Герои? Злодеи? Пф! Деньги! И дайте жить спокойно!

      Саюки видел трупы. Ни один раз. Ни два раза. Он видел мертвых людей, безжизненные тела, что без какой-либо крупицы жизни смотрели только вперед. В прошлой жизни. Первым трупом в жизни Марии был, разумеется, труп ее матери. Вторым трупом была ее бабушка. Третьим трупом была ее одноклассница, которая захлебнулась в собственной рвоте, когда после вечеринки спала на спине, а ее тело извергало из себя, под действием алкогольной интоксикации, все то, что она выпила. Четвертым трупом была дочь ее тети, которая не выдержала издевательств в школе и повесилась в спальне родителей, оставив предсмертную записку, в которой говорилось, что она не винит ни кого и просит на нее не злится. Пятый, шестой и седьмым трупами были случайные люди, которые попали в аварию, когда Мария возвращалась поздно ночью с работы. Всему виной — пьяный водитель. Восьмой труп — мать директора, жизнь которой забрала онкология — рак легких. Девятый, десятый, одиннадцатый… Саюки видел трупы. Они умирали от возраста, болезней, несчастных случаев, сами решали уйти из жизни. Но связывало их всех одно — они были мертвы, как бы примитивно это не звучало. Вероятнее всего, именно то, что Саюки в прошлом встречался со смертью, он, как ни странно, но со спокойствием смотрел на труп одного из подосланных людей. Было ли ему страшно? Отвергала ли сама его суть убийство? Нет.       Рано или поздно люди все умирают. Это факт. А эти люди решили сами пойти на этот шаг, когда они взяли заказ. Значит, они должны были быть готовы к такому исходу. В отличие от всех других трупов в моей прошлой жизни, кроме дочери тети, они сами решили пойти по этому пути. Мне не о чем жалеть, сожалеть и испытывать угрызения совести. Либо они меня, либо я их. Так ведь?       Стоя в темной подворотне, мальчик с алыми волосами поднял не читаемый взгляд на своего телохранителя. Булл, как и просил его хозяин, оставил других двоих в живых. Алые, словно из латекса, руки держали их, приковывая на месте. А сломанные конечности не давали им возможности пошевелится и выскользнуть из плена. Боль, что они испытывали от переломанных конечностей, не давала им воспользоваться их причудами. Бык самолично сломал каждую кость тех, кто пришел за семьей, которую он охранял. И Булл, будто сторожевая псина, вцепился в них. Его рога пробили одному из нападавших грудную клетку, не причиняя сильного, смертельного, урона. Этот человек будет жить. Его копыто, которое с силой отбросило второго наемника, нанесло большой урон внутренним органам, так как попало в живот. И все же, и этот человек будет жить. И только одного, кого посчитал самым опасным, Бык убил из пистолета, попав аккурат в голову. Мгновенная смерть. Мужчина, смотря на труп, прикрыл глаза. А после перевел его на ребенка, которого оберегал. Как ни странно, реакция Саюки его не удивила. Будто сам Булл, на подсознательном уровне, был готов увидеть на лице ребенка… ничего.       Саюки, сделав несколько шагов к телохранителю, взял его за руку и, подняв голову к Быку, огладил большим пальцем его маленькой руки, кисть Быка. Словно… успокаивая и сопереживая? — Булл… ты уже убивал, не так ли? — Да… убийство было одним из этапов завершающего экзамена. — …Понимаю. Без готовности отнять жизнь ты бы не стал моим телохранителем. — Да. Однако, это не означает, что мне подобное нравится.       Судя по всему, он до сих пор находится на стадии принятия… Чтож, нужно будет его взбодрить немного. К тому же… сейчас, когда он в таком состоянии, он сильнее всего уязвим с психологической точки зрения. И именно этот период поможет мне сильнее его привязать к себе.       