Детка, я кумир подростков

POV Марк Удивительно, но в такой отвратительной обстановке, на твердейшей деревянной лавке мне удалось задремать. Наверное, сказался весь тот ранее пережитый стресс. Мне даже что-то снилось. Не могу сказать точно что, но это было что-то тревожное, неприятное. Из забытья вырвал протяжный скрип дверцы камеры. Я проморгался, принимая сидячее положение и уставился на двух ранее знакомых полицейских. Один из них приблизился, хватая под локоть и ставя меня на ноги. — Подъем, мразь! Будешь рыпаться — хер тебе, а не телефон! — к их повадке смеяться с любой тупой сказанной фразы, я уже, похоже, привык. Да и отвечать им что-то смысла нет, словно с обезьянами разговаривать. Спустя пару минут мы очутились в комнате, буквально метр на метр. Под потолком горели лампочки датчиков, все тут было напичкано камерами и прослушкой. Я сел за небольшой стол, встроенный прямо в стену и передо мной положили мой мобильный, а после избавили от гнета наручников. Тут же в дверном проеме появился следователь Цветаев. — У Вас есть пять минут. Если Вы собираетесь звонить своему адвокату, то поверьте, в этом нет необходимости. Государство с радостью предоставит Вам специалиста абсолютно безвозмездно. — ухмыльнулся тот, складывая руки за спиной и все еще держась на приличном расстоянии. — Спасибо. Мне не понадобится адвокат. Ведь я уверен в своей невиновности и не собираюсь надолго здесь задерживаться. — приподнял уголок рта, уверенно глядя в его бесстыжие глаза. — Что же. — хмыкнул следователь. — Тогда приятного разговора с подельником, или кто он там? Время пошло. Наконец, я остался один и поднял со стола телефон. Первым делом проверил активность Таисии во всех социальных сетях — ничего. Вновь накатила тоска, а за ней желание поскорее вырваться на свободу и поставить точку в этой бесконечной череде дерьма. Открыв книгу контактов, нашел нужный номер и еще несколько секунд колебался, не решаясь нажать на «вызов». Пять минут на разговор — непозволительная роскошь, мне бы с головой хватило и минуты, чтобы поговорить с этим человеком. Все же, я начал звонок. Гудки по ту сторону звучали как-то неестественно и сомнительно. Будто я сейчас сплю и вот-вот очнусь от этого страшного сна, а все вокруг будет как прежде — хорошо. — Марк? — скрипучий грубый голос напомнил о реальности происходящего. — Здравствуй. У меня проблемы. — Я сделаю все, что будет нужно. — уверенно, без доли сомнения отчеканил тот. — Говори, что случилось? Я вздохнул, короткой трелью пальцев проходясь по выкрашенному белой краской столу-подоконнику. — У меня не особо много времени. Я в СИЗО. Если подъедешь, думаю, на месте все объяснят. Не буду пытаться настроить тебя в свою сторону, но скажу лишь то, что будь я виновен, не стал бы просить тебя о помощи. — Диктуй адрес. Я выезжаю сейчас же. — мужчина заметно зашевелился, и, похоже, стал натягивать на себя вещи. — Твою мать! Как ты вообще мог попасть в лапы к этим волкам?! — Спасибо. Заранее извини за беспокойство. — ненадолго замолчал размышляя, стоит ли говорить то, о чем подумал. — Мне больше не к кому обратиться… Отведенное время, как оказалось, пролетело крайне неожиданно. В комнату вернулись стражи порядка, и мне пришлось оборвать звонок, пока те не сочли меня нарушителем их внутренних распорядков. Вновь оказавшись в камере, на этот раз хотя бы со свободными руками, я анализировал свои шансы вновь оказаться на свободе. Дед сможет, я уверен. У него есть связи и возможности. Если не это, то помогут деньги. В этой продажной системе можно купить что угодно и кого угодно. Остается немного подождать, и я точно выйду отсюда. А потом найду свою ученицу и убью того, кто посмел прикоснуться к ней. Пусть из-за этого и окажусь снова здесь. Конец POV Марк Поскольку время в заточении очень сильно затирается, то сказать до точности, как долго я рыскала по подвалу в поисках каких-то нужных предметов — тяжело. Но, по собственному ощущению, заняло это у меня не меньше пары часов. И… Кто бы мог подумать! Конечно же, ничего путного в этом идеально «стерильном» помещении, найти не удалось. Несколько ржавых гвоздей, торчащих из половиц, как бы я не старалась и не сдирала ногти в мясо, никак не выходили наружу. В полной растерянности я опустилась на скрипучую кушетку и, как бы не хотелось заплакать, не проронила ни слезинки. Плакать попросту было уже нечем. Смотря на полумрак комнаты сквозь разведённые пальцы, мне в голову вдруг пришла последняя, единственная возможная мысль. То, что я придумала — было очень рискованно. Если что-то пойдёт не так, то мои шансы на спасение стремительно приблизятся к нулю. Это в лучшем случае. В худшем — меня даже не останется в живых. Но, выбора нет. Я должна попробовать. Затаив дыхание, стараясь практически не шевелиться, я затаилась. Ожидала, когда же Ивлев вновь соизволит