when you and i collide, you bring me to life

— Да-да-да, — он кивает, откидывается на стуле, потягиваясь кошкой, — Я припоминаю что-то подобное. Звучит до сих пор очень заманчиво, если быть честным, так что… Это был я, — Юнги мурлычет довольно, — А ты хочешь… Сейчас? А то я не занят как раз для такого прекрасного времяпрепровождения утром, — Юнги подтягивает к себе руку Чимина и мягко целует, — У меня свободна красная комната, хотя в нее все равно придется идти за игрушками, а еще есть мой офис — смотри какой у меня тут диван красивый, — Юнги кивает на черный угловой длинный диван, обитый напоминавшей змеиную кожей, — Есть наша спальня и твой офис. На твой выбор. Я весь твой. Весь замок твой. — Хм-м, — омега мычит задумчиво, пока одной рукой поправляет волосы Юнги, просто чтобы хоть как-то занять себя, перебирает пряди длинными ногтями, — Зачем нам ходить из комнаты в комнату, то в красную за игрушкой, то потом еще куда-то? Давай просто расположимся сразу там? — предлагает он, переходя на соблазнительный шепот, опускаясь ближе к чужому острому ушку, пока все же переплывает руками мужу на пах, оглаживая его член через ткань брюк. — Хороший выбор, — кивает Юнги одобрительно и нежно улыбается, а затем опускает взгляд на чужие руки, поглаживающие его член. О, блять, это запрещенный прием, Юнги сразу заводится. — Только, мне кажется, что нам следует немного поменять наши правила, что скажешь? Я думаю, что будет гораздо логичнее, если Господином меня будешь называть ты, согласен, детка? — размышляет младший, — Подождешь меня в красной комнате, малыш? Найди себе те игрушки, что мы тебе купили в Лондоне. — Да, милый, конечно, буду называть тебя так, как скажешь. Да, давай, я подожду тебя там и подготовлю все необходимое. Омега выходит из чужого офиса, и, только закрыв дверь, сразу срывается в комнату, почти несясь в сторону своего кабинета. Юнги выходит из комнаты вслед за Чимином и усмехается, пихает руки в карманы и спускается в красную комнату. Он был в таком хорошем расположении духа, что, открывая дверь ключом, даже присвистывал Омега находит в своей гардеробной подаренный ему недавно латексный костюм с боди, сшитым по типу корсета, которое прикрывало даже шею, что для Чимина пусть и было непривычно, но выглядело просто чертовски соблазнительно. Вдобавок к боди он надевает латексные перчатки и что-то среднее между подобием латексных чулков и сапог на высоких шпильках. Поняв, что самостоятельно справиться с корсетом он не может, Чимин выходит в коридор, чтобы найти того, кто сможет ему помочь. Намджун точно был занят, а Джину после вчерашнего нужно было отдохнуть, а поэтому омеге остается лишь надеяться, что после вчерашнего вечера разъехались еще не все, и, слава Сатане, находит на первом этаже Хина. — Хин-а, помоги мне, пожалуйста, затянуть корсетик, — просит Чимин, делая умоляющий взгляд, и опирается на стол руками, чтобы старшему было удобнее. Когда Хин затягивает корсет достаточно сильно, Чимин подбегает к ближайшему зеркалу, понимая, что волосы все же тут лишние. Он благодарит Хина и, завязывая себе на макушке высокий хвост, идет в сторону красной комнаты. Он открывает дверь и быстро заходит, закрыв дверь на защелку, опирается спиной на дверь, улыбаясь пошло, — Соскучился, сладкий? — интересуется он, ухмыляясь, и манит старшего к себе пальчиком, закусывая нижнюю губу в предвкушении. За это время Юнги успевает обойти нужные ему шкафчики, первым делом достает тот самый двадцати восьми дюймовый дилдо, который Юнги аж до середины бедер дотягивался, и это, на самом деле, заставляло Мина с предвкушением коситься на игрушку. Затем он достает эрекционное кольцо, веревку — Чимин, как любой вампир, наверняка был сильным, но, как выяснилось, в этом замке удерживать Юнги может только Намджун, да если бы Чимин и мог, то это занимает руку, а то и обе, и связать его просто было проще. Также он достает кляп — в прошлый раз, в Лондоне, Чимин попросил Юнги помолчать, а тот продолжил выдавать язвительные фразочки, так что он подумал, что кляп может пригодиться. Юнги не забывает и про смазку — в этом плане с омегами играть было легче, если их хорошенько раззадорить, то хватало и естественной смазки, но у альф такой функции, к сожалению, не было, так что Юнги достает густую, вязкую смазку в вытянутом бутыльке. Он не знал, планировал ли Чимин жестить, но он на всякий случай достал пять разных размеров игрушек, три из которых были пробками, а две другие — просто резиновыми дилдо. Он не успевает раздеться до прихода Чимина, да он и не планировал, на самом деле — вдруг Чимин сам хотел с него одежду? Но когда он видит Чимина, он еле-еле вспоминает как моргать и думать. Он подходит к мужу и падает перед ним на колени, вцепляется руками в его бёдра. — Господин, — Юнги тяжело и голодно сглатывает вязкую слюну, — Вы так хорошо выглядете, — он прикасается губами к его бедрам, — Я соскучился, Господин. — Эй, мальчик, — Чимин отталкивает Юнги от себя ногой так, что тот валится на пол на спину, и наступает ему на грудь, попадая каблуком прямо на солнечное сплетение — как хорошо, что тело Юнги не совсем человеческое и сильно плохо ему от этого не будет. Он облокачивается на свое бедро и укладывает голову на ладонь в черной латексной перчатке, — Разве я разрешал тебе прикасаться к своему телу, м? Ты еще не заслужил прикасаться к моей коже. Даже не удосужился раздеться для своего Господина, а уже тянешься к моим бедрам? — Простите, Господин, простите, пожалуйста, — тут же вменяет извиняться Юнги, когда его валят на пол и давят каблуком прямо под легкими. Он хрипит в ответ, мотая головой, — Не разрешали, Господин. Простите. Я сглупил. Я-я просто подумал, что… Вы сами захотите и… Чимин убирает ногу с чужой грудной клетки и хватает Юнги за рубашку, подтягивая к себе — теперь, будучи намного сильнее, нежели раньше, он спокойно может поднять его так, чтобы он даже не доставал ногами до пола. Он практически швыряет старшего на кровать с приказом раздеваться, пусть тот уже и так собирался этим заняться. Омега оглядывает то, что Юнги успел для них приготовить, но решает заменить веревку на наручники с мехом — все равно он не умеет красиво и достаточно надежно вязать узлы, да и мороки с наручниками меньше, как ему казалось. Он бросает наручники на кровать вместе со стеком и подтягивает свои длинные перчатки, натягивая их чуть выше на плечо. Через несколько секунд придя в себя, Юнги начинает раздеваться, судорожно пытаясь расстегнуть дрожащими от возбуждения руками маленькие пуговички на своей рубашке. Когда он раздевается, то тут же поворачивает голову, утыкаясь носом в матрас: как только он избавился от одежды, Чимину тут же открылся вид на твердый стоящий член с напряженным узлом. Юнги иногда становилось стыдно, когда он осознавал, как быстро его можно возбудить. Чимин подходит к кровати, на которой лежит уже голый Юнги, задирает его ноги вверх, подвигая так, чтобы уместиться и самостоятельно. — Подержи свои ножки, сучка, сегодня я собираюсь растянуть тебя чуть менее болезненно, нежели в прошлый, — ухмыляется он и приближается к чужому паху. Юнги кивает и послушно обвивает руками ноги, поднимая их, чтобы Чимину было удобнее, а тот смачивает сфинктер своей слюной и проталкивается внутрь, — как жаль, что Юнги не омега, они бы потратили на растяжку гораздо меньше времени, да и Чимину было бы вкуснее. Мин поджимает пальцы на ногах от удовольствия, когда Чимин толкает в него язык. Джин наверняка успел растрындеть, как Юнги покладистый и нежный после римминга, и это правда, а все оттого, что он ему доставался очень редко. — Господин.! М-мх, — Юнги кусает губу, откидывает голову и тяжело-тяжело дышит, как будто это поможет ему не стонать громко. С каждым толчком чужого языка Юнги ощущал, что ему жутко хочется кончить, но он знал, что ему не дадут, а когда Чимин отрывается от него, отлегает, и Юнги просто благодарит Сатану за это. Омега проталкивается на всю длину своего языка и, надавливая кончиком языка на чужие стенки, пытается найти простату, чтобы выбить побольше стонов из Юнги. Он чуть сворачивает свой язык, и давит вверх на такое чувствительное место так сильно, будто он пытался поднять Юнги своим языком. Через пару минут он начинает уже активно трахать чужую задницу своим языком, пока его собственная слюна струится вниз по чужой коже. — Хорошая шлюха, — хвалит мужа Чимин и, обхватив руками лодыжки, поднимает его бедра вверх, чтобы достаточно сильно ударить стеком по ягодицам. Юнги просто тает от этого прозвища, сжимается вокруг пустоты, пока его член дергается. Он не знал, почему его тело так бурно реагировало на такого рода обзывательства, но каждый раз он чувствовал, как искры возбуждения бегут по всему его телу. И ему отчасти было даже немного стыдно, что он так реагировал на то, что его унижают. — Спасибо, Господин! — сопровождая свои слова скулежом, отзывается на удар Юнги. У него была чересчур нежная и тонкая кожа для вампира — может, дело в возрасте и за такой длинный срок она просто успела истончиться, — и поэтому удар тут же расцветает лиловым пятном на ягодице Юнги. Юнги не сдерживает и тонко, высоко скулит, переходя в хрип, а затем в хныканье. Он выгибается в пояснице не изящно, а как-то ломано, как будто ему делают неприятно, а больно, но, в любом случае, глаза он закатывает всегда от наслаждения одинаково. Юнги дрожит и простанывает, когда Чимин находит простату и давит на нее языком, еле-еле