Вики
Лилу45 — Моя душа
Я щелкнула пальцами, чтобы убраться как можно дальше из нашего номера. Мне нужно было побыть наедине с собой. Мысли и воспоминания из прошлого противно щекотали подсознание. У меня не было сил их контролировать. «Прованс — это бескрайние виноградники, лавандовые поля, хрустально-прозрачные речки, покрытые лесами и оливковыми рощами горы, шумные водопады, небольшие старинные городки и крохотные деревушки». — голос бабушки звучал эхом далеко в детских воспоминаниях. Оказавшись прямо в центре лавандового поля, я сразу упала на землю, устроившись прямо в нежной и густой траве, которая щекотала кожу через одежду. Звездное небо приветливо хвасталось созвездиями, будто умоляя разгадать их тайну. Меня окутали запахи моря, лаванды и кипарисов, тёплого ветра и сладкой пыльцы. Я сильно зажмурилась, в надежде, что перестану слышать голоса прошлого… — Бабушка, если бы только ты сейчас могла быть рядом и увидеть это всё, крепко держась за мою руку, — было очень больно её отпускать, до сих пор меня мучает совесть за то, что я ругалась с единственным любящим меня человеком, чтобы встретиться с биологическим отцом. — Ненавижу, ненавижу! Я всех ненавижу! — маленькая, ничего не понимающая, бьюсь в истерике, потому что нашла папин номер в записной книжке, но бабушка отобрала телефон. — Виктория, успокойся немедленно! — Она всегда назвала меня полным именем, когда начинала злиться. — Бабушка, милая, прости меня, пожалуйста, я тебя очень сильно люблю! — Обхватив руками талию и уткнувшись лицом ей в живот, я уливалась горькими слезами. — Они мне не нужны! Ни папа, ни мама! Просто в школе сказали, что я никому не нужна! И они ушли! Бросили! И на перемене все бросили! Жаль, что я не видела бабушкиных скрытых слез и подрагивающих губ. Ей было так больно за меня и за то, что со мной делали в школе. Сколько бы их не меняли — после вопроса про родителей и моего грустного взгляда в пол, все понимали, что я сирота. Моя душа была такая добрая и нежная, но её так умело превращали в тёмную и жестокую. — Сиротка! Сиротка! — Одноклассница Нэнси отобрала мой новый портфель, который купила бабушка со своей пенсии. Мне было жалко то, что хотят уничтожить дорогую сердцу вещь — подарок от любимого человека. — Ты маленькая избалованная тварь! — Я кинулась на неё прямо на школьном дворе и если бы не проходящий мимо учитель, я бы проломила Нэнси череп. Я росла, но почему-то щемящая в душе тоска не проходила. Она так глубоко засела где-то внутри меня, что даже долгая терапия у психиатра не помогла расставить в голове всё по полочкам.Первая влюблённость = первое предательство.
