— Не стоит недооценивать соблазн тьмы. Даже самые чистые сердца погрязают в ней.
Никлаус Майклосон.
На всю палату издается истошный плач малыша. Врачи, которые все это время порхали над матерью и ее уже рождённым ребенком, сейчас радостно улыбаются, перекладывая его на весы и замеряя вес и рост малыша. Омежка родился очень маленьким и худеньким: вес не превышал и 2 кг, а ростом он был не больше 35 см. Маленький и миниатюрный, но очень сильный, он с самого зачатия боролся за свою жизнь. Его нерадивая мать не оставляла попыток покончить не только с ним, но и с собой, наглатывалась таблеток, резала вены, специально падала с лестниц, но он не сдавался, даже родился раньше срока, оставаясь при этом полностью здоровым, но все равно отвергнутым и не любимым собственной матерью, она даже не взглянула на него, не одарила улыбкой, а просто отвернулась, махнув рукой, но тот будто упорно не хотел замолкать, пока его не возьмёт на руки его собственная мама. Но ей, это видимо было не нужно, она попросила унести его, сразу же, как малыша достали из нее и не приносить, пока она сама не захочет его видеть и не скажет об этом. Врачи на это лишь ответили «как скажите» и унести малыша попутно успокаивая его, он так отчаянно плакал и не хотел что бы его уносили, что сердце сжималось, глядя на эту картину, но такова судьба, ему не стоило рождаться и приходить в этот жестокий мир, но он пришел в этот мир, о чем позже очень сильно пожалеет. После того, как ребенка унесли, молодую маму перевели в обычную палату — отходить от родов, но она не стала терять время зря, и как только ее оставили одну — ушла тихо и без следов. Исчезла. Словно ее никогда и не было в этой палате, в этой больнице, словно она никогда и не рожала, не была беременна. Ей все — таки удалось. Она убила старую себя и свою старую жизнь, сбежав в новую без призраков прошлого.…
Звон в ушах, перед глазами все плывет, мир больше не кажется таким четким, альфа чувствует, как в район груди вонзается что — то острое, а по рубашке, которая находится под пиджаком, разливается ярко — красное пятно собственной крови, он падает почти без чувств на ледяной кафель. Его глаза начинают закрываться ровно в тот момент, когда его взгляд зацепляется за его омегу, который издает последний вдох перед тем, как уйти в мир иной. Чон не может в это поверить, это не может быть их конец, он ещё не признался ему в своих искренних, честных и бескорыстных чувствах, они ещё не прожили свою жизнь долго и счастливо, так, как красочно пишут в дурацких книгах, и наконец на которое так надеялся альфа. Они ещё не спали в одной кровати, обнимая во сне друг друга, не чувствовали дыхание на шее, они ещё не вдыхалиа ромат друг друга, находясь на небезопасном расстоянии от соприкосновения их губ, таких красивых, а главное таких желанных, не пробовали французкий поцелуй, который у всех на слуху, и о котором все так грезят, они ни разу не поддавались страсти, когда с порога набрасываясь друг на друга начиная сразу же снимать никому не нужную в данный момент одежду. Не целовались на закате, сидя на капоте машины за городом, не смотрели фильм, держась за руки и одновременно обмениваясь теплом, потому что Чон точно знает, Ким постоянно мерзнет, его руки можно сравнить с айсбергом в Антарктиде, в который так трагично врезался Титаник, в котором вот так погиб герой Леонардо Ди Каприо, в этом фильме все же был счастливый конец, но в их истории видимо его не будет. Никогда. И видимо этому не суждено было исполнится. Это останется лишь его несбывшейся мечтой. Чон встаёт, пересиливая себя, воюя с самой природой, держась за левую половину груди и идёт, идёт к нему, к любви всей своей жизни, такой внезапной и стремительной, падает в метре от Тэ, тянется дрожащей окровавленной рукой к его, такой же испачканной в собственной крови, мертвенно ледяной и бледной. Жизнь медленно, но верно покидает его тело, и альфа это чувствует и осознает, но самое больное — ничего не может сделать, он не может повернуть время вспять и не позволять омеге оставаться одному, он не в силах поменяться с ним местами, потому что жизнь сама покидает его тело так же стремительно, как и кровь из вен, но как только их пальцы соприкоснулись и оказались переплетены, Чон теряет сознание, уходя вслед за ним. Он не видит жизни без его звёздочки. Без такой яркой и любимой. Как он найдет путь если его путеводная звезда погасла навсегда? Никак. Значит, он отправится в след за ней в мир небытия. Он готов оставить всё, пожертвовать всем, но только быть с ним — и не важно в каком мире в этом или в том.…
По улице проносится вой сирен, снова. Когда уже все закончится и придет в норму? Никто не знает. По звуку не понятно — скорая это или полиция? А может они звучат в унисон. На фоне этой суматохи слышится отчаянный крик врача. — Быстрее, мы его теряем! Он потерял слишком много крови. Быстрее! Ищите донора, у него 4 отрицательная. Срочно! Если в течении 30 минут не появится кровь — он умрет. — подбегая к другому мед. персоналу врач, задаёт вопрос, видимо уже о другом пациенте. — Что с пулевым? — Он время от времени приходит в сознание и кого — то ищет, зовёт. Это очень сильно затрудняет и мешает обезвреживанию пули. Если так и дальше пойдет, мы не сможем провести операцию и достать пулю. В конечном итоге это может привести к летальному исходу. — Так усыпите его, в чем проблема?! — На него не действует обычное снотворное, а на другое у него аллергия. Она может не только не подействовать, но и навредить, а у нас и так время на исходе, он чудом дышит. — Черт! — снимая с себя медицинскую маску и бросая на пол, рычит врач. — Делайте хоть что — нибудь! Мы не можем их потерять! — Врач хотел было продолжить, но его прерывает внезапный противный писк какого — то аппарата. — Нет! Нет! Срочно несите дефибриллятор! — на экране сердцебиения больше не отображается слабый ритм сердца, за место него лишь прямая линия, а противный писк