почтить своим присутствием. За крошечным окошком было тихо, где-то вдалеке стрекотали сверчки, шуршала от дуновения ветра трава. Как же давно я не видела белого света! Только в секунды заточения осознаёшь всю ценность свободы. Когда ты волен делать все то, что хочешь. Вдыхать свежий воздух, распирающий легкие до сладкой боли, пальцами касаться шершавой коры деревьев, подошвами ботинок ступать по хрусткой гравийной крошке. От этих таких далеких воспоминаний по рукам поползли мурашки. Раз сейчас ночь, то, скорее всего, этот урод видит седьмой сон. Мне нельзя терять бдительность, нельзя засыпать. Когда он окажется здесь, я должна быть наготове. Должна сделать все так быстро и неожиданно, чтобы обескуражить его и даже не дать понять происходящее. Казалось, в мою голову были встроены внутренние часики. Они тикали секундной стрелкой, но при этом время вовсе и не шло. Из-за полнейшей тишины я стала надумывать себе какие-то несуществующие звуки. Вот, мне показалось, что прямо у форточки сидит какая-то птица и клюет деревянную раму, а теперь как будто с потолка где-то в углу стекает вода, журча маленьким ручейком. Несколько раз я напрягалась всеми мышцами, так как мне казалось, что я слышу шаги и тихий голос психолога. Но это все всего лишь бредни разыгравшейся фантазии. Именно поэтому, когда на этаже сверху на самом деле стали происходить какие-то шевеления, я не сразу подтвердила мысленно, что это взаправду. Спустя несколько мгновений, в замочной скважине начал вращаться ключ. Я мигом нырнула в угол под лестницей, дрожащими ладонями как можно крепче сжимая ранее скрученную ножку старого, разваливающегося стола. Поддался он не без сопротивления, но мне все же удалось скрутить заржавелые шайбы с резьбы. А затем я ловко подперла стол спинкой металлической койки, так что сейчас все в подвале выглядело так, как и было изначально. Только вот в руках у меня было маломальское средство обороны. За спиной раздавались медленные, будто неуверенные шаги, пока я всем телом пыталась вжаться в пространство между стеной и деревянным сооружением лестницы. Ивлев явно пытался высмотреть обстановку в темноте, так как я заблаговременно выключила здесь свет. И, поскольку я в этих четырёх стенах провела достаточно времени, чтобы ориентироваться даже вслепую, то была в явном преимуществе. Когда он оказался внизу и ступил на доски пола — я сразу это поняла. Когда он попытался нашарить рукой под потолком веревку и включить свет — я сразу это поняла. Когда психолог ошарашено оглядывал пустую постель — я сразу это поняла. Без промедления выпрыгнула из засады и, не давая ему момента обернуться, собрала в удар все оставшиеся и, наверное, появившиеся в этот момент вновь силы, ударила похитителя по голове куском деревяшки. От такого напора дерево жалобно треснуло и надломилось аккурат в той части, которая соприкоснулась с головой психолога. А затем, с глухим стуком вывалилось из моих рук. Ивлев еще некоторое время прямо стоял на ногах. В этот момент я ощутила настоящий ужас, готовая к тому, что тот сейчас обернется и своими грубыми пальцами сдавит мое горло. Но он, издав короткий выдох, тяжело свалился на колени, а через секунду загремел на пол всем своим весом. Несколько секунд я тупо таращилась на его неподвижное тело и только когда увидела, что он все еще дышит, попятилась назад, к выходу. Сделав пару шагов вверх, остановилась. Нельзя отступать от плана, даже не смотря на смятение. Я осторожно обошла лежащее мешком тело и с трудом разогнула крепкие пальцы психолога, буквально вырывая из них ключи. Когда начала отходить и уже потихоньку внутренне ликовать от своей маленькой победы, моя лодыжка внезапно оказалась в цепкой хватке. Все внутренности вмиг окаменели. Я услышала протяжный стон и неразборчивые ругательства, принадлежащие Ивлеву. Мне удалось вырвать ногу из захвата только благодаря тому, что тот схватился обеими руками за кровоточащий затылок. Не видя ничего перед собой, думая лишь о том, что уже через пару мгновений смогу оказаться на воле, я рванула вверх, грозясь разломать своим топотом к чертям собачим все эти хлипкие конструкции. Когда я захлопнула за собой дверь, и в глаза ударил свет нормальной человеческой люстры, на мгновение я потеряла остатки рассудка. Пальцы трусило, и я долго копошилась в связке ключей, пытаясь подобрать нужный. А они только предательски звенели и будто выскальзывали из рук. По ту сторону бормотание звучало все отчетливее и как будто даже ближе. — Сучка! Я придушу тебя… — шипел не своим голосом психолог. Он приближался, это я осознавала совершенно точно и от этого осознания хотелось впасть в истерику. Примеряя к замку очередной похожий ключ, я поняла, что у меня есть несколько мгновений, пока Ивлев не дернет за ручку двери, а моей жизни не настанет конец. Когда нечеткие звуки были уже