Именно с этими порочными мыслями Саюки, сделав еще шаг вперед, прижался к своему телохранителю, поглаживая того по пояснице, по тому месту, до которого он только мог дотянуться. — Спасибо тебе, Булл. Без тебя… я… я никому не могу так доверять, как доверяю тебе, Булл. Спасибо. -…       Бык молчал, смотря на безжизненное тело перед собой. Головой он понимал, что сейчас нужно замести следы, чтобы не поднялась волна паники. Только вот… тело, будто оцепенело. Особенно это чувствовалось, когда к нему прижалось тело ребенка. Будто его окутывали невидимые нити. Нет, невидимые цепи. — Я разделю эти грехи с тобой. В конце-концов, во всем, что происходит сейчас, виноват только я.       Прошептал ребенок, сильнее прижимаясь щекой к мощному бедру большого мужчины. — Какие пафосные фразы.       Хмыкнул Бык. Однако, Саюки чувствовал и слышал, как напряженно среагировал мужчина. — Пафосные? Я понимаю все, Булл. Если бы не мое рождение, если бы не моя причуда, если бы не мое желание помочь семье отделится от главной ветви, если бы не я… если бы я не появился на этот свет, тебе не пришлось бы так страдать.       Мальчик шептал при этом зажмурившись. Именно зажмуренные глаза Булл увидел, когда резко сел на одно колено перед ребенком, хватая того за плечи. И один вид этого дьявольского отродья, каким считал его Бык, то, как дрожат его маленькие плечи под его ладонями, дало возможность увидеть Буллу Саюки в другом свете. Для Быка этот ребенок был чересчур умен, вот только… он ведь до сих пор ребенок. Нет ничего удивительного в том, что сейчас этот ребенок, что несколькими минутами ранее приказал ему избавиться от преследователей, дрожал под его руками, как осиновый лист, что он не мог себе позволить себе даже взглянуть на Булла, что он говорил такие вещи, какие бы говорил любой другой ребенок в подобной ситуации. Бык видел, как Саюки винил себя во всем, что произошло. И, впервые за все то время, которое он провел с этой алой макушкой, Булл, хоть и слегка, но улыбнулся. Его широкая ладонь переместилась с хрупкого плеча на алые волосы и пальцами он слегка их взъерошил. — Хэй, разве ты здесь не самый умный? Ты же понимаешь, что это не твоя вина?       Саюки, все еще жмурясь, судорожно вздохнул и, кивнув, втянул свою шею в свои плечи, становясь совсем миниатюрным в глазах Быка. — Да… ты прав… я ведь умный… да?       И, прикусив губу, глубоко втянул воздух, до сих пор наполненный металлическим запахом, выдохнул. После чего, открыв глаза, посмотрел на Быка. — Да. Ты прав. Мне нужно собраться. Собраться.       Повторил мальчик и, выпрямившись, сжал свои руки в маленькие кулочки. И вновь окинул взглядом место стычки. Это даже была не битва, а стычка, в которой их противники вышли проигравшими. И сейчас, вырубленными, лежали на асфальте. — Булл. Тебе нужно будет сходить в строительный магазин. Здесь, на бульваре, наверняка такой есть. Нужен скотч, нужен контейнер небольшой, и нужны мусорные пакеты. Большие пакеты. Пожалуйста, сходи. А я приберу это место. Уберу кровь. На это я способен.       Булл, еще раз окинув двух людей и труп, с беспокойством взглянул на Саюки. — Они… — Я контролирую свою причуду. К тому же они без сознания. А ты, перед тем как уйти, загороди проход мусорными баками, чтобы никто из любопытствующих сюда не заглянул. — Хорошо. — Далее. Как мы все уберем тут, нужно будет отвезти этих… не хороших людей туда, где не будут их искать. — Хм… свалка, на которой я ранее работал сторожем. — Думаю, подойдет. А для этого нужна машина. Вызови такси, вернись к нам домой, возьми свою тачку и возвращайся. Если по времени рассчитать, то мы успеем обернуться через час примерно. — …Не легче позвать твоего отца и… — Нет! Не нужно в это втягивать мою семью. Ни папу, ни маму, ни сестренку, ни Джона, никого. Это все моя вина. Я сам разберусь. — …Хорошо. Я понял.       Булл прекрасно осознает, что с детьми он обращаться не умеет. Как переубедить этого ребенка он так же не знал. Однако, когда покидал этот переулок, он себе поставил, как ни странно, но цель вытрясти из алой макушки подобные глупые мысли.       