Капитан Аххх!-мерика

Конечно, Баки напрягся и почти подготовился к бою ровно в тот момент, когда Наташа пошла к задней двери. Не мог не напрячься: несколько лет подготовки и службы в армии сказывались, и эта ситуация не была исключением. Наташу было сложно читать, ещё труднее – быть подготовленным к тому, что она делает. Она была женщиной, точно знавшей, на что способна, и она была полностью готова сделать всё, чтобы защитить тех, кого подпустила достаточно близко к себе. Поэтому её внезапное приглашение напугало Баки. И всё же он последовал за ней, отчаянно жалея, что под рукой нет ни одного привычного ножа. Не самое его любимое оружие во время службы, но они определённо помогали в крайних случаях и при необходимости – соблюдать осторожность. Ему бы стоило прихватить с собой один, был где-то дома. Однажды во время эпизода он так сильно швырнул его в стену левой рукой, что пробил штукатурку. Ступая легко и тихо, Баки последовал за Наташей. Он окинул её взглядом в поисках явного или скрытого оружия, но под джинсами, туфлями – ботинками или слипонами, застёгнутой рубашкой и чёрным пиджаком, казалось, не было ничего необычного. Тем не менее он не расслаблялся, внимательно глядя, как она открывает дверь. Она не придержала её, шагнула внутрь сама с высоко поднятой головой. Баки поймал закрывающуюся дверь правой рукой и проскользнул внутрь. Если бы дело дошло до напряжённой ситуации, что ж, он хорошо обучен рукопашному бою. Всё, что нужно: оценить количество вероятных противников, окружающую обстановку и выявить, кто представляет наибольшую угрозу. Что-то подсказывало ему, что это – Наташа. За дверью оказался коридор с другими дверями вдоль стен. Табличка на одной – прямо перед ними – гласила: «офис». Но там не горел свет, и Наташа быстро прошла мимо неё, как и мимо двух других, подписанных «туалет» и «кладовая». Расправив плечи, Баки выровнял дыхание и вытащил руки из карманов. Если придётся драться, он должен быть готов, а не путаться в пальто. Наташа повернулась к двери справа, без опознавательных знаков, но с полоской света под ней. Она замерла на мгновение, прежде чем мрачно посмотреть на Баки. Её глаза были жёсткими, почти холодными, но в них не было ненависти или злобы. Только осторожность. Он мог понять: если они со Стивом были так близки, как она сказала, она просто беспокоилась о его безопасности и конфиденциальности. Он бывал в подобных ситуациях. Но её осторожность вызывала лишь больше вопросов о Стиве. Наташа тихонько вздохнула и постучала в дверь. Три размеренных, аккуратных, уверенных удара. Баки ждал, прислушиваясь, изнутри доносилось негромкое и неразборчивое бормотание. Замок щёлкнул, открываясь, а Наташа повернулась к Баки.  — Заходи, — сказала она и шагнула в сторону, встав у двери, как часовой, снова скрестив руки на груди. Баки это не понравилось, было слишком похоже на возвращение в армию, словно он идёт к командиру за приказами. Ему не нравилась вся эта секретность, но ноги всё равно несли его вперёд, медленно, но уверенно. До того, как он успел открыть дверь, Наташа потянулась и схватила его за левую руку. Он замер, инстинктивно готовясь к бою, пластины руки сдвинулись. Она определённо должна была почувствовать их даже сквозь свитер и пальто. Но не отводила взгляд.  — Я очень хочу верить, Барнс, что всё пройдёт хорошо, — когда она узнала его фамилию? — Не заставляй меня жалеть об этом.  — Я понял, — сказал он хладнокровно, надеясь, что она отпустит его до того, как он начнёт вырываться. Она отпустила. Баки выровнял дыхание и повернулся к двери, а потом медленно повернул ручку, позволяя ей распахнуться. С той стороны была почти полностью пустая комната, только несколько коробок с фильмами и упакованными игрушками. Горела только настольная лампа, а в центре комнаты стояли два кресла друг напротив друга. Баки не нравилось то, что он видел, горло перехватывало, а левая рука медленно сжималась в кулак. Если бы он достаточно сильно прислушался, он бы расслышал тихие щелчки калибрующегося металла. Но – здесь не было ничего. Ни признаков неминуемой опасности, ни намёков на чьё-то присутствие в тени, там, куда не проникал свет. Ничего. Но Баки знал лучше, и он осторожно шагнул вперёд, позволив себе видеть и слышать лучше, но приглушив собственное дыхание и шаги. Баки знал, что быть параноиком лучше, чем быть самонадеянным трупом. И всё ещё – это было так странно, вся эта обстановка секретности и допроса. Он просто хотел грёбаный адрес электронной почты или обычный почтовый, то, что не напоминало бы встречу с президентом частной военной компании, чьи операции кровопролитнее, чем у мафии. Баки медленно вдохнул, пытаясь успокоить частящее сердце, и подошёл к одному из кресел. Ему не нравилась идея сидеть. Это оставляло его уязвимым, слабым и давало слишком много возможностей оказаться скованным. Так что вместо этого он встал, положив руку на спинку кресла. Он оглядел комнату, впитывая последние детали. Стол можно опрокинуть, создавая щит или дополнительное препятствие. Ящики можно бросить. Кресла – сломать и использовать их части для самозащиты или нападения в зависимости от обстоятельств. Освещение слишком тусклое, чтобы разглядеть лица в подробностях, но это значит, что и они не смогут его разглядеть. К сожалению, там были камеры, в магазине, да и Наташа рассматривала его лицо достаточно долго, чтобы составить фоторобот, если что-то пойдёт не так. Боже правый, да что здесь происходит? Гвен меня подставила? Меня задерживают? Какого хрена вообще…  — Полегче, солдат, — звук этого голоса вошёл в него, как нож в масло, и весь протокол защиты Баки рассыпался на куски. Одно дело – слышать его в фильме, когда так много монтажа и так мало слов. Но услышать вот так, в десяти футах от себя, чистым, как звон колокола, и мягче, чем что угодно на свете, – это было чем-то, что он не мог описать. Он повернулся и увидел Стива Роджерса, входящего в дверь, через которую Баки зашёл. На Стиве были облегающие джинсы, красивые туфли, рубашка на пуговицах и светло-серый кардиган. Его волосы казались темнее, чем в любом из виденных Баки фильмов, а вместо гладко выбритых щёк была полноценная борода. Но Стив всё ещё выглядел хорошо, особенно со своими добрыми голубыми глазами, и он опустился в кресло напротив того, спинку которого рука Баки уже грозилась раздробить.  — Присядь, пожалуйста, — сказал он с лёгкой улыбкой, а рассеянный свет подчёркивал сияние его кожи. Баки на миг замер даже, просто пялясь на него. — Прости за эту демонстрацию, за всё это. Я лично предпочёл бы встретиться за чашкой кофе в кафе на Четвёртой, но Наташе иногда нравится изображать телохранителя. Он был таким охуенно спокойным и милым, почти до боли. Тем не менее Баки подчинился и обошёл кресло, чтобы медленно сесть. Напротив него Стив придвинулся на сидении, наклонившись немного ближе, а потом протянул ему руку:  — Я — Стив. Баки посмотрел на неё, прежде чем пожать своей правой.  — Баки.  — А, так тебя зовут Баки? Это прозвище? Баки сглотнул:  — Мое второе имя Бьюкенен. Джеймс Бьюкенен Барнс. Я предпочитаю «Баки». Менее формально. Менее… В глазах Стива вспыхнуло понимание.  — По-военному. Я знаю.  — Откуда… — Баки нахмурился.  — Я не шутил, когда говорил, что Наташе нравится притворяться телохранителем. Она настояла на наушниках. Я слышал всё, что вы сказали друг другу в магазине, — внезапно всё обрело смысл: изменение поведения Наташи, то, как она словно бы не видела его несколько секунд. Она слушала. Кого, Стива? — Как я говорил, я бы предпочёл более непринуждённую обстановку. Но Наташа и слышать об этом не хотела.  — Значит, она замечательная женщина. Стив широко улыбнулся, и Баки немного растаял изнутри.  — И друг. Который знает меня очень давно, к лучшему или к худшему, — улыбка Стива была мягкой, искренней и доходила до глаз. Баки так много раз слышал, что Стив хороший, добрый и щедрый, но даже представить не мог, насколько это всё, блин, в точку.  — Так почему такая секретность? Здесь должно быть что-то большее, чем желание отсеять потенциальных психов и защитить тебя. Стив тихо усмехнулся и бросил взгляд на дверь, за которой стояла Наташа.  — Ну, это одна из причин. Ты, наверное, можешь представить, что из-за моей работы я получаю некоторое… нежелательное внимание от фанатов. Прости Господи, но я встречал достаточно мужчин и женщин, желающих мне отдаться, или, если они видели наши с Наташей работы, желающих меня поиметь.  — Есть и другие причины?  — Возможно. Но, думаю, их лучше оставить на другой раз. Ты говорил Наташе, что хочешь что-то мне сказать. Что может быть лучше, чем сказать мне лично, правда? Баки почти задохнулся и несколько раз моргнул. Он не мог даже облечь своё восхищение во что-то подходящее для письма, не говоря уже о том, чтобы высказать это вслух адресату. Сердце забилось чаще, он заёрзал в кресле.  — Это…  — Сложно?  — Сложнее, чем я могу объяснить. Стив улыбнулся снова, но его глаза в этот раз остались в тени.  — Баки, — его имя из этого рта само по себе было грехом, — я понимаю. Я действительно понимаю. Я уже проходил через это. По обе стороны такой беседы даже. Я ценю, что ты находишь что-то стоящее в моей работе. Ты не первый, не надо смущаться. Я довольно спокойный парень, так что ты можешь мне рассказать. Баки не мог поверить в то, что слышал, и он почти хотел упасть на колени и излить каждую греховную мысль о Стиве, что приходили ему в голову с тех пор, как он посмотрел первый фильм. Но он не стал. Он остался в кресле, хотя мир, возможно, стал немного покачиваться вокруг, и медленно сглотнул.  — Это не то, что можно легко выразить словами, — сказал он не глядя на Стива, — это полный беспорядок, в котором даже я не всегда могу разобраться, но всё, что я знаю... это, что я вернулся со службы и это был не я. Я не знаю, кто это, или что такое «я», но я сейчас – не тот парень. Но… две недели назад я оказался в этом магазине, и когда я вернулся домой, я начал чувствовать себя… не собой, но лучше. Глаза Стива – как заметил Баки, пока говорил – смягчились тем пониманием, которое Баки никогда ни от кого не получал. Он сжал зубы, положил локти на колени и наклонился, глядя на Баки. Так близко, с этим светом в волосах и на лице, он выглядел так, что Баки пришлось напомнить себе, что надо дышать.  — Я рад, что смог помочь, даже таким необычным способом, — Стив позволил себе улыбнуться, и Баки обнаружил, что улыбается в ответ с пылающим лицом, — и… знаешь, возможно, это не должно быть так всегда. Возможно, сейчас ты – это не ты, и, возможно, уже никогда не будешь. Служба делает это с людьми. Она меняет тебя, не всегда к лучшему. Но… со временем и с правильными людьми рядом ты будешь в порядке. Баки медленно кивнул, неуверенный, что сказать или сделать. В голове была каша из обожания, паники, лица Стива, его глаз, его улыбки, его слов, и он просто молчал.  — Так, — сказал Стив протягивая руку. — Дай мне свой телефон. Вопреки здравому смыслу, Баки подчинился. Стив провел по экрану, несколько раз нажал, потом заблокировал и вернул обратно.