буквально в метре от меня, мне наконец с трудом удалось вставить в щель ключ, и замок радостно щёлкнул. На всякий случай я подергала ручку. Удалось! Только теперь я на сто процентов осознала, как же меня колотит. Пуще того, если бы на Эверест вскарабкалась. Хотя сейчас и вершина лестницы для меня — как личное покорение Эвереста. Только здесь мне телефон нужен будет не для счастливых снимков с желанием поделиться своим успехом, а для спасения собственной жизни. Я понеслась вперед и без труда поняла, где нахожусь. Это дом психолога. Тот самый, с милым камином, мягким диваном и фигурками гномиков во дворе. Он не сильно церемонился, увез меня туда, где все и начиналось. Я никогда не была в этой части коридора, поэтому даже и не догадывалась, что в глубине дома скрывается подвал, где в скором времени меня будут держать в заточении. Наугад открыв несколько дверей, я пробежала сквозь, похоже, его спальню и, наконец, оказалась в уже знакомой гостиной. Только вот выглядела она, отнюдь, совершенно незнакомой. Тут царил такой хаос и бардак, что, казалось, люди здесь давно не живут. Здоровые адекватные люди. Мечась от одного угла к другому, я схватилась за голову, которая резко и неприятно заныла. Подбежала к дивану, креслу, выворачивая все подушки наизнанку. Скинула из шкафов все имеющиеся внутри вещи. Нигде нет! За спиной, в дебрях дома, стали выламывать дверь. Все сильнее и сильнее чужая ладонь колотила по ее поверхности, а ручка рьяно скакала туда сюда. — Открой сейчас же, Таисия! — надрывался психолог так, что даже за двумя помещениями я ощущала его бешенство. — Если ты не откроешь эту дверь, то я не знаю, что с тобой сделаю! В шокированном состоянии я обернулась. Ноги так и подрагивали от желания унестись как можно дальше отсюда. Я рванула к входной двери, предвкушая бурный поток предрассветного свежего воздуха. Но она не поддалась. Снова заперто на гребаный ключ. Вновь выуживая из кармана связку, я судорожно перебирала ключи, то и дело поглядывая в сторону, откуда не прекращали доноситься яростные крики. С полнейшей досадой я отметила, что здесь нет ни единого ключа, что хоть немного напоминал бы подходящий к входной двери. С гневным выкликом откинув долбанные железяки куда-то в сторону, я с остервенением возобновила поиски сумки — единственной надежды на спасение. Пролетали секунды, а я только все больше терялась. Грохот у подвальной двери привел меня в чувство — Ивлев ломал дверь. Я замерла, всего лишь на секунду сконцентрировавшись. Взгляд мазнул по всей территории огромной гостиной и зацепился за знакомый силуэт сбоку от камина. Я потратила столько времени на поиски чертовой сумки, а она все это время была у меня под носом, стоило только оглянуться! Под грохочущие звуки, с дрожью в коленях, я сорвала кожаные ручки с крючка и вытряхнула все содержимое на каминную полку. Телефон здесь! Конечно же, отключен. Я со всей силы вдавила кнопку блокировки и считала мгновения, рассматривая белый экран с яблоком посередине. Почему же так долго! Сначала треск, а затем протяжный стук остановили мое сердце. — Иди сюда, Таисия! Не делай себе хуже! — маньяк вырвался на свободу и уже бежал по направлению к гостиной. Не знаю как возможно описать все то, что я испытывала в данные секунды. Но честно, мне казалось, что я умру от страха. Страшно может быть по-разному. Когда-то я думала, что самый большой мой страх — это высота. Я до ужаса боялась самолетов, крыш зданий, даже смотреть вниз с балконов высоких этажей мне было не по себе. Но сейчас я испытывала абсолютно незнакомый страх: сжигающий, выворачивающий наизнанку, выбивающий душу. Тело не слушалось, ноги грозились подкоситься, зубы бились друг об друга как на морозе. Телефон, будто ощущая мои эмоции, наконец, выдал экран ввода пароля. Несколько раз я постаралась вбить чертовы цифры, прислонить палец к датчику, но какого-то хера ничего не выходило! В комнату влетел взбешенный психолог. Волосы его слиплись от запекшейся крови, одежда пыльная и мятая, по подбородку чуть ли не стекает пенная слюна от настигшего безумия. Телефон разразился звуком миллионных уведомлений, пока мы буравили друг друга взглядами, он — тяжело дыша, а я — не дыша вовсе. — Дура! Что ты натворила! — очнулся от пищащих сигналов тот и ринулся ко мне. Я боязливо вскрикнула, осознавая, что зажата в угол. Я могла бы перепрыгнуть диван и сбежать в другую сторону, но мне просто не хватило бы времени, да и бежать было некуда. — Ты обманула мое доверие! — верещал Ивлев, а зрачки его замутились белесой пеленой. Он вытянул руки, чтобы схватить меня то ли за плечи, то ли за горло. Каким-то чудом, буквально за миг, я обратила внимание на катающуюся по полке отвертку, что выпала с остальным содержимым моей сумки. Схватив ее и даже не раздумывая, воткнула ее в ладонь психа. Инстинкты самостоятельно заставляли