И только Саюки остался один на один с результатом их засады, выражение его детского лица изменилось. Если при Булле он выглядел потерянным, раскаивающимся, то сейчас сталь в его взгляде оглядела тела. На труп он не обращал внимание. Избавиться от крови, собрав ее в единый шарик — легче легкого. Мальчика больше интересовали другие два человека. И он, подойдя к первому из нападавших, присел около него на корточки и осмотрел мужчину. — Мне жаль вас… правда, жаль. Вот только… я та еще сука, вы уж простите. Сука, что признает свою суть и масть — самое беспощадное существо в мире.       Прошептал ребенок, после чего, перевел взгляд на второго, который, судя по всему, начал приходить в себя. Мальчик, поднявшись, медленным шагом подошел к человеку. После чего, так же как и с первым, сел на корточки перед ним. И, крепко схватив того за волосы, притянул к себе, заглядывая своими лазурными, с белоснежными зрачками глазами, в расфокусированные глаза мужчины. — Никто в мире не хочет умирать. Люди выбирают смерть не потому что хотят умереть, а потому что хотят избежать боли. Думаю, ты понимаешь, о чем я сейчас говорю?       Мужчина слышал детский шепот где-то в глубинах своего сознания. Сознание, что расплывалось сейчас перед ним, казалось, он пытался схватится за эти слова, понять их смысл. А когда у него все же получилось, глаза наемника расширились. И в этот момент он увидел на детских пухлых губах улыбку. Улыбку, которая не предвещала ничего хорошо. Резко и неожиданно его затылок почувствовал боль, что тупым отголоском пронеслась по всему его телу. И вновь весь мир погрузился во мрак.       Саюки с силой впечатал голову человека в кирпичную стену, заставляя того вновь потерять связь с реальностью, лишая его сознания. И, выпрямившись, вновь осмотрел место преступления. Одно его желание — и алые руки, до этого державшие наемников, обратились в жидкость.       Такс… теперь уборка. Эх, как в прошлой жизни, так и здесь, ненавижу уборку…       И скривив свое личико мальчик, закрыв глаза, активировал свою причуду на максимум, собирая воедино самые малые капельки крови, разбрызганные по этому переулку. К тому времени, как Булл вернулся из магазина, неся с собой скотч и рулон с мешками, вся та кровь, что могла быть доказательством преступления, находилась аккуратным шариком в руках ребенка. И когда только Булл поднес к мальчику контейнер, в какие обычно упаковывали обеды любящие жены для своих мужей, Саюки, с выражением полного бессилия, поместил в него кровавый шарик. Булл крепко зафиксировал крышку контейнера. И именно в этот момент Саюки развеял свою причуду. Шарика не стало, он обратился в кровавый поток. Именно в этот момент Саюки, шумно дыша, облокотился спиной о кирпичную стену. — Булл… нужно их связать. — Я так и хотел сделать. После этого вернусь в дом и возьму машину. — Хорошо. Хорошо.       Тяжело дыша мальчик сполз по стене и, прикрыв глаза, с грустной улыбкой посмотрел на телохранителя. — Я не чувствую больше никого, кто хотел бы причинить боль. Иди. А я… отдышусь и приду в себя. Нужно еще пирожные маме и сестренке купить.       Булл, на всякий случай, после того как перетянул строительным скотчем переломанные руки и ноги наемников, скинул их в мусорные баки. Он не забыл еще и заклеить им рты. И только после этого он еще раз взглянул на ребенка. — Ты уверен? В мои обязанности входит… — Булл. Спасибо за беспокойство, но… нет. Я останусь здесь. Если я почувствую опасность, я уйду. Просто, сейчас я для тебя обуза. — …Хорошо. Мой номер у тебя есть. Звони. Я приду так быстро, как смогу.       Мальчик кивнул, наблюдая за Быком. А тот делал последние штрихи, он упаковал труп в мешок для мусора и скинул тело все в тот же мусорный бак, сверху на еще живых, хоть и потерявших сознание, наемников. — Я скоро вернусь.       Получив ответ в виде кивка от ребенка, Булл быстро покинул переулок, параллельно набирая такси. Времени было мало. Саюки же, выдохнув, облокотился спиной о кирпичную стену и посмотрел перед собой.       