***
Девушка вернулась в реальность в той же позе, в какой и покидала ее, сидя на кровати и подвернув ноги по-турецки. Сквозь штору в комнату пробивались яркие солнечные лучи, значит все ещё был день. Нащупав на кровати телефон, Белла взглянула на дисплей - 15:02. Время не изменилось. Нисколько. — Что за.. — она нахмурила брови в отчаянной попытке принять происходящее, — Черт. Не думая больше ни минуты, Хартфил решила вернуться к Джерарду. На ее удивление, он даже не сдвинулся с места. Хотя когда бы он успел, прошло меньше двух минут. — Господи! — закричал парень, резко встав, — Зачем так неожиданно появляться! — видеть как на пустом месте из ниоткуда появляется человек, на самом деле было очень пугающе. Может вместо Беллы сначала и был туман, но он был не заметен из-за наступившей ночи. — Охренеть... — Что произошло? — быстро спросил Джерард. — Время не изменилось. Оно было таким же. Я провела с тобой здесь два часа точно, а в реальности не прошло и минуты, — она начала активно массировать виски руками, дабы проверить не сон ли это. — То есть ты можешь прожить здесь хоть несколько лет и в реальности ничего не сдвинется места? — Походу да.. — Срань Господня! Да ты только представь сколько всего можно изменить. Ты можешь решать какой-нибудь тест в школе хоть бесконечность. Придумывать классные аргументы на ругательства родителей. Бесконечно заниматься творчеством, веселиться, да что захочешь. Ты можешь забыть о сожалении! — Сожаление и так бесполезная эмоция, о ней и без этой способности можно забыть, ты просто принимаешь свою ошибку и всё, — с умным видом произнесла Белла. — Ладно, забудь о сожалении, ты можешь встретиться с Майки! — восторженно воскликнул он. — Кто такой Майки? — Белла совсем забыла, что за весь разговор с Джерардом, она так ничего и не узнала о нём. — Мой младший брат, ему пятнадцать. — А сколько тебе? — Девятнадцать. — Ты закончил школу? — непонятно почему, но Хартфил подумала, что они с Джерардом ровесники. — Да, и первый курс Школы Искусств, — наверное в его голосе должна была слышаться гордость за себя, но её не было. Брюнет говорил так, будто констатировал самые очевидные факты в мире, — Я художник. Хартфил оказалась немного шокирована выбором профессии Джерарда. Ещё один творческий человек в ее жизни. Полный своих тайн и тараканов. Судя по красивому голосу и профессиональному поставлению вокала, Белла сделала выводы о том, что Джерард занимается музыкой, так же как и Томас, но никак не рисует. — А истории про закаты правда? — быстро протараторила Хартфил. — Кому что, — он вздохнул, пытаясь таким образом подавить смешок, — Да, правда. Я рисовал закат. Рассказать, как это было? — ответ парень получил кивок, — Я типо умер и оказался в каком-то затуманенном месте, всюду был туман, четко было видно только мольберт с холстом, стоявший прям передо мной. Это трудно объяснить, но я будто чувствовал, что должен нарисовать именно закат. Когда я закончил и смотрел на готовую работу, в какой-то момент я понял, что всё это реальность, и я вживую вижу нарисованный закат. — Та ещё чертовщина.. — этот мир был устроен намного сложнее и удивительнее, чем думала Белла. — И не говори.. — Кстати, здесь на мне почему-то другая одежда, — произнесла Хартфил, посмотрев на своё хлопковое белое платье длиной до пят. — И как давно ты заметила? — кажется, Джерарда эта сумасшедшая не удивит уже ничем. — Не думай, что я настолько тупая, конечно сразу, — она нервно начала поправлять волосы, спутавшиеся от морского ветра, как вдруг её рука замерла на одной прядке, — Стоп, у меня что?! ЧЕРНЫЕ ВОЛОСЫ?!— Белла как ненормальная начала разглядывать свою новую прическу. — А какими они должны быть? — с некой долей сарказма спросил брюнет. — Блин, да светло-русые конечно! — Походу твоя душа так не считает, — он буквально выбесил Беллу своим спокойствием. — Я..я задолбалась..вот сейчас пойду...и...