сдерживается, чтобы не оторвать руку от ног и не вцепиться в волосы Чимина, не вжать его в свою задницу плотнее. Пизде-ец, как же он любил римминг, будь его воля, он бы каждый раз просил делать это, но очень редко кто умеет и соглашается на такое. — Хах, неплохо, очень неплохо— хмыкает Чимин, поглаживая рукой посиневшую кожу мужа и чуть похлопывая, но не достаточно сильно, чтобы это можно было назвать ударами. Он еще два раза ударяет стеком по обеим ягодицам, — Моя сучка сейчас так сильно возбуждена, да? — усмехается он. — Спасибо, Господин, спасибо! — отзывается на удары Юнги и похныкивает еле слышно, сглатывая и кивая, — Да-а, Господин, я так возбужден. Я так чертовски сильно возбужден, Господин, пожалуйста… Чимин тянется за наручниками и не просит, приказывает Юнги перевернуться, заводя его руки за спину и скрепляя их наручниками, чтобы старший не брыкался и не занимался самодеятельностью, как в прошлый раз. Наконец, подвинув себе поближе несколько дилдо и пробок, что Юнги ему подготовил, берет в руку самую маленькую. Юнги вздергивает бедра, расставляя ноги, кусает губу и жмурится в предвкушении, чувствуя вязкую смазку на своей коже, которую Чимин наносит на складку меж чужих ягодиц, а затем и на саму игрушку, после проталкивает ее в Юнги одним резким движением. — Господин! — отзывается Юнги, распахивая губы в громком стоне. Он сжимает руки в кулаки, впиваясь ногтями в собственную кожу. Природа наверняка не предусмотрела то, что альфы тоже захотят побыть снизу, а даже будучи смазанными и уже слегка растянутыми, мышцам Юнги сложно расслабиться. Омега ухмыляется, наблюдая за чужой реакцией, и начинает уже медленнее и более бережно растягивать чужие стенки. Через пару минут он меняет игрушку, но в этот раз чужая растянутость позволяет ему налить смазку сразу внутрь, чтобы потом наслаждаться тем, как та громко хлюпает, издавая пошлые чавкающие звуки. Юнги расслабляется и уже начинает получать удовольствие, а когда внутрь него заливают холодную смазку, он дрожит, чувствуя, как по кишкам растекается вязкая и почти ледяная субстанция. Чимин постепенно растягивает Юнги, меняя одну игрушку за другой, постепенно увеличивая диаметр вплоть до трех дюймов, почти под размер вибратора, который они собирались использоваться. Омега вытирает руки о небольшое найденное полотенчико и отходит от кровати. Юнги за это время даже забывается от удовольствия и не понимает, как он от условно небольшой пробки перешел к толстой, крупной пробке, но когда Чимин вынимает из него и пробку, а мышцы Юнги сжимаются вокруг воздуха с громкими хлюпами, а по бедру самого Юнги течет смазка, он понимает, что растяжка закончилась. Теперь все по-взрослому. — Бери игрушку, игрушка, ставь на пол и можешь начинать насаживаться, — усмехается Чимин, прекрасно помнит, что у того сцеплены руки за спиной, но то, как он будет с этим справляться, его совсем не волнует. Он лишь подходит к небольшому винному шкафу — тот, кто его сюда установил, просто чудесен и Чимин мысленно благодарит его, — наливает себе бокал красного полусладкого и усаживается на кровать, закидывая ногу на ногу, смотрит на мужа выжидающе. — Господин, как я… — Юнги решает не задавать лишних вопросов, потому что раз приказали, то нужно вывернуться, но выполнить. Он разворачивается к кровати, нащупывает дилдо и мысленно успевает испугаться размерам. Он кое-как бросает игрушку где-то в метре от Чимина, переворачивает ее, а затем зацепившись зубами за крышку на бутыльке со смазкой, открывает его и, подползя к игрушке обливает ее смазкой, чтобы не причинить себе никакого дискомфорта. Он также зубами ставит бутылек на пол, рядом с собой, привстает спереди от игрушки и, нащупав головку, приставляет к своему сфинктеру и глубоко выдыхает. Чимин медленно потягивает вино из бокала, наблюдая за мужем, смотрит на то, как он выкручивается будучи не в самом удобном положении, чтобы даже просто взять что-то в руки, не то что поставить это на пол и облить смазкой, но, даже несмотря на это, такая картина веселила Чимина. Юнги прикрывает глаза с дрожащими ресницами и открывает рот в немом стоне, начиная насаживаться, доходит где-то до трети длины. — Дайте мне время, Господин, пожалуйста, для меня это очень много, — оправдывается Юнги, поскуливая — его мышцы предательски не хотели поддаваться, как бы он не расслаблялся. — Конечно, я не тороплю. Ты прекрасно справляешься, шлюха, — отзывается Чимин, — Мне нравится слушать, как ты скулишь. Выглядишь, как ненасытная сучка, которая так и мечтает, чтобы ее выебали, — хмыкает он, — Как жаль, что я уже растянул тебя и не могу позвать Джина с Намджуном, чтобы мы втроем снова могли воспользоваться твоим телом. Как бы серьезно и сдержанно не выглядел омега, сейчас ему было безумно сложно не прикасаться к себе и не выдавать своего возбуждения — неудивительно, но ему пришлось даже использовать пробку, чтобы смазка не струилась по его бедрам во время всей их игры. Он уже готовится, чтобы продолжать медленно принимать в себя игрушку, но смазка, стекшая по его бедрам, дает о себе знать, а почему ноги Юнги разъезжаются и он приземляется на колени, вбирая в себя игрушку вместе с узлом и отрывисто громко простанывая. Он пытается встать, но его ноги скользят по паркету. Возможно, именно из-за того, как Чимин был сосредоточен, когда Юнги падает и поскальзывается он не сдерживается и тихо и быстро хихикает. — Блять! Ах-х.! Господин, пожалуйста! Это слишком много! Мне нужно привыкнуть! Поднимите меня, пожалуйста! — умоляет он и откидывается назад, громко поскуливая. Он растерянно пялится на свои живот: под тонкой кожей отчетливо был виден ствол игрушки, полностью заполнивший его и уткнувшиймя под рёбра, — Г-господин, прошу, пожалуйста.! Бёдра Юнги сотрясаются, а мышцы, плотно сжатые вокруг игрушки сжет неприятно, в то время как его член выдавливает из себя предэякулят. — Ха-ха, прости, не сдержался, — извиняется омега и поднимается с кровати, отставляя бокал в сторону. Он поднимает старшего под мышки, бубня себе под нос тихое «чудо ты мое неосторожное», а затем укладывает мужа на кровать, — Отдохни немного, — он берет небольшое полотенце и подходит к небольшой лужице на полу. Уже зная, что встать с корточек на каблуках ему будет довольно сложно, он чуть расставляет ноги и нагибается, чтобы протереть пол и обезопасить таким образом мужа от возможного повторного падения. — Спасибо, Господин, — хрипло благодарит Юнги, и его член дергается, когда Чимин наверняка нарочно нагибается почти прямо у него перед лицом. Вот черт. Юнги бы прямо сейчас ударил его по этой заднице. Чимин снова подходит к кровати и закидывает ноги Юнги себе на плечи, протирая их еще одним чистым полотенцем. — Иди, сучка, возвращайся на свое место, — приказывает он, усаживаясь на кровать и отпивая еще немного вина. — Как скажите, Господин, — Юнги встаёт с кровати и возвращается к игрушке. Он вновь присаживается на нее, кусая губы, стонет протяжно от наслаждения. Наконец он вбирает в себя всю длину, пялится на выпирающую сквозь тонкую кожу игрушку и скулит, — Господин, так глубоко. Я чувствую себя таким заполненным, Господин, пожалуйста, — Юнги срывается на высокий стон. Он, как альфа, был намного чувствительнее к играм с проникновением. Он смотрит слезящимися глазами на Чимина и пытается двинуться. Он опирается руками позади себя на пол, оставаясь на коленях, начинает насаживаться, слыша, как хлюпает смазка, когда он насаживает для конца, чувствует, как игрушка давит на простату, а мышцы жгут, приятно растягиваясь вокруг утолщения — узла на основании. У Юнги перед глазами туман, и только громкие хриплые стоны вырываются с губ, и он чувствует, как набухает его собственный узел, а уретра сочится предэякулятом. Блядство, похоже Чимин довел его до гона или типа того. — Господин, пожалуйста, — умоляюще хнычет Юнги, кивая на член налившийся кровью, — Вибрацию, пожалуйста, включите вибрацию. Мне нужно… Нужно это, пожалуйста. Чимин действительно выбрал себе просто чудесное место, так как получал просто нереальный кайф, смотря на то, как старший выполняет все его приказы, как он хнычет от того, что его мышцы недостаточно подготовлены — омега специально не растянул так, чтобы тому было просто опускаться, он хотел смотреть на то, как Юнги было больно, как он хнычет, стонет и хрипит, но продолжает заставлять себя насаживаться на дилдо, пытаясь опуститься до конца. Омега пытался, он честно пытался держаться, но вид на то, как выглядел Юнги с безумно прелестной выпуклостью в области живота из-за того, насколько он заполнен, просто заставляет Чимина чуть ли не залпом осушить свой бокал и опуститься на пол, чтобы быть чуть поближе. — Сильно нужно, да, шлюха? Ты так сильно хочешь огромный вибрирующий дилдо в своей сучьей заднице? — ухмыляется омега, взяв с кровати пульт от вибратора и крутя его у себя в руке, будто первый раз видел и хотел изучить, — А что мне за это будет, м? — интересуется он, хотя прекрасно знает, что ему за это будет — прекрасный вид на то, как Юнги трясется от возбуждения, — и он не хотел упускать свою возможность посмотреть на это, он лишь хотел еще немного поиздеваться, — Что же с тобой поделать, раз уж ты хочешь, то я же здесь, чтобы делать одолжения твоему телу, но сначала… — он тянется за эрекционным кольцом, которое надевает Юнги на член, захватывая мошонку, чтобы тот уж точно не мог кончить без разрешения. Юнги скулит разочарованно, почти отчаянно, когда на