Капитан Аххх!-мерика

Спустя два дня после неудачной встречи с Сэмом и три – после того, как он в последний раз видел Стива, Баки решил досмотреть «Под кожей». Потому что, почему бы, блядь, и нет. Нет, он не занимался дрочкой каждый раз, когда был в плохом настроении, вообще-то, на самом деле он даже не был уже в плохом настроении, ему просто было скучно. А ещё он знал, что должен досмотреть «Под кожей» и «Тактический ввод» до того, как закончится прокат. Гвен замечательная женщина, но он не должен был испытывать её терпение, держа у себя одни и те же фильмы неделями. Помимо прочего, он хотел досмотреть до конца. Хотел узнать, насколько Стив доверяет Наташе и её выходкам. И ему было искренне любопытно увидеть, насколько Стив готов гнуться и позволять собой управлять, прежде чем сломается и начнёт умолять. Конечно, в глубине души Баки чувствовал что-то немного зловещее из-за того, что собирался смотреть – ну, продолжать смотреть – работу Стива и Наташи после того, как познакомился с ними лично. Он знал их, как хороших людей, достойных уважения. Наблюдать за ними во время секса было почти равносильно вторжению в их частную жизнь, было вызовом этому уважению. Но, в то же время, это было порно. И Стив вроде бы не возражал. Он знал, как Баки относится к нему, как к личности. Ладно. Пока он оставляет впечатления от просмотра при себе, Баки не видел проблемы. Он же не звал Стива и Наташу посидеть с ним, пока он дрочит. Переместившись в свою комнату, Баки закрыл дверь и прислонился к ней. Он перестал спать в кровати, так что решил бросить на неё самые дешёвые простыни и тонкое одеяло в ноги, на всякий случай. У изголовья были сложены все подушки, корзина со смазкой и салфетками стояла на прикроватном столике. Он задёрнул шторы, чтобы отсечь себя от света и возможных любопытных взглядов. На стене висел освежитель воздуха – Баки нашёл его в коробке после переезда – и эта штука доказала свою полезность: через какое-то время запахи пота и спермы наполняли воздух, а если он был ещё и не в настроении, то становились невероятно удушающими. Скинув джинсы и куртку, Баки нажал кнопку воспроизведения на плеере, включил телевизор и прыгнул на кровать. Он устроился в подушках, удовлетворённо вздохнув, когда фильм начался. Пульт и телефон лежали на матрасе рядом, и он расслабился, снова наблюдая, как в свечах появляется название, а Наташа бьёт Стива по спине, оставляя длинные, тонкие, чёткие линии на коже. В последний раз, когда он видел Стива, тот был красиво одет и готов к съёмке. Баки гадал – и тогда, и сейчас – кого играл Стив: это доминантная роль, как когда он дразнил, вылизывал и трахал своего партнера до блаженного забытья, с Броком во «Всё или ничего», или пассивная, где он будет служить и умолять, как здесь? За первые десять минут, пока Наташа хлестала и разговаривала со Стивом, Баки дошёл до полной твёрдости и обхватил рукой основание члена, кругами потирая пальцами над яйцами. Он тихо вздохнул, немного вздрагивая от собственных прикосновений. На экране Наташа тащила Стива к креслу, готовила свечу и раздвигала ноги. Знакомство с ними, пусть и поверхностное, сделало эти сцены для Баки только более грязными. Потому что он мог смотреть и отмечать химию между ними, а ещё теперь он знал, как далеко за пределы секса выходит доверие Стива и его вера в Наташу. Стив отдавал не просто своё тело в её руки, все их отношения лежали под каждым прикосновением и звуком. И чем большему он становился свидетелем, чем больше видел с этой новой, субъективной точки зрения, тем больше мелочей начинал замечать. Роль Наташи, доминатрикс, означала, что она должна была сдерживать проявления удовольствия. Стив был её игрушкой, которую и с которой можно трахаться, и его долгом было доставлять