— Можно пригласить тебя потанцевать? — Томсон подошёл ко мне со спины и галантно поклонился, улыбаясь так нежно и заботливо, что все предостерегающие мысли убегали прочь, оставляя лишь детскую наивность. Мы были в хороших отношениях последние две недели, ведь это были последние дни перед выпускным. Томсон нравился мне очень долго. Почти сразу, как я пришла в эту школу, то так глупо влюбилась в него. Но зачем ему дружить с такими как я? Сирота. Отброс. Сломленная. — Конечно, Том, — я вложила свою руку в его, хихикнула и мы направились на танцпол. Я не помню половины произошедшего, ведь он кинул шипящую таблетку в мой напиток. Помню только то, как на меня летят брызги алкоголя из его стакана, как Томсон разбил стакан, поднимая осколок, направляя его в моё лицо, бросая такие ненужные, больные и жестокие слова. — Ты никчёмная сиротка, да ты ничего никогда не добьёшься! — Он резко примкнул к моим губам. — Но мы можем договориться и я попрошу своего папочку устроить тебя к нему на работу, ведь такую попку нельзя оставлять без внимания, — он порезался об свой же осколок, а я сбежала. После этого я закрылась в себе, проводила всё свободное время с бабушкой, слушая её мудрые советы. — Ви, детка, прошлое — единственное, что мы никогда не потеряем: оно будет мучать тебя своими прекрасными моментами, которые уже не вернуть. Будет подкидывать кошмары прошлого, которые нужно отпустить. А сейчас я запуталась. Снова сбежала и лежу в траве, пытаясь разобраться со своими призраками прошлого и непонятного будущего. Мне было хорошо рядом с Люцифером, я впустила его в свою душу, хотя мгновенье назад мучалась от потери своей большой любви. Хотя сейчас я понимаю, что с бывшим я всего-лишь лечила свои детские травмы, но он так умело вернул всё назад, когда закрыл за собой дверь. Контролировать свои эмоции — всегда было проблемно. После тяжёлых дней в школе, в университете, на работе… Почему-то каждый считал нужным ткнуть своим эго в больную рану, связанную с родителями, а потом и вовсе с бабушкой. Отсюда и тревожное расстройство, и прочие диагнозы от любимого психотерапевта. После бабушкиных похорон, меня срочно вызвали на работу, поскольку организация чужого праздника лежала на мне. Сообщив директору свою горькую весть, он счёл нужным рассказать это всему офису, ну и конечно заставить меня приехать в срочном порядке. — Миранда, я здесь, привет, — заплаканные глаза выдавали мою боль от потери, но казалось, что никому не было дело до моих чувств. — Привет! Как там бабуля? — Она едко ухмыльнулась, а я поспешила убраться как можно дальше. Долой работу, долой этих тварей! Мне кажется, что я могу пролежать здесь вечность. Печаль моей жизни бесконечна, но нужно возвращаться назад, правда ком в горле мешает. — Виктория, нужно поговорить, — сначала подумала, что это голос в моей голове. Однако обретённый после моей смерти отец, устроился рядом со мной на травянистом поле, окружённый ароматной лавандой. — Папа, мне тяжело, — я закрыла глаза и отвернулась в сторону. — Называть тебя отцом, принимать своё положение, мириться с чувствами к Люциферу. Так нельзя, понимаешь? В бессмертии нет места для любви! — Ребёнок в моем сознании психовал и желал сорваться на своего «родителя», но разве я могу? — Любовь — это необузданная сила. Не пытайся её контролировать, Виктория. Когда мы пытаемся это делать, она начинает разрушать. — Смерть положил свою руку на мою голову и стал ласково гладить. Так нежно. Так по-отечески. — Я хочу тебе кое-что рассказать.100 год. Наша эра.