Черт. Это явно не входило в мои планы. Убийство и заложники… но все же… моя причуда основывается на крови, а значит без экспериментов на других людях мне не обойтись, чтобы стать сильнее и чтобы я мог защитить всех… но, что больше всего меня беспокоит, так это то, как спокойно я реагирую… Но, не я начал эту войну. Не я. Я не опущу свои руки. Не предам свое желание. Нет, нет, нет. Как бы сильно эти ублюдки не хотели меня уничтожить, я этому не позволю случится. И мою семью они больше не тронут. Нужно будет встать. Встать и идти, пока с ног не пойдет кровь. Если нужно, пойду по головам. Пока я буду дышать, никто не посмеет прижать к моей шее клинок. Никто не посмеет лишить меня моей свободы. И моего главного желания — жить спокойно. Нужно перетерпеть. Нужно… бороться. А после посмеяться над этими ублюдками. Да… никто не посмеет больше указывать мне, как жить. Никто. Даже не используя никакого оружия, не имея при себе ничего кроме кривой дорожки, я останусь для вас недосягаем, а вы, ублюдки, будете смотреть мне в спину.       Саюки смотрел на этот чертов мусорный бак и думал. Он продолжал думать до того момента, как в его поле зрения вновь не появился Булл. Чернокожий мужчина с массивными рогами на голове подошел к ребенку, после чего, оглядев его, только кивнул сам себе и прошел к баку. Достал оттуда, для начало, безжизненное тело. Отнес к машине, которую припарковал поблизости. В багажник. После чего вновь вернулся, взял другого наемника на руки и вновь понес к машине. В это время Саюки, поднявшись с грязного асфальта, отряхнув свою одежду, сам пошел к тачке. Залез на переднее сиденье и дожидался, когда Бык с всем справится. Он успел пристегнуться, как добропорядочный ребенок. И только когда Булл вновь оказался за рулем, посмотрел на телохранителя. — Все хорошо? — Да. Все.       Булл, кивнув, завел мотор. И они двинулись.       Их поездка проходила в молчании. И только через некоторое время, когда они были на полпути к свалке, Саюки обратился к Быку. — Ты сам в порядке? — Да. — На экзамене ты впервые убил? — …Да. — И ты… до сих пор не можешь отпустить это. И принять, верно?       Молчание в ответ. На что Саюки, прикрыв глаза, посмотрел в окно. — Я кое-что хочу сказать. Дать совет. Позволишь? — А есть выбор?       Бык усмехнулся, на что ребенок улыбнулся в ответ. Но он не смотрел на телохранителя, он так же смотрел в окно. — Учись выбирать свои мысли, как выбираешь в шкафу одежду каждый день. Эту способность в себе можно развивать. Если ты жаждешь стать хозяином своей жизни, начни с разума. Вот им-то управлять и стоит. Ни властен над своими мыслями — плохо твое дело. — Я пытаюсь. — В этом и ошибка. Не пытайся. Все, что касается мыслей и разума… не пытайся. Сдайся, пойди на прогулку, посиди, отключи мозг и смотри, что будет. Надо все ненадолго забыть. И тогда, придет ответ, который ты ищешь. — Ищу? — Скорее всего да. Ищешь. Имеешь ли ты право на то, чтобы забрать чужую жизнь. Я так думаю. Попробуй. Если мой совет не поможет… я не знаю, как тебе быть. Но нужно будет эту проблему решить. Моя семья пошла против Вашингтонов. А значит, это не первый случай и не последний, когда на мою семью будет устроено нападение. Видимо, они уже вынюхали то, что мой папа копает под них. И копает неплохо. Несколько судов были выиграны. Имя папы распространяется подобно лесному пожару. И к нему приходят все новые и новые люди. Все те, кого провели Вашингтоны в свое время. — Хах… я понимаю-понимаю. Я… знаешь, если ты дашь добро… — Я попрошу папу дать тебе отдых, если нужно. Чтобы ты собрался с мыслями. — Хм… думаю, звучит неплохо.       И после этих слов вновь наступила тишина в салоне автомобиля.       