Герои? Злодеи? Пф! Деньги! И дайте жить спокойно!

      Как?! Боги, ну каким образом из всей Америки, из всего Нью-Йорка, мы выбрали один и тот же Мак?!       Картина маслом. Две пары глаз двух взрослых людей впились в одного ребёнка. Ребёнок же, смотря в ответ, не отводит своего изумленного взгляда и пьёт через трубочку колу.       Сюрп.       Мальчик вновь делает глоток газированного напитка. И это единственный звук, что разносится в этой атмосфере. Разумеется, за пределами этой картины в стиле сюр есть и другие звуки, другая жизнь, однако внутри этого вакуума, только тишина.       Боги, ну каким образом? Они, что, чувствуют, где я нахожусь? Сначала в парке аттракционов, возле банка, на площади, мосту, теперь здесь…       Сюрп.       Саюки вновь отпивает из трубочки напиток, смотря в округленные, видимо от шока, глаза огромного, в сравнении с самим ребёнком, мужчины. А потом в его памяти проносится воспоминания о том, что говорил давным-давно Фантом-Энки:       «…Мы привлекаем к себе главных персонажей истории. Не только внешне. Я бы сказал на уровне… инстинктов. Они всегда найдут нас, куда бы мы не направились. В любой рассказанной, написанной, показанной истории всегда слишком много дыр. Даже, если ты убежишь на Северный полюс, тебя там найдут и вернут в историю. Ведь ты — основа их атмосферы. Ты не главное звено, ты заменима, но без тебя они не могут жить…»       За эти несколько месяцев, после пробуждения причуды Саюки, мальчик и Всемогущий, на самом деле, встречались несколько раз. Правда сам Всемогущий этого не знает. После инцидента в парке аттракционов, он пытался выяснить, кому принадлежит кровавая причуда, обладателей которой по всему миру можно перечесть по пальцам. Однако… он не нашел ничего. Камеры видео-наблюдения были уничтожены, оставшиеся записи, что он просмотрел, из-за черно-белой картинки, ничего не дали. У него возникала мысль о том, что та причуда, что он видел, могла только пробудится у его носителя, однако в государственных больницах подобных причуд зафиксировано не было, а частных больниц в Нью-Йорке слишком много, чтобы проверять каждую. Как сказал Ночноглаз — это было гиблым делом. И им бы вернуться в Японию или навестить какую-нибудь другую страну. Ночноглаз предлагал любые варианты, лишь бы его напарник прекратил вести себя, словно одержимый. Однако… что-то удерживало Всемогущего в этом мегаполисе. И, как ни странно, но и Ночноглаза тоже. Ведь, если бы Сасаки и в самом деле задался целью увести Всемогущего из самого крупного по численности населения Америки города, то он бы это определенно сделал.       После катастрофы в парке аттракционов, Саюки ни один раз просматривал новостной сюжет. И он все время перематывал на ту часть, где появлялся Всемогущий.       Интересно, что делал там Всемогущий? И… ты уж прости, Саюки, но бубсы у него отпад. Блин, прости-прости, но этот обтягивающий костюм и в самом деле подчеркивает все его выдающиеся достоинства! Какие бедра! Какие ноги! А какая задница!       Краснея, ребенок сложил ладони в молитвенном жесте, прося прощения у прошлого Саюки. И… кажется или его воображение рисовало прошлого Саюки с фейспалмом на лице?       Однако, в скором времени Саюки забыл об этом, так как ему пришлось придумывать финансовую стратегию, так что было ему явно не до этого. Вот только… сама судьба сводила его и Всемогущего.       