и окунусь в море!!! Ещё ни разу за лето не купалась! Хватит с меня, — она развернулась и быстрым темпом направилась к основанию пирса. Джерард последовал за ней. — Какие же вы, девушки, становитесь чокнутые, когда вопрос касается внешности, — художник вздохнул, параллельно закатив глаза. — Знаешь, по-моему я рассказала тебе мою жизнь за последние дни. Вот скажи, я заслужила хоть каплю отдыха? — Да заслужила, заслужила, успокойся. Пойдем в воду, — Джерард взял Беллу за руку и потащил черную воду, в которой отражалось звёздное небо. Лунная дорожка помогала разглядеть надвигавшиеся волны, чтобы нечаянно не захлебнуться в потоке солёной воды. Море было безумно теплым, судя по всему, оно хорошо нагрелось от дневного солнца. Они купались прямо в одежде, и совершенно наплевали на то, что знакомы буквально три часа. У этих двоих имелась в запасе имелась целая вечность. Джерард и Белла ещё успеют узнать о друг друге всё. А сейчас важны были только их улыбки, наполненные искренним счастьем. Спустя час новые знакомые вышли из воды. Мокрые и уставшие, они шли по берегу. — Ты где-то ночуешь? Или душам не нужен дом? — спросила Белла, пытаясь отжать свои темные волосы от солёной воды. — Я ночую у Аделии, она очень приятная женщина, кстати тоже художник. Смотри, — Джерард показал пальцем на огонек за окном небольшого деревянного домика, — вон там. — А она не будет пр.. — он тут же перебил девушку. — Не будет, — оставшийся путь до дома Аделии, судя по описанию юноши - ангела во плоти, они прошли молча. Лишь дойдя до входной двери, Джерард неожиданно прервал эту тишину, — Зови меня Джи, — парень немного замялся, —Так меня зовут самые близкие. — Хорошо, Джи, — и он открыл дверь. На пороге их встретила женщина, ростом примерно с Беллу и с такими же светлыми волосами. На ее лице красовалась дружеская улыбка, а голубые глаза блестели под светом лампы, словно топазы. Аделия и вправду казалась очень приятной женщиной. — Ой, у нас гости! Джи, где ты нашел такую красавицу! — Хартфил немного смутилась. До звания «красавицы» ей было как до Канады, но лишь по ее мнению, — Девочка, как тебя зовут? — спросила она спокойным и приятным голосом. Белла совсем не знала её, но почему-то ей казалось, что этому человеку можно доверить совершенно всё. Может это ощущение появилось из-за доброжелательной улыбки на ее лице. Может из-за слов Джерарда. Или же из-за ее крайне привлекательной внешности. Кто знает. — Белла Хартфил. — А я Аделия де Капуста́. Приятно познакомиться, — они пожали друг другу руки в знак приветствия, — Теперь мне всё насчёт тебя понятно, — сказала та, будто произнесла самую очевидную вещь на белом свете, и тем самым завела девочку в тупик. Что эта женщина могла понять из двух слов — имени и фамилии. Они же совсем ничего не значили. — Что понятно? — Хартфил крайне необычная фамилия. Ее можно расшифровать как «чувствующая сердцем» или «тяжелое чувство». Понимашь? — Аделия крайне увлеченно начала давать расшифровку фамилии. Она явно знала, что говорит. — Несовсем. — Ты способна видеть проблемы и переживания посторонних людей, а это убийственно трудное умение. Нужно учиться с ним жить, чтобы не потеряться в себе. «Кажется я уже проходила через «потеряться в себе» и всё такое. Через это проходит почти каждый». — Не знаю, я особо такого не замечала, — Хартфил совсем не понимала что чушь она говорит. — Белла, Аделия хорошо разбирается в предназначениях имён и фамилий, а также в матрицах судьбы. Вот например мое имя, означает общительность или приветливость, это мой плюс, но одновременно и слабое место. Все что она говорит - правда. — А почему вы все мокрые? Боже, я только сейчас заметила, — комнату освещала лишь небольшая настольная лампа, поэтому разглядеть мокрую просвечивающую одежду, бесперестанно липнущую к коже, де Капуста́ удалось не сразу, — Белла, подожди, я принесу тебе сухую одежду, и ты сможешь сходить в душ. — Большое спасибо, — улыбнулась Хартфил, вновь смотря на загадочное белое платье. Почему белое? И почему платье? Почему