Булл и Саюки добрались до той самой свалки, где ранее, год назад, держали Саюки в заложниках. Как только мальчик покинул салон автомобиля, он осмотрел это место. Его тело, непроизвольно, охватила дрожь от нахлынувших воспоминаний. Это и заметил выходивший из машины Булл. Именно из-за этого, первым делом, Бык подошел к мальчику и, положив руки ему на плечи, проговорил. — На сей раз я рядом. Слышишь, мелкий? — Д-да… спасибо, Булл.       И Саюки, подняв голову, улыбнулся мужчине. А после, когда телохранитель пошел доставать тела из машины, он прошел вперед. К этому самому ангару. Здесь все осталось таким же, каким и было ранее. Проломленная крыша, где-то были видны темные следы от крови. Саюки слышал, что именно тогда Всемогущий был настолько зол и разъярен, что почти не сдерживался, когда избивал похитителей. Именно, что избивал, вымещая на них свой гнев. И когда все три тела были в ангаре, Саюки повернулся к Буллу. — Думаю… Нужен будет еще один контейнер. Из особого материала. — Материала? — Да. Лучше всего это тело будет уничтожено в кислоте. Чтобы не осталось ни одной улики. Многие виды пластика серная кислота не разъедает, так что нужно будет прикупить что-то из этого. — Ну да, ты же изучал химию в свое время.       Произнес Булл, поглаживая свой подбородок и вспоминая все те тетради, которые ранее просмотрел в комнате Саюки. А сам мальчик, кивая, прошел по ангару. После чего остановился посреди и обернулся к мужчине. — Булл. Я хочу попросить тебя дозволения. — У меня? — Да. Я не хочу делать то, что тебе неприятно. — Интересно, и о чем же ты хочешь попросить? — …Я… Как ты знаешь, моя причуда основывается на крови. И я хочу… используя этих людей, понять, как я могу воздействовать на человеческие тела. — То есть… ты хочешь поставить эксперименты. Над людьми? — Да. — Ну, что я могу сказать. Так или иначе, я бы их убил. Это моя работа.       Саюки, прикрыв глаза, слегка улыбнулся, смотря при этом в сторону. Он умел играть роль невинного ребенка. Эта роль одновременно и самая легкая, и самая сложная. — Мне не нравится, что я собираюсь делать. Однако без этих знаний мне не защитить мою семью.       По правде, Саюки и в самом деле не нравилось то, что он собирается делать. И то, что он ранее сказал, было правдой. Без этих знаний он не сможет понять, как на его причуду будут реагировать человеческие тела. А значит, ему нужно будет экспериментировать. Именно из-за этого в мирные дни, когда с утра он шел в школу, после чего шел на дополнительные занятия по пол денсу и кикбоксингу, вечером, когда в планах шли вечерние прогулки, он, вместе с Буллом, приезжали на эту свалку. И каждый вечер он приходил к этим двум наемникам, которые, как только видели в дверях ангара этого дьявола во плоти, начинали мычать в закрывающим им рты скотч.       Ребенок, проходя к одному из испытуемых, присаживался возле него на корточки и, протянув маленькую ладошку к щеке, оглаживал ее, приговаривая. — Милый. Тише. Ты всего-лишь бумажный самолетик на моем плане, в то время, когда я боинг семьсот сорок семь. Не думай, что ты такой же как я только потому, что умеешь летать.       После чего мальчик, выпрямившись, затыкает свои уши наушниками, включает музыку 70-х и 80-х, в основном блюз, и начинает свои эксперименты. За все эти дни, когда он продержал этих людей в своем плену, он понял, как именно его причуда действует на людей. Он понял, что даже если отрезать какую-либо конечность у человека, он может своей способностью дать возможность к восстановлению. Жаль, что у него и Булла не было возможности отвезти одного из эксперементуемых в больницу. Саюки мог, повелевая кровью, восстанавливать поток крови в венах, а значит отрезанные конечности можно было бы обратно пришить, а кости бы, при этом, срастались как при переломе. Только необходимо было сшить все сухожилия, сшить все разрезанные вены. Но, как говорилось ранее, медицинского образования ни у Саюки, ни у Булла не было, так что один из наемников остался без ноги. Так же Саюки теперь прекрасно осознавал, как мог влиять на разум, а точнее, на мозг. Пережать доступ к кислороду в одном месте, в другом