его член надевают эрекционное кольцо. Черт, теперь он точно не кончит. А ведь он хотел получить вибрацию именно для того, чтобы хорошо кончить. Что ж, видимо, оргазм ему нужно будет заслужить. Он не хотел говорить (наверняка Чимин уже был об этом осведомлен), но ему безумно нравилось, когда Чимин звал его шлюхой. Самое возбуждающее в этом было то, что Чимин даже не пытался осторожничать, называть его не радикальными «шлюшка» или «сучка», он, зная о том, что чаще всего Господин в этом помещении именно Юнги, не стесняясь, называл его «шлюхой». И, честно? Юнги казалось, что если бы Чимин просто уложил его на постель и обзывал шлюхой минут сорок, то Юнги обильно кончил бы без единственного прикосновения. Это было бы ужасно позорно, но Юнги хотя бы признал для себя это. — Господи-ин, да-а, пожалуйста, мне это просто необходимо. Мне так хочется почувствовать, как игрушка стимулирует мою простату, пожалуйста, Господин, — жалобно просит Юнги. Он голодным взглядом впивается пульт в руках Чимина. Включи, блять, включи, пожалуйста, включи, — Я-я… Господин, Вы посмотрите, как я буду дрожать от удовольствия. Можете ли пожалуйста, м-мх, включить вибрацию? Чимин нажимает на первую кнопочку, включая первую скорость вибраций — возможно, он бы решил поиздеваться над мужем, включив сразу третью, но он хотел, чтобы Юнги лично умолял его сделать мощность выше. Не удержавшись, омега протягивает вперед руку в перчатке, укладывая ее старшему под ребра, туда, где было лучше всего видно выпирающую игрушку, которую Чимин поглаживает сквозь кожу, будто пытаясь оценить уровень вибрации — он уже все равно решил, что скорее всего когда-нибудь воспользуется этой игрушкой, так что, можно сказать, что Юнги сейчас был кем-то вроде тестировщика. — А-ах, Господи-и-и-ин! Спасибо.! Спасибо-спасибо-спасибо! — прерываясь на громкие стоны, благодарит младшего Юнги. Он дергается, когда Чимин наконец-то к нему прикасается — пусть и в перчатке, но Юнги уже заслужил прикосновение, уже отлично. — Скажи мне, игрушка, — начинает Чимин, убирая руки и тянется за бутылкой, чтобы налить себе еще вина и отпить немного, — Хочешь ли ты, чтобы твой Господин прикоснулся к тебе без перчаток, и самое главное: заслужил ли ты? Юнги дрожит на игрушке от наслаждения, сводит дрожащие бедра и закатывает глаза, задыхаясь и закашливаясь собственными глухими, но громкими стонами. Он начинает слабо двигать задницей, возобновляя движения, и когда вибрирующая головка игрушки проезжается по кишке, утыкаясь в поверхность, Юнги просто сходит с ума от восторга. Он клянется, он чувствовал каждую венку, обвитую вокруг игрушки, хоть его мышцы уже и достаточно хорошо растянулись. Юнги насаживается до самого конца, до основания, выгибая поясницу и высовывая язык так, что по подбородку течет слюна: если раньше Юнги приходилось потратить силы, чтобы вобрать и вытолкнуть из себя узел, то сейчас он лишь с громким, неприличным хлюпом свободно входил, заталкивая смазку, скопившуюся до, во время и после растяжки. — Пожалуйста, Господин, я хочу, чтобы Вы прикоснулись, — хнычет Юнги, — Я был… Хорошей шлюхой для Вас, Господин! И, Господин, пожалуйста, — он роняет голову на свою грудь, жмурится, — Я хочу большую скорость. Пожалуйста… Пожалуйста! — Ненасытная шлюха, — хмыкает Чимин, отпивая вина, пока наблюдает затем, как Юнги дергается от достаточно мощной вибрации. Омега тянется за стеком и сильно бьет Юнги по обоим бедрам, — Не своди ноги, — рыкает Чимин, — Ты должен показывать мне, как тебе хорошо, а не прятаться от меня. — Простите, Господин! Я не нарочно! Спасибо, ах-х, спасибо! — оправдывается Юнги. Он правда не мог контролировать то, когда сводил ноги, он делал это скорее рефлекторно, нежели нарочно. Он вскрикивает, когда его бьют по бедрам, и, хоть эти рваные вскрики и перетекают в разочарованный скулеж, Юнги нравилось. У Джина, например, вообще был отдельный фетиш на стеки, он иногда, когда никого не было рядом, запасался терпением и стеком с шкурочной поверхностью и бил сам себя по бедрам. Точнее, это Юнги ему показал, и он рад, что Джину, а теперь и Чимину нравится. Чимин продолжал завороженно разглаживать чужую кожу перчатками, иногда чуть царапая ногтями, которые сквозь них прощупывались, и все еще еле сдерживался, чтобы не выйти из своего образа сдержанного Господина и не подрочить на всю эту картину перед ним — блять, вот и как Юнги всегда сдерживается? Омега с огромным интересом наблюдает за тем, как его муж активно насаживается на большую игрушку, сопровождая это своими стонами и громкими хлюпами смазки, а сам же Чимин не забывает хвалить его, ведь, по его мнению, такое поведение Юнги было похвальным, он же сам заставил себя так активно прыгать на игрушке и сам так быстро приспособился к ее размеру. — Ты хочешь еще больше вибраций, сука? — переспрашивает Чимин, отпивая вина. — Пожалуйста, Господин, пожалуйста, я был такой хорошей шлюхой, — умоляет Юнги, — Мне нужно больше. Мне так хочется кончить. — Ладно, ты был достаточно хорошей шлюхой, чтобы заслужить это, — он тянется к пульту и включает вторую скорость, а после этого поднимается с пола и стягивает длинные перчатки, отбрасывая их на кровать. Он дёргается, получая больший уровень вибрации. Он чувствует эту крупную вибрацию, как та передается на соседние органы и сотрясает не только внутренности, но и его бедра, отзывается стонами на грани плача. Он терпит прикосновения через перчатки, продолжает насаживаться на игрушку уже более осторожно, медлительно, как будто вибрация причиняет не удовольствие, а боль. Омега обходит мужа сзади и усаживается за ним на колени, приближаясь губами к его уху вплотную, пока руками плывет по его телу снизу вверх, будто пересчитывая каждое ребрышко, а затем укладывает их на чужие соски. Юнги дрожит от страха и возбуждения, когда Чимин снимает перчатки и садится позади него. Он дёргается, больно дёргается, когда Чимин прикасается к его непривычно для альфы набухшим, порозовевшим и чувствительным соскам, и прикосновение к ним вызывало такой тяжёлый, гнетущий разряд возбуждения, что было даже больно. — Моя шлюха помнит, что я собираюсь сделать с ней дальше? — шепчет Чимин ему на ухо. — П-прошу, не трогайте соски, Господин, мне больно, — всхлипывает Юнги, дрожа в чужих руках. Шепот Чимина змеей проползал в мозгу, отскакивал от черепной коробки. — Помнит ли моя игрушка, что я буду с ней делать, когда она уговорит меня включить третью скорость? — мурчит младший, — Я заставлю свою шлюху плакать от желания кончить, пока буду трогать ее крылья, а игрушка будет вибрировать сильно, массируя простату. Моей сученьке придется очень постараться, чтобы уговорить меня снять ей кольцо с члена. — Д-да, Господин, я помню… Помню! Мне так хорошо, Господин! Прошу, больше… Уровень вибрации. А-ах! Больше, Господин! Сделайте его больше, прошу! Прикоснитесь к моему члену, прошу! Мне хочется кончить! Т-только… Соски, Господин, прошу.! — Нет, — с улыбкой отзывается Чимин, продолжая вдавливать чужие соски пальцами, — Мне нравится смотреть на то, как тебе больно, сука, а поэтому я пока не намерен отпускать тебя. Ах, вибрацию? А не слишком ли сильно моя шлюха торопится, м? Я только пару минут назад включил второй уровень, а тебе уже мало? Ну уж нет, сученька, терпи и жди, пока я сам решу увеличить вибрацию. — Но, Господин, мне больно, — Юнги всхлипывает и начинает натурально взбрыкиваться, когда Чимин не убирает рук с сосков, а наоборот, давит пальцами сильнее, и это уже не отдавало даже намеком на удовольствие, только колющей болью. С таким же успехом Чимин мог сразу понатыкать ему игл в тело! Чимин откровенно издевался над Юнги и, честно, ему это нравилось. Он продолжал разминать чужие соски, надавливая сильнее в этот раз, чтобы Юнги плакал громче — он же не сказал ему «жёлтый» или «красный», верно? Через пару минут не выдерживает уже и сам Чимин. Он находит еще одно эрекционное кольцо, которое надевает на чужой член для большей уверенности, что старший не кончит, включает третий уровень вибрации, а затем присаживается на пол прямо перед ним, красиво расставляя ноги в стороны так, что из-под его костюма уже было видно небольшую пробку между ягодиц. Юнги пугается, когда Чимин надевает ему эрекционное кольцо, потому что ничего хорошего это точно не сулит: видимо, кончить ему дадут очень не скоро. И Юнги бы даже смирился и со вторым кольцом, если бы, младший не включил последний уровень вибрации. Юнги перестает двигаться: он с громким протяжным стоном оседает на дилдо, чувствуя вибрацию, охватывающую уже все тело. Юнги на грани истерики. — Господин, пожалуйста, не надо, — полузадушенно умоляет Юнги, понимая, что Чимин сначала мучил его тело, а теперь будет мучить разум. Омега опирается на кровать сзади, тянется за другим пультом, который пронес сюда, видимо, незаметно для Юнги, и когда нажимает на первую кнопочку, сам начинает дрожать и чуть трястись. Он начинает поглаживать свой член через латексную ткань, иногда щекотя под головкой длинными ногтями, а затем и вовсе начинает двигать вверх бедрами активно, имитируя толчки. Неудивительно, что, будучи уже возбужденным, Чимин кончает меньше чем за минуту, закатив глаза блаженно и закусив губу, чуть ли не до крови. Юнги начинает плакать, наблюдая как Чимин играется с собой. Его узел почти разрывается от боли и напряжения, и у Юнги кружится голова от этого всего. Ему в нос бьет запах Чиминовой смазки и его феромона, который его организм наверняка