ей удовольствие любым способом, которого она требовала. Но это не значило, что он не мог добавить к этому личного, например то, как осторожно он обводил языком её клитор — не на камеру, для неё самой. И Наташа, насколько бы чудесной актрисой ни была, не могла скрыть каждое выражение своего лица, даже если микровыражений Стиву бы и хватило. Зрелище воска, стекающего по спине Стива, отозвалось новыми волнами удовольствия, прокатывающимися по коже. На самом деле, Баки никогда не заводила боль, но он полагал, что многое зависит от ситуации и от человека, который эту боль доставляет. То, как реагировал Стив, заставляло задуматься, это только шоу – или у Стива Роджерса действительно была мазохистская жилка? Он был твёрдым и дрожащим, когда Наташа тянула его за собой, чтобы привязать к стене и кровати. Поёрзав и подтянув ноги, Баки взял смазку и выдавил немного на пальцы. Аккуратно размазал, прикусив губу, когда обхватил член левой рукой и опустил правую, чтобы подразнивать дырочку. Найди этому позитивное применение. Найди что-то, что сделает это нормальным… Я реально не доверяю этой металлической мерзости на самом дорогом, но, по хуй, это лучше, чем не иметь две руки. Фу, на хуй так жить. Баки снова обратил внимание на экран как раз вовремя, чтобы поймать, как Стив умолял – Наталья, пожалуйста, это больно – и тихо застонал, позволив голове упасть на спинку кровати. Перехватив поудобнее, он медленно гладил себя и тихо стонал от ощущения искусственной ладони на члене. Дрочить металлической рукой было совсем не так, как правой, и дело не в привычке или ритме – слава Богу, что он амбидекстр – ощущения были совершенно дикими и непривычными. Ни тепла, ни мозолистой текстуры. Просто… синтетическое волокно и холодный металл. Закрыв глаза, он обнаружил, что это не так уж и плохо. Стивен, доверься мне. Я верю. Баки открыл глаза и увидел, как Наташа, склонившись, медленно провела языком по члену от яиц до головки. Стив под ней корчился от удовольствия, вздыхая, пока пальцы на ногах и руках непроизвольно сжимались и разжимались. Между поцелуями и укусами Наташа облизывала и нежно посасывала член, срывая тихие и отчаянные стоны с его губ. В какой-то момент её рука скользнула ему между бёдер, и она надавила пальцами на камень в основании, загоняя пробку глубже. Спина Стива выгнулась, губы сложились в идеальный овал, он придушенно вскрикнул от удовольствия, дрожа, прерывисто вдыхая, всхлипывая. Продолжая дрочить, Баки медленно вводил в себя палец. Он тихо застонал, изгибаясь и проталкивая его глубже, а потом подстроился к плавному ритму, совпадающему с движениями руки Наташи. Сглотнув, он снова прикрыл глаза, прислушиваясь к вздохам и стонам удовольствия, вырывающимся из горла Стива. — Вот так, Стив, вот так… — голос Наташи, мягкий и тягучий, как растопленный сахар. — Наташа… — резкий шлепок и тихий вскрик. Баки открыл глаза, на экране Наташа держала Стива за подбородок. Должно быть, она дала ему пощёчину. — Извини, как ты меня назвал? — Баки нахмурился, очарованный тем, как Стив боролся за каждый вздох. Камера сменила угол, демонстрируя Наташины пальцы, яростно надавливающие на сверкающий камень, без всяких сомнений плотно прижимая пробку прямо к простате Стива. — Г-госпожа… О. Блядь. Господи. Боже. — Правильно… повтори снова. Стив заскулил, его мышцы резко напряглись, а член мягко ударился о бедро. — Госпожа. Всё бы отдал, чтобы услышать, как он говорит «господин». — Снова, — Наташа всё ещё продолжала давить на пробку, сильнее и сильнее, и Стив вскрикнул. — Госпожа! — Хороший мальчик, — Наташа прикусила нижнюю губу Стива, убрала руку от пробки, чтобы несколько раз погладить его член, коротко и сильно. Она не пыталась быть нежной или доставить ему удовольствие, но Стив