Второй раз, когда они встретились, а точнее встретился Саюки с Всемогущим, который его даже не заметил, было, когда ребенок вместе с родителями гуляли по городу. Тогда отец не был так сильно загружен семейными делами. Тогда-то Саюки и оторвался от родителей, желая получше рассмотреть в стеклянной витрине косметические средства одного из парфюмерно-косметического магазина. Он хотел собственными глазами посмотреть, какие фишки используют компании, чтобы завлечь покупателей. Какие коробочки, цвета, рисунки, логотипы использовали. И именно в тот момент когда он отошел от витрины магазина и хотел было уже перейти к другому, а их разделял банк, только ребенок собирался сделать шаг, как, проламывая кирпичную стену, мимо пролетело тело. Так Саюки и завис с поднятой одной маленькой ножкой. Его глаза увеличились в размере, осознавая, что не задержись он, то его бы снесла эта сила. И когда из проломанной стены показалось массивное тело Всемогущего, Саюки, как стоял на одной ноге, так на одной ноге и развернулся. Он быстро натянул на свою голову капюшон, который был на кофте, и приспустился к свои родителям. Тогда его мыслью было лишь:       Какого хрена?!       Третий раз, когда они встретились, а точнее, опять же, встретился с Всемогущим сам Саюки, а Всемогущий его не увидел, был момент, когда стоя на проспекте, поймав очередного Злодея, Всемогущий раздавал автографы окружившим его людям. В этот момент Саюки, сидя на пассажирском заднем сиденье их семейной машины, попросту сполз вниз, чтобы не дай Бог Всемогущий не заметил его алую макушку. В голове у него промелькнуло:       Какого хрена происходит?!       Четвертый раз, когда они встретились, и Всемогущий, опять же не увидел ребенка, произошло, когда Саюки вместе с Джейн гуляли по парку. А если быть точнее, они выходили из парка и шли через мост, когда из-под воды вынырнул Всемогущий, держа на руках ребенка, который, судя по всему, чуть не утонул. Саюки, испуганно смотря на это зрелище, спрятался за мамой. А потом и вовсе, покрепче обняв ее за бедра, скрыл свою алую макушку под тканью ее плаща. В этот раз мысли были:       Какого хрена происходит, мать вашу?!       Вернемся в настоящее.       Не, с одной стороны мне приятно, что такой мужчина, как Всемогущий, ощущает моё присутствие. Это лестно, как ни крути. И уж прости, тот Саюки, но бубсы у него отличные. В живую видно лучше. Хорошие, качественные мужские сиськи. Но все же… это как-то… кринжово, что-ли… с учётом того, что мне всего пять лет. Да и мне не прельщает такое внимание! Еще раз повторяю, я не хочу быть втянут во что-либо, что связано с героями и злодеями. Я лишь хочу спокойно жить при баблишках!       Пока Саюки был полностью погружен в свои мысли, напарник Всемогущего, Ночноглаз, наклонился к Герою, благо его рост позволял ему спокойно перегнуться через столик, и прошептал ему: — У Саюки был сын? Ты знал об этом?       Всемогущий молчал. Но все же, хоть и заторможено, но покачал головой, не отрывая взгляда от маленькой копии того, кого любил. Идеальная, точная маленькая копия. Такие же большие лазурные глаза. Такие же насыщенные алые волосы. И такой же растерянный взгляд.       Нет, прошу, не смотри так на меня…       И Саюки, опустив глаза, отвернул свою мордашку в сторону. Против его воли, от пристального внимания, его уши покраснели, выдавая смущение от всей ситуации.       Мне не нужны неприятности из-за тебя, Герой номер один. Если ты продолжишь так пялится, то тебя улучат еще в педофилии, а меня уж точно не оставят в покое!       Акеми, бабушка, которая пришла в Мак вместе в внуком, хоть и была против выбранного общепита, но обратила внимание на необычно притихшего внука.       