неосознанно выпустил от возбуждения. — Гос.! Господин! — почти кричит Юнги, дергаясь всем телом. Он наблюдает за тем, как Чимин кончает, и это, наверное, было самой последней каплей. Он чувствует, как по его телу пробегает жар иглами, и он понимает, что Мин блядский Чимин довел его до ложного гона. Он, кажется, проваливается в какую-то отдельную Вселенную, в которой смешиваются и боль, и удовольствие в одну ядреную смесь. — Ты сам попросил третью скорость. Знал же, что она очень мощная, — хмыкает Чимин, продолжая оглаживать себя сквозь ткань и издеваться тем самым над Юнги. Он не знал почему именно, но сейчас ему безумно нравилось это ощущение того, как ему кто-то полностью подчиняется и выполняет все его хотелки практически беспрекословно. Отойдя от оргазма, он смотрит на Юнги, ухмыляясь, ведь видит до жути заведенного мужа, улыбается победно, потому что добился именно того, чего хотел. Он тянется к своей пробке, отодвигая ткань в области промежности в сторону. Чимин берется за пробку и начинает буквально трахать себя ею, иногда рефлекторно сводя ноги, но разводя через пару секунд, чтобы дать Юнги вид на всю эту картину. Он с тихим «упс» вытаскивает из себя пробку, будто бы случайно, и позволяет вытечь наружу просто огромному количеству сладкой вязкой смазки. — Слижи все это, сука, — приказывает Чимин. Когда омега чувствует безумно сильный запах его феромонов, то понимает, что довел Юнги до ложного гона. Как жаль, что пока что Чимин абсолютно ничего не собирался делать с этим фактом, потому что он еще не наигрался. Он обходит старшего сзади и толкает вперед, чтобы он быстрее приступил к своему делу. Слюна, которую Юнги забывает глотать, скапливается во рту и катится по подбородку и шее, а затем он падает вперёд, ударяясь подбородком и вжимаясь носом в пол. Он ведет языком, слизывая смазку, трясется и дрожит, еле-еле сдерживая стоны за губами. — Г-господин, позвольте мне вылизать Вас, п-прошу, — хрипит Юнги, сглатывая слизанную смазку, а горячие слезы катятся по его лицу, — П-пожалуйста, Господин, я был такой хорошей шлюхой, я з-заслужил полакомиться Вашей с-смазкой. — Ну уж нет, сученька, — посмеивается Чимин, — Ты заслужил мою смазку, но ты заслужил слизывать ее с пола. Там ее достаточно, чтобы ты мог ею полакомиться, раз уж тебе так этого хочется. Юнги прямо сейчас просто хотелось, чтобы вместо пробки в Чимине оказался его собственный член, потому что желание просто сгрести омегу в объятиях и оттрахать застилало глаза. Ему хотелось повязать Чимина, кончить так глубоко в него, чтобы довести своим оргазмом Чимина до еще одного, повторного, сухого и сладкого, но вместо этого он жалко слизывает сладчайшую смазку своего омеги с пола. Перед глазами Чимин, в голове Чимина, в ушах Чимина, и ему просто хотелось сейчас исполнить то, чего от него хочет природа, но вместо этого его усадили на огромную вибрирующую игрушку и не дают кончать. Двигаясь ближе, эта самая игрушка выскальзывает из Юнги, оставаясь дребезжать на полу, пока мышцы Юнги сжимаются вокруг воздуха с хлюпающими звуками, пока сам он дергается на полу от возбуждения, которое Чимин довел ему до пика, а сам почти вишневого цвета член скользит по паркету в луже смазки. Чимин смотрит на дрожащего от возбуждения Юнги, слушает то, как он плачет, а затем чуть наклоняется и видит, что чужой член просто истекает смазкой, головка налилась ужасно неестественным цветом, а узел разбух просто до ужаса. Кажется, если Чимин не даст ему сейчас кончить, то Юнги так и умрет на этом полу. Омега вздергивает мужа за волосы, поднимая с пола так, что если бы у того были силы, то он бы стоял в полный рост, а так он просто висел в воздухе. Чимин оборачивает его член рукой, сдвигая кольца к головке, но не снимает. Он проводит языком вдоль чужой шеи, поднимаясь и на щеку, слизывая чужую слюну со слезами. — Моя шлюха знает, что может попросить у меня разрешения кончить, если ей очень хочется? — спрашивает он. Для Юнги сейчас любое прикосновение было буквально подачей тока, и он дергается, когда Чимин ведет своим языком по его коже. Он не сдерживает крокочащего рыка, вырывающегося у него из горла, когда Чимин сдвигает кольца — блять, ему самому как личности было просто прекрасно и потрясающе, но вот его внутреннему альфе положение вещей очень не нравилось, особенно не нравилась невозможность оплодотворить ближайшего омегу. — Пожалуйста, Господин, пожалуйста, мне просто необходимо кончить. Мне очень больно, Господин, прошу, я… Я, Господин, я… Я кончу, можно? Разрешите, я кончу, Господин? — Ты можешь кончить, если хочешь, я же не изверг какой-нибудь. Юнги закатывает глаза, когда с него снимают кольцо, кончает тут же, и, блять, он видит ебаные звезды, Галактики и Вселенные, пока его ресницы дрожат, а с губ вырывается протяжный стон, больше похожий на рваный крик местами. Юнги кончает обильно и долго, и сперма буквально мощной струей вырывается, растекается по полу под ним, скатывается по бедрам. — Господин, Сатана, спасибо, Господин, спасибо огромное, Господин… Мне так хорошо, Господин, спасибо.! Дождавшись, пока Юнги обильно кончит, заляпав пол, Чимин вновь, надевает ему эрекционное кольцо, практически бросает его на пол и придавливает его голову каблуком, пока наклоняется, чтобы поднять с пола дилдо. — Прибери за собой, грязная шлюха, — приказывает Чимин и почти тут же после этого проталкивает в него весь дилдо сразу, не церемонясь. Юнги хочет посидеть, поотдыхать, отойти от оргазма, но вместо этого его буквально бросают на пол, и он кряхтит, а затем вскрикивает, когда в него заталкивают игрушку. — Д-да, конечно, Господин! Я все уберу, Господин! Я все… Уберу! — обещает Юнги жалобно. — Выпусти свои крылья, я хочу с ними поиграть. Он выпускает свои крылья, которые от ужасного сильного возбуждения покрылись вязкой слизью, стекающей по дрожащим крыльям. Он наклоняется к полу, начиная слизывать свою сперму и чужую смазку, чтобы отчистить все место — он ведь сам учил Чимина, что хорошие шлюшки оставляют место, где их трахали, чистым. Ох, черт, ему так сейчас хочется выебать Чимина. Просто уложить на кровать и трахать-трахать-трахать. Позволит ли Чимин ему потому трахнуть себя? Да-а, эта альфья природа просто добивает его. Когда весь пол вблизи Юнги оказывается чистым, он ложится щекой на пол и жмурится. Он уже не в состоянии кричать или громко-громко плакать, он может лишь податливо двигаться навстречу вибрации, дергаясь, тихо и глухо всхлипывать и дрожать от того, как сильно он возбужден. Чимин все так же продолжает вдавливать чужую голову в пол каблуком, пока коленом другой ноги придерживает дилдо, не позволяя ему вновь выпасть из Юнги. Он обводит взглядом чужие крылья довольно, замечая много вязкой слизи, что, по его мнению, было просто чудесно — он уже знал, что это очень хороший признак того, что вампир жутко возбужден, Сокджин уже успел ему растрепать. В какой-то момент, до жути резко, на Чимина нападает приступ нежности, что он, сам того не замечая, начинает разминать пальцами чужую поясницу ласково, затем и вовсе усаживает Юнги в его прежнее положение, сам садится на колени и начинает мягко обводить руками чужие крылья, целуя мужа в спину. — Спасибо, Господин, спасибо, — стонет Юнги, дергаясь от того, что большую игрушку продолжают вдавливать в него, когда Чимин начинает разминать его поясницу. Ему кажется довольно милым факт того, что Чимин иногда не выдерживает этой роли строгого сучьего Господина и становится нежным. Это льстило, но Юнги жмурится, когда его усаживают в сидячее положение и вздрагивает от каждого поцелуя и прикосновения, потому что точно не знает, когда этот резко наступивший прилив нежности закончится. Когда на чужой спине не остается, кажется, ни одного свободного участка, который Чимин еще не успел поцеловать, приступ нежности проходит так же резко, как и появился. Юнги дрожит, как напуганный, загнанный в клетку зверек, когда понимает, что поцелуи прекратились. Затем за этим следует боль. Беспощадная, всепоглощающая, от которой спрятаться просто невозможно. Омега ухмыляется и, проведя обеими руками вдоль каждого крыла, вцепляется когтями в тонкие перепонки, протыкая насквозь нежную кожу и полосуя так, что та превращается в лоскутки. У Юнги из глаз просто брызжут слезы и он натурально визжит от боли, кричит и пытается брыкаться, дергает крыльями, но от этого становится только больнее. В какой-то момент боль так сильно застилает глаза, что он готов был уже закричать «красный». Он рыдает, роняя голову на свою грудь, будучи не в состоянии даже сообщить мужу о том, как ему плохо. Нет, правда, сейчас было правда чересчур. — Тебе идет, — хмыкает Чимин и, пока Юнги сосредоточен на боли, поднимает его с пола и бросает на кровать, начиная быстро привязывать его ноги и туловище к каркасу — руки и так сведены у него за спиной и сцеплены наручниками. Он нависает над Юнги сверху, оставаясь почти в сантиметре от его лица, — Эй, шлюха. Ты хочешь, чтобы твой Господин оседлал твой член, м? Кажется, твоему узлу срочно нужна чья-то омежья задница на нем, тебе не кажется? Так как я единственный омега поблизости, да и к тому же делаю тебе здесь всяческие одолжения, то, если тебе очень нужно… — он тянется к своему бедру, на котором как обычно был ремень с кинжалом, который приставляет к чужому горлу, — Ты можешь очень вежливо попросить меня, и я, так уж и быть, подумаю, — смеется он хрипло и тихо, пока начинает осторожно вырезать на