Сокджину? А то он, похоже, не понимает, — и бьет снова. — Спасибо, Господин. Джин-и, извинись перед нашим Господином, пожалуйста, — просит омега тихо, почти шепотом, — Тебе же будет хуже, когда он будет хлестать тебя до крови хлыстом. Извинись сейчас, чтобы он был к тебе добрее, — умоляет он, жалобно всхлипывая. — Хороший мальчик, — хвалит Юнги, продолжая нежно гладить Чимина по голове. Он внимательно смотрит за тем, как Чимин тихо поскуливает, и у него даже дрожь по телу проходится от того, как это прекрасно звучит. Чимин был просто прекрасным во всех отношениях, казалось, Юнги никогда не сможет найти такого же или лучше, но когда он думал, что, вот, предел, потолок, лучше уже не может быть, Чимин скулил, лежа у него на коленях, и Юнги пробивало такой жуткой волной восторга, что ему самому становилось то ли смешно, то ли страшно, то ли приятно. Чимин для него не был унижен — напротив, для Юнги казалось, что то, как покорно Чимин принимает свои наказание просто прекрасно, что то, как он вел себя — просто прекрасно. На правде, дело было не в картах — будь это в любой другой день, Юнги бы только посмеялся наглости и увертливости омег, но иногда и Чимину, и Джину требовалось задать трепку, иначе, как казалось Юнги, если позволить им один раз плохо повести себя на балу и оставить это на самотек, то в следующий раз омеги могут учудить что похуже. И Юнги был не против баловства, забав и веселья, просто Джин иногда может вовлечь кого-то в такое дерьмо просто из-за своей жажды к экстриму, что совсем забывается, что делать в клане, во всяком случае, при правлении Юнги, такого нельзя. Если забыться, то можно натворить знатного дерьма. А бывший совет, управляющий кланом, и сам часто забывался, и позволял делать это всем вампирам в клане. Юнги гладит Чимина по голове, щекам, шее и плечам, пока проводит вдоль позвоночника от поясницы до затылка, проплывает кожаной полоской между лопаток и обводит ребра любовно, будто вырисовывая какие-то узоры. На контрасте с тем, как он одобряюще и нежно гладит по голове омегу, он дважды очень сильно бьет по его пояснице, а тот все также его благодарит и считает вслух. — Ну, что, Джин-и, еще не дозрел до извинений? — мурлыкает Юнги. Он проводит ладонью по щечке Чимина и нежно улыбается ему, осторожно поднимает его голову на себя и заглядывает в глаза, — Тебе нужна мотивация для извинений, сучка? Хм-м, хорошо-о, как скажешь, я дам тебе немного мотивации. Нужно подтолкнуть нашего Джин-и к извинениям, верно? Мы же хорошие, поможем ему извиниться? Поможем, мальчик? — Юнги наклоняется к ушку Чимина, нежно заправляет выбившиеся из кос волосы за него и прижимает к нему губами. — Н-наверное, поможем, — отзывается он еле слышно, — А как? — уточняет он слегка напряженно. — Тогда я выпишу Чимину пятьдесят ударов хлыстом, — и от этих слов у Чимина чуть ли не паника начинается, услышав про настолько серьезное ужесточение его наказания. Блять, ему обещали десять ударов, и он получил уже семь, какого ебаного хуя! — Подождем, на каком Сокджин сдастся. Хочешь, поступим так, а, Джин-и? Хочешь смотреть на то, как я буду пороть хлыстом твоего парня? Тебе что, нравится смотреть на его слезы, а, Джин-и? Хочешь посмотреть на то, как Чимин-и будет плакать? Достойна ли твоя гордость слез Чимина? — Детка, пожалуйста, — умоляет омега, жалобно смотря на Кима вверх, — Я столько не выдержу. — Прости, — тихо, почти неслышно произносит Джин. — Я не слышу. Слух с возрастом все хуже и хуже, знаешь же, ты первый всегда шутишь про мой возраст, — Юнги пялится на Джина. — Прости... — Джин опускает голову, — ...Те. — Не слышу, Джин-и. Подойди-ка ко мне, — Юнги манит пальцем старшего омегу к себе и, блять, тот заливается краской просто из-за того, что ему приходится перешагивать свою гордость, а перешагивать нужно очень далеко и высоко. Ему приходится шагнуть вперед, в то время как Юнги подманивает его к себе пальцем, как какого-то несмышленого глупого зверька. Чувство унижения было тотальным, — Ну-ка, еще раз. Джин молчит предательски, но когда Юнги тянется, чтобы вытащить хлыст из-за штрипки, тут же спохватывается. — Простите, Господин, мы повели себя просто ужасно, — выдавливает Джин. — Смотри в глаза, — в голосе Юнги слышатся какие-то уже металлические нотки, а когда Джин смотрит на заплаканного Чимина внизу, Юнги с присвистом и более шутливой интонацией уточняет, — Не на него — на меня, — а затем дважды бьет Чимина сначала по одному, а затем по второму плечику, а Джин вздрагивает каждый раз, когда Чимин получает удар. — Спасибо, Господин, — тут же благодарит он, всхлипывая, — Это были восьмой и девятый удары, Господин, остался всего один. — Простите, Господин. Я