делать это. — Агрх! — заорал мужчина, второй рукой вцепляясь в пострадавшую и отвлекаясь на кровоточащую рану. — Тварь! Почему-то в голове всплыл ответ на тот вопрос, откуда же у меня с собой была долбанная отвертка. Я стою на корточках в кабинете Родионова, вкручивая болтик в полочку для маркеров. Тот наблюдает за мной, украдкой рассматривая сосредоточенное лицо и нежно улыбаясь. Какой же дурой я была в тот момент, пренебрегая его и своими чувствами! Сейчас это все, чего я хотела бы. И я была безумно благодарна Вселенной за то, что предоставила нам ту ситуацию и в подарок оставила мне эту спасительную отвертку. Сунув в карман телефон, я подняла глаза на мучителя. Тот, хоть и с перекошенным от боли лицом, все же не оставлял попыток довести задуманное до конца. Но теперь у меня было преимущество. Отпрыгивая через диван, мне оставалось лишь кинуться к окну. Все же это не многоэтажка и падение не должно быть смертельным. Я повернула пластиковую ручку, забираясь на подоконник и уже высунула на свободу одну ногу. Внизу всего пара метров — фигня, по сравнению со всем ранее произошедшим. В нос ударил долгожданный порыв свежего ветра. В нем было что-то такое, от чего захотелось счастливо расплакаться. Какое-то волшебство содержал каждый глоток этого чистого воздуха. Все длилось не более нескольких секунд. Я вскинула вторую ногу, сломанная рука неприятно саднила, но не мешала подготовиться к прыжку. Еще мгновение, и я свободна! Даже не верится! Один вдох, я отталкиваюсь от подоконника, и… Внезапно меня хватают за плечи, утягивая назад. Я падаю и ударяюсь головой об пол. А затем, отключаюсь… POV Светлана Волкова — Господи, какой ужас, Света! Я даже не представляю, как теперь отпускать тебя на учебу. Никому в нашей жизни нельзя доверять. Отец будет в шоке, если узнает! Слушай, может переведем тебя в другой колледж, пока еще есть время? Найдем какой-нибудь приличный, в центре. У тебя еще год до диплома. — мама оторвалась от жарки яичницы и присела рядом, кладя свою руку поверх моей. Я подняла на нее красные, саднящие от непрекращающихся несколько дней рыданий, глаза. Чувствовала я сейчас себя так хреново, что не хотелось видеть и слышать никого. Моя подруга пропала, наш куратор — единственный, кто мог бы помочь ей, сейчас в заключении. А я до сих пор винила себя за то, что не уследила тогда за Таей. Еще теперь и мама с ее вечными причитаниями! — А Таисия как вообще докатилась до такого?! — вновь удалилась она к плите. — Завязала шуры-муры с учителем! Она всегда казалась мне такой приличной девочкой, культурной! Я позволяла тебе дружить с ней… Я, с разгорающейся внутри злостью, защелкнула крышку маркера-выделителя и шумно опустила его на стол. — Ты ничего не знаешь и не понимаешь. Они любят друг друга, и Марк Сергеевич ни за что не сделал бы такого! — процедила я, сама удивляясь своей смелости. Перечить родителям я никогда не смела. С детства была надрессированной на послушание собачкой. Мама и папа не были дипломатами, буржуазией, да вообще, по сути, никем не были. Но старательно отыгрывались на мне за все то, что не сумели реализовать в себе. Именно из-за них я выросла закомплексованной робкой тюфячкой. Именно они испортили мне жизнь. Мама обескураженно обернулась, прикладываясь к кухонному гарнитуру и отложила лопатку, натягивая на лицо выражение «да как ты посмела?». — А чего это ты его защищаешь? Поддерживаешь его злодеяния? Оправдываешь насилие?! Светлана, я тебя не узнаю! — лепетала мама. Я отодвинулась из-за стола со звонким скрипом кухонной плитки. Упираясь в него пальцами, скривилась, глядя на женщину. — Ты ничего обо мне не знаешь, в этом-то вся и проблема. Я защищала и буду их защищать. Потому что нет ничего важнее любви на этом свете. Ха! — истеричный смех сам вырвался из груди. — Ты никогда бы и не узнала, что я сама влюблена. Да! Я люблю своего репетитора, Алексея Николаевича, и мы с ним уже давно вместе! Что, ты в шоке? Правильно, ведь ты и не интересовалась никогда тем, что я чувствую. Вас всегда интересовала лишь моя учеба, мои оценки, то, куда я поступлю и где буду работать! Так вот знай: это все меня задолбало! Хотели примерную дочь? Получите и распишитесь! Я подхватила со стола кипу листов, работу с которой мне не дали довершить и двинулась к выходу с кухни, натягивая куртку в коридоре. Мама кинулась за мной. — Светлана! Что ты такое говоришь, Боже мой! — из ее глаз хлынули слезы и она всхлипнула, прикладывая руку к губам. — Дочка, что ты говоришь? Как… Ты… Ты и он… — Да, мама. Я и он. Я люблю его и это ничто не изменит. И я помогу Марку Сергеевичу, помогу Таисии всем, чем смогу. Потому что они отличные люди. Честные и настоящие. В отличие от всей этой вашей выдуманной волшебной жизни! Пока. — я захлопнула дверь перед ее носом, сбегая вниз по ступеням подъезда, но она вновь