черные волосы? Зачем Богу нужно было менять ее настоящий облик? Может, чтобы таким образом напоминать девушке, что это совсем не реальность? Что это лишь мир послесмертного спокойствия. Она не может провести здесь всю жизнь, ей придется вернуться обратно. Обратно к своим проблемам. Родителям. Друзьям. И любви. Бесконечной любви к высокому светловолосуму парню, божественно играющему на гитаре. Любви к человеку, такому же закрытому и стеснительному. Любви к Томасу. Если же у Аделии и Джерарда больше не будет шанса вернуться в жизнь, то у Хартфил будет. Она станет лучшей версией себя. Будет рассуждать над своими поступками и без сожаления принимать ошибки. А самое главное - она найдет долгожданное спокойствие. И, может быть, отважится признаться Раджи в любви. Белла позрослеет.***
Джи пустил Хартфил в свою комнату, что располагалась на втором этаже этого небольшого деревянного домика. Первое, что бросилось девушке в глаза - это большое окно с таким же огромным подоконником. На нем было удобно сидеть и наблюдать за побережьем. Этим и собралась заниматься Белла, пока Джерард принимал душ. Подойдя к подоконнику, она заметила лежащие на нем портреты трёх человек. Первым был молодой парень в очках, похоже тот самый брат художника - Майки. Вторым был какой-то подросток панк, о чем можно было сказать по характерной причёске. Третий портрет ввел девушку в заблуждение, на нем была изображена женщина лет семидесяти, но она явно не могла быть мамой Джи. Тогда кто же это? Может бабушка? «Ладно, это не мое дело» — подумала Белла и отложила портреты в сторону. Теперь ее головой завладели более важные мысли. Жизнь здесь, в загробном мире, была жалким подобием на нормальную. Хотя можно ли называть это жизнью? Скорее существованием. Джерард, Аделия и Белла не нуждались в пище и сне, не могли согреться или замёрзнуть, их сердца не бились. Скучно и бессмысленно. Зачем Бог это придумал? В чем же был главный смысл? Точных ответов на эти вопросы, к сожалению, не существует. Конечно существовали различные догадки, но какой в толк. Смертные люди всё время гадают о том, что ждёт их после смерти. Интересна, какова была бы их реакция на это? Собственно, такая реакция сейчас у Беллы. Спустя долгие минуты вглядывания в ночное небо, до Хартфил дошло, насколько страшно умирать, и что бы случилось, не прояви она чувство самосохранения во время терракта. Она могла бы умереть вместе с Джерардом. Умереть такой же молодой. Так и не состоявшись, не изменив мир, не сделав чего-то важного и полезного. Такую смерть можно назвать бесследной, так как после нее ничего кроме воспоминаний не остается. Это ужасно больно. Брюнет пробыл в душе достаточно долго - обдумывал проведенные будто в тумане три дня. Мысль смириться со смертью казалась проигрышем. Он ещё готов был бороться, хотел продолжать жить. Об этом он даже написал в своей песне, что пел, сидя на краю пирса. Красивый голос Джерарда поразил Беллу, заставил забыться. Искусство - единственное, что не умирает. Даже здесь, в этом страшном месте, Джи мог творить прекрасные вещи, пусть пока они заключались в портретах близких людей и песне о бесконечной борьбе. Хотя бы в этом плане, существование здесь не было совсем невыносимым. Джерард зашёл в свою комнату и подсел к Белле на подоконник, устремляя таинственный взгляд на еле видную лунную дорожку, поблескивающую на черных морских волнах. — Знаешь, это так смешно. Я вроде бы уже умер, но всё равно хочу умереть, — какая-то ненормальная улыбка появилась на его лице, — Представь как расстраиваются самоубийцы, когда попадают сюда, — парень резко замолчал, но после добавил, — хотя кто их знает, — и едко усмехнулся. Девушка перестала узнавать своего нового знакомого — он начал впадать в отчаяние. Нужно было что-то делать. — Джи, я могу как-то помочь тебе? - он тихо цокнул, — Кажется, ты хотел, чтобы я встретилась с Майки? Скажи мне адрес или нормер телефона, я увижу его, — интонация в девичьем голосе постепенно сходила на нет. — Спасибо, что волнуешься за меня...