В светлом помещении сидело двое: Бог и Смерть. Они разговаривали, смеялись, обсуждали планы на дальнейшее развитие Земли. Уже сейчас планету населяли астрологи, историки, грамматики, риторики, адвокаты… Бог искренне пытался всем помочь, но миру не хватало любви. Августа Тревизская — была первой христианской святой, которая стала мученицей, поскольку люди всё больше углубляясь в науку — выбирали атеизм. Её жестоко обезглавили и сожгли на глазах у небольшого населения. Именно тогда было принято решение, что Самаэль встанет на роль палача для тех, кто совершал подобные грехопадения. Он был изгнан много лет назад, но людей было не так много и карать было по большей мере некого. Бог знал о том, что действующий Сатана пришёл к власти нечестно, но поступок его не осуждал. Люди двигались дальше, развивались, но вели себя как животные, не ведая о чести и любви, сострадании и заботе о близком. — Я заложу в каждого любовь к родственной душе, — Бог стоял и смотрел на небольшое поселение людей. — Тебе не позволят твои дети, — Всадник опирался на трость, задумчиво рассматривая их достижения. — Им стоит перестать делать вид, что они не умеют любить. Я всё им дал, я изначально создал их любящими, но грехи… Они ослепляют.***
— Вики… Демоны, ангелы, архангелы, Серафимы, Всадники… Мы все можем и умеем любить, дело лишь в том, хотим мы этого или нет. То, что происходит между вами с Люцифером — редкий и потерянный дар, — я уже лежала у Всадника на коленях, внимая каждому его слову. — Дело в том, что любовь на Земле стала существовать без клейма «родственных душ», а как самостоятельное чувство, позволяя менять партнёров и испытывать симпатию к разным людям, но ты и сын Сатаны — исключение. — Как такое может быть? — мне не верилось в то, что я человек нового века и поколения, связана с демоном, который старше меня на столетие, а может и два. Ведь он мог любить, хотел ли? — С этим предстоит разобраться. Тебя навещал бессмертный, когда ты была ещё жива. То, что ты испытываешь, не простая влюблённость.***
Отель
Люцифер
Виктория испарилась вслед за Константином, но я не собирался её искать. Не потому, что мне было всё равно на состояние которое она испытывает, а потому, что каждому нужно личное пространство чтобы подумать наедине с собой. — Сын, — голос отца заставил меня повернуть голову в сторону дивана. Он уже сидел в своей горделивой позе с расправленными плечами, но его взгляд был полон печали. — Нужно поговорить. — Есть ли смысл? — у меня было столько попыток договориться с ним и прийти к понимаю, но ни одна не дала положительного результата. — Стало быть, пора, — он встал и подошёл к открытой двери балкона, поглубже вдохнув в себя свежий ночной воздух. — Люцифер, как думаешь, я умею любить? — отец слега повернул голову в мою сторону, напряжённо нахмурив брови. — Судя по твоим рассказам, нет. Но хочу сказать сразу, я не намерен выслушивать лекции о том, что я не умею любить и к Уокер испытываю «спортивный интерес». — Я лгал, — он повернулся ко мне всем корпусом, во взгляде читались сожаление и боль. — Я безумно сильно любил твою мать и продолжаю любить до сих пор. Лилит навсегда останется у меня в сердце, — отец положил руку себе на то место, где у него оказывается имелось сердце. — Так получилось, что мне было удобно переживать её гибель, давая всем понять, что я не любил. Я воспитал целую армию благодаря этому. — Но не смог воспитать сына, — я горько ухмыльнулся и начал искать в карманах сигареты. — Ты столько лет занимался самобичеванием, воспитанием рядовых демонов, забывая о том, что у тебя есть сын. Рассказывал мне, что такие как ты — не знают слово «любовь», хранил секрет о том, что у тебя есть брат, которого ты заточил в чистилище. Теперь что, хочешь вечер откровений?! — Сигарета была уже зажата моими зубами, а зажигалка помогла с запуском в легкие спасательного дыма. — Я и не надеюсь на твоё понимание, сынок. Я всего лишь хочу тебе сказать, что я не деспот и был не прав в своих действиях. Я не отказался от тебя, но и смотреть не мог! Ведь ты так похож на неё, — он сделал шаг в мою сторону. — Твои крылья, твои глаза, твоя ухмылка, которая досталась тебе от неё, а не от меня. Я ведь тоже «заразился» ей от Лилит. Мне было тяжело это пережить, — я сделал шаг назад от отца. — Ты убил её. — Я не убивал. Это лишь слух родившейся из-за моих слов о не любви, — он недовольно скривился и остался стоять на месте. — Ты украл мои воспоминания о ней. — Я лишь не мог принять боль! — Он крикнул так, что затряслись стены всего номера. — Позволь мне всё исправить. — Хорошо. Тогда помоги нам, — я сделал затяжку и начал щуриться от дыма, попадающего в глаза.От третьего лица