За все эти годы отношение Акеми к Саюки изменилось. Она, почти каждый день видя перед своими глазами этого жизнерадостного ребенка, еще с того момента, когда он был воплощением личинки, полюбила его той любовью, на которую способна только бабушка. Она вместе с Саюки изучала Японский, помогала Джейн с ним, когда Саша возвращалась из школы-интерната, баловала и поощряла его любознательность. Именно она с Джейн окружили Саюки той теплой атмосферой, которая и послужила тому, что Мария, на тот момент, задремала. Слишком уж ей тепло было рядом с мамой и бабушкой. Ей вспоминалась ее родная бабушка. Такая же теплая и заботливая. — Все хорошо?       Она обеспокоенно спросила, наклонившись к ребенку, сильнее загоняя его в неловкое положение.       Нужно разобраться в этой ситуации раз и навсегда! Не преследуй ты меня, Всемогущий!       Саюки, подняв голову, посмотрел на бабушку и все так же смущённо оглянулся через плечо, кидая взгляды на героя. Именно в этот момент Ночноглаз отдернул напарника. — Всемогущий, ты слишком пристально смотришь на ребёнка.       Прошептал тот. Хотя сам время от времени, но кидал взгляды на маленькую копию давнего знакомого. — Бабушка. Там ведь сидит Всемогущий, герой номер один, верно?       Шепотом он спрашивает свою бабушку, которая поднимает глаза на мужчину, из-за чего тот, как-то пристыженно, наконец отводит взгляд в сторону. Акеми давно привыкла, что герои тоже живые люди и они тоже живут жизнь, так что она не была удивлена. — Да, это Всемогущий. Ты хочешь… — Да, я хочу подойти к нему!       Перебил он бабушку и, улыбаясь, закивал. Но сразу быстро добавил. — Но один. Ты не против? — Ты уверен, что хочешь подойти один? — Но ведь ты все равно будешь рядом. Если он согласится, я бы хотел задать вопрос о Героях. И все, и обратно прибегу к тебе.       Акеми, переведя взгляд на Всемогущего, что сидел, словно натянуть струна, вздохнула и встала с своего места. — Подожди, хорошо? Я спрошу у него. Нельзя забывать, что герои тоже люди. Может он устал и пришёл сюда отдохнуть? — Конечно, бабуль. Не подумал.       И женщина, улыбнувшись, взъерошила алые волосы внука. После чего направилась к столику Героев.       Ночноглаз, видя направляющуюся к их столику женщину, вздохнул и прикрыл рукой глаза. — Надеюсь, она не идёт нас в чем-либо обвинять…       Прошептал он себе под нос.       И вот женщина поравнялась со столиком, оккупированным героями. Всемогущий был уже готов раскланяться в извинения, однако подошедшая сама поклонилась. Значит, не только внешне, но и она сама, скорее всего, истинная японка. — Простите, что беспокою. — Ничего, все в порядке.       Всемогущий нашелся быстро. Проговорив, он улыбнулся своей ослепляющей улыбкой и, поднявшись, поклонился женщине в ответ. — Мой внук очень хочет поговорить с вами. Однако, если вы против…       Акеми придерживаюсь вежливый формы разговора. Ночноглаз и Всемогущий тут же, оба, посмотрели на ребёнка, который сидел за соседним столиком, и в ожидании хлопал большими лазурными глазами. — Я не против.       Только и смог вымолвить Всемогущий, садясь обратно на стул. Акеми, еще раз поклонившись мужчине, как и велит ей внутренний японский кодекс приличия, подошла к Саюки. И, улыбаясь по-теплому, подтолкнула его за плечо. Саюки же, лучезарно улыбаясь, сначала обнял бабушку поперек ее тела, после чего, спрыгнув со стула, подошел к большому, в сравнении с ним самим, мужчине.       И остановился. Вот так они и смотрели друг на друга. Большой человек и маленький ребенок. И раз Всемогущий не делал первый шаг, Саюки решил взять все в свои руки. А Всемогущий просто не понимал сейчас, как ему себя вести. Как, в принципе, не понимал и Ночноглаз, который не сводил своих глаз с этой миниатюрной копии любовника Всемогущего.       