чужой шее маленькое аккуратное сердечко. Когда Юнги бросают на кровать, то он ничего не отвечает, а лишь в голос плачет, отвернув голову. Боль от вырезания чего-то на его шее даже не была такой сильной, как боль на чувствительных крыльях. — Господин, — наконец еле-еле выдавливает Юнги, — «Желтый», пожалуйста, Господин… Как только Чимин слышит «желтый» из чужих уст, то тут же останавливается и смотрит на мужа взволнованно. — Сатана, родной, прости меня, пожалуйста, — извиняется Чимин сразу же и наклоняется ближе, начиная сцеловывать каждую слезинку с чужого лица, одновременно с этим поглаживая мужа по груди успокаивающе. — Будьте аккуратнее с крыльями, прошу, пожалуйста, — Юнги расходится в новой порции слез. Он всхлипывает тихонько и дрожит. Его слезы уже заливались ему в уши и застилали глаза, но Юнги старался не падать в обморок, хотя ощущение было, что пока он плакал, то отключился на пару миллисекунд. — Прости, с этой секундочки я буду осторожнее с твоими прекрасными крыльями. Омега осторожно разглаживает чужие крылья, лежащие по сторонам, поправляет порванные полосочки перепонки, поглаживая руками, а затем и целует их мягко, будто это поможет им зарасти быстрее. Он целует его губы мягко и медленно, поглаживая большим пальцем по щеке нежно, пока по шее старшего струится черная кровь, которую Чимин, оторвавшись от губ, слизывает. — Сейчас все хорошо, милый? Все в порядке? — спрашивает омега серьезно, смотря Юнги прямо в глаза, — Ты можешь спрятать свои крылышки, чтобы сегодня я их больше не трогал, а потом мы обговорим, чего мне не нужно делать, хорошо? Я собираюсь продолжить нашу игру, если ты не против. — Д-да, все хорошо, все нормально, — кивает Юнги слабо, — Давай продолжим. Господин, прошу, пожалуйста… Мне просто необходимо, чтобы Вы… Чтобы вы оседлали меня. Пожалуйста, Господин, я прошу вас, вы так нужны мне прямо сейчас, — жалобно просит Юнги и косится на свой налившийся кровью узел и подергивающийся член. Чимин заранее снимает с чужого члена все кольца, поддевает полоску латексной ткани, прикрывавшую его член и складку меж ягодиц, от чего на кожу старшего почти вытекает смазка, не найдя препятствия. Когда Чимин снимает с его члена кольца, то Юнги облегченно выдыхает — одной проблемой меньше. Он затягивает крылья в спину, недовольно прокряхтев, пока он все еще иногда всхлипывает. Он смотрит за Чимином, который наконец усаживается на его бедра, оттягивает край своего латексного, можно сказать, боди, сглатывает голодно: хочется этого омегу связать и трахать так долго, пока тот сам не заплачет. Блять, как же он сейчас хотел взять Чимина без растяжки. Какой же он был бы узкий и тугой, как бы он хорошо, стягивал его нуждающийся узел, Сатана… Юнги, кажется, может кончить от одной только мысли об этом. Сейчас, подставляя головку чужого члена к своему входу, Чимин и вспоминает то, что ему говорил Сокджин недавно, а именно его рассказ о том, как нужно трахаться без растяжки. Чимин был практически не растянут, он был растянут под пробку самого маленького размера, чего было мало для члена Юнги, но сейчас омега был возбужден, казалось, больше некуда. Он еле выдерживал находиться рядом с Юнги, который пах просто до безумия прекрасно, его запах сводил Чимина с ума, что он прикладывал все усилия лишь для того, чтобы не кончить, а поэтому решил, что именно сейчас пришло время для секса без растяжки. Омега опускается на чужой член, жмурясь от того, как резко растягиваются его мышцы, но из-за практически переизбытка смазки он дошел до узла гораздо раньше, чем рассчитывал. Блять, как же Джин был прав, такой секс без растяжки уже ощущался просто прекрасно, потому что Чимин уже сейчас не может остановить стонов, чувствуя, как сильно он сжимается вокруг чужого члена. Не без усилий он опускается на узел и чуть ли не вскрикивает от удовольствия, хватает Юнги за шею одной рукой, вцепляясь пальцами крепко, пока второй тянется к проколотым твердым соскам, виднеющимся из-под латекса. Юнги с удивлением наблюдает за тем, как Чимин опускается на его член. Блять, да он же не растянут! Чимин вообще понимает, что творит? Такое ощущение, что нет. И Юнги видит звезды от того, как плотно сжимаются чужие мышцы вокруг его члена. — Бля-ять, Сатана, — тянет Чимин, закусывая губу и закатывая глаза так, что, кажется, не видит уже абсолютно ничего. — Господин! Господин, Сатана, как хорошо.! — Юнги мычит и выдает рык неосознанно, закатывает глаза вслед за Чимином, когда кольцо мышц сжимается вокруг узла. Дьявол, Юнги в этот момент реально прошел все круги ада, причем в хорошем смысле. Его подергивает на постели от удовольствия, и ему хочется начать вбиваться в Чимина, ударить его по ягодицам, оставив свой отпечаток, хочет зубами вгрызться в его шею и поставить на нем столько меток, сколько сможет. — Я собираюсь выжать из тебя и из себя все соки, так что ты можешь кончить в меня тогда, когда тебе вздумается, — заявляет он, поднимаясь и опускаясь обратно так резко, что по комнате разносится громкий шлепок, а из самого Чимина вытекает еще немного смазки. Блять, наконец-то он может оседлать этот член. Он ждал этого во время всей их игры, пытаясь сдерживать себя хоть немного, будто мог подавить в себе все инстинкты, пока не мог даже перестать вдыхать чужие феромоны, которыми была наполнена вся комната. Когда Чимин начинает резче насаживаться, Юнги почти уже не понимает, что творит — он еле сдерживается, чтобы не порвать все эти ебаные веревки и наручники к чертовой матери, а он, блять, мог. В любой момент. Он просто не хотел. Он хочет оставить отпечатки от своих пальцев на чужой талии, насадить Чимина на себя до яиц, чтобы кончить глубоко-глубоко в него. Чимин начинает ускоряться, двигаясь все резче и быстрее, пытаясь себя удовлетворить, и как только находит простату, не выдержав и минуты, изливается на чужую грудь, почти хныча и дыша загнанно, но прыгать не перестает, ведь, как и обещал, пытался выбить из себя все до последней капли. Выдержка Юнги дает трещину тогда, когда Чимина кончает, сжимаясь еще туже, хнычет сладко. — Господин, обзовите меня. Обзовите меня, Господин, я собираюсь кончить, — хрипит Юнги. — Юнги! Ты грязная! Похотливая сука! — выдает Чимин сквозь стоны, продолжая седлать чужие бедра. Его пробивает крупная дрожь и он выдает низкий продолжительный стон, кончая в Чимина. Казалось, его оргазм длится Вечность из-за того, что действий своих муж не прекращал. Яйца Юнги поджимаются сильно, и узел вновь напрягается, выдавая еще одну порцию спермы, будто бы пытаясь наполнить Чимина до отказа. Он голову роняет на постель и тяжело дышит, будто это поможет ему отойти от оргазма. — Я люблю тебя. Я так, блять, сильно люблю тебя, родной, ты как всегда просто чудесен, — комплиментирует Чимин и почти набрасывается на старшего с поцелуем, притягивая к себе за щеки и запуская язык ему в рот, ничуть не стыдясь этого действия, отдаляется лишь спустя минут пять минимум, — Ты как себя чувствуешь, милый? Все хорошо? Тебе понравилось? — Блять, Чимин, да это было просто охуительно. Спасибо. Спасибо. Это было очень хорошо, — отзывается Юнги, когда Чимин наконец отрывается от него с поцелуем, однако сам Юнги по инерции еще потянулся за его губами, не желая разрывать ласки, — Я так сильно тебя люблю, детка. Мне очень понравилось. Мне просто дико понравилось. Ты был таким… Таким дьявольски горячим, черт. — Прости, что я так с твоими крыльями, я заигрался и… — омега стыдливо закусывает губу, опуская взгляд, — Я оставил тебе шрам на шее в виде сердечка, прости, пожалуйста. Мне, почему-то, показалось, что раз я никак не могу пометить тебя, кроме как кольцом на пальце, и я подумал, что… Могу… Юнги откидывает голову и смеется. — Все нормально, малыш, такое случается. Ты главное не пугайся. Это, так сказать, организационные моменты, но в общем и целом все было просто восхитительно. Я рад, что ты так увлекся, это значит, что тебе правда нравится. Я рад. Чимин отвязывает мужа от кровати, освобождает его от наручников, перекатывается так, чтобы оказаться снизу, даже не удосуживаясь раздеться, и прижимает его к себе, обвивая руками и ногами крепко и впиваясь в его губы своими, пока на кровать из него вытекает просто адское количество смазки, перемешанной с чужой спермой. Юнги тут же нависает над омегой и впивается в его губы требовательным поцелуем — хоть ему и понравилось до жути, но соскучиться по контролю он успел, а поэтому покрывал шею, грудь и плечи Чимина сначала влажными звонкими поцелуями, а затем и метками, в перерывах отрываясь от украшения кожи Чимина и напоминая омеге, что он принадлежит только ему. Однако когда-то Чимина все-таки приходится отпустить: Чимин хотел еще поиграть с кем-то еще, а Юнги нужно было помыться и отдохнуть, так что он напоследок чмокает Чимина, напоминает, что любит ужасно и желает удачи.