увеличить поступаемую и наполненную кислород кровь в другом участке мозга, чтобы вызвать галлюцинации или хорошее настроение. Не удивительно, что в конце-концов у другого наемника развилась такая болезнь, как деменция. За это время Булл и Саюки хорошо спелись. С каждым днем, объединенные одной тайной, мужчина и мальчик становились все ближе. Настолько ближе, что Саюки мог залезть на колени Булла и сидеть на нем, как будто ничего странного и не происходит. Чаще и чаще Булл позволял Саюки лазать по нему, как мартышке по дереву. То Саюки умещает на его плечи свою тушку, то обнимает того, как плюшевого медведя, а еще Саюки постоянно тискал Быка, на что Булл уже прекратил обращать внимание. Как оказалось, Булл не равнодушен к сладкому, в то время, когда сам Саюки не любил сладкое, кроме колы. Так что, свою дозу сладостей он всегда отдавал Буллу. А тот делился мясом из своей порции с мальчиком. И делились они незаметно под всевидящим оком Джейн.       Так прошли три долгих года. Три очень долгих года. За которые камеры хранения в аэропорту и жд/вокзала наполнились деньгами с номиналом в один доллар. За которые Давид развил свое дело настолько, что авторитет банка Вашингтонов и их компания недвижимости дала сильную трещину. За которые Джейн развила свое дело так сильно, что фирма по производству косметических средств захватила рынок, ведь никто другой не мог, из-за патента, использовать наработки Джейн. За которые хакер VA-11Hall-A стравливал разные ветви семей между собой, за которые он создал огромную финансовую дыру банка Вашингтонов, за которые он сливал информацию международного банка конкурентам и СМИ. За которые сам Булл и Саюки стали близки, словно братья. За которые сам Саюки научился пользоваться своей причудой крови настолько искусно, как только позволял ему его возраст.       В один из дней, как ни странно, но Булла пригласил Саюки в ресторан одной из гостиниц Нью-Йорка. Гостиница, которая находилась напротив главного банка Вашингтонов, перед которым выстроились люди, пытающиеся протестовать против этого банка с лозунгами на трафаретах: «Верните деньги!», «Уничтожить банк!», «Корпорация — наша бедность!» и тому подобное. Саюки сидел за одним из столиков, когда его телохранитель зашел в ресторан. Он, с улыбкой, смотрел в окно. Из-за всех этих волнений напротив, Саюки был единственным посетителем. Когда Булл подошел к мальчику, тот, отведя взгляд от окна, напротив которого находился банк, посмотрел на Быка. И улыбнулся. — Ты уж прости, но я записал наше «свидание» на твой счет. Ты не против? — Смотря, что ты хочешь мне сообщить? Я уже говорил, что с детьми не выстраиваю отношения. — Да и ежу понятно, что ты не педофил.       Посмеявшись, Саюки посмотрел на подошедшего официанта и заказ отбивную с картошкой фри. Булл же заказал какой-то десерт из мороженого, грецких орехов и шоколада. И Саюки вновь перевел взгляд на окно. — С тех пор, как мы подключили хакера, прошло уже три года. Не так ли? — Это верно. Много времени прошло.       Булл развалился на стуле, переведя свой взгляд с мальчика на огромное здание банка. Саюки, улыбаясь, поднялся с места и подошел к окну. Он, прижавшись к нему, обернулся к Буллу. — Булл. Подойди пожалуйста.       И протянул руку. Мужчина, хмыкнув, все же поднялся с места и, подойдя к окну, встал рядом с своим хозяином. И все же, хоть и, казалось бы, нехотя, но взял в руки эту маленькую ладошку. Саюки, улыбаясь, тоже повернулся к окну. — Милое зрелище, не так ли? — Угум… милое. Люди штурмуют банк. — Нет. Не люди. Социум. Общественность. Общество, что ранее пресмыкалось перед Вашингтонами, штурмуют банк. — Ну… если так перефразировать, то да… признаюсь, это мило.       