Саюки, маленький ребенок, подошел к Герою почти вплотную. После чего, так по-наглому, но забрался ему на колени, будто Всемогущий Санта-Клаус. Из-за этого Акеми ахнула и прикрыла рот своей ладонью. А Саюки, уместившись на коленях в конец потерявшего связь с реальностью Всемогущего, посмотрел на его руку. После чего протянул маленькие ручки к левой руке и, развернув ее ладонью вверх, положил свою ладонь на нее. Их размеры разительно отличались. Очень сильно различались. И из-за этого Саюки, подняв голову к Всемогущему, улыбнулся ему. — Меня зовут Саюки.       Проговорил детский голос. И этот голос, почти такой же, как и у Саюки из прошлого, заставил по спине Всемоущего пройтись табун мурашек, а Ночноглаза покрыться холодным потом. — У меня есть мама, папа, сестренка и бабушка. Моя бабушка вон там, ее зовут Акеми.       И Саюки посмотрел на бабушку, после чего вернул свой взгляд лазурных глаз обратно на Всемогущего. А Герой, кажется почти не дыша, смотрел на этого ребенка, не смея пошевелиться. — Я их люблю. Очень люблю. Но не так, как ОН любил тебя.       И улыбка, в один момент, пропала с лица Саюки. Он смотрел на Всемогущего взглядом, наполненным смешанными эмоциями. Всемогущий мог прочитать в них и сочувствие, и скорбь, и уверенность. Лазурь глаз, олицетворяющая сейчас бескрайний океан, внимательно следила за Всемогущим. — Я не знаю, как ОН любил тебя. Но, ОН отдал тебе все, что имел. Я не знаю почему, но я думаю, что ОН хотел лишь того, чтобы твоя улыбка не пропала. Так что…       И ребенок, все еще держа ладонь к ладонью мужчины, протянул вторую руку к щеке Всемогущего, прикоснулся к нему. Герой, почувствовав тепло другого человека, вздрогнул. Он до сих пор помнил, что любое прикосновение того Саюки казалось касанием первого снега, ведь его тело всегда было холодным. А эта ладошка была теплой. Очень теплой. — Но я не ОН. Я Саюки. Я другой. — Откуда… ты знаешь про него?       Шепот. Единственное, на что был способен Всемогущий — шепот. Казалось, его голосу, насколько бы сам Всемогущий не был силен, не хватало сил быть громче. А Саюки, улыбаясь, посмотрел на свою ладонь в ладони Героя, и сжал его большой палец. — Я просто знаю. Однажды, давно, я был словно во сне. И там был ОН.       После чего мальчик, перевел взгляд с их рук, в тот момент, когда почувствовал, что Всемогущий сомкнул ладонь и аккуратно, чтобы не поранить, сжал маленькую ладошку, которая держалась за его большой палец, на Ночноглаза. — Спасибо за время.       И улыбнулся. Ночноглаз смотрел на эту картину и не мог оторвать от нее взгляда. А когда услышал ту самую фразу, его тело пробрала дрожь. И хоть они не были знакомы с тем, другим Саюки достаточно долгое время, подобное обращение не могло не вызвать волну и бурю эмоций, что испытало в данный момент его сердце. И… он не знал, что ощущает. Однако, в горле предательски запершило. Что же испытывал в этот момент Всемогущий?       А Всемогущего разрывало изнутри. Та буря, которая сейчас буйствовала в его мощной груди, никак не могла уняться, когда он держал, буквально держал, в своих руках маленькую копию того, кого любил и любит до сих пор. Однако… с этой бурей и пришло чувство какой-то законченности. Будто он нашел то, что искал эти долгие пять лет. Казалось, что именно этот ребенок, именно сейчас положил конец печальной истории. Что, как только Всемогущий услышал заветные слова, что-то внутри него успокоилось. Ведь все это время он хотел верить в то, что тот Саюки не просто так отдал свою жизнь. Что он отдал ее не просто из-за того, что хотел сделать что-то хорошее для мира, жертвуя своей жизнью и оставляя Героя одного со своими чувствами и эмоциями. Именно поэтому Всемогущий, улыбаясь, впервые за долгое время улыбаясь своей настоящей улыбкой, опустил голову и коснулся носом кончиков пушистых алых волос. У ЕГО Саюки, они были жестче. — Спасибо.       