Би-2 Я никому не верю
Виктория была уже достаточно пьяна, танцуя в каком-то клубе недалеко от отеля, в котором они остановились с Люцифером. Бутылка зажатая в её руке никак не хотела кончаться, а она была и рада прикладываться к горлышку. Отпустить своё прошлое — самый высокий дар, который дан не многим. Её мокрые от танцев волосы хлестали по лицу, тушь давно размазалась по щекам от слёз. Вот она, во всей красе — Виктория Уокер, внутри вся израненная, но снаружи смелая и сильная, тянет руки к потолку и двигается в такт музыке с закрытыми глазами, будто прощается со всем, что у неё было и есть. Люцифер сидел на полу и курил, пепельница была заполнена до краев, но его осознание того, что отец мог установить между ними нормальные отношения, но не сделал для этого ничего — больно стискивало горло. Родители и дети не становятся друзьями, когда дети уже взрослые. Друзьями они должны быть с их детства. И вроде грустно от того, что отношения не складываются, но разве ребёнок в чем-то виноват? Он до сих пор не знает истину, которая заложена в смерть его мамы, а Сатана каждый раз уходит от ответа, ссылаясь на срочные дела. Вики открыла глаза, сделала глоток своего шампанского и крикнула на перерез музыке: — Я прощаю себя и отпускаю прошлое! Люций стоял на балконе, в его руке почти обугленная сигарета и стакан чистого виски. Глаза от усталости давно охмелели, желание спать было отвратительно сильным, но демон лишь усмехнулся и крикнул на весь город: — Я прощаю тебя, отец! Слышишь?! Я отпускаю это поганое прошлое, даже то, что ты забрал последнее от мамы! Он кинул стакан с балкона, совершенно не задумываясь о том, что он может в кого-то попасть. Долгожданная свобода — вот, что ощущали эти двое находясь по разную сторону друг от друга.(Выключайте трек)
Уокер шлепала босыми ногами по кафелю, шагая по коридору ведущего к их с Люцифером номеру. Она не могла себя переместить, потому что вернула кольцо на палец, но лишь с одной с целью — напиться и забыться. Люцифер лежал на кровати и смотрел в потолок, потому что не смог уснуть, а причина его бессонницы сейчас пытается оторвать дверную ручку. — Ты разучилась открывать дверь? — Сын Сатаны слишком резко открыл дверь, но среагировать на фееричное падение Вики не успел. — А ты научился открывать? Эдакий Жерар Депортье? — Девушка громко рассмеялась, одаривая Люцифера запахом перегара и сигарет. — Депардье. А швейцар в гостинице — портье, Виктория. Почему я должен объяснять тебе такие простые вещи? — Люцифер протянул руку Уокер, чтобы помочь встать, но она лишь вложила в его руку поломанную сигарету и одну спичку. — Люци, а поехали в клуб! — Она жалобно заскулила, находясь все также на уровне колен демона. — Ты даже встать не можешь, какой тебе клуб? — Он закатил глаза и услышал позади мощный взмах крыльев. — Этого ещё не хватало. — О! Сатан Сатанович, доброй ночи! — Вики широко улыбалась и махала Дьяволу ручкой, будто провожая его в путь. Сатана быстро захлопал глазами, не ожидая увидеть такую картину. Пьяная в ноль Вики, сидящая у ног его сына и сам сын нависающий над девушкой. — Я кое-что нашёл, — Сатана прочистил горло, перед тем, как сказать, но видимо сейчас это не имело никакого значения, ведь дети были в неадекватном состоянии. — Сына? — Вики снова громко рассмеялась, падая прямо в ноги к Люциферу. Король выпучил глаза и шутку Уокер не разделял, а вот его сын поддержал волну юмора от Уокер. — Я пожалуй завтра навещу ваш прекрасный тандем, — Король щёлкнул пальцами и ретировался из номера. Люцифер долго смотрел на Вики, а она глазами бездомного котёнка смотрела на него в ответ. Девушка кинулась к нему на шею и громко зарыдала, демон опешил от резкости её поступка и даже не сразу положил свои руки ей на талию. Они стояли бы так вечно, но завтра должен был быть тяжёлый день, поэтому приложив усилия, Люциферу все-таки удалось уложить Вики спать.***
Когда зайдёт Луна за гору,
На небосводе падет Ворон;
Случайно падшая душа,
Найдёт покой свой навсегда.
Женщина качалась в кресле и устало смотрела на появившейся пророчество. — Вики, бедная Вики.