Бык, усмехнувшись, прикрыл глаза. По правде, он наслаждался зрелищем. До последнего перед его глазами каждый раз, когда он слышал: «Вашингтон», перед взором возникал образ того урода, который отказал ему в кредите на лечение его матери и занес в черный список в банках Нью-Йорка. Так что для него сие видение и правда было… милым. Саюки, смотря снизу вверх на мужчину, уже десятилетний Саюки, с улыбкой, похихикал. — Думаю, тебе следующее… понравится еще больше.       И мальчик, посмотрев на часы в своем телефоне, перевел взгляд на действие, что происходило за окном. А за окном, помимо протестующих, которых собралась достаточно большая группа, показался вертолет. — Ты уж прости, я снова потратил твои деньги на то, чтобы заказать вертолет. — За три года я уже привык, что ты распоряжаешься моими деньгами, как своими. — Верну. — Хех, как ни странно, но я верю.       Проговорил Булл, после чего, от увиденной картины, его глаза расширислись. А произошло… из вертолета, будто, словно подстрекая толпу, посыпались бумажные деньги. — Это однодолларовые купюры.       Усмехнулся Саюки, прижимаясь к чужому бедру ближе. Он обнимал Булла за бедра, все же ростом он до сих пор ребенок. И на его губах была улыбка. Булл, посмотрев на Саюки, вновь перевел взгляд на улицу. Люди, как с ума сошли, когда с небес им стали падать деньги. Вот только восторженные крики быстро сменились нервными, когда они увидели, что в их руках были купюры по одному доллару. Будто это была насмешка над ними. И толпа, неистово взревев, понеслась на главный банк Вашингтонов, разнося все на своем пути. Саюки всегда знал, что главная проблема мира — социум. — Когда мы намерены принять важное для нас решение, которое по максимуму может изменить нашу жизнь, мы начинаем сомневаться в принятом нами решении.       Начинает говорить Саюки. И пока Булл его не понимает. — Но, что парадоксально, все те внешние факторы, которые мы видим вокруг нас начинают сильно давить на наш выбор. Например, ты решаешь уйти со своей работы. Тебе не нравится монотонность твоего дела, отношение со стороны начальства, неприятен твой коллектив, кажется, что вот все указывает на то, чтобы сделать свой выбор в сторону себя. Но, окружающий мир начинает давить на тебя, на неправильность твоего выбора. Ты понимаешь, что тебе нужны средства для поддержания определенного уровня твоей жизни. Ты оглядываешься на других людей, которые терпят те же лишения, проблемы, все вокруг смотрят на тебя как на работника, например, компании, и эти взгляды все сильнее укрепляют тебя в образе социума, внешний фактор которого воздействует на тебя, давит, как бы ты себя не убеждал, что тебе нужно что-то изменить. Социум, в котором ты проживаешь, убеждает тебя остаться. Высока вероятность того, что под влиянием социума ты останешься, твое отношение к себе — компромиссное. И ты начинаешь подсознательно убеждать себя, что и начальник не такой уж и кретин и коллектив вроде не настолько плох, как мог показаться. Это и есть воздействие внешних факторов на внутреннее состояние. То же происходит и здесь. Все элементы общества воздействует на Вашингтонов в данный момент. Практически весь город, вся страна, сейчас действует на Вашингтонов. В том числе и СМИ. Мир социума — мир аккуратных газонов, мир внешнего фасада, где важно показать свой достаток. Мир лишенный рефлексии. Мир, где важно сохранить упорядоченность внешнего благополучия. Этот путь против Вашингтонов еще год назад превратился в модный тренд, напоминающий светские вечера, куда ходят показать свою значимость. И те, кто заправляют Вашингтонами, давно привыкли к этому социуму. Их заботят только внешний фактор. Жажда производить нужное впечатление — сделали их заложниками социума именно в тот момент, когда они пожелали хоть что-то изменить в своем поведении. В своем подходе к людям. Почему социуму так интересны Вашингтоны в данный момент? Хех… Всем вдруг стала важна ситуация, случившаяся с другими людьми, которых обманули Вашингтоны. И это, на первый взгляд, хорошее сочувствие, как сейчас мы видим, трансформируется в травлю, что и наталкивает на мысли о том, что все эти люди, которые под нами, только хотят чувствовать себя принадлежащим к важным событиям, а так же потешить свое самолюбие, чтобы просто потешить. Ничего более. Однако, их позиция собственное самолюбие посредством участия в бунте за правое дело. Вот только, их позиция обособлена стереотипами во взгляде на повседневный мир. Поэтому их отношением к ситуации легко манипулировать.       