Прошептал Герой. И именно в этот момент в помещении раздался голос: — Саюки!       В нескольких шагах от этой тройки, стояла пара. Мужчина и женщина. Мужчина, чей взгляд был наполнен непонятным, для Всемогущего и Ночноглаза страхом, быстро преодолел расстояние, что разделяло их. А Саюки, понимая, что запахло жареным, поднял руки и, счастливо улыбаясь, протянул их к Давиду. Всемогущему пришлось отпустить эту руку. Отпустить в последний раз. — Папа!       Ребенок, кто так счастливо улыбался, тут же был поднят с чужих колен на руки. Давид, осмотрев бегло своего сына, перевел взгляд на Всемогущего. Женщина, подошедшая и вставшая рядом со своим мужем, так же обеспокоенно осмотрела ребенка. — Простите, надеюсь он не причинил вам неприятностей.       Проговорил мужчина, после чего слегка поклонился. Рядом с ними встала и Акеми. — Прости, дорогой. Я не уследила. Саюки попросил отпустить его к Герою. — Ничего. Все в порядке, мама.       Всемогущий видел, как нервно улыбнулся мужчина, что не сводил своих обеспокоенных глаз с его персоны. — Все в порядке. Правда. Ваш… сын… он очень хороший ребенок.       Всемогущему пришлось взять себя в руки, чтобы улыбнуться своей фирменной улыбкой. Ночноглаз, в это время, тоже взял себя в руки и повернулся к семейству. — Надеюсь, мы вас не напугали.       Проговорил он и, поднявшись, поклонился, принося извинения. — Мы… благодарны за ваши слова.       Джейн, тоже натянуто улыбнувшись, кивнула. После чего переглянулась с супругом. — Простите. Нам пора. Еще раз приношу извинения за нашего сына. — Ваш сын… не похож на вас.       Сразу подметил Ночноглаз. Однако его остановил Всемогущий, подняв руку. — Но, это не наше дело, верно, напарник? — Он пошел в дальних родственников.       Парировал Давид, после чего, еще раз поклонился. — До свидания.       И, довольно-таки резко, развернулся и пошел к выходу из Мака. А Саюки, сидящий на руках своего отца, повернулся к Всемогущему. И, улыбаясь, помахал тому своей маленькой ладошкой. За ним пошли и женщины. И никто из них, кроме самого Саюки, не обернулся. По их спинам было видно, как те напряжены. — Как думаешь, какова причина их реакции?       Задал естественный, в этой ситуации, вопрос Ночноглаз, когда вновь сел на стул. И сел он так, будто весь мир рухнул ему на плечи. Так же сел и Всемогущий, продолжая провожать уходящую семью взглядом, через стекла окон. — Не знаю. Однако…       Он опустил глаза на свои руки, что еще несколькими секундами ранее сжимали маленького ребенка и его ладошку, и на его губах появилась печальная, но улыбка. — Я благодарен этому… Саюки… я чувствую, что стал… свободнее. — Всемогущий, это не нормально. — А что в нашем мире, где Герои сражаются с Злодеями, нормально? До появления первой причуды эти истории были лишь в комиксах. — Хах… и то верно.       Между Всемогущим и Ночноглазом повисло молчание.       Двумя часами ранее.       Около месяца Джейн разрабатывала свой бизнес-план, пока Давид разбирался с делами семьи. Именно на этот месяц Саюки был, практически, отдан на попечительство Акеми. Джейн пришлось вспомнить все то, что она изучала в Оксворде. С каждым днем она загоралась идеей все больше и сильнее. Ее не пугали ни резкая нагрузка, ни объемы работы, ни ее неосведомленность по последним тенденциям. Она быстро схватывала новую информацию, практически налету. Она быстро анализировала, обрабатывала все, что нужно. Джейн практически поселилась в кабинете своего мужа, время от времени