распахнулась, и я услышала слова. — Светлана! Немедленно вернись в дом, нам нужно поговорить! Я не позволю тебе сейчас пойти к нему! Это неправильно, как ты не понимаешь? — Как будто ты знаешь, что действительно правильно… — тихо ответила я и скрылась из ее вида. Выходя из подъезда, теперь я ощущала себя совершенно другим человеком. Той, кто точно может сделать все правильно. Сегодняшней ночью я снова не могла сомкнуть глаз. Все прокручивала в голове предстоящий разговор, прорабатывая каждую возможную деталь. К моему предплечью неожиданно тепло коснулись. — Ты чего не спишь? — хрипло прошептал Леша. Я взглянула на него в темноте небольшой однокомнатной хрущевки. Лешины золотистые кудри растрепались о подушки, карие глаза заспанные, локоть с напряженным бицепсом поддерживает голову. — Немного волнуюсь. — честно ответила я, пытаясь не нарушить праведную тишину этой обстановки. — Ты все сделаешь как надо. Ты большая молодец. Моя храбрая, сильная девочка. — парень оставил аккуратный поцелуй в уголке моих горящих губ и утянул к себе в объятия. Только так мне удалось отвлечься и провалиться в глубокий, безмятежный сон. С самого утра поливал дождь. Ледяной и мерзкий — настоящая осень. Но, на удивление, под ним таяли ранее замершие лужи, и теперь под ногами хлюпало что-то вроде пригоревшей манки. Я держала Лешу под крепкий локоть, в надежде не поскользнуться на крыльце следственного изолятора. Тут же стояла группка работников в синей форме и фуражках, потряхивающихся от холода, но упрямо затягивающихся крепкими сигаретами. Когда мы оказались внутри, теплее будто и не стало. Но, скорее всего, меня просто никак не отпускала нервная дрожь. Не знаю, почему именно я так переживала, скорее всего даже не переживала, а боялась. Боялась, что не смогу помочь или сделаю хуже. Мы остановился у окошка, где сидел дежурный, и в этот момент Лешенька ободряюще кивнул мне, улыбнулся и крепко сжал мою руку, мысленно как бы уверяя еще раз, что все получится. Парень удалился на лавочку неподалеку, а я с трепетной нежностью посмотрела ему вслед. Я уж было хотела заговорить с полицейским за стеклом, но никак не могла раскрыть рта из-за двух людей в гражданском, что весьма громко спорили буквально в метре от меня. — Ты хоть знаешь, кто я такой и что я могу сделать, если сейчас же мой внук не выйдет из этого хлева?! — орал тот, что постарше. — Следите за словами, Вы угрожаете сотруднику внутренних дел! Ваш внук подозревается в похищении человека с возможностью убийства, он находится под следствием, и своими грязными деньгами Вы не купите правосудие! — не менее пламенно отвечал второй, импозантный мужчина. Я все же смогла мысленно собраться, сделала короткий вдох через ноздри и постучала в окошко к занятому сериалом на маленьком телевизоре полицейскому. Тот от неожиданности чуть ли не подпрыгнул и выронил на стол свой бутерброд. — Кхм… Извините… Я… Мне… — забыла я все то, что так старательно заучивала в голове. — Я бы хотела предоставить доказательства. — На него нет ни одного опровержимого доказательства, а вот доказательств его виновности, зато, предостаточно, чтобы засадить Вашего внучка за решетку! — будто в тон мне, вторил кареглазый мужчина сбоку. Офицер в будке зашевелился, подтягиваясь в кресле и раскрывая увесистую тетрадь, вычерченную плотно заполненной таблицей. — Доказательства чего? — немного неуверенно протянул он. — Невиновности Родионова Марка Сергеевича. — внезапно смело отчеканила я и почему-то внутренне загордилась собой. Слова эти подействовали каким-то волшебным образом, и весь шум в холле разом затих. Двое, что беспрерывно спорили до этого, теперь обернулись в мою сторону и замерли чуть ли не с открытыми ртами. Я уставилась на них в ответ с расширенными в смятении глазами. Седовласый мужчина в длинном черном плаще хмыкнул, победно стрельнув глазами в дуэлянта. — Недостаточно опровержимых доказательств, говоришь, следак? Вот сейчас и посмотрим. Тот на это лишь нервно хмыкнул и стремительно подлетел ко мне, нависая сверху всем своим ростом. Боковым зрением я увидела, как Леша напрягся в кресле, порываясь вскочить и оттащить от меня бунтаря. — Ты кто такая? — не слишком дружелюбно проскрипел мужчина. — Я… Волкова Светлана, подруга Таисии Захаровой и ученица Марка Сергеевича. — неуверенно пискнула я, чуть отворачиваясь от его напора. — Пошли со мной! — меня грубо схватили за руку, утаскивая в неизвестном направлении. На старика этот наглец даже не взглянул, а тот, напротив, нагло и даже радостно смотрел нам вслед. Я беспомощно обернулась, ища глазами своего парня и нашла его в таком же ужасе. Мы очутились в небольшой светлой комнате, которую я почему-то охарактеризовала как комнату для допросов, и меня вынудили сесть за стол. Сотрудник полиции сделал несколько нервных шагов туда-назад за моей спиной, потом провел