***

— Добрый день, мои родные любимые, — здоровается Чимин, заходя в спальню Кимов. Намджун же лежит на постели вместе с Сокджином, читая книгу, пока второй бережно и аккуратно пришивает пуговки к одной из каких-то тканек. Сокджин задирает голову, только заслышав цокот каблуков, расплывается в счастливой улыбке, в то время как Намджун поднимает голову лишь тогда, когда Чимин непосредственно заходит в комнату. Да, Чимин поиграл с Юнги, но чувствовал, что все еще не до конца удовлетворен. Цокает каблуками, доходя до кровати, и падает рядом с Сокджином, приобнимая рукой, тянется к нему за поцелуйчиком. — Как себя чувствует мой любимый бойфренд после вчерашнего? Все в порядке? У меня сегодня такое чудесное настроение, мы с Юнги та-ак хорошо поиграли в красной комнате. — Приве-е-ет, котеночек, — мурлычет Джин, целуя младшего в щечку, — Я чувствую себя так хорошо, честно говоря! Ко мне прямо вдохновение прилило, настолько я крепко спал! Я рад, что у тебя тоже ебейшее настроение, — он хихикает, — Да вижу я, что ты прямиком из красной комнаты к нам, хи-хи-хи. — Кстати, насчет игр в красной комнате. Джун-и, ты сильно занят? — Чимин чуть перекатывается по груди старшего омеги и откидывает голову так, чтобы хорошо видеть Намджуна. — Я? — Намджун удивленно вскидывает брови, хмыкая и кивая на книгу, — Да нет, как-то. Читаю. А что? — Не хочешь поиграть? Джин-и, можно я украду его у тебя на часик-другой? Я ни разу за все три года нашего знакомства не играл с Намджуном. Детка, пожа-а-а-алуйста? — Чимин надувает губки. — Украдешь? — Джин надувает губы и смотрит на альфу, хлопая ресничками, — Ну, только разве что на часик-другой. Насовсем не отдам. — На совсем не заберу, любимый, не волнуйся, — улыбается младший омега нежно и чмокает парня в щечку, — Лично верну его тебе, как только мы закончим, чтобы ты не волновался, милый. Намджун-и, возьми книжечку с собой, пожалуйста. — Он и правда не играл со мной ни разу, принцесса, — Намджун улыбается, пихая книгу под подмышку и нежно целуя Сокджина в губы, — Отдыхай, принцесса. Я скоро вернусь. И мы с тобой тоже поиграем. — Хорошо, — Сокджин улыбается, — Хорошо вам повеселиться! И, Чимин-и, ты выглядишь просто отменно! Очень горячо. Намджун встает с постели и становится рядом с Чимином, открывает ему дверь, пропуская вперед, пока они идут в красную комнату. — Так во что ты хотел поиграть, Чимин-и? — решает спросить Намджун, — Кто снизу? Чимин выходит из комнаты, не забывая поблагодарить Сокджина за комплимент, берет Намджуна за руку. Он быстро забегает в ту комнату, где они сейчас были с Юнги, чтобы забрать свои перчатки и вино с бокалом, а только потом возвращается к Намджуну. — Снизу? — переспрашивает Чимин, хмыкая, — Снизу будешь ты, и мне нравится, что ты решил спросить, — омега открывает дверь, пропуская старшего вперед и закрывает дверь, натягивая перчатки. — Хорошо, — Намджун как-то даже чересчур загадочно улыбается, — Ну, знаешь, я должен был спросить, если ты вдруг собираешься запихнуть что-то в меня или типа того. — Не знаю, какие правила у вас с Джин-и, но я попрошу тебя называть меня Господином, благодарить меня за каждый удар, который ты будешь получать, не делать ничего без разрешения, а особенно не прикасаться к моему телу и не кончать, использовать цветовые обозначения «зеленый-желтый-красный». Есть возражения? Можешь пока раздеться, кстати. Намджун выслушивает правила Чимина и кивает согласно. — Да, я все понял. Я знаю об этом. Знаешь, нас обоих учил Юнги, так что мне все предельно ясно и возражений у меня никаких нет, лунышко. Чимин подходит к стеллажам с игрушками, где берет смазку, наручники с утяжелениями, небольшую плетку, расширитель, металлический буж с рельефом и свечи, укладывает все это на черный кожаный диван около кровати, после чего идет к Намджуну с улыбкой, но уже чуть более пошлой, нежели несколько минут назад. Намджун проходит в красную комнату, начиная расстегивать свою рубашку, наблюдает внимательно за тем, как Чимин очень сосредоточенно и заинтересованно выбирает нужные ему вещи, что не могло не привести в восторг. В плане, да, что в этом такого, но Намджун, наверное, слишком сильно любил таких своенравных, самовольных и уверенных омег, которые точно знали, что им нравится и чего они хотят. Это казалось Намджуну просто до дьявольского ужаса возбуждающим, а поэтому член в его брюках заинтересованно дергается, чего Ким, на самом деле, не ожидал. Чимин благодарит сам себя за то, что надел каблуки, ведь ему бы иначе пришлось вставать на носочки, чтобы достать до губ Намджуна, а сейчас же он спокойно впивается в них с напористым поцелуем. Он ловит чужие губы зубами, гладит нежно его талию, спускаясь рукой ближе к низу живота, после чего оборачивает рукой его член начиная ненавязчиво ласкать, иногда щекотя под головкой, чтобы возбудить Намджуна достаточно. Уже полностью обнаженный Ким без задней мысли прикрывает глаза и отвечает на поцелуй, отзывается особо податливо, когда Чимин начинает ласкать его член рукой. Самое прелестное во всей ситуации было то, что у Чимина даже руки не хватало, чтобы обернуть член полностью, да и вообще весь Намджун был раза в два больше него, но, наверное, как у Джина, так и у Чимина есть какой-то особый интерес в том, чтобы делать из альф податливых течных сук. И, спорить бесполезно, у них прекрасно получалось. Казалось, если хрупкого и низкого для стереотипного альфы Юнги можно было умудриться представить снизу — и его тощую задницу тоже, но, Сатана, какой она была вместительной — это отдельный разговор, — то Намджуна было сложно. Наверное, в этом и был смысл — чем больше и мощнее альфа, тем интереснее наблюдать за тем, как он унижается, как он ползает на коленях и умоляет позволить ему кончить. — Останови меня, когда будешь готов поиграть, — просит Чимин, отдалившись, — Просто я могу увлечься и простоять так все время, что нам выделил наш любимый омега. Это было бы, конечно, круто, но у меня на тебя сегодня чуть более грандиозные планы, — усмехается он и вновь накрывает чужие губы своими. — Господин, я думаю, мы можем начать, — отзывается наконец Намджун низким шепотом, когда чувствует, что достаточное количество напряжения и возбуждения стеклось по его члену, и тот достаточно сильно затвердел под рукой омеги. — Прелестно, — улыбается Чимин и похлопывает Намджуна по щеке, — Хороший мальчик, — да, возможно, было немного странно называть того, кто может задушить тебя одной рукой, «мальчиком», но Чимину было немного все равно. Он отходит за своим бокалом с вином, чтобы отпить немного, и кивает Намджуну на диван, после чего подходит к нему и объясняет, как именно он должен перевернуться. Чимин укладывает старшего так, чтобы его бедра лежали на диване а сам он опирался локтями на пол, лежа «задом кверху». Омега берет наручники с утяжелителем и сцепляет чужие ноги, подталкивая их назад, чтобы они уперлись в спинку дивана, сам же усаживается на бедра Намджуна, упираясь каблуком одной ноги ему в затылок. — Я просто хочу сказать, что это в твоих же интересах не использовать свои способности и не колотить меня ногами по спине, понял, игрушка? — спрашивает Мин максимально серьезно. Для Намджуна, на самом деле, как бывшего в прошлом асексуала, секс все еще оставался частично лишь эстетическим удовольствием, однако, как можно заметить, мнение он свое поменял, но ему продолжало нравиться наблюдать за эмоциями людей во время секса. И ему нравилось, как тщательно подходил Чимин к подготовке сессии — заранее знал, чего хочет, что ему нужно и какие меры надо обговорить, чтобы никто из них не пострадал. Не важно, на самом деле, Юнги ли это до него донес, или он сам по натуре был таким педантичным, но Намджуну был важен именно результат, а результат был просто потрясающим, а поэтому Намджун с удовольствием поддается на все указания омеги, как ему лучше лечь. — Понял, Господин, — глухо отзывается Намджун в пол из-за упирающегося ему в затылок каблука. Чимин берет смазку и выдавливает достаточное ее количество себе на пальцы, после разнося их по чужому сфинктеру, смазывая для начала снаружи, а затем, не церемонясь, проталкивает сразу два пальца, не заботясь о том, что старший совсем не растянут даже для двух пальцев, и что его ногти могут доставить не самые приятные ощущения. Намджун дёргается несильно, когда в него проталкивают пальцы, спасибо, что не на сухую, как говорится. Он не помнит, когда вообще в последний раз он был нижним, но это наверняка было с Сокджином. На самом деле, иногда Намджун завидовал омегам, что их мышцы были более податливыми в этом плане, и смазка у них выделялась. Не у всех омег, конечно, выделялось достаточное количество, но его Сокджин, например, обладал жуткой, но прелестной чувствительностью и умением намокать буквально за считанные секунды. И он бы хотел также, потому что чувствовал, как много Чимин тратил смазки на него. Омега не жалеет смазки, пока растягивает Кима достаточно сильно, после, не желая заморачиваться еще дольше, вставляет в него специальный расширитель, постепенно прокручивая рычажок, раздвигающий стенки Намджуна изнутри. Намджун рычит, прогибаясь в пояснице, когда в него вгоняют расширитель — честно? Он готов был ко всему чему угодно. К тому, что Чимин плюнет, зальет ему что-нибудь туда, да даже помочится — да, отношения с Сокджином дали свои плоды. — Как чувствуешь себя, шлюха? — ухмыляется Чимин, отвешивая сильный шлепок по чужой ягодице, пока второй рукой придерживает расширитель, чтобы тот не выскользнул. — Очень… Необычно, Господин. Хорошо, — цедит Намджун, пытается расслабить мышцы, которые упрямо выталкивают расширитель. Его какой-то необычной дрожью пробивает, когда его обзывают и это тоже было очень экзотично, но очень даже приятно, так приятно, что член дёргается, а яйца непроизвольно поджимаются. — Знаешь, мне хочется уделить побольше внимания твоей заднице, — заявляет он и, сняв одну перчатку, добавляет, — Ты должен угадывать, что я пишу по буквам, а затем сказать мне кто ты, — приказывает он и, выпустив когти, начинает процарапывать на