прося у него консультацию по тому или иному вопросу. Впервые за восемнадцать лет она вновь работала. И ее работа вызывала в ней чувство эйфории и удовлетворения. И за этот месяц она проделала ту работу, которой могла гордиться. Работу, которую могла предоставить Джону — общему другу семьи, которого тринадцать лет назад назначили крестным отцом для Саши, а пять лет назад для Саюки. Из-за нагрузки Джона они виделись редко. Настолько редко, что даже сам Саюки не знал, что у него есть Крестный отец. Но их дружба была давно проверена временем. К тому же, кроме сильной привязанности к Давиду и Джейн, супружеская пара прекрасно знала о второй привязанности Джона — деньги. Он был истинным трудоголиком, который ради своего дела объехал почти весь Земной шар. Из-за путешествий у него и не было времени навещать своих друзей. В свое время они были звездной троицей не только своей школы, но и всего Оксворда. Их проделки до сих пор остаются одними из тайн, что школы, что и университета. Однако, как только Джон услышал о проблеме своих давних друзей, он вызвался помочь. И именно поэтому, в этот день, Джейн и Давид, взяв с собой Акеми и Саюки, как прикрытие под семейную прогулку, они и смогли с ним встретится. С их неуловимым другом семьи. Именно из-за того, что Джон был неуловим, он остался слепым пятном для основных ветвей семьи.       Их встреча происходила в соседнем ресторане, где для подобных встреч были оборудованы частные отдельные комнаты. — Давид, Джейн! Да вы оба прям пышите жизнью! Еще немного, и я точно обожгусь. Ауч!       Джон, высокий мужчина, ростом в два метра, громогласно посмеялся, встречая друзей своей молодости с распростертыми объятиями. Супруги, как только его увидели, наконец смогли хоть немного расслабиться. Джейн, подойдя к Джону, крепко его обняла и поцеловала того в щеку. А Давид, крепко пожав руку, притянул к себе и тоже обнял Крестного своих детей. — Джон, а ты как всегда на позитивной ноте.       Произнес Давид, садясь за стол. Рядом с ним села и Джейн. — Знаешь, Дав, если быть пессимистом, ни одной сделки не провернуть. Твой настрой люди бизнеса чуют, как акулы кровь. — Какое милое сравнение, засранец.       Джейн, явно чувствующая себя в своей тарелке, радостно улыбалась. — А ты, как в школьные времена, вновь остра на язык, моя мегера. В последний раз я видел тебя совсем замкнутой. Признавайтесь, случилось что-то хорошее? Или вы оба что-то задумали? По телефону ничего так и не рассказали. Только намекнули, что есть проблема и дело серьезное.       Супруги замолчали. После чего переглянулись и, одновременно улыбнувшись, так же одновременно вздохнули. — Нас отстранили от главной ветви.       Сообщил Давид, расслабленно откидываясь на диване. И его настроения совсем не понял Джон. Он, округлив глаза, с немым вопросом уставился на супружескую пару. — У Саюки пробудилась причуда.       Пояснила Джейн, на что Крестный, всплеснув руками, фыркнул. — И вы мне ничего не сообщили? И какая у него причуда? Надо бы навестить крестника и поздравить его. Наверное, совсем большим вымахал. — Не было времени, Джон. А не было времени по простой причине. Саюки пробудил в себе причуду крови.       Серьезно произнес Давид. Лицо Джона вытянулось от удивления. А взгляд стал растерянным. Однако, он быстро взял себя в руки и уже более серьезно смотрел на своих друзей. — Значит, именно из-за этого вас отстранили. — Да. Семье не нужен брак, как знаешь. Мы все думали, что кровавая причуда затерялась где-то в других ветвях семьи. Однако, она нашла путь. И, я бы сказал, эволюционировала. — Настолько все плохо?       