пятерней по зачесанной назад челке и уселся напротив, требовательно заглядывая в глаза. — Что у тебя есть на Родионова? — Доказательства… — проблеяла я. — Какие, к черту, доказательства? — процедил тот, привставая со стула и нависая надо мной. — Этот урод выкрал твою подружку, растлевал ее, а возможно и убил. А ты пытаешься защитить его? Может, он и тебя трахает?! У меня окоченело все тело, я замерла, чувствуя, как наливаюсь пунцовым. — Да как Вы?... Что Вы такое себе позволяете?! Он бы никогда в жизни так не сделал, он любил Таисию! — начала вскипать я. — Любил, любил… Тех кого любят — не суют в багажник машины в пьяном виде и не занимаются некрофилией где-нибудь в лесу, потом копая ямку под деревом. — следователь усмехнулся своим же словам, короткой трелью постучал по столу и откинулся на сидении. — Показывай, что у тебя там? Я попыталась максимально сосредоточиться. Втянула воздух через ноздри, гася гнев, и медленно раскрыла рюкзак. Оттуда заманчиво торчала стопка бумаг, что я старательно печатала эти несколько дней. Я аккуратно выудила их, раскладывая на столе в идеальном хронологическом порядке. Когда все было готово, указала ему на первый лист. — Вот. Это распечатанная переписка между мной и Таисией. Это было в начале октября, примерно тогда Тая призналась мне о их с Марком Сергеевичем отношениях. Вот, посмотрите, по-моему все понятно, что никакого принуждения и быть не могло. Следователь взял лист в руки и его глаза забегали по строчкам. «Света Волкова: Приветик, занята? Таисия Захарова: Привет, ага. Я еще в шараге) Света Волкова: В девять вечера? Оо Таисия Захарова: С Марком пьем чай;) Света Волкова: Ууу, понятно-понятно))) Смотрите не увлекайтесь чаем;) Таисия Захарова: Ой, все. Он очень мил и вообще сама целомудренность:Р Света Волкова: Ладненько, приятного чаепития <3» — Вот видите. А вот еще. И еще… — я все пихала и пихала листы ему в руки, выуживая самое сокровенное, чем делилась со мной подруга. Да, это неправильно. Но только не в данной ситуации. Сейчас это не во вред, а во благо. В итоге в руках мужчины оказалась приличная кипа листов, которые он то и дело перебирал, перечитывая заново. Лицо его каждую секунду становилось все краснее и напряженнее. — А вот это фото. — я подвинула к нему еще один лист с чёрно-белой фотографией висящей на шее куратора Таи. — Она присылала мне буквально неделю назад. Они тогда дурачились у Таисии дома. Вы же видите, что они счастливы? — Это ничего не доказывает! Девушки падки на лестные слова. Напел ей в уши, соблазнил, а потом расправился с ней без зазрения совести! — гневно отозвался кареглазый, но я видела, что лед его недоверия тронулся. — Это не все. Наверное, самое главное. — готовясь к рассказу, я почувствовала себя неуютно, на сердце потяжелело. — У нас в колледже на компьютерах установлен старенький чат. Его создала давным-давно наша прошлая преподавательница. Им почти никто не пользуется, потому что он доисторический и написан на ужасном языке программирования. Но мы с Таей постоянно там переписывались. Я зашла в аккаунт с того компьютера, за которым всегда работала Таисия. Там был так же диалог с Марком Сергеевичем, но содержание не представляет интереса. Но вот в ее диалоге со мной висело одно неотправленное сообщение. Почитайте. Уже небезынтересна он взял из моих рук бумагу, изучая ее с особой настырностью. «Тая: Ясно, сдать матанализ будет практически нереально… Кстати, насчёт него, мне в пятницу нужно будет пораньше свалить, я еду к своему психологу:))) По твоему совету, между прочим! Пару раз уже была у него, и прям правда помогает. Правда живет в жопе мира (((Как думаешь, Мымра Санна сильно расстроится, если я не приду на ее пару?» — Психолог? — наконец, с меньшей злостью в голосе отозвался следователь, глядя на меня над листом. — Да… Таисия говорила мне о нем потом, но у меня просто вылетело это из головы. — замялась я, сминая юбку на коленях под столом. — И никто не знал о нем. Вроде. — Опять же: все то, что ты предоставила — не является веским доказательством. Тут все вилами по воде писано. Если бы, да кабы… — Нет, я уверена, что этот врач тут в чем-то замешан! — перебила я его. Мое своенравство вновь вызвало у следователя негодование. Меж его густых бровей залегла складка, некоторое время он пристально смотрел мне прямо в глаза, от чего я стушевалась, неуютно ерзая на стуле. — Волкова, Волкова… — будто пробуя мою фамилию на вкус, он вел глубокие дискуссии у себя в голове. — Послушай, а не твой ли это братец полгода тому назад посещал наше учреждение? Его слова больно укололи по нервным окончаниям, подкидывая неприятные воспоминания. — Двоюродный брат. —ощетинилась я. — Ммм… — победная улыбка. —Мда… Хранение и распространение — это серьезная статья… Ему повезло тогда, что вскрылся его подельник и взял все на себя. Но, Светлана, поверь