содрогнулся и выгнулся, крича от наслаждения, прежде чем жалобно заскулить, когда она убрала руку. — Блядь, На… Госпожа, пожалуйста… пожалуйста, это больно, я… — Наташа снова сжала его член, дёргая видимо болезненно для Стива, потому что тот закричал явно не от удовольствия. — Если я захочу, чтобы ты умолял, я скажу тебе это сделать, мальчик. А пока ты будешь молчать и принимать то, что, я считаю, ты заслуживаешь, — о Боже, властность в голосе Наташи проходилась прямо по нервам, покалывала кожу, пока Баки трахал себя пальцем, сильнее поглаживая член. Было что-то дьявольское в том, чтобы смотреть на это, на двух людей, один из которых полностью зависит от другого. Но всё же Баки видел в этом и некоторую близость: то, как охотно и с верой Стив отдавал себя в руки Наташи – вполне буквально даже – и доверял, что как бы сильно она ни давила, она не причинит ему непоправимого вреда – это было поразительно. Баки завидовал пламенной уверенности Стива, потому что представить не мог, что доверится кому-то в той же степени. По крайней мере, не сейчас. Неглубоко дыша, Баки медленно ввёл в себя второй палец, пока Наташа продолжала дразнить, лизать, кусать и целовать Стива. Иногда она играла с его сосками, перекатывая их между пальцами, потом наклонялась, водила по ним языком, пока не затвердеют. Стив выгибался и сжимался, но не издал ни звука, кроме нескольких тихих всхлипов и глухого ворчания. Слегка заёрзав, Баки тихо застонал, осторожно растягивая себя, пока дрочил. Он чувствовал приближающийся оргазм, напряжение и давление в животе, нарастающие до точки невозврата. Прикусив губу, он попытался отвлечься, горящими глазами наблюдая за экраном и надеясь остановиться в правильный момент, прежде чем… Бззззз, бзззз, бззз… О, блядь, ради всего… Ему действительно стоило сначала взглянуть. Выключив звук, Баки вслепую вытер руку о простыню и схватил телефон. Он разблокировал его всё ещё с рукой на члене и поднёс трубку к уху. — Привет? — его голос был тяжёлым, грубым, болезненным от прерванного оргазма и определённо раздражённым самой мыслью, что его прервали. — Что ж, и тебе добрый день, солдатик. О, нет. О, блядь, нет. — С-Стив! Блин, извини, привет, эм… что случилось? — пожалуйста, звучи естественно; пожалуйста, звучи естественно; пожалуйста, скажите мне, что это нормально звучит. — Ничего особенного, просто только закончил кое-какие дела, подумал проверить, может ты выпьешь со мной ещё чашечку кофе. Хотя ты звучишь немного напряжённо, всё нормально? Баки тяжело сглотнул, в голове со скоростью миля в минуту беспорядочно носилась смесь ругательств на английском и русском языках. — А-ага, всё… а, отлично. Всё просто замечательно. Тишина. Сердце Баки отчаянно колотилось. — Что ты смотришь? — это было снисходительно. Это даже не было встревоженно. Стив-ёбаный-Роджерс дразнил его этим вопросом. — Я… прости? — Который ты смотришь? Ох, блядь. — Я… я понятия не имею, что ты… — Джеймс Бьюкенен Барнс, я работаю в секс-индустрии. Я очень хорошо знаком со всеми признаками возбуждения. Ты очень стараешься скрыть, что у тебя стоит – ты провалился. Который фильм ты смотришь? — этот ублюдок смеялся. Этот ублюдок… Ой, блядь, да ради бога! — «Под кожей». Стив издал «оох», тихо посмеиваясь в трубку. — Он хороший. Наташа — произведение искусства. — Она сказала то же самое о тебе, когда я в первый раз её встретил. — Неудивительно. Я должен тебя отпустить или я испортил настроение? Баки посмотрел вниз, на свой член. Если это вообще возможно, то он был даже твёрже, чем до того, как их прервали. — Ну… — О, не испортил? А это сюжетный поворот. Давай так, ты заканчиваешь, принимаешь душ и идёшь ко мне в кафе. Мне скучно, и я хочу обсуждать искусство. Щелчок. Вызов завершён. Ты, блядь, вообще настоящий?