постараюсь больше так не делать, — сконфуженно продолжает Ким. — Я рад, что ты признал свою вину. Но от этого твое наказание не испаряется, ты знаешь об этом? — Юнги аккуратно расплетает косы Чимина, расчесывает его волосы пальцами, откидывая падающие на лоб и лицо омеги пряди назад, а затем бьет последний раз, после чего, как обычно, слышит благодарность, — Умница, хороший мальчик, — он целует его в лоб, а затем, подхватив под подмышки, усаживает на свои колени, целует шею и скулы, переходит на тяжелый, слегка хриплый шепот, — Я очень тобой доволен. Несмотря на то, что были некоторые недочеты в твоем поведении, я рад, что ты у меня такой послушный маленький папочкин мальчик. Ты ведь послушный папочкин мальчик, верно, сокровище? А теперь нужно дать твоему прелестному телу отдохнуть. Юнги выносит мужа из комнаты, чтобы отдать его кому-нибудь, и на глаза как раз попадаются стоящие рядом Джэхи и Донги. Они с удовольствием вызываются помочь, так что подхватывают Чимина и относят в комнату, а тот, попрощавшись с Юнги и Сокджином, пожелав второму терпения и удачи, почти засыпает у них на руках. Они видели, что было на балу, а поэтому осторожно предлагают немного нежности, ложась по бокам от него и начинают мягко и чувственно целовать его шею и губы, вообще все тело. Через час возвращается Юнги. Он застывает в дверях, с улыбкой наблюдает за нежностями служителей церкви и его омеги, пока снимает перчатки. — Юнги, ты уже вернулся? — зачем-то спрашивает омега и поворачивается к своим любовникам, чтобы поцеловать каждого, — Спасибо, что посидели со мной. Встретимся на Мессе, — улыбается он и машет им вслед, а затем поворачивается к Юнги и подзывает к себе Сувона, который укладывается между ними и ластится под его руку — Да, любимый, я уже вернулся, — голос у Юнги смягчился, он теперь говорит так сладко-сладко, будто каждое его слово — комплимент, — Спасибо, что присмотрели за ним. — Спокойной ночи, Ваше Величество, — говорит Джэхи, мягко целует Чимина в щеки. — Сладких снов, Ваше Величество, — мурлыкает Донги, — целуя омегу в другую щеку. Юнги валится на постель к Чимину, оборачивая его в объятия, смотрит то на омегу, то на Сувона абсолютно разнеженно и довольно. Да, он однозначно счастлив. — Юнги, ты знаешь, что я люблю тебя, верно? Ты простишь меня за сегодняшнее? — решает уточнить он еще раз. — Конечно, знаю, детка, и я люблю тебя. Очень сильно. Больше всего на свете, — Юнги получает поцелуй в лоб и целует в ответ Чимина в шею, — Ты прости, если я вдруг переусердствовал с тобой. Услышав то, что на него совсем не зляться, омега мило улыбается и целует мужа в лоб желая спокойной ночи, через время все же перекладывается к нему спиной, укладывая Сувона перед собой, а сам нагло укладывает руку мужа себе на талию, чтобы было комфортнее спать. Юнги засыпает абсолютно довольным, даже с учетом того, что Чимин от него отвернулся, хотя так спалось даже лучше — Юнги нравилось утыкаться носом в шею, затылок или макушку омеги, потому что там как будто бы находились концентраты его запаха. Он как всегда просыпается раньше Чимина — голодный Сувон, маячащий перед его лицом, стал будильником. Юнги обошёл весь замок, проверив слуг, встали из которых очень немногие — во-первых, рано, во-вторых, Юнги понимал, что они такие же люди и вампиры, а поэтому может устали убираться, может устали после бурной ночи с кем-то, может просто большая часть с похмелья. Многие из слуг — люди, так что пусть отдыхают. Чимин же просыпается ближе вечеру в прекрасном настроении — это все точно из-за того, что он принял веру, других объяснений быть не может. Не найдя Юнги и Сувона в кровати — они точно ушли в кабинет Мина, — он идет позавтракать и проверить на всякий случай, как справились или же справляются с уборкой слуги после вчерашнего вечера. Проконтролировав все, что только можно было проконтролировать, он поднимается к Мину в кабинет, и по дороге туда вспоминает одну очень интересную идею. — Доброе утро моим любимым мальчикам, — улыбается омега, подходя к Юнги и становясь у него за спиной. Он обнимает его за шею сзади и укладывает подбородок ему на плечо, целуя в щеку мягко. Юнги отрывается от документов, принимая поцелуй. — Доброе утро, золото, — Юнги зыркает на Чимина краем глаза и не может не улыбнутся в ответ, — Ты такой прекрасный с утра. Прямо цветешь. Может, тебе приснилось что-то хорошее? — Я сегодня такую штучку вспомнил интересненькую, — начинает омега. — М? Что же ты вспомнил? — Помнишь, в нашем отпуске, кто-то обещал мне попрыгать на огромном дилдо с вибрацией и эрекционным кольцом, пока я буду трогать его крылья, м? — хмыкает Чимин, — Не знаешь, кто это мог быть?