Бык слушал. Долго. Он не отводил взгляда от главного здания международного банка Вашингтонов, и наблюдал за людьми. — Легко манипулировать?       Единственное, что спросил Булл. Саюки, улыбаясь, посмеялся, после чего крепко обнял мужчину за бедра и поместил голову ему на талию. — Стереотип, что ты знаешь об этом слове? — Да, то, что знают абитуриенты… — Хм… стереотип — прочно сложившийся, постоянный образ чего-либо, стандарт, который царит в той или иной общественной группе и социуме. Стереотипное мышление возникает у социума не только из-за невозможности критического мышление, но и в отсутствии эмпатии и при отсутствии холодного взгляда на ситуацию и объективного мышления. В таких ситуациях как наша, люди не пытаются решить вопрос. Они лишь пытаются отхватить свой кусочек сыра, хотят стать частью обсуждаемой темы. Именно поэтому многие блогеры и СМИ сейчас там, внизу. Хех. Людям не была бы интересна эта тема, если бы не те обстоятельства, которые окружают Вашингтон. Многие из людей из Медиа приходили к ним за финансовой поддержкой. И вот… результат помощи Вашингтонов этим людям. Это то событие, которое вызывает сейчас эмоцию. Именно это событие сейчас вызывает у людей психологический шок. Подключение эмоций. Да. Что вызывает эмоции? Что-то, что не укладывается в социальные нормы. Таким приемом сейчас пользуются СМИ и блогеры, которые с помощью эмоциональных встрясок и действуют на социум. Общественность перенимает мои уловки, с помощью папы и VA-11Hall-A, с каждым разом все глубже копая могилу Вашингтонов. Информационный взброс. Социуму важны только оценка и одобрение только их отношение к ситуации, они не выражают какой-либо эмоции к Вашингтонам. Им важно одобрение только их действий. Булл… то, что я хочу сказать… мы отлично поработали. Социум, общественность, весь мир… они сами не понимая того, попали в наши тиски. Они сами стали палачами Вашингтонов…       Саюки, наблюдая за тем, как разъяренная толпа, что разгневалась сильнее от взброса однодолларовых купюр, стала штурмовать главный банк Вашингтонов. А это означало лишь одно — Вашингтоны, не принятые и отвергнутые обществом, полностью были уничтожены. И Саюки, отойдя от окна, посмотрел на Булла. Он смотрел долго, до того момента, как сам Бык, оторвавшись от созерцающего краха его врагов, перевел взгляд на Саюки. После чего, наклонившись к ребенку, сел возле него на одно колено. — Булл… если ты хочешь чего-либо достичь… я помогу тебе. Сегодня исполнилось одно из твоих желаний… Я помогу тебе, осуществить и другие.       Мальчик, протянув руки вперед, с лаской и нежностью взял в свои ладони лицо Быка и, с шепотом и нежной улыбкой, говорил, смотря глаза в глаза этому мужчине. Булл же, улыбаясь, прикрыл свои очи. Он уже получил свою сладкую месть. И то, что будет происходить далее, он понимал, что все то — зависит только от его выбора. Готов ли он будет доверить свою жизнь Саюки, до того, как ему самому исполнится восемнадцать, Булл не знал. Но он должен будет принять решение. Согласится ли на эти сладкие слова… или же… пойти своим путем. Ему нужно принять выбор.       Саюки же, смотря в эти глаза, улыбался. Он знает уже, какой выбор сделает Бык. Именно поэтому он оставил часть тех денег, которые переводил ему хакер для тех детей из Гетто и для самого Булла, чтобы погасить весь его долг перед телохранителем. Саюки уже знает, что выберет Булл. Ведь его предложение так сладко. Мария и Саюки… вместе — они Дьявол, что соблазняют в свои сети людей. Они — Саюки. И Саюки в этом мире один.