мне. В наших общих интересах поскорее закрыть это дело, а твои… Догадки. Они могут слегка затормозить процесс. Так что давай так: мы оставим этот разговор между нами и разойдемся с миром. Ты ведь не хочешь, чтобы у твоего брата снова возникли проблемы? Мужчина задорно выгнул бровь, скрещивая руки на груди. От выражения его лица хотелось придушить этого мерзавца. Но я поклялась себе, что доведу это дело до конца и не могу сдаться из-за глупых угроз. Я сглотнула слюну и отметила, как пересохло в горле. — Мне… Все равно, товарищ полицейский. Я пришла сюда с доказательствами и не уйду, пока их не примут к сведению. Я твердо уверена в своих словах. Наверное, именно в этот момент что-то внутри меня переломилось. Выговаривая четко и ясно каждое слово, я, наконец, поняла, что устала быть жертвой. Устала слепо повиноваться указам и внушаемому страху. Сейчас и отныне я буду делать только то, что хочу я. Только то, что велит сердце. А сердце мое полно добра, любви и сострадания. Наши молчаливые переглядывания с упрямыми мордами продлилось еще какое-то время. И, как бы тот не старался, но просверлить во мне дыру ему не дано. Я знаю, что этих людей обучают психологии, изощренному моральному прессингу, методам грамотного запугивания, но на мне эти фокусы не пройдут. Не теперь. — Ты… А, к черту! Я вызову человека и он составит протокол. — мужчина встал, двигаясь к выходу, и тут я поняла, что одержала победу. — Когда ваш ненаглядный Родионов будет убивать уже тебя, обязательно позвони мне. И не забудь сказать, какой была дурой. На его сарказм я не отреагировала. Когда хлопнула дверь, просто сидела и улыбалась как умалишенная. Я смогла победить не только его, но и себя. Я сделала это! Конец POV Светлана Волкова POV Марк — Сижу за решеткой в темнице сырой. Вскормленный в неволе орел молодой, Мой грустный товарищ, махая крылом, Кровавую пищу клюет под окном*… Что же там дальше-то? — не сказать, что я сходил с ума, но, скорее, проблески слабоумия начали находить меня в замкнутом пространстве. Активно разглядывая щербатый бетонный пол камеры, глубоко повесив голову, я краем уха расслышал скрипы открывающихся дверей. Уже приготовившись к очередной порции «любезностей» со стороны представителей закона, головы я поднять так и не решился. Да и к чему? У меня, судя по всему, будет еще предостаточно времени налюбоваться этими дивными тюремными пейзажами. Рядом с моей клеткой зашаркали несколько пар ног, и, кажется, остановились аккурат напротив. В темноте, из-под опущенных ресниц я разглядел до боли знакомые черные берцы, а неподалёку — также уже изученные лакированные туфли. За нежданными гостями, процессией следовали несколько рядовых полицейских. Я обратил к пришедшим весь свой взор, только когда дверь моей камеры начала отворяться. Быть может, я всё-таки и сошел с ума? Конечно, я вызывал своего деда на помощь, шагая через свою гордость, но разве может он прямо сейчас стоять здесь, напротив? — Игорь, ты ли это? — все же не поверив своим глазам, я грустно усмехнулся, потухнувшим взглядом изучая темный силуэт напротив. — Давай, Марк, не тяни кота за сам знаешь что, выходи по звонку. — своим хриплым грубым голосом отозвалось видение. Или не видение? Меня резко поставили на ноги, встряхивая. Я тупо оглянулся по сторонам, где под обе руки меня держали полицейские. — Давай иди, или слух потерял?! — завопил один из них. — Ты за базаром своим гнилым следи, крыса ментовская! А то сам у меня слух потеряешь! — дед взъерепенился, порываясь в сторону хама. — Родионов! Вы хотите сидеть вместе с внуком? Немедленно успокойтесь, пока я вам это не оформил! — вступил в разговор молчаливый гость, и я узнал в нем следователя Цветаева. — И вы тоже давайте поспокойнее. Ведите его в кабинет и отдайте личные вещи. Меня вывели в коридор, и только тогда рассудок начал потихоньку проясняться. Однако, я все никак не мог понять что происходит, а может просто не верил. Неужели меня отпускают?! Глаза долго привыкали к нормальному человеческому свету, пока я в ожидании сидел в полупустой комнате. Мне выдали мой телефон, но тот оказался безбожно разряжен — еще бы, столько лежать без дела! В голове шли ожесточённые размышления: хотелось верить, что выпустили меня не по волшебству Игоря, а потому, что нашли Таисию. Что она жива, цела и невредима. И сейчас я выйду на улицу, возьму первое попавшееся такси и приеду к ней домой. Она кинется мне на шею, начнет горько плакать, а я буду утешать ее, долго-долго, буду целовать ее волосы и уткнусь носом в шею, потому как безумно соскучился по ее запаху. А потом мы распишемся, вместе заберем документы из паршивого колледжа и уедем куда-нибудь далеко, где никто не достанет… Перед мои носом хлопнули по столу, припечатывая к нему лист бумаги. Я огляделся: все те же лица, акт шестой, завершающий. — Распишись