чужой коже большие буквы. — Х-хорошо, Господин, я постараюсь. Обещаю. Намджун кривится, но прилежно терпит, чувствуя царапающие его ногти — чувство было не новым, у его бойфренда были длинные ногти и интерес царапать спину альфы во время особо жаркого секса последние лет сто, так что он привык, но чувства от этого не стали менее болезненными. Налюбовавшись на свое творение, Чимин берет плетку и сильно постукивает по каждой букве по несколько раз. — Скажи мне, кто ты для своего Господина? — ухмыляется он. — П… — Намджун заикается, пока еще щеки покрывает иссиний оттенок, — Потас… Потаскуха, Господин. Я потаскуха. Для Вас, Господин, — он даже игриво поджимает ягодицы и вздергивает бёдра, виляя ими, будто пытаясь устроиться поудобнее, пока благодарит Чимина за каждый нанесенный удар тихо. Чимин тянется за свечой и бужем, но сталкивается с проблемой. — Я разрешаю тебе воспользоваться своими способностями, чтобы зажечь эту свечу, — не разрешает, на самом деле, а приказывает он, протягивая ее Киму вперед так, чтобы он мог ее увидеть. — Господин, Вы… Собираетесь облить мне эту надпись воском? — спрашивает он, пока зажигает свечу. — Знаешь, у меня была другая идея, но твоя тоже звучит привлекательно, — отзывается Чимин и поднимается с дивана, — Знаешь, я придумал еще кое-что, кажется, я видел это где-то… Здесь. Чимин берет с полочки пару металлических игрушек: подобие бужа с шариком на конце, который закреплялся кольцами на головке и что-то вроде капкана, цепляющегося на яйца, чтобы было сложнее кончить. — Эй, шлюха, любишь игры с температурами? — интересуется он, пока нагревает разъемное кольцо с шипами над свечой. — Господин, я… Не чувствую температуру. Вообще, — пытается намекнуть Намджун. Только, разве что, если речь идет не про внутренние органы. И тут до Намджуна доходит, что скорее всего Чимин про них и говорил. Насколько далеко может зайти фантазия этого омеги? — Встань на руки, — приказывает Чимин и, присев напротив чужого члена, — Прекрасно. Я нагрею две игрушки и надену их на тебя. Ким послушно опирается на руки, рычит и дергается, когда прямо около основания его члена надевают что-то вроде браслета с шипами, которые, он прекрасно чувствовал, были нагреты. Да, Чимин, видимо, знал, что помимо внутренних органов температуру чувствует еще и член. Вот же блядь. У Намджуна трясутся бедра от того, как нежную кожу жжет и колит. Наверняка это еще не все. И когда головку окольцовывает горячий металл, альфа жмурится, еле-еле устаивает на руках, выдавливает низкие ругательства и протяжные стоны, больше похожие на вой. Когда же нагретый буж помещают внутрь члена (не поинтересовавшись о растяжке, кстати), то Намджун не выдерживает и выдает рассерженное «блять». Чимин толкает его обратно на диван, вновь на него усаживается, бьет старшего по ягодицам сильно, намекая на то, что ему неприятны чужие недовольства, и тянется за книгой, что Намджун принес с собой, перелистывает страницы заинтересованно, пока подносит свечу над ранами. Когда Намджуна приводят в предыдущее положение — не сказать, что удобное, но лучше, чем стоять на руках, — он взбрыкивается от сильного удара по ягодицам и так напрягает их, что расширитель почти выскакивает из него. Черт, блять, ему в голову лезут абсолютно неприличные мысли, потому что Намджун успел познакомиться с расширителем: в какую-то из течек Джин вставил его в него, уселся сверху и просто сидел и мастурбировал, пока его смазка затекала в воронку, внутрь Намджуна, и, блядство, это было так хорошо и сексуально, что член Намджуна дергается и сжимается вокруг разгоряченного бужа. Чимин уже не помнит, с каких пор его стали так завораживать языки яркого пламени, возможно, это последствия жизни в средневековом замке, но сейчас он действительно засмотрелся на то, как медленно тает воск от горячей температуры, и как дрожит огонь от его дыхания. — Как тебе книга, м? Интересная? — омега смотрит на то, как воск капает на рану, и улыбается удовлетворенно. — Х-хорошая, Господин, — отвечает Намджун сипло и вздрагивает, шипит, когда горячий воск разливается по царапинам. Чимин открывает оглавление книги и выискивает глазами интересное название, после открывая нужную страницу. — Шлюха, а перескажи-ка мне «Бал Сатаны». Дословно, — приказывает он, когда очередная капля падает на чужие раны. — Я-я… Постараюсь, Господин, — отзывается Намджун, — Я, возможно, не смогу дословно, но я п… — А если собьешься… — Чимин дожидается, пока капнет еще одна горячая капля воска, после чего бьет по этому месту плетью, — Я тебе помогу, — обещает он и подносит свечу над чужим растянутым анусом так, что воск капает прямо в кишку, — Как тебе ощущения? Намджун вскрикивает, когда горячий воск буквально ошпаривает внутренности, трясется и упирается лбом в паркет и тяжело дышит, тихо поскуливая. — Это очень горячо и больно, Господин, я… Очень непривычно, — у него голова от боли кружится, но он изо всех сил старается вспомнить, с чего там начиналась глава, — Полночь приближалась, приходилось спешить. Маргарита смутно видела что-то. Запомнились свечи и какой-то самоцветный бассейн. Когда Маргарита встала на дно этого бассейна, Гелла и помогающая ей Наташа окатили Маргариту какой-то горячей, густой, к-красной жидкостью. Все следующие полчаса Чимин следит за текстом по книге, лежащей рядом с ним, одной рукой держит свечу, чтобы воск капал прямо внутрь Намджуна, второй держит плеть, которой бьет Кима как можно больнее, ругая за ошибки и заикания, — очевидно, что старший заикался и рычал от боли, но это еще больше веселило и заводило омегу. Откинувшись на спинку дивана, все еще сидя на чужих бедрах, Чимин ласкал сам себя выпущенным хвостом, стараясь быть относительно тихим, чтобы лучше слышать малейшие ошибки и запинки со стороны Намджуна. Намджун искренне пытается пересказывать слово в слово, однако было очень тяжело вспомнить все дословно, поэтому по расширителю внутрь него скатываются еще даже не десять, а гораздо больше капель горячего воска, и если по началу было просто непривычно, то позже, через полчаса, капли воска капали уже на заранее раздраженную поверхность кишки, что вызывало еще больший дискомфорт, но еще большую боль приносили именно удары. Намджун радовался хорошей технике — наверняка это он у Юнги выучился, но не тому, что технику эту великолепную отрабатывают на его ослабленном из-за возбуждения и игр с температурой теле. Намджун завидовал жутко тому, что Чимин просто спокойно сидит и мастурбирует на все происходящее — Юнги ли взрастил в нем садиста по своему подобию или всего лишь выковырял его из-под слоя людских установок — он не знает, но одно было очевидно: картиной происходящего Мин наслаждался с особым упоением и наслаждением. Когда Ким заканчивает пересказ главы, то надеется попросить о том, чтобы ему разрешили дотронуться до себя, да хоть что-то, на самом деле, но Чимин прерывает его. Остановив его в конце главы, Чимин поднимается со своего места, допивает залпом свое вино и идет к небольшой полочке, на которой он видел пачку сигарет. Мин поджигает одну сигарету от почти догоревшей свечи и, затянувшись, поворачивается на Намджуна и выпускает дым с губ. — Я надеюсь, что ты понимаешь, что мое курение это секрет для всех остальных? — спрашивает он, делая очередную затяжку. Омега возвращается к Намджуну и, вытащив расширитель, проталкивает туда свою руку, чтобы вытащить остывший воск, поднимает старшего с места и бросает на кровать животом вниз, хватая за волосы на затылке. — Да, конечно, Господин, я все понимаю, — максимально вежливо отзывается Намджун, стараясь подлизаться к младшему. Он сглатывает и мычит, жмурясь, когда в него проталкивают пальцы и буквально сдирают со стенок кишки воск — ладно, хорошо, бывало и хуже. Когда он плохо себя вел, по мнению Сокджина, разумеется, то получал от него растяжку его пальцами, а растяжку его пальцами получить не хочет никто, за исключением, возможно, каких-нибудь отбитых мазохистов типа Юнги. Намджун благодарит Сатану за то, что его переместили на кровать, и плевать, что его на нее буквально закинули, как какого-то щенка. — Как думаешь, потаскуха, ты заслужил член своего Господина, м? Хочешь, чтобы он выдрал твою сучью задницу на этой кровати? — Д-да, Господин, пожалуйста. Мне просто необходимо кончить, — Намджун укладывает голову на щеку, смотря на Чимина из-за массивного плеча и оттягивает рукой свою ягодицу, демонстрируя растянутое кольцо мышцы, которое нуждающиеся плотно сжимается. — Хорошая шлюха, — хвалит его Чимин, подходит ближе к кровати и тушит сигарету о чужую кожу, после отбрасывая окурок куда-то в сторону — да уж, слуги, наверное, просто возненавидят Чимина, если узнаю, что это он испачкал две красные комнаты, причем в один день, — Что ж, раз уж ты заслужил и признаешь это, то я сделаю твоему телу еще одно одолжение. Намджун спускает с губ всхлип, когда о его кожу тушат сигарету, но не дергается — уже прогресс. Чимин оглаживает чужую талию нежно одной рукой, пока второй расстегивает наконец свой уже грязный изнутри костюм, чтобы выпустить член наружу. Киму прямо под нос бьет запах смазки, и пусть это был не его омеги, альфа реагирует на это очень остро, напрягая организм, и так сжимается, что выдавливает из себя некоторое количество смазки, которая успела попасть внутрь него, однако Чимин позже заталкивает ее обратно, повторно смазывает мышцы. Омега плывет хвостом по чужому телу, оборачивая им шею плотно, смазывает