Капитан Аххх!-мерика

Баки так и не посмотрел второй фильм. Между тщательным наслаждением первым – он не мог перестать думать о том, как Стив доминировал над Броком – и другими обязанностями, что нагло вытаскивали его из защищённой и безопасной квартиры, Баки, конечно же, потерял счёт времени, и напоминание на телефоне об истечении срока проката было совершенно неожиданным. Так что, лениво и с матами, Баки поднялся с диванных подушек и медленно потянулся, а потом обошёл диван и пошёл по коридору. Надо было надеть что-то более общественно-приемлемое, чем фланелевые пижамные штаны и обрезанная футболка, которая… ну, знавала лучшие времена, бесспорно. И, конечно же, лёгкую куртку и перчатку на левую руку. Потому что после последней сессии с Сэмом малейший отблеск серебра всё ещё часто заставлял его дрожать. На самом деле, почти смущающе, как сильно его ру… эта рука выбивала его из равновесия. Но он всё равно не мог заставить себя на неё смотреть. Последняя сессия была предназначена, чтобы вспомнить, уйти дальше в тяжёлые и тёмные глубины того, что произошло в России, он знал. И сделал всё, что мог, несмотря на отчаянное сопротивление собственного разума. Он позволил себе вернуться к темноте, ветру, снегопаду. Он позволил себе вернуться в тот грузовик, тот конвой, тот огонь, тот снег, тот… В глазах потемнело, мир закружился, и Баки врезался во что-то твёрдое. Стоп. Обхватив себя оставшейся рукой, Баки прислонился к стене. Горло сжималось, во рту пересохло. Сердце прерывисто колотилось под ладонью и вцепившимися в куртку пальцами. Медленно облизывая губы, он заставлял себя дышать: глубокий вдох через нос, выдох через рот – и вздрогнул, когда задел зубами потрескавшийся, шероховатый край нижней губы. Он тяжело сглотнул, мир сужался, темнел. Он закрыл глаза, но это не помогло – только сильнее застучало в висках. Снег, огонь, металл и красный цвет вспыхивали под веками, и Баки не мог дышать, грудь тяжело вздымалась в попытках поймать хоть немного воздуха. Соберись, соберись, дыши, дыши, просто как Сэм тебя учил, просто… стоп, остановись, пожалуйста, прекрати это, я не могу, я не могу, я не могу… блядь, как холодно, так холодно, о, господи, так холодно, пожалуйста, я хочу домой, я хочу домойяхочудомойяхочудомойяхочу… Спустя какое-то время Баки смог открыть глаза. Стены казались вытянутыми на мили и мили, что-то грубое впивалось в щёку. Со стоном он медленно повернул голову и увидел повторяющиеся рисунки коричневого чертополоха и грязь. Ковёр. Он лежал. Губы и щека были влажными, и он вздохнул, медленно усаживаясь у стены, опираясь на неё. Он снова отрубился. К сожалению, это был не первый случай: Баки часто паниковал из-за своего… ну, возвращения на Родину, как он это называл. Иногда это приводило к паническим атакам, которые приводили к обморокам в самых неожиданных местах: на кухне, в продуктовом магазине, даже посреди улицы как-то раз, когда кто-то неожиданно решил запустить фейерверк, пока он возвращался домой с вечерней прогулки. Вытерев щёку, Баки долго пялился на стену, почти бессознательно отмечая полосы рисунка, грязь на плинтусе, клочья паутины в верхнем углу под потолком. Иногда этого хватало: сидеть и рассматривать простые вещи. Иногда, когда ему попадались жуки или мелкая живность, он мысленно придумывал их жизнь, их истории, стремления, мечты и неудачи. Это помогало не думать о собственных неудачах. Он не помнил, как встал, умылся или вышел из квартиры с дисками в пластиковом пакете. Но Баки принимал тот факт, что иногда делал что-то просто на автомате, думая совсем о других вещах. Ему пришлось принять – может, он не всегда помнил, что делал, но, по крайней мере, это были нормальные, человеческие вещи. Он всё ещё мог заботиться о себе физически, даже если психологически не мог взять себя в руки. Это было хорошо. Наверное. Так что он не сильно удивился, когда обнаружил себя на улице, сворачивающим за угол примерно в пяти или шести кварталах от магазина