Капитан Аххх!-мерика

— Баки, ты до сих пор не посмотрел мне в глаза. Ты не можешь настолько смущаться.  — Сказал тот человек, который позвонил, когда я дрочил на его лицо. Стив захихикал, делая глоток кофе.  — Тебе будет легче, если я скажу, что польщён? — Баки зарычал, и Стив засмеялся немного сильнее. Конечно, Баки изо всех сил пытался не смотреть на Стива, когда пришёл. Быстро взглянул, улыбнулся и сел, искренне благодарный, что Стив уже заказал ему чашку, и можно было в неё уткнуться. На самом деле он был удивлён, что даже смог покинуть квартиру и спуститься сюда, потому что смущение было именно настолько сильным. Оно пузырилось под кожей и заставляло лицо гореть со звонка Стива и до сих пор спустя почти час.  — Не уверен, я думаю, это на самом деле только усугубляет. Стив закатил глаза, но дразнящая улыбка на его губах даже ни разу не дрогнула. Этот мудак думает, что может вызвонить меня, пока я занят дрочкой на него, пригласить на кофе, а потом продолжить дразнить за всё это. Стив Роджерс, я не знаю, убить тебя или поцеловать.  — Бак, обещаю, мой звонок пока ты дрочишь на один из моих фильмов – не самое странное, что случалось. Да, может, немного смущает, но я не в обиде. Я позвал тебя на кофе, разве нет? Баки заглянул в чашку, прежде чем её поставить.  — Я почти уверен, что это коварный план, чтобы вживую увидеть все оттенки красного на моём лице, — даже удивительно, что он смог произнести это не заикаясь, хотя горло сжималось, а дыхание перехватывало. Улыбка Стива превратилась в ухмылку, а глаза сощурились и вспыхнули опасным огнём. Баки почувствовал поднимающуюся изнутри волну восторга и прикусил щёку.  — Сможешь винить меня, если да? Ты очень мило краснеешь. Ощущение, словно лошадь лягнула под дых... Баки был искренне благодарен, что не поднёс чашку к губам, он точно выплюнул бы кофе, если бы успел сделать глоток. Этот мужчина был совершенно невозможным: не просто омерзительно красивым и до нелепого добрым, но и с неизмеримо безграничными обаянием и остроумием, и с каждым комментарием Баки разваливался всё сильнее.  — Невероятно. Ты гордишься своими бесстыдными поддразниваниями! Положив кончики пальцев на край кружки, Стив фыркнул:  — Я горжусь тем, что мне не стыдно, и точка. Это часть моей работы и часть того, кто я есть. Это тебя беспокоит?  — Пока мне не удастся однажды заставить тебя почувствовать себя такой же лужей дрожащего желе, как я сейчас, не собираюсь беспокоиться по этому поводу. Стив ухмыльнулся, сделал ещё глоток и поставил чашку обратно на маленькую салфетку. Перед ним лежали блокнот и карандаш, к которым он не прикасался с тех пор, как пришёл Баки.  — Я думаю, у тебя будет масса возможностей. Давай так: я перестану дразниться – пока что. Думаю, если ты покраснеешь ещё чуть-чуть, у тебя начнут лопаться вены, — Баки закатил глаза и драматично вскинул руку в знак поражения. Стив при этом запрокинул голову и засмеялся, положив руку на левую сторону груди. К моменту, когда он успокоился, его щёки были ярко-розовыми.  — Я такой забавный? — пошутил Баки, приподняв бровь глядя на Стива. Тот утёр слезящийся глаз, всё ещё хихикая.  — Ну, да, но что-то в этом движении было просто до очаровательного нелепым. Этот грёбаный мужчина.  — Ты хотел обсудить искусство? — Баки нужно было сменить тему. Еще немного разговоров об оттенках его смущения или насколько он «очаровательно нелепый», и он получит сердечный приступ от всех своих чувств. Стив, должно быть, это заметил, потому что подарил Баки внимательный взгляд, прежде чем кивнуть.  — Вроде того. Мои дела были скучными и даже близко не такими увлекательными, как последние двадцать минут, и я хотел ещё шанс узнать тебя получше. Когда я сказал, что хочу обсуждать искусство, это было скорее единственным оправданием, которое я смог придумать в последнюю минуту. Признай, если бы я сказал, что хочу увидеть тебя за кофе, чтобы подразнить и посмотреть, как ты краснеешь, ты бы не пришёл.  — О, ты «прекратил дразнить» на целых тридцать секунд. Это новый рекорд, Стив? Тихо фыркнув, Стив откинулся на спинку кресла и засмеялся.  — Должно быть. Ты просто… что-то, — что-то в его тоне согрело Баки, и он улыбнулся, глядя в свою пустую кружку. Третья встреча, и он не был уверен, что это – просто стиль поведения Стива или откровенный флирт. Каждая фраза кричала: «Да, он намеренно заставляет тебя краснеть и флиртует с тобой», — но Баки всё ещё колебался. Стив был хорошим человеком, добрым и внимательным, как ему и говорили. Стив не стыдился своей сексуальности и секса, который имел, знал себя во всех отношениях и был очень смелым во всём, что делал. И чем больше Баки узнавал его, чем больше с ним разговаривал, тем лучше понимал, что чувство юмора Стива было быстрым, беззастенчивым и очень язвительным. Конечно, он не хотел списывать со счетов успехи Стива только из-за его работы и знания, кто он такой. Часть Баки хотела верить, что Стив находит его очаровательным, что он хочет большего в их отношениях, чем просто порнозвезда и бывший солдат, который дрочит на фильмы этой порнозвезды, но он всё ещё опасался. Была часть Стива, которую Баки не знал, но изредка видел её тень в непроглядной темноте глаз. И это было именно в те моменты, когда Стив казался совсем другим, незнакомым, что заставляло задуматься. Он пойдёт шаг за шагом, будет надеяться на лучшее и готовиться к худшему.  — Ладно, — сказал Баки после того, как официант пришёл и ушёл, наполнив их кружки. — Ты хотел узнать меня получше. Мое лицо, меняющее шесть новых оттенков красного, раскроет некую неизведанную правду, или мы сделаем это по старинке, когда ты спрашиваешь о чём-то меня, а я тебя? Степень моей красноты полностью зависит от характера вопроса. Стив посмотрел на него и широко улыбнулся, медленно облизав губы. Баки проследил за его языком и быстро поднял взгляд, пока Стив не заметил.  — Полагаю, это честно. Хм. Ну, мы уже выяснили, что учились в колледжах. Ты был на войне. Я работаю в секс-индустрии. Честно говоря, характер моих вопросов зависит от того, о чём тебе комфортно со мной говорить.  — Думаю, тебе придётся это выяснить? — сказал Баки с улыбкой. Стив улыбнулся в ответ, но посмотрел на него с сочувствием.  — Ну, я правда не в восторге от перспективы напугать тебя неправильным вопросом. Есть несколько вещей, о которых я мог бы спросить, например, о твоей службе, но я знаю, что это не всегда самая приятная тема. Баки выдавил что-то вроде «а!» не глядя на него. Конечно, Стиву должно быть любопытно, что было на службе, что он делал, что видел. Наверное, ему любопытно и почему Баки так развалился, когда вернулся домой. Горло перехватило, но Баки заставил себя дышать.  — По одному вопросу за раз, — тихо сказал Баки, поражённый собственным спокойствием. — Если мы не хотим отвечать, мы просто говорим «пас» или что-то вроде того, — Стив улыбнулся и кивнул. — Хорошо, спрашивай.  — Твой любимый цвет?  — О, ну всё, ты сделал это, Роджерс, ты спровоцируешь худший эпизод в истории этим вопросом. Стив рассмеялся, и Баки засмеялся тоже. Из-за смеха и то пропадающего, то вновь появляющегося румянца, уже болели щёки, но он ни капли не возражал.  — Я знал, что это окажется слишком личным, — Стив тепло улыбнулся, глядя на Баки своими голубыми глазами цвета океана, и Баки тяжело сглотнул. — Но серьёзно, какой?  — Красный. И чёрный, но чёрный – это не цвет. Это тень. Стив ухмыльнулся:  — Хорошо. Смотри, мы обсуждаем искусство.  — Умник. А твой?  — Синий.  — До или после того, как ты увидел свои глаза в зеркале? Стив приподнял бровь и ухмыльнулся снова:  — Смотри-ка, солдатик! Ты потёр лампу и пожелал быть таким неотразимым?  — Ну, я бы не сказал, что это была лампа… — о мой Бог. Он покраснел. Я заставил его покраснеть. Ёбаный успех! — О, мистер Роджерс! Мне действительно кажется, что ты краснеешь!  — Иди на хуй, Баки, — Стив смеялся.  — Разве что к тебе, — он пытался пошутить. Но взгляд, которым ответил ему Стив – не переставая хихикать и улыбаться – не был ни добрым, ни кокетливым. Он был первобытным. Он был однозначным в своём желании и разжигал у Баки огонь под кожей. В одну секунду его глаза потемнели, а зрачки расширились так, что стёрли все следы другого цвета. Баки моргнул – и всё исчезло, а Стив легко и невесомо улыбался.  — Ладно, твоя очередь спрашивать. Будто он мог, теперь, когда даже дышать не мог после того, как порнозвезда яростно трахнула его взглядом.  — Если бы ты мог изучать что-то ещё в колледже, что бы это было? Стив молча размышлял над вопросом, долго глядя в сторону. Баки воспользовался возможностью рассмотреть его в мелочах – как длинные ресницы идеально подходили к миндалевидным глазам, ровный срез волос и выбритые виски, лёгкие тени, скользящие по горлу и челюсти. Баки смотрел, как Стив сглотнул, а кадык слегка дёрнулся. В глубине души он хотел наклониться и впиться зубами вдоль…  — Я не знаю, — сказал Стив, снова глядя на Баки. — Я не могу представить себя в чём-то, кроме искусства. Наброски карандашом или углём, или целые картины. Я не могу представить, как делаю что-то другое. У некоторых людей много увлечений в жизни, а у меня – только искусство. Не думаю, что стал бы изучать что-то ещё, но часть меня хочет, чтобы я нашёл время заняться музыкой. Я бы с радостью поучился играть на гитаре или пианино.  — Ещё не поздно. Ты молод. Да и у музыки нет возрастных ограничений. Стив улыбнулся:  — Не знаю, учитывая мое расписание. Пытаться запихнуть в него уроки и время на практику…  — Ты никогда не узнаешь, если не попробуешь, — Стив поймал его взгляд, пристально всматриваясь в глаза, прежде чем кивнуть. Щёки Баки потеплели, а уголок рта почему-то приподнялся.  — Я подумаю об этом. Определённо. Ладно. Что бы ты делал, если бы не пошёл в армию?  — О, — сказал Баки, слегка улыбаясь, пока тянулся к кружке с кофе, — честно? — он посмотрел на Стива, и тот кивнул. — Я, возможно, занялся бы танцами.  — Танцы? — брови Стива взлетели в искреннем удивлении. Баки улыбнулся и кивнул.  — Ага. Когда я учился в старшей школе и колледже тоже, я любил танцевать. Свинг, танго, бальные – без разницы. Главным было чувствовать музыку. Мне нравилось смотреть балет, но он для меня был слишком строгим, даже если девушки были потрясающими. Но… да, я любил танцевать свинг. Я помню тот год в колледже, когда у нас был большой танцевальный фестиваль, и одна из недель была посвящена танцам тысяча девятисотых – тысяча девятьсот пятидесятых годов, так что там было много свинга. И там было это соревнование на лучшую пару. И я нашёл партнёра – удивительную женщину, Конни, – и мы практиковались, практиковались и практиковались. И для выступления мы нашли костюмы и всё такое: она завила волосы и надела платье в стиле пин-ап, а у меня был костюм-тройка и зализанные назад волосы. И мы были лучшими грёбаными танцорами там. Стив зачарованно улыбался:  — Вы выиграли?  — Ага, — сказал Баки, смеясь над собой, совершенно потерявшимся в воспоминаниях. — Сфотографировались и вставили это фото в презентацию на выпуск, разделили приз в пятьсот долларов и эти милые дурацкие маленькие медали, на которых были отлиты туфли для чечётки и пуанты. Не знаю, что случилось после этого с Конни. Она перевелась через год, она была на год младше и ушла вместе с друзьями или что-то вроде того. Милая женщина.  — Может, ты сможешь меня научить.  — Чему, танцевать? — Баки недоумённо приподнял бровь.  — Да, почему бы и нет.  — Я бы смог научить тебя только обратному шагу. И, кто знает, я, возможно, уже на хрен всё забыл.  — Я сомневаюсь, что ты мог бы всё забыть, даже если бы пытался. Научи меня, и вести, и следовать. Мы можем меняться по очереди. Баки усмехнулся.  — Стив Роджерс, ты страшный человек.  — Так ты меня научишь?  — Да, ты, настойчивый сопляк, — ухмыльнулся Баки. — Я, возможно, заржавел… это было давненько. Но я могу тебя научить.