Намджуна и входит резко, вздергивая его за волосы одной рукой так, что поднимает его туловище над кроватью, заставляя опереться на руки. Не церемонясь, он сразу же задает довольно жесткий темп, буквально втрахивая в кровать чужие бедра, заставляя по комнате разноситься громкие звуки шлепков. Намджун рычит утробно, а затем раскрывает рот в немом стоне, когда Чимин резко толкается в него — дело не в нерастянутости, растяжка была хорошей, дело в неожиданности. — Попросишь меня кончить, когда будешь на грани, — не просит, приказывает Чимин, вбиваясь в податливое тело еще резче, наполняя комнату еще и своими стонами. Чимин сам уже был достаточно близок и прекрасно знал это, но его целью было довести до оргазма и Кима, из-за чего он не прекращает своих толчков даже после того, как начинает трястись от оргазма, не успевая даже прийти в себя. У Намджуна глаза закатываются от резкого темпа, и, пусть у Чимина член был небольших размеров, он просто отлично вколачивался прямо в его простату, заставляя альфу поперхиваться собственной слюной и стонами. И, черт, как же это было очевидно и в то же время ново. И у него перед глазами все плывет, когда внутри него разливается горячая Чиминова сперма — Намджун бы ее лично вылизал, будь у него возможность. И именно это его добивает. Он абсолютно плывет, когда Чимин сразу же после собственного оргазма продолжает вбиваться в него, проталкивая собственную сперму глубже, и, блядство, как же Киму было хорошо, когда он чувствовал, как сперма в него струями скатывалась вверх по кишке. — Господин… Господи-ин, я так близко, умоляю, Г-Господин, пожалуйста, — хрипит Намджун еле слышно из-за хвоста на своей шее, плотно окольцевавшем ее. Мин поднимает старшего с кровати, как только слышит просьбы о том, что тому очень нужна разрядка, заставляет его встать на ноги, пока сам опускается перед ним на колени и убирает все мешающиеся игрушки. — Спусти мне в рот, сука, я хочу узнать, такой же ли ты сладкий на вкус, как на запах. Ким еле удерживается на ватных от приближающегося оргазма ногах, наконец облегченно вздыхает, когда с него снимают все игрушки, мешающие оргазму, и водят по члену быстро-быстро, заставляя задыхаться скулежом и тихими стонами. Намджуна так подбивало сейчас вплести руку в волосы Чимина и грубо насадить его на свой член до основания, как он это обычно с Джином делал, а тот не был против, но из-за того, что он не может так сделать оргазм ощущается как будто бы легким, незавершенным, но ужасно продолжительным из-за того, какую прекрасную картину представляют собой Чимин, ловящий струи спермы языком. Не дав ему отдышаться, Чимин тянется за поцелуем и валит его на кровать, оказываясь снизу. В этот раз омега целует его мягко и тягуче, будто успокаивая после всего того, что ему пришлось вытерпеть сегодня. Он спрашивает у него, как он себя чувствует, хочет ли чего-то особенного, чтобы капельку заботы проявить после такой нестандартной сессии. Намджун, когда ему удается вырвать свою долю контроля, наконец впивается в губы Чимина. Да, ему жутко нравились самоуверенные омеги, но ему нравилось отбирать у них контроль, а поэтому во время поцелуя он даже слегка сжимает шею Мина и одно из его худеньких запястий. В ответ на вопрос о том, хочет ли он чего-нибудь, он лишь улыбается нежно, целуя Чимина в висок, говорит о том, что сейчас ему нужен лишь перекус и душ, так что тот может не беспокоиться. Только убедившись, что с Намджуном все в порядке, Чимин сбрасывает с себя грязную одежду и почти полностью обнаженным отправляется в спальню Кимов, непосредственно вместе с одним из них. — Я возвращаю тебе твоего жениха, детка, как и обещал, не позже чем через два часа, — улыбается Чимин с порога, провожая Намджуна до кровати, — Он у тебя такой хороший, просто чудный. Намджун валится на кровать к младшему, прежде поцеловав его в щеку, укладывает голову на его плечико, пока Джин вручную пристрачивает к беленькой перчатке кружева. — Принцесс, я так устал. Я, наверное, не смогу поиграть с тобой сегодня, — оправдывается он, а Джин роняет руки и смотрит на Намджун расстроенно, дуя губы, — Ну-у, не расстраивайся, ну, пожалуйста. Я не хотел. Пойдем поиграть завтра? — Но я хотел сегодня… — надломлено говорит Джин — еще секунда и он расплачется, — Джун-и, я хотел… Хотел сегодня… Сегодня с тобой поиграть… — Малыш, — Намджун осторожно целует в оголенное пижамой плечико Джина, — Я понимаю. Но я устал. — А я сшил тебе такие красивые перчатки… Я даже кружева вручную пришил… — объясняет грустно Джин и всхлипывает, протягивая Намджуну пару перчаток, к которым пристрачивал ленту кружева, — Я думал… Думал, ты наденешь… — Принцесса, я не смогу поиграть сегодня, правда. Спроси у Чимина, вдруг он захочет поиграть, м? — ласково спрашивает альфа, кивая на Мина. Чимин не может просто смотреть на то, как Джин чуть ли не плачет, обсуждая какую-то игру с Намджуном, а поэтому подходит к нему ближе и усаживается на пол на колени, поглаживая Сокджина осторожно, будто пытаясь помочь Намджуну его успокоить. Джин поднимает глаза на Чимина, хлопая ресницами обнадеженно. Он, вообще-то, все еще немного смущался говорить об этом хобби, но как только он увидел Чимина, то сразу понял, что это — его экземпляр. Чимин бы так хорошо смотрелся в пышном детском платьице с бантиками на голове, в красивых лаковых туфельках и с румяными щечками. И Джин, храня надежду на это, даже сшил Чимину пару платьев, раз у него были мерки. — Чим-и, — Джин откладывает перчатки и берет ручку Чимина в свои руки, — Чимин-и, может, ты хочешь со мной поиграть, а? Я бы хотел, чтобы ты побыл моей куколкой, — смущенно объясняет Джин, — Я бы нарядил тебя в красивое платьице и мы бы с тобой поиграли пару дней в моем особнячке неподалеку? Что думаешь? — Оу, Джин-и, — младший омега улыбается нежно и, перехватив чужие руки, целует их мягко и бережно, после чего поглаживает большими пальцами, — Конечно, я с тобой поиграю. Я сам хотел тебе предложить, но не знал что именно, а раз у тебя уже есть идея, то это просто чудесно, не так ли? И Джин просто расцветает и распускается, когда Чимин соглашается. Он тут же подскакивает с постели и бросается на Чимина с объятиями, как маленькая девочка на только-только подаренную новую куклу, хотя… Почему как? Так и есть. Чимин поднимается с пола и обнимает старшего крепко-крепко, даже не смущаясь того факта, что, по сути, почти голый сейчас. Максимум, что его могло волновать, так это то что Джин мог учуять от него запах сигарет, если бы решился вдохнуть немного воздуха. Мин поглаживает его по спине осторожно с тихим «я уверен, что те наряды, в которые ты меня нарядишь, будут самыми красивыми и прекрасными». — Чимин-и, как хорошо! Я так давно хотел с тобой поиграть! Я так счастлив! У меня даже есть для тебя пару нарядов! Тебе точно понравится, малыш! Пойдем-пойдем! — Джин быстро целует Намджуна в лоб, пока тот в ответ нежно улыбается ему, — Пока-пока, Джун-и! — Пока, принцесса, — откликается Намджун, когда Джин уже выводит Чимина из спальни. — Ой! Нам надо сначала спросить у Юнги! — вспоминает он и ведет за ручку Чимина к ванной. Джин встает под дверью, стучится, прерываясь каждые несколько стуков для того, чтобы окликнуть Юнги по имени, пока Чимин делает то же самое. И через несколько минут непрекращающегося стука, дверь распахивается, а за ней появляется мокрый, обнаженный и недовольно рычащий Юнги с револьвером, пока на заднем плане в ванной льется вода. — Что надо? — рыкает он, — Я в душе. — Я хочу поиграть с Чимином в куколок! — объясняет весело Сокджин, как будто не боится, что Юнги прямо сейчас может прострелить ему череп, — Можно? Можно? Можно? — Можно. Повеселитесь, — вздыхает Юнги, пока Джин хлопает в ладошки и прыгает от счастья, — Только не увлекайся. — Да-да-да-да-да, я понял! Не буду! — радостно отзывается старший омега. — Нет, Сокджин, ты не понял, — Юнги щелкает револьвером, кивая на него, — Не увлекайся. — Ладно-ладно, я понял. Спасибо, Юнги! — Спасибо, любимый, — Чимин расплывается в улыбке и обнимает Юнги, целуя в щечки, лоб, носик и губы, — Джин-и сказал, что это всего на пару дней, но я буду скучать! — Чимин-и, мне нужно взять кое-что, так что одевайся, а я пока прихвачу кое-что и выйду к тебе, ладно? — Ким улыбается и чмокает Чимина в щеку, направляясь сначала в спальню, а затем в столовую. Чимин убегает в комнату, чтобы надеть первую попавшуюся под руку одежду, дабы не идти до особняка нагишом, и пару минут тискается с Сувоном, извиняясь, что его не будет пару дней, но он обязательно вернется, а пока не вернется будет очень скучать по нему и его мурлыканью. Еле оставив котенка в покое, взяв с собой маленький рюкзачок — просто на всякий пожарный, как говорится, — он спускается к своему бойфренду вниз. На выходе из замка Джин протягивает Чимину гемакон с четвертой положительной — плюс гемаконов был в том, что у них были специальные отверстия для капельниц, а поэтому в них можно было незаметно ввести что угодно через шприц. — Держи! Ты так долго играл, тебе нужно подкрепиться! Тем более впереди долгая игра! — заботливо советует Джин, беря Чимина под ручку, — Тут недалеко! Пойдем! — он кивает на небольшой лесок с другой стороны от сада. Чимин с удовольствием принимает перекус, протыкая гемакон трубочкой и втягивая сладкую кровь. — У тебя есть какие-то вопросики? У меня есть один, — расплывается в предвкушающей, загадочной и слегка маньячной улыбке, — Ты любишь играть в куколки?