Джон помолчал. А после нервно улыбнулся, прикрывая рукой лоб. — Только не говорите, что та адская фигня в том парке аттракционов… — Да, Джон. Это был Саюки. — Такое сильное пробуждение… теперь понятно, почему старшие ветви решили избавиться от вас. — Мало того, что избавиться. Они решили нам перекрыть доступ, как ты там говоришь? Точно, перекрыть доступ к кислороду полностью и безоговорочно. Чтобы мы были на коротком поводке. — То есть… — Да. Все наши счета до передачи моего места заморожены. Мы сейчас живем на те средства, что выделяет нам семья. А когда средства будут разморожены, после передачи, они запросят все потраченные на нас финансы, с момента пробуждения причуды Саюки до Нового Года, обратно. — Мда… херовая ситуация, как ни посмотри. Однако, я не понимаю, чего вы такие веселые?       Задал вопрос Джон, а после почесал затылок, явно не понимая эту семейку. Он всегда считал их… немного чокнутыми, ведь именно они смогли вытащить из своего панциря такую язву, как Джон, в свое время. Но даже для них подобное поведение было странным.       Джейн же, словно расправила свои крылья, с яркой, но немного лисьей улыбкой, достала из своей сумки папку. Большую папку, которую положила на стол и, развернув к Джону, подтолкнула ее ему. — Вот из-за чего. Почитай. — Ммм, ты меня заинтересовала, лисица. Знаешь, а такой ты мне больше нравишься. — Хэй.       Окликнул Давид, при этом показательно опасно прищуриваясь, что вызвало смешок со стороны Крестного, который открывал папку. — Успокойся, сладкий пирожочек. Моя любовь чиста и невинна. И твоя супруга явно не походит на Бенджамина Франклина. — И слава Богу, не думаю, что мне пойдет залысина.       Усмехнулась женщина, после чего, так же как и супруг, расслабившись, прильнула к его плечу, так же, как и он, наблюдая за тем, как по мере прочитанного изменяется мимика Джона.       Прошло всего немного времени, когда Крестный закрыл папку. На его губах играла улыбка предвкушения, а язык, плотоядно, облизнул верхнюю губу. — Это просто… если честно, это бомбический план. Я прочитал все, вплоть до самых мелких сносок. С таким фурором вырваться из лап семьи, надо же до такого додуматься! — Знаешь, что самое забавное?       Спросил Давид, наклоняя голову в бок, прикасаясь своим виском к виску своей супруги, прикрывая глаза, явно гордый своей второй половиной. — Удиви же меня. — Это идея моего сына. — Стоп. Саюки? — Да. Я сам удивился. — А как удивилась я, ты не представляешь, Джон. — Так, а на этом моменте поподробнее. Каким образом та личинка, которую я видел пять лет назад, смогла придумать подобное?       Теперь пришла очередь Джона расслабиться и откинуться спиной о спинку дивана. Он наблюдал за супругами, прикоснувшись пальцами к своему подбородку. Давид хмыкнул. — Саюки предложил сделать маме подарок, который бы олицетворял нашу с ней связь. А точнее, связь наших причуд. — А я, при помощи своего дрожащего супруга, просто развила эту тему. — И это именно он предложил попросить помощи у стороннего лица. — Словами младенца глаголет истина.       Закончил Джон. А после, засмеявшись, ударил себя по колену. Его смех был настолько искренний, что заставил Давида и Джейн испытать гордость за свое чадо. Ведь это был их сын, частица каждого из них. — Ну, что я могу сказать…       Отдышавшись, продолжил Джон. — Саюки действительно мой Крестный сын. Значит гидролат.       