здесь. Тебя отпускают под залог, до окончания расследования. Но ты все еще в списке подозреваемых. — целил Цветаев, очень неумело скрывая свою злость. — Поэтому до окончания следствия Вам, Родионов Марк Сергеевич, запрещено покидать пределы города, каждую неделю ты будешь приходить в участок по прописке и отмечаться. Все уяснил? Сверху вниз я лишь на секунду заглянул ему в глаза, отвечая взглядом: «Пошел ты в жопу со своими указами», взял ручку и быстро поставил подпись на бланке. — Таисия нашлась? — не отрываясь от письма, спросил я. — Если бы ты сказал, что сделал с ней, то непременно нашлась бы. Но ты откупился отмытыми деньгами своего родственничка и теперь преспокойно будешь гулять на свободе. — сощурился следователь. Пытаясь заглушить боль от нерадостных новостей, я медленно поднялся и обратился к деду, тот с победным видом похлопал меня по плечу. — Прощайте, товарищ следователь. Так как я не планирую сюда возвращаться, то напоследок посоветую Вам меньше полагаться на ложные обвинения и подходить к расследованию хладнокровно. Тогда, возможно раскрываемость у вас увеличится. — я развернулся, подхватывая со стула свою выданную куртку и вышел вслед за Игорем, захлопывая дверь. Мы стояли у ворот СИЗО, обмотанных щедрыми слоями колючей проволоки, и курили. Долгожданный никотин сладкой истомой проносился по венам, чуть пьяня голову, но при этом расставляя мысли по полочкам. Небо затянуло свинцовыми тучами, разбухающими от подступающего ливня, сама природа говорит, что не все еще закончено. В этой истории еще слишком много дерьма, и теперь я намерен разгребать его самостоятельно. — Мда… Тяжелый случай. — протянул дед, делая очередную затяжку. — Как ты докатился до такого, Марк? — А как ты докатывался до в свое время до нескольких арестов? Ты сам прекрасно знаешь, как это происходит. — оскалился я, не настроенный на разговор. Помолчали. Собеседник протянул мне новую сигарету, я машинально воткнул ее в зубы, чиркнув зажигалкой. — И это все того стоит? Для меня это все звучит как бред. Какая-то девчонка малолетка, сначала спит с тобой, а потом сдает тебя ментам… Тебе-то на кой хрен вся эта канитель? Что, нет вокруг других дырок, что ли? Я закипел, в буквальном смысле. Почувствовал, как кровь приливает к лицу, вытягивая наружу всю ту грязь, что не отстирывается десятилетиями. Приблизившись к Игорю, я чуть ли не ткнулся носом в его нос. — Не смей. Говорить такого. Про нее. — дрожа от ярости цедил я. — Тебе никогда не понять, что я чувствую. Ты не знаешь понятия «любви». Ты долбанный черствый камень. Я благодарен тебе за то, что вытащил меня отсюда. Но не думай, что теперь ты вправе обсуждать мою жизнь и мои решения. Мужчина скуксился, повесив плечи и своими руками коснулся моих. Я уж хотел, было, взбрыкнуться, но тот держал крепко. — Ладно-ладно, извини. Я не прав, погорячился. А ты не прав насчет меня. Ты думаешь, что я не умею чувствовать? Да, может так оно и выглядит, но это ошибка. Я тоже человек, и у меня внутри куча тараканов, которых я просто активно травлю. Не любил бы я тебя, приехал бы сюда, трахал бы себе мозг базарами с легавыми? Да клал бы я на все в ином случае. — У тебя свои интересы… — я отвернулся, поднося сигарету к губам. — Знаешь, с твоей бабушкой я, ведь, тоже познакомился, когда ей было лет шестнадцать, что ли. А мне двадцать. Вот… — дед сделал пару шагов вперед, останавливаясь рядом, теперь мы оба разглядывали голые поля на горизонте. — И ее батя, твой прадед, просто ненавидел меня. Мы с ним однажды так сцепились, ты бы знал… Я посмотрел на собеседника, заинтересовавшись рассказом. — Ага. Я его знатно отметелил, а он бывший военный, не просак. — продолжил тот. — Ну и после этого больше мы не общались, конечно. — Это как? — Да просто. Я увез ее к себе на север, наплевав на все. Так вот, я это к тому, что если у вас и правда такая любовь, то рви до победного. — заключил вконец. Мы двинулись вперед по грунтовой дороге, по две полосы выезженной колеи. Впереди виднелся черный джип деда. — Я знаю. — сложив руки в карманах джинс, отозвался я. Мы дошли до машины, и я двинулся к пассажирскому сидению, но не успел открыть дверь, дед снова заговорил. — Так что планируешь делать дальше? — Найти Таисию, а дальше посмотрим. Сейчас я должен наведаться в гости к ее отцу. — К тому уроду, который дал на тебя показания? Да уж, правду говорят — история циклична. — усмехнулся Игорь, прыгая за руль. Удаляясь от места своего недавнего содержания, я продумывал весь план последующих действий. Найти маленькую хрустальную иголочку в стоге колючего сена. И пусть я могу изрезать все руки в этой темной пучине, но я доведу дело до конца, а потом заберу иголочку себе. Буду хранить ее в хрустальной шкатулке на золотом замке. И больше никогда не посмею разрешить кому-то забрать ее у меня. Конец POV Марк