я..я просто до сих пор не могу в это поверить, в то, что я правда мертв, — Белла смотрела на него взглядом полным сочувствия и понимания, — Да, я бы хотел, чтобы ты когда-нибудь увидела Майки, но это не срочно. — Хорошо, но просто знай, что я готова исполнить любую твою просьбу в этом плане. — Угу, — всё-таки не у каждого мертвого есть возможность поддерживать хоть какую-то связь с внешним миром, может все и не так плохо, может Джерарду несказанно повезло. — Кстати, я хотела спросить тебя кое о чём, — застенчиво произнесли Хартфил. — Валяй. — Я...в общем...ну мне вроде как...блин, ну...в общем..я влюбилась в Томаса и хочу ему признаться, потому что мне надоело жить с этими невысказанным чувствами, но я боюсь, что он не поймёт, — концовку она буквально протараторила. — Понимаешь, я не могу знать наверняка, но судя по твоему рассказу, чувства взаимны. Томас уделял тебе много внимания, например, встретил на вокзале после взрыва, а после успокаивал, — брюнет говорил спокойно, надеясь, заставить Беллу побороть свой страх. — Да, когда мы ехали на машине в отель, он обнимал меня и говорил много приятных и успокаивающих вещей. Мне могло показаться, но вроде как он поцеловал меня в висок сквозь волосы...это было очень приятно, — девушка целиком погрузилась в воспоминания, немного выпадая из реальности. Джерард спокойно вздохнул и ответил, — Но вот видишь. Какой парень станет так старательно успокаивать девушку, которая ему безразлична. Ну в плане целовать в висок...и тому подобное, — он стеснительно отвёл взгляд куда-то в пол, — это я со стопроцентной гарантией могу сказать. — Предлагаешь пойти и признаться? — вот они и добрались до самого страшного момента. — Да, — уверенно сказал Джи, после чего заметив как руки и коленки девушки тряслись, не думая останавливаться. Он взял Беллу за руку и стал заботливо поглаживать мягкую кожу большим пальцем, в надежде немного успокоить. — Ладно, ты прав, я должна это сделать, — Хартфил замолчала, но после добавила, — Джи, спасибо тебе большое, — парень понимающе кивнул, и вскоре перед ним осталась лишь белая дымка.***
Сейчас или никогда. Девушка встала с кровати и направилась в комнату Томаса, почему находясь в полной уверенности, что Раджи будет там. Постучав пару раз, Белла нервно ждала ответа. A life that's so demanding Жизнь настолько требовательна, I get so weak Что я чувствую себя усталой. A loveless soul demanding Моя душа без любви, I can't speak Я не могу говорить. — Кто там? — до Хартфил донёсся приглушённый крик Томаса. — Белла. — Входи, — блондинка открыла дверь и зашла, — садись, — парень показал ей место рядом с собой на кровати. Раджи не ожидал этого визита, поэтому удивился и в глубине души сильно обрадовался. — Я хотела поговорить с тобой об очень серьезной и значимой для меня вещи, пообещай, что не будешь смеяться или как-то издеваться надо мной, — она правда пыталась говорить без запинок, но справлялась с этой задачей лишь наполовину. Всё-таки дикое волнение, заставляющее зубы постукивать друг о друга, никуда не ушло. — Ладно, обещаю, а что же произошло? — видно было, что парень смутился. — Ты мне нравишься, — румянец появился на девичьих щеках. Оба оказались в плену подросткового стеснения. Томас громко сглотнул из-за неожиданности, после чего шепотом произнёс, — Ты мне тоже. — Правда? — Конечно, — Томас буквально накинулся на Беллу со своими объятиями, отчего бабочки в животе девушки сделали пару пируэтов и, радостно махая крылышками, улетели, забрав весь её здравый рассудок. Одной рукой Раджи нежно поглаживал золотистые волосы Хартфил, а второй крепко прижимал к себе, будто боясь, что она куда-то испарится. Если бы этот момент нужно было бы описать одним словом, я бы сказала «счастье». Никаких пошлых мыслей, только взаимопонимание, спокойствие и простое счастье. Начало здоровых отношений, искренней любви и их общей истории.