Задумчиво произнес мужчина, после чего, посмотрев в потолок задумался. Он уже в уме начал свои подсчеты. — Идея свежа и нова. Она может выстрелить. Нет, она обязана выстрелить. Такого на рынке еще не было. И ты, Джейн, хитрая лисица, все продумала, как, например, не строить завод, а взять помещение в аренду. Так выйдет дешевле и если произойдет что-нибудь чрезвычайное, вы не понесете убытков, вам даже компенсируют, если правильно создать договор и контракт. И подставная фирма для вас тоже идеальный вариант. После Нового года можно будет просто оформить бумаги о купле-продажи и, вуаля, вы станете полноправными владельцами. Даже ситуацию с дерматологами и косметологами продумана, если арендовать именно их лаборатории и оборудование. Даже заметка была о выкупе устаревшего материала в деле, ведь, в принципе, для разработки гидролата много не надо. Он довольно прост в создании. И если все рассчитать, то к концу ноября мы справимся со всем. Как раз к предпраздничному периоду. Маркетинг тоже хорош. Но как ты додумалась до стримингового сервиса? Эта ниша еще не исследована в полной мере. — Когда Саша приехала на каникулы, она часто смотрела прямые эфиры с Саюки. — И снова фигурирует ваш сын.       Усмехнувшись, Джон вернул свой взгляд на пару. И если бы Джейн и Давид плохо бы его знали, они бы, как минимум удивились или же вздрогнули от жуткой улыбки Крестного их детей. Однако, они знали Джона достаточно долго и хорошо, чтобы улыбнуться тому в ответ, когда увидели расползающуюся во весь рот улыбку, что обнажала в несколько рядов зубы в акулий оскал. Да, у Джона была мутационная причуда. Причуда акулы. Именно из-за нее в школьные годы он был зашуганным и неприветливым малым. Люди не любят мутационные причуды. — Я проспонсирую вас, мои дорогие. Но вы вернете… — …Все с процентами. — Знаем мы про твою единственную любовь, Джон. Знаем. Не напоминай.       Хмыкнула Джейн, прикрывая свои глаза. После чего, повернувшись к Давиду, поцеловала того в щеку. — Вот только не надо ваших телячьих нежностей.       Буркнул Джон, но все же он продолжал улыбаться, убирая в свой портфель папку с прописанным бизнес-планом. — А теперь, когда все дела завершены, давайте отметим наше воссоединение обедом! — Если только не долго, Джон. Я боюсь, мы под наблюдением. Так что нас ждут мама и Саюки снаружи. Они гуляют. — Ох, так вы конспирируетесь. Это хорошо. Эх, жаль, что до Нового года я не смогу увидеть крестника. Ведь сейчас, чтобы не взбудоражить осиное гнездо, которое зовется вашей семьей, мне лучше не высовываться.       Усмехнувшись, Джон все-таки позвал в комнату официанта. — И все же, без обеда я вас не отпущу. А потом, когда все закончиться, мы хорошенько повеселимся, когда нагнем раком семейку и хорошенько ее отдерем. — Джон, пожалуйста, только при Саюке и Саше не выражайся так. Они ведь еще дети.       Обеспокоенно произнесла Джейн, что вызвало смех со стороны Крестного отца ее детей. — Не беспокойся, лисица. Я умею держать себя в руках.       Через два часа Джейн, Давид, Акеми и Саюки уже стояли возле машины. Давид посадил своего сына на заднее пассажирское сиденье и только сейчас смог спокойно выдохнуть. — И все же, я не понимаю твоей реакции, сын.       Акеми смотрела на Давида, а после на Саюки, который, как прилежный ребенок, пытался пристегнуть ремень безопасности. — Мама. Всемогущий убил Кровавых Фантомов. — Однако, он не знает, какая причуда у Саюки. — И не нужно ему знать. Я беспокоюсь о том, что он, узнав о причуде сына, сможет выйти на семью. А если семья узнает… они могут попытаться избавиться от Саюки, прикрываясь… да чем угодно прикрываясь. Ты же знаешь, что они заставляли целые семьи побочных ветвей исчезать бесследно.       Джейн, положив руку на свою грудь, глубоко выдохнула, пытаясь успокоить быстро бьющееся сердце. Давид последний раз взглянул в окно, из которого за ним внимательно следил Всемогущий, прежде чем уехать.