Капитан Аххх!-мерика

— Я двигаюсь в эту сторону, — тихо сказал Баки, изучая металлические пальцы своей левой руки и то, как солнечные лучи отражаются от них и скачут зайчиками по стене напротив. Сэм наблюдал за ним с едва заметной довольной улыбкой. — В смысле, я все еще не… ты знаешь, никому ее не показывал, но я ее использую. Когда я делаю всякие вещи по утрам, или когда я танцую со Стивом, или еще всякие штуки — я использую ее. Иногда даже не задумываясь. С их со Стивом свидания прошло два дня, и единственным, что все еще беспокоило Баки, была неготовность даже показать Стиву металлическую ладонь, не говоря уже о всей руке. Когда он вернулся к себе — после нескольких поцелуев рядом с домом — он чувствовал только головокружительную легкость. Но он хотел открыться, хотел честности, и просто не мог заставить себя рассказать Стиву все или просто снять перчатку и показать ему. Он знал, что Стив о чем-то догадывается. Этот мужчина был умен — умнее, чем Баки вообще мог представить — и это не высшая математика, понять, что перчатка на его руке скрывает что-то большее, чем просто мерзнущие пальцы. И он уловил быстрый взгляд Стива на левую сторону его шеи, не скрытую волосами, и знал, что Стив заметил исчезающие под свитером шрамы. Баки знал, что Стив о чем-то догадывается. Сэм сдвинулся в кресле и сцепил руки вместе. Он немного наклонился вперед с прямой спиной, положив локти на колени. Сэм всегда выглядел так расслабленно, и вместе с тем профессионально: он редко откидывался на спинку или закидывал ногу на ногу. Он редко принимал позу, которая дистанцировала его от Баки, что Баки, в свою очередь, ценил. Он сам достаточно дистанцировался от других, и, хотя, сначала это