мисс Гвен. Мысли о ней поднимали Баки настроение. В последний раз он видел мисс Гвен одетой в скромный брючный костюм без пиджака, с ярко-красной помадой на губах и лёгким макияжем глаз, её светлые кудри обрамляли лицо и падали на плечи. Что-то было в ней, что-то особенное – словно она была слишком умна для работы в секс-шопе, но всё равно работала. Возможно, просто зарабатывала на жизнь, пока воплощала другие мечты? Возможно, создавала видимость, чтобы больше получать? Всё возможно – Баки это не касалось. Хотя, это не останавливало его от размышлений. Баки посмотрел по сторонам и перешёл дорогу, а опавшие листья шуршали на ветру и липли к ботинкам. Опустив голову, Баки поднялся по лестнице ко входу в магазин и проскользнул в дверь. Маленький колокольчик над головой негромко звякнул, предупреждая о посетителе. Мисс Гвен, как всегда, была за прилавком, смеялась, роскошная, в джинсах и блузке, с шарфом вокруг шеи и волосами, собранными в пучок. Макияж опять был лёгким, едва заметным, но губы – ярко-алыми. Рядом с ней, опираясь на прилавок и тоже смеясь, стояла рыжеволосая женщина с поразительно зелёными глазами. Что-то в ней казалось смутно знакомым, но Баки выбросил это из головы. Взгляд мисс Гвен скользнул по магазину, прежде чем остановиться на Баки, и она улыбнулась шире, демонстрируя белые зубы:  — Ну, ну, это же мой самый частый клиент, Джеймс, верно? — Баки вяло, натянуто улыбнулся и кивнул. — Прокат закончился, да? Продлишь ещё?  — Только один, — голос звучал грубо, а горло сжималось. Рыжая внимательно наблюдала за ним, её губы тоже были покрыты ярко-алой помадой. Он положил пакет на прилавок, и мисс Гвен вытащила диски.  — Не могу представить, что ты снова будешь продлевать «Всё или ничего», — глаза рыжей вспыхнули, — так что, ты оставишь «Тактический ввод»? Баки слегка покраснел, он болезненно ясно осознавал, что рыжеволосая заглядывает ему прямо в душу:  — Д-да. Кое-что произошло, и я до него не добрался, но хочу посмотреть. Мисс Гвен улыбнулась, нажимая несколько клавиш, прежде чем просканировать диски.  — Почему бы тебе не выбрать ещё один за мой счёт, а? Ты мой любимый клиент и всё такое.  — Судя по всему, я твой единственный клиент? — слова вылетели изо рта раньше, чем Баки смог их остановить, и глаза мисс Гвен заблестели.  — Всё ещё мой любимый. Ты лучше, чем клубки пыли из кладовки. Но я серьёзно, иди выбери ещё. Баки закатил глаза, но подчинился и неуклюже, медленно пошёл к полкам, отчаянно пытаясь игнорировать осязаемый вес взгляда женщины на своей спине. Он подошёл к дальней стене и начал читать заголовки, пытаясь найти другие работы Стива. На удивление – и к его радости – он нашёл три: два с другими мужчинами и один с женщиной. На обложке она стояла за Стивом – одетым только в что-то, напоминающее чёрные стринги, и повязку на глаза – а её руки смыкались на его груди. Её лицо было скрыто. Но эти рыжие волосы невозможно ни с чем спутать. Медленно повернув голову, Баки посмотрел через плечо. Рыжеволосая женщина всё ещё пялилась на него, теперь ухмыляясь. О, боже мой. У мисс Гвен действительно есть друзья-порнозвезды. Рыжая повернулась к мисс Гвен и голосом, мягче чем бархат, сказала:  — Я рада, что у вас с Питером всё хорошо. Но мне, наверное, уже пора. У нас с Марией скоро фотосессия, и я ужинаю со Стивом. Стив. Немедленно схватив фильм, Баки вернулся к прилавку. Он пропустил ответ мисс Гвен, каким бы он ни был, но, когда протянул ей диск, поймал быстрый взгляд, который она бросила на рыжую. Та подошла ближе, посмотрела на обложку.  — Не мой любимый, но Стив – произведение искусства, — сказала она взглянув на Баки, прежде чем пройти мимо, задев его. Он инстинктивно напрягся, но она выскользнула из магазина не оборачиваясь и исчезла, растворившись в улице. Легонько вздохнув, Баки повернулся к мисс Гвен:  — Кто это?  — Это, сладенький, — ответила она с ухмылкой, просканировав штрих-код и убирая диск в пакет, — чертовски страшная женщина.