все никак не прекращается. Весь мед. персонал сбегается к пациенту, доставая дефибриллятор для повторного запуска сердца, смазывая его холодным гелем и прислоняя к груди пострадавшего. После каждого разряда ледяное тело дёргается, а через несколько подходов врачам все — таки удается запустить сердце снова. Все выдохнули, но ровно до того момента, пока медсестра не прибежала с новыми новостями. — Врач У! У пациента с пулевым снова открылось кровотечение! Мы не можем остановить кровь! У него сильная угроза жизни и кровопотеря. Если мы сейчас же не проведем операцию, он впадает в кому или просто умрет! — Нельзя проводить операцию без хорошего наркоза. Вы это сами понимаете, врач До! — Что нам тогда делать? — Попробуйте новый наркоз. — Но… — Не давая договорить, перебивает врач. — У нас нет другого выхода! И нет времени на эти сопли! Быстрее, или он точно умрет.flashback
Альфа смотрит, смотрит как умирает его любимый. Как смерть стремительно забирает его в свои цепкие лапы и даже не пытается помешать этому. Он предупреждал, предупреждал его, что так будет, но омега не стал слушать, не стал повиноваться, не захотел быть с ним и теперь он должен страдать, должен заплатить за свою ошибку. Ему не стоило намеренно провоцировать альфу, у них же все могло быть хорошо, но он сам отверг его, сам отвергал и закрывал глаза на его, казалось бы, искренние чувства, сам игнорировал ухаживания, и слишком очевидные намеки, сам в это влез, и теперь сам будет расхлёбывать. Хосок не жалеет. Он смотрит на умирающего без жалости, без сострадания и без сожаления, холодно, отстранённо, в руке до сих пор спокойно лежит полностью заряженный пистолет, но не хватает одной пули, не хватает так же, как и не хватает одной частички дуги у альфы, но он не собирается обращать на это внимание, он забудет, у него ни на секунду не дрогнула рука, когда он направлял дуло пистолета на Тэ, не промелькнула мысль о своем неправильном решении, нет, он целенаправленно стрелял, целясь прямо в район сердца, хоть от сердца там осталось только оболочка, его сердце Давным-давно растоптал и выбросил как что-то не нужное, не важное, его близкий друг, некогда любимый человек, а сейчас даже оболочки не осталось — место сердца дыра, которая никогда уже не затянется и не зарастёт. Поднимая взгляд и скользя по помещению он краем глаза замечает движение, а следом и приоткрытую дверь. — «Что — то не так» — проносится в его голове, как раз в тот момент, когда в комнату врывается собственной персоной Чон Чонгук, направляя дуло пистолета на альфу. У Хосока уголки губ ползут вверх от абсурдности и одновременно от предсказуемости момента. Конечно, как он не догадался? Ким все же говорил правду: Чон его не оставит. Он пойдет за ним и в ад, и в рай, и в огонь, и в воду, иронично именно это была последняя его фраза, фраза, где он прославлял этого альфу. — Какая неожиданная встреча. — все ещё злорадно улыбаясь, говорит Хо. — Ты за это поплатишься. — За что именно? — наивно удивляясь, спрашивает альфа. — Ааа, ты про малыша Тэхен-ии? Ну, так он сам виноват, я давал ему шанс, и не один, но он был настолько глуп и слеп, что не стал ими пользоваться и отправился прямиком на верную смерть. Увы. — пожимая плечами, отвечает Чон. Он ведёт себя так непринуждённо, что это начинает пугать. Гук всё ещё держит его на прицеле и готов в любую секунду стрелять, а тот даже бровью не ведёт. — Мне тоже жаль, что пришлось так поступить, но иначе было никак. Этот глупец выбрал тебя, а не меня. — альфа взрывается нездоровым смехом, что эхом разносится по комнате. Он напоминает сумасшедшего, хотя нет, он и есть сумасшедший. Он стал таким из — за любви к Тэ, который никогда не ответил бы взаимностью. Из — за любви, которая с самого начала была ошибкой, но это его не волновало он с головой окунулся и окончательно забылся в своих безответных чувствах, сходя каждый день, каждую минуту, каждую секунду, свей никчёмной жизни с ума. Неожиданно его лицо становится серьезным, устрашающим, нет той расслабленной ухмылки и нездорового смеха, на смену им приходит полный ненависти взгляд: он резко поднимает свой пистолет и, не думая, стреляет. А когда слышит вой сирен сразу же спешит скрыться с места преступления, получая от альфы прощальный подарок в виде пули в плечо.Конец flashback
Омега нервно постукивает по своему открытому ноутбуку, пытаясь написать минус к своей сольной песне, но дела идут, мягко говоря, не очень, все мысли о песне застилают мысли о Намджуне. «От него уже несколько дней ничего не слышно. Может что — нибудь случилось? Может стоит ему позвонить? Да нет, бред» — отмахиваясь, думает Ким. « А может, все — таки позвонить, чисто для приличия? Ничего же не случится. Я просто поинтересуюсь, у меня как раз осталась его визитка» — сразу же подскакивая, подбегает к своему шкафу, начиная рыться и искать ту самую визитку, которую прислали вместе с одним из последних букетов. К его счастью, или наоборот несчастью, омега сам не знает, но он таки находит ее спустя несколько минут, на минуту мешкаясь и размышляя: а стоит ли? Но следом сразу же отбрасывая все мысли и больше не думая набирает номер. Гудки идут неимоверно долго и мучительно. В первый раз альфа не ответил, каки во второй, но на 3 раз из динамика все же послышался злой, уставший и даже можно сказать изнеможённый голос. — Слушаю. — Ни привет, ни пока. Это как то не вежливо, тебе не кажется? — Джин? — голос сразу же меняется и больше не звучит зло или раздражённо, а наоборот удивлённо и даже радостно. — Собственной персоной. Куда пропал? От тебя ничего не слышно уже несколько дней, не похоже на тебя. — А ты уже успел соскучится? — Пф, ещё чего. Всё, пока. — Стой, подожди, извини… у меня просто появились проблемы, совершенно не было времени. Ты уже ел сегодня, душа моя? — спустя минуту молчания омега ничего не отвечает, и альфа принимает это за отрицательный ответ. — Жди курьера, он скоро приедет. Не забывай хорошо питаться, жизнь моя. И да, я очень рад, что ты позвонил. Честно, я уже даже не надеялся. — После этих слов Ким прерывает звонок: так ничего и не ответив, его сердце бьётся настолько сильно, что кажется, будто сейчас сломает ребра, а в горле сразу же пересохло, как он услышал уже такое родное, до тошноты приятное и обыденное, такое правильное, как будто так и должно быть: «душа моя». Омега не понимает себя, он столько времени отвергал его, отвергал свои чувства, закрывал глаза и не позволял себе отвечать взаимностью, а уж тем более, делать первые шаги, но в то же время, когда этот несносный альфа пропал, внутри было так пусто, а сердце предательски ныло, он надеялся, нет, он был уверен, что как только Наму это все надоест, он наконец — то вздохнет спокойно, но нет, на сердце, как будто лежал тяжёлый камень, который мешал нормально функционировать, нормально жить, а после этого короткого, но такого приятного звонка этот камень с грохотом упал вниз и разбился вдребезги, тем самым снова открывая путь к кислороду и нормальной жизни. Но нужно ли это ему?…
Поле звонка от Джина стало легче, а осознание того, что омега сам позвонил, грело душу, но к сожалению, тревога за брата никуда не делась, не испарилась даже на секунду, а вместе с этим и за Тэхена, их жизни сейчас зависят только от врачей, которые делают все возможное, но это не отменяет того факта, что альфа места себе не находит от нетерпения и ожидания. Он молится всем богам, что бы с этими двумя упрямцами все было хорошо, иначе он просто не переживет ещё и потерю брата, хоть они и не были никогда сильно близки, глубоко внутри Намджун любит его и знает, что Чон любит его в ответ, но они оба упрямые бараны, которые никогда этого не признают, и уж тем более, не скажут вслух. Звоня в свой любимый ресторан, альфа указывает уже выученный наизусть адрес и заказывает экспресс — доставку, наконец вставая с такого неудобного кресла на котором он сидит уже 7 час, с желанием выпить хотя бы кофе, что бы просто — напросто не заснуть на этом же неудобном кресле в приемной. За окном уже скоро рассвет, а Нам до сих пор ещё не ложился. Да и вообще как можно думать в такой ситуации о сне? Ему бы с ума не сойти в такой давящей обстановке. Уже доходя до кафетерия, альфа заказывает двойной экспрессо и садится за ближайший столик, ожидая свой кофе. Но как из ниоткуда прибегает медработник, останавливаясь на против Нама, облокачиваясь руками на стол и тяжело дыша выдает: — Вы Ким Намджун, брат Чон Чонгука? — Ким сразу же подскакивает с места и на автомате выдает короткое «да» сердце предательски с стучит и альфа понимает: либо его сейчас обрадуют о завершении операции и о стабильном состоянии, либо же наоборот. И это «наоборот» альфа боится больше всего на свете. Секунды длятся настолько мучительно и кажется, медсестра специально тянет время, что бы помучить его, но на самом деле не прошло и секунды, а Ким уже придумал в своей голове все самые плохие исходы и смирился с ними как его размышления прерывает долгожданный ответ. — Жизни Чон Чонгука больше ничего не угрожает, он в стабильном состоянии, пулю удалось обезвредить без особых потерь, операция в целом прошла успешно и его перевели в обычную палату. — Наверное, весь мир услышал этот облегченный выдох Нама, но долго радоваться не пришлось, так как медсестра продолжила — Вы знаете омегу, который прибыл вместе с вашим братом? — Да, это… — Не долго думая продолжает он. — молодой человек моего брата. Что с ним? С ним все в порядке? — С ним все намного серьезнее… У него сломано много костей, несколько из них ребер, нос, плечо и открытый перелом на правом бедре, все бы ничего, но по всей видимости его неоднократно избивали, у него по всему телу россыпь гематом и ужасные синяки на шее, запястьях и на лодыжках, и даже это не самое страшное — у него ещё и ко всему пулевое ранение, пуля застряла между сердцем и лёгким, ее будет очень проблематично вытащить, ничего при этом не повредить, так же он потерял очень много крови, а найти такую же крайне сложно, у него 4 отрицательная с такой группой крови всего от 4 до 8% людей в мире! А все наши запасы кончились еще вчера ночью. Сейчас он находится в реанимации, но если через 2 часа мы не начнём операцию он умрет. — Так проведите операцию, в чем проблема?! Если дело в деньгах, не волнуйтесь, я все оплачу. С этим проблем нет. — Проблема в том, что мы не можем ее начать без донора, он умрет на операционном столе из -за колоссальной потери крови. Если вы хотите, чтобы он выжил, ищите срочно донора. — Черт возьми, где я найду вам донора с 4 отрицательной?! — альфа со всей силы ударяет рукой по ни в чем повинному столу и сразу же достает телефон кому то набирая, когда на том конце слышится «Да?» альфа продолжает. — У меня для тебя просьба.…
— Намджун? — Слушаю. Удалось найти донора? — Да, но боюсь тебе это не понравится. — Говори быстрее, время на исходе! — Донор Ким Сокджин. — Джин? — после небольшой паузы альфа, повышая голос адресует вопрос своему собеседнику — Только у одного человека в огромном Сеуле 4 отрицательная?! — Да. После минуты молчания Ким все же продолжает. — Ты звонил ему? — Да, он согласен.…
На часах уже 16:00, а омега только — только собирается на работу. Ему, бесспорно, подходит этот график, он ненавидит вставать рано утром, ненавидит ехать на скучную работу в офис по пробкам, ненавидит эту дурацкую рутину, ему больше по душе такой образ жизни, он просыпается ближе к шести вечера, спокойно собирается, а по приходу на работу отрабатывает свою новую программу, которую все увидят уже сегодня ночью, ловит на себе восхитительные взгляды и собирает все аплодисменты, следом удаляясь за кулисы. Ну, а дальше уже как пойдет, достаточно часто омега остаётся в тренировочном зале до самого утра, отрабатывая новый номер или же движения, а иногда просто напивается в своей гримёрке до беспамятства, просит сотрудников вызвать ему такси и уезжает домой, отсыпаться. А дальше все заново, по кругу. Его такой образ жизни более, чем устраивает. Он не хочет ничего менять. Ему комфортно и это главное, а что думают другие — это уже не важно. Деньги, которые он зарабатывает в клубе ему хватает для комфортной жизни, он спокойно снимает квартиру в центре недалеко от работы, заказывает еду из лучшего ресторана, не утруждая себя готовить, заказывает услуги клиринга каждую неделю, ездит на такси бизнес класса, и так далее. Не жизнь, а сказка. Кого же это не будет устраивать? Правильно: никого. А то, что сердце разрывается на маленькие кусочки каждый раз, как на него с зрительного зала смотрит пара темных, как омут глаз, это не важно. Он переживет. Лучше быть одному, но с относительно целым сердцем чем с любимым человеком, при этом полностью разбитым и мертвым внутри. Правильно же? Чим старается об этом лишний раз не думать, он старается забыть, выкинуть из головы и забыться в работе, алкоголе и сне. И даже сейчас он включает музыку на полную, пока заканчивает сборы на работу, что бы только не оставаться с самим собой, наедине со своими мыслями. Одев свободный серый спортивный костюм и свои любимые белые кеды, сверху накинув свое чёрное пальто, он выходит. Незачем оставаться в этих четырех стенах, которые давят и потихоньку сводят с ума. Когда желудок уже начинает жалобно и требовательно урчать, Пак решает зайти поужинать в кафе, которое находится напротив клуба. Готовят там вкусно и быстро, а главное близко к клубу. Подходя к стойке, омега делает заказ, беря только небольшое пирожное и большой капучино, проходя за столик, ожидать заказ. Интерьер кафе ничем не примечателен, обычная кофейня, исполненная в бежевых оттенках, по периметру стоят несколько с небольших столиков, над стойкой заказов висит неоновая вывеска названия кофейни, панорамные окна уходят в пол, тем самым открывая вид на улицу и дорогу, по которой едут в своем ритме автомобили, персонал приветливый и дружелюбный, все выглядит чисто и аккуратно, в целом кафе выглядит неплохо, ничего вычурного: просто, но со вкусом. Пока Пак разглядывал интерьер и общую обстановку кафе, он не заметил, как поле зрения перекрыла женщина, встав напротив него. Она выглядела ухоженно, аккуратно, молодёжно и при этом изящно. На ней были белые свободные брюки, такой же белый свитер с большим воротником, чёрное, в пол пальто, на ногах были черные туфли с острым носом на достаточно большом каблуке, что бы просто так разгуливать в них, сверху свитера был немного неряшливо накинут бежевый шарф, а под ним можно было заметить маленький кулон, в виде полумесяца или дуги, омега его уже где — то видел, но не может вспомнить, где именно. В целом выглядела она не старше 30 лет. У нее был нанесен лёгкий, повседневный, нюдовый макияж, который подчеркивал ее выразительные и на удивление большие глаза и пухлые губы, когда она заметила, что на нее обратили внимание и смотрят с некрытым вопросом в глазах, она изумительно мило улыбнулась, садясь рядом, ее глаза в момент улыбки сузились, что и вовсе их стало не видно, напоминая маленькие полумесяцы, Чимин пару раз слышал, как отец называл свою бывшую жену, то есть его биологическую мать, луной, но при чем тут его мать и эта женщина, Пак не может разобрать: эта женщина очень сильно напоминает ту, которая когда то его бросила, которую он мог увидеть только на старых фотографиях, и то потёртых от времени, так сильно что ничего не разобрать и попытаться отыскать ее образ в своей памяти, но каждый раз эти поиски не увенчивались успехом. Ее волосы, темные как ночь, слегка волнистые, когда ее грудь вздымается, они приподнимаются вместе с ней, закручиваясь тем самым ещё сильнее, некоторые пряди убраны за аккуратные, миниатюрные уши на которых едва можно было разглядеть белый жемчуг. Молчание прерывает сама незнакомка. — Здравствуй, ты скорее всего меня не помнишь, но… Я… Я твоя… твоя мама… — Было видно, что эти слова давались ей очень трудно, и внутри ее терзали всё ещё сомнения, поступает ли она верно, или она вовсе не имела права вновь появляться и попадаться ему на глаза после стольких лет, терзала совесть, которая спустя 25 лет все никак не может успокоиться и насытиться страданиями женщины, но когда она увидела такого взрослого, такого красивого, такого любимого, такого родного… сына, ее сердце вновь забилось, больно ударяясь о ребра, грозясь и вовсе сломать их, хотя она была бы и не против, больнее уже точно не будет. Она по его глазам видит, что он не помнит ее и вообще не понимает, что от него хотят. — Вы… Кто? — сердце пропускает один удар и замирает, дыхание напрочь сбилось, он резко забыл как дышать, а в горле появился ком. Что? Он не ослышался? Ему не показалось? Нет. Этого не может быть. Его мать давным-давно бросила его. Так с чего ей появляться сейчас, спустя столько лет? Посмотреть как вырос ее сынок? Пф, это смешно. Нет, это видимо какая- то глупая ошибка. Недоразумение. — Чимин, я твоя мама. — уже сквозь слезы шепчет женщина, протягивая руку к ладони своего ребенка, но он уже далеко не ребенок и ей пора это принять, дотронувшись до руки, которая все это время лежала на столе, сжимая не в чем не повинную салфетницу, он резко отдергивает руку, не позволяя к себе прикоснутся. Нет. Эта женщина не имеет право его трогать. Она не имела права снова появляться в его жизни. Не имела, но сделала это. Снова. Снова разбивая и без того покалеченное сердце и душу. Почему самые дорогие люди причиняют столько боли, тем самым обрекая на ужасные страдания? Почему? Почему человек, который должен быть ближе всех и родней, который должен защищать и оберегать от этого жестокого мира, сам причиняет боль, заставляя страдать? — Вы мне никто! Я вас не знаю! — резко подскакивая, и не думая больше ни секунды, выходит из кафе, оставляя женщину одну, наедине со своими мыслями, с душевными терзаниями, оставляя на съедение собственной совести. Она заслужила. Она сама во всем виновата. Чим идёт, идёт куда глаза глядят, главное быть подальше, от кафе, от нее, а главное от своего прошлого, которое омега всеми силами пытается забыть и отпустить, но каждый раз, как у него начинается новая жизнь, жизнь с чистого листа, появляются те самые призраки прошлого, намереваясь вернуть его обратно.…
Как только Чимин скрывается за входной дверью кафе, она закрывает лицо руками и тихо, почти не слышно всхлипывает. Ей противно. Противно от самой себя. Она поступила просто ужасно, подло, ей нет прощения, она сама себя никогда бы не простила, но все же желала и надеялась на прощение от своего сына. Иронично. Сама никогда бы не сделала это, но от других этого ждёт. Интересная философия жизни. Не правда ли? А самое главное удобная. Медленно поднимаясь со стула, на котором все это время сидела, она подходит к стойки заказов и спрашивает у баристы: — Вы случайной не знаете, что заказал молодой человек, который недавно вышел? — С розовыми волосами? — Да. — Капучино и один из наших лучших десертов. — Хорошо, можете мне упаковать его заказ, я заплачу. — Конечно. — упаковывая заказ и отдавая его женщине, дополняет бариста. — Хорошего для.…
Он не помнит. Не помнит как дошел до работы, не помнит как готовился к концерту, как наносил грим, как переодевался в свой костюм для выступления, не помнит, как пришел какой -то парень и принес его заказ, тот самый заказ из кафе, в котором он встретил… ту женщину… женщину, которая назвала себя его матерью. Он не притронулся ни к кофе ни к пирожному, аппетит напрочь пропал. Выходя на сцену у него не было ни единой мысли кроме одной: Почему? За что? В чем он виноват? Эти мысли мучали его и раньше, с самого рождения и по сей день, но никто, ни единая живая душа не смогла ответить на эти вопросы, никто даже не пытался и не хотел разъяснять действия его так называемой матери. Он не может сосредоточится на танце, на движениях, на зрителях как он делал это раньше, все мысли только о ней. Вспомнив о посылке, которую принес незнакомец, в голове проносится мысль, а вдруг там есть записка, в которой ответы на все его вопросы или визитка с номером телефона, куда можно позвонить и все выяснить, расспросить, наконец узнать правду. Это мысли не дают покоя. И даже выступление, которые раньше без проблем вытесняли все проблемы в жизни, заменяя мыслями о технике, движениях, и стиле, но даже это сейчас никак не помогает. Омега не чувствует, как он танцует, не чувствует тех же эмоций, что и раньше, вообще ничего не чувствует. Он словно не здесь. В другом мире, параллельной реальности, где нет проблем и неожиданных гостей из прошлого, которое так хочется забыть. Когда музыка доигрывала последние секунды, а выступление медленно подходило к концу, Пак совершил ошибку, наверное одну из самых страшных в его жизни. Он сорвался с пилона. Звучит как приговор. Приговор его карьере. Зрители в шоке и неверии ахнули, повставав со своих мест, зал наполнился взволнованными шепотами, а к выступающему сразу же начали сбегаться сотрудники клуба. Дальше все как в тумане. Чимин находясь между сном и реальностью слышал, что его кто то зовёт, мягким, бархатистым голосом, держит за руку, не отпуская ее и не бросая, даря чувство защищённости и надёжности, рука этого человека необычайно мягкая, нежная и теплая, она не покидала его ни на секунду, оставаясь рядом до самого конца.…
После звонка от какого — то сотрудника Намджуна, с просьбой о помощи, омега не раздумывая сразу же вызывает такси и выскакивает из дома в том, в чем был, накидывая на себя только лёгкое пальто. Его не посвятили в детали, не рассказали, что случилось, не сказали, почему так срочно, просто сообщили, что срочно нужна его помощь и все. Больше ничего. После этого звонка, слезы наполнили глаза до краев, грозясь вот — вот скатиться по щекам, застилая бдительность и здравый смысл, которого уже не осталось. Минуты ожидания сводят с ума, а в голове невольно рождаются самые ужасные сцены, как альфа лежит, истекая кровью и просит о помощи, как умирает, и никто не в силах ему помочь. Эти мысли не дают покоя, заставляя тело дрожать от сильного напряжения. В больницу омега просто залетает, в прямом смысле этого слова, сразу же подбегая к стойке регистрации и называя имя альфы, его просят немного подождать, и спустя несколько минут к нему подходит тот же альфа, который в прошлый раз провожал его до дома, сгибаясь в почтительном поклоне он заговаривает. — Господин Ким. — Да, что с Намджуном? — красными глазами, от нахлынувших слез, смотря на альфу с беспокойством в голове выпаливает Джин. — Не беспокойтесь, с ним все в порядке. После этих слов омега сразу же облегчённо выдыхает, его руки больше не дрожат, а дыхание приходит в норму. — Тогда зачем мне звонили? — Помощь нужна важному для господина Кима человеку. — Кому? — Любимому человеку его брата. Вы не против стать донором для него? — Да. да конечно.…
С того момента прошло 3 дня. Омега попал в больницу с переломом руки и лёгким сотрясением мозга. Особо ничего серьёзного: врач строго — настрого запретил какие — либо физические активности, но все же обнадёжил, что на его карьере танцора это не будет сказываться. Омега все эти дни пробыл в больнице, и наконец после всех нотаций и скучных наставлениях врача он наконец возвращается домой. Пак Су Ри — биологическая мать Чимина — не отходила от него ни на шаг, чем ещё сильнее начинала раздражать омегу. Она приходила к нему в больницу каждый день, сидя возле его койки по несколько часов, пока ее не выгонял персонал в связи с тем, что часы посещения давно закончились, носила ему фрукты и сладости, покупала лекарства, которые требовались, оплатила отдельную палату в одной из самой дорогой больнице Сеула, пытаясь таким способом загладить свою вину двадцатипятилетней давности и успокоить свою совесть. Наивная. Пак правда не понимал, что она от него хочет сейчас, спустя столько лет? Прощения? Нет. Она его точно не получит. Любви? Смешно. О какой любви может идти речь, если она сама бросила его ещё в младенчестве. Сострадание? Абсурд. Она его не заслуживает. Но даже не смотря на это, сердце предательски ныло смотря на ее старание и желание быть прощённой, но Пак не хотел слушать его, не хотел наступать на те же грабли, потому что в конечном итоги он опять окажется с разбитым сердцем, полностью втоптанным в грязь.…
После неудачного падения у альфы начали закрадываться сомнения на счёт личности этого таинственного танцора, который собирает каждый раз все аплодисменты и сердца зрителей. Он своими глазами видел феерический крах артиста. Удивительно. Он даже проваливается красочно, трагично и невероятно красиво. Когда все начали сбегаться, что бы проверить его состояние Мину удалось подойти ближе и почувствовать его запах. Этот запах он точно не мог спутать ни с чем. Так пахла вся его квартира после побега Чимина, так пахли его вещи и так пах Тэмин. После этого не осталось ни малейшего сомнения, что этот артист, который каждый раз выходя на сцену поражал своей гибкостью, пластикой, чувством такта и элегантностью, был Пак Чимин. Тот самый омега, который заставил сердце альфы вновь восстать из пепла, как птица феникс и биться, биться болью отдаваясь в ребра, тот самый омега, который так сильно похож на его любимого, тот самый омега, который посмел сбежать от него, что одновременно и злило и завораживало, это как игра, где Пак заставляет следовать его правилам, а Юнги в свою очередь позволяет ему это делать, и добровольно играет по его правилам в его игре, которую тот сам себе придумал. Он как хищник, выжидающе наблюдает и обезвреживает внимание, втирается в доверие, что бы после жертва даже понять не успела, что ее заживо поедают. Ему нравится эта игра, нравится следовать и играть по ее правилам, нравится подчиняться, зная что в любой момент он с лёгкостью может силой взять свое, то, что по праву принадлежит ему. А игра только сильнее раззадоривает и подогревает интерес, а значит приз будет ещё слаще, чем сама игра, стоит лишь немного подождать.…
У Джина же после того, как у него взяли 2 литра крови очень сильно болела и кружилась голова, Намджун все то время, что у него брали кровь держал его за руку, стараясь поддержать и попытаться забрать хотя бы часть боли от неприятной процедуры, хотя омега по началу и сопротивлялся, но альфа в этот раз был непреклонен, он до последнего не отпускал руки и не сводил взгляд с самого красивого омеги на свете, наблюдая как постепенно его лицо начинало бледнеть, от этой картины становилось страшно, хотелось сразу же всё закончить — вытащить дебильный катетер из руки своего любимого и унести, спрятать от всех, от всего мира, защитить, не дать сделать больно, но он понимал, что своими действиями сделает хуже другому ни в чем неповинному человеку, которому нужна их помощь, с этой мыслью, стиснув зубы, Нам все так же продолжал держать за руку омегу, успокаивающе поглаживая косточки на руке, тем самым переключая внимание на приятные ощущения, затмевая болезненные, а после и вовсе на руках отнес сначала до машины, а после и до квартиры. Только после того, как Ким оказался дома, в кровати, он смог выдохнуть с облегчением, зная, что омеге и его здоровью больше ничего не угрожает.…
Из-за серьезных травм главного директора и Тэ у Джина перенесся камбэк, в связи с этим начинаются незапланированные выходные. Не сказать, что омега этому не рад, но все же находится в подвешенном состоянии Ким не любит. За все эти три дня омега смог наконец — то выспаться, кажется на всю жизнь, голова после больницы болеть перестала, чему омега был несказанно раз, за это время он так же успел пересмотрел все фильмы, которые давно хотел, опустошил весь свой холодильник и в принципе уже устал сидеть без дела, в компанию он пойти не может, так как был официально освобождён от всех тренировок и отправлен в отпуск, а ещё куда — то он в принципе не ходит, зал ему уже осточертел, друзей нет, поэтому и остаётся только сидеть дома, что все же сильно давит и выматывает. Очень сложно находится в четырех стенах и ничего не делать несколько дней он смог себя хоть как — то занять, но дальше омега просто уже не знает что делать, в квартире абсолютная чистота, спать он уже не хочет, книги все прочтены, фильмы уже закончились, поэтому Ким собирается на прогулку хотя бы в парк, который находится прям под окнами его дома. Что вообще делают люди в отпуске? Чем занимаются? Как можно забыть про свою работу и просто отдыхать? Сокджин не понимает. Он не понимает, как можно ничего не делать на протяжении недели. Это навсегда останется загадкой для него.…
После сложной, но все же успешной операции омега впал в кому. Шанс что он всё же очнётся 50 на 50, поэтому остается только ждать. Радует только то, что его перевели из стационара в обычную палату, в которой можно его время от времени навещать, что собственно и делает Чон. Точнее нет. Он там живёт. После того, как он пришел в себя, первое, что он спросил у Намджуна — это о состоянии Тэ. На что получил не очень радостную новость. Сначала он был невероятно счастлив, когда ему сообщили, что омега все же выжил, но это счастье сразу же сменилось на отчаяние и нежелание жить, когда ему обрисовали полную картину дел. После этого альфа просто — напросто не выходит из палаты Тэ. Он там буквально живёт. Каждый день, каждый час, каждую минуту, каждую секунду альфа держит его за руку, целует ее, нежно поглаживает и разговаривает, разговаривает с ним, обо всем, о погоде, о том что происходит в мире, о его состоянии, обо всем и ни о чем сразу. Но результата никакого. Радует, что и ухудшений нет. Омега стабилен. Главное, что жив. А все остальное уже не важно. Альфа подождет сколько нужно, месяц, год, два, пять лет, роли не играет. Он дождется.…
После пробуждения он сразу же решает, что сегодня пойдет гулять, омега уже устал находится в четырех стенах, которые уже начали давать. Поэтому закончив все водные процедуры, Джин быстро приводит себя в порядок и надев свою любимую нежно-розовую толстовку, черные обтягивающие джинсы, такие же нежно-розовые кроссовки, и накинув персикового цвета пальто, он все же выходит. Выходя из подъезда на улицу становится резко холодно, ледяной воздух просачивается под пальто, заставляя поежится и моментально пожалеть о том, что не взял шарф и оделся не по погоде. В одиночестве Джину не приходится долго находится, так как из — за поворота выходит альфа, неся в руках два стаканчика, видимо из кофейни, которая находится рядом и улыбаясь во все 32 зуба. Его нежная улыбка трогает душу, а внутри разливается что — то теплое, такое незнакомое, но очень приятное, и Ким не может не улыбнуться в ответ — это просто не позволительно. — Привет. Как себя чувствуешь? Все хорошо? Тебе лучше? — с явным беспокойством смотрит альфа на Кима останавливаясь в метре от него. — Да нет, все в порядке. Откуда ты здесь? — Проходил мимо. — как ни в чем не бывало пожимает плечами альфа, а Ким в свою очередь делает вид что поверил ему. — Ты не замёрз? На улице холодно. Надо одеваться теплее. Смотри, у тебя уже нос красный. — снимая с себя большой, теплый шарф и одевая его на Кима, проговаривает Нам. — Так должно быть теплее. На, держи, надеюсь я не ошибся с выбором. — кивая на стаканчик, который альфа вручил Джину. Омега сильнее кутается в шарф и выдыхает такой приятный аромат альфы, который исходит от шарфа, берет теплый стаканчик, смотря на него с лёгким сомнением, но все же пробует неизвестный напиток и расплывается в довольной улыбке, и вправду не ошибся. — Ты вообще когда — нибудь ошибаешься? — поднимая взгляд на альфу, который все это время следил за реакцией Кима спрашивает Сокджин. — Нет. Но с тобой все, как в первый раз. — как бы невзначай бросает альфа, смотря на него нежно, с трепетом, как на самое дорогое, что есть в его жизни — Пошли, пройдемся. — кивая на парк, рядом с которым они стоят. На это Джин ничего не отвечает, лишь молча следует по направлению, куда секунду назад кивал альфа. — Кстати, мне передали, что ты больше не хочешь, что бы я отправлял букеты, сладости и в принципе подарки. Почему? Они были настолько ужасны? Я ошибся с выбором? — догоняя Кима наивно интересуется альфа и Джину честно хочется ударить его, потому что все было идеально, он дарил все то, что любит омега, все самое лучшее, и ему было так больно выбрасывать все, но гордость просто — напросто не позволила бы принимать все это и только последние букеты юноша все же решил оставить. Они до сих пор не завяли, и до сих пор стоят у него на столе, на кухне, в вазе и радуют глаза, лишний раз напоминая о их дарителе. — Издеваешься? — Я бы не посмел. — Они были прекрасны. — тихо почти не слышно, скорее для себя, но все же честно признается омега. — Тогда я продолжу их отправлять раз они тебе нравятся. — Снова сияя говорит Намджун. — Я не это имел в виду. Эй! — словно просыпаясь ото сна кричит вдогонку Джин, но альфа уже не стал слушать, продолжая идти, он уже услышал, что ему надо было, Сокджину понравилось все то, что он когда — либо дарил, только от одной этой мысли становится тепло на душе, не важно, что омега не стал принимать подарки, не важно, что он почти все из них выкинул, Нам за это не в обиде на него, главное, что он честно признался, что ему все понравилось, а значит это уже успех.…
Противный писк прибора, который с каждой секундой все больше режет слух, и раздражает нервные окончания, является чрезвычайно важным, нужным и необходимым, именно он подтверждает жизнедеятельность в теле омеги, дает надежду, что Тэ всё ещё жив, что он всё ещё дышит и борется за свою жизнь, бесстрашно вступая в смертельную схватку с самой смертью. И никто не знает, кто в конце одержит победу. Он просыпается с ужасной болью в шее и спине. Все же спать сидя, на жезном и жёстком стуле, не особо удобно и полезно для здоровья. Но ему все равно. Он будет так спать или вообще не спать, если того потребуют обстоятельства. До тех пор, пока он не очнётся, пока не придет в сознание, пока не откроет свои невероятной красоты глаза, и не заглянет в глаза напротив, пока все не придет в норму. Переводить взгляд на умиротворенное лицо крайне больно, раны оставленные одним подонком, который непременно поплатится за содеянное не зажили, они даже не успели затянуться, лицо его любимого человека по прежнему мертвенно бледное, безжизненное, и как на контрасте россыпь синяков и ссадин, губы, до которых так хотелось дотронутся, невесомо аккуратно, нежно, что бы было практически не ощутимо, сейчас разбиты, на них не осталось и живого места, а на место ран приходят небольшие корочки запекшийся крови. Ладони, которые так хотелось с трепетом, нежно, ласково, растирать и согревать в ночи, сейчас они, ледяные, безвольно свисают с койки. И самое страшное, что они никак не могут согреться, сколько бы альфа не грел их, они все равно остаются неизменно холодными и безвольными, напоминая тряпичную куклу. Смотря на такого Кима, сердце невольно сжимается и разбивается на много мелких осколков, что оставляют раны, он выглядит таким беззащитным, таким хрупким, словно коснешься и разобьёшь, сломаешь, потеряешь и больше не вернёшь, безвозвратно. Его хочется беречь, оберегать, согревать, обнимая холодными ночами, прижимая ближе к себе, интересоваться как прошел его день, спрашивать поел ли он, или как всегда забежал в кофейню и по дороге второпях успев выпить только чашку кофе, приносить ему завтрак обед и ужин, смотреть вместе фильм, точнее смотреть на идеальный, точеный профиль, на его острые скулы, линию челюсти, о которые можно порезаться, пока он ни о чем не догадываясь жуёт попкорн, расцеловывать каждую клеточку его тела, запоминая каждую родинку и каждый изгиб, но это лишь несбыточные мечты, а реалии совершенно противоположные. Прерывает раздумья альфы медсестра, которая зашла в палату с целью проверить жизненные показатели и зафиксировать их. — Доброе утро, Господин Чон. — Доброе утро. Нет изменений? — устало массируя виски интересуется альфа. Все — таки недосып даёт о себе знать и сказывается на его самочувствие не в самую лучшую сторону, тем более, что Чон сам ещё не до конца поправился, его рана до сих пор болит и из-за сильных нагрузок может начать кровоточить, но разве его это волнует? Нет. — Нет. — медработник с жалостью смотрит на Чонгука, не решаясь что либо сказать, но все же продолжает. — Господин Чон, вам стоит тоже отдохнуть. Вы ещё не выздоровели, а такими темпами вы не только не поправитесь, но и заболеете, а вы нужны ему сильным и здоровым. — кивая на безжизненное тело омеги. — Я не могу его оставить. Только не сейчас, когда он может в любую секунду очнутся. Я хочу быть первым, кого он увидит, когда придет в сознание. — Господин Чон… — Нет. Я не хочу ничего слышать. Он очнётся. Он обязательно очнётся. Просто нужно немного времени. — Господин Чон… если он не очнётся в течение этого месяца то есть вероятность, что он не очнётся… никогда. — рубит с плеча, говоря жёсткую правду, не жалея. Лучше узнать сейчас, чем потом, когда будет уже поздно и ничего уже нельзя будет сделать, даже попрощаться. — Нет. Он должен очнутся. Он сильный. Он со всем справиться. — делая небольшую паузу продолжает альфа. — Мы со всем справимся. На этих словах медсестра лишь немного покачивая головой, все же выходя из палаты, тихо, практически бесшумно, закрывая за собой дверь и оставляя альфу одного со своими мыслями и страхами. Нет. Он даже не смеет допускать мысли о том, что Тэхен не проснется. Нет, он проснется. Он очнётся и все будет как прежде. Все будет хорошо. В это хочется верить и надеяться.…
Вечер. На часах уже 20:00. Ведя машину и смотря в окно на ночной Сеул, альфа старается ехать как можно медленнее, что бы оттянуть момент расставания. Он не хочет прощаться, не хочет, что бы этот день заканчивался, альфа готов сидеть в том душном кинотеатре весь день, и смотреть глупую мелодраму, которая так нравится Джину, точнее нет, наблюдать за тем, как увлеченно, с нескрываемым интересом, Ким смотрит тот самый фильм, не отрывая взгляд, смотреть и рассматривать его профиль, ярко выраженные черты лица, смотреть на то, как свет от экрана красиво ложится на него, наблюдать, как сменяются эмоции на его лице, это восхитительно. Сегодняшний день можно официально считать самым лучшим и счастливым в жизни альфы, Нам никогда не был настолько счастлив, как сегодня, по — простому, не из-за какого то огромного тендера, который он выигрывает каждый год, или из-за удачной сделки, которая по сути ничего не значит, не из-за повышения прибыли, не из-за отличного секса с каким-нибудь миловидным омегой на одну ночь, которого снял в клубе, и которого он даже не вспомнит на утро, а по-простому, по человечески. Счастлив из-за простой улыбки, которую омега сегодня весь день щедро дарил, не натянутую, не фальшивую, а самую, что ни на есть настоящую, искреннюю, а это самое важное. Он счастлив, смотря на его умиротворенное, спящее лицо омеги, на то как его ровное дыхание чуть приподнимает грудь, а ресницы немного подрагивают, он счастлив просто от того, что этот омега находится рядом и позволяет быть рядом с собой, позволяет дарить ему подарки и свое время и внимание, позволяет смотреть на себя и не отталкивает, этого более чем достаточно, он большего и не просит. Намджун еле сдерживается, что бы прямо сейчас не остановить машину, на ближайшей обочине, сгрести его в охапку своих больших и теплых объятий, тем самым потревожив его сон, а самое главное никому и никогда не отдавать, беречь и охранять его, слушая мирное и спокойное дыхание на своей шее. Но Ким себя сдерживает, не позволяет себе перейти грань дозволенного. Пока Джин не скажет что не против, альфа не позволит себе даже думать об этом. Омега сегодня настолько сильно вымотался и устал, что уснул, не дождавшись приезда домой. Он рад, что альфа смог вытащить его из дома и уговорил сходить с ним в кино. День и в правду был потрясающим. Подъезжая к дому Ким ещё раз бросает мимолётный взгляд на спящего омегу и аккуратно касается кончиками пальцев его щеки, немного поглаживая, при этом тихо шепчет его имя, стараясь разбудить как можно нежнее и аккуратнее. — Джин-и, пора вставать, мы уже приехали. — Ещё пять минут… — сонно бормочет омега в ответ, на что Нам лишь мило улыбается продолжая поглаживать тыльной стороной ладони, нежную кожу. — Джин-и… — Да… — наконец открывая глаза, отвечает Ким. — Мы приехали. — А, да… Спасибо, что подвез. — отстегиваясь от ремня безопасности говорит омега. — Не за что… Стой, подожди, не выходи из машины. — повторяя действия Кима, альфа выходит из машины, подходя с противоположной стороны, галантно открывая дверь. — Прошу… — Благодарю. — заливисто смеясь, проговаривает Ким. — Спасибо за сегодняшний день, если бы не ты, я бы так и продолжал помирать со скуки в четырех стенах. — Это тебе спасибо, что согласился. — Не за что. — спустя секунду он продолжает. — Ну, тогда, я пожалуй пойду… — Да конечно… Джин. — Да? — оборачиваясь, спрашивает он. — Может ты был бы не против как — нибудь пообедать вместе…? — Я подумаю. — загадочно улыбаясь, говорит он. Дойдя до двери в подъезд Ким резко разворачивается, подбегая к Наму, который все это время смотрел на его удаляющуюся фигуру, и неожиданно для себя и для альфы, целует в щеку. — Ещё раз спасибо. — смотря с благодарностью в глаза напротив тараторит омега и так же быстро исчезает с поля зрения за дверью подъезда. Оставляя до чёртиков смущенного альфу одного. Намджун сам от себя такого не ожидал, что от простого поцелуя в щеку, будет стоять и краснеть как школьница в школьном туалете, и в правду, с этим омегой все как в первый раз, все эмоции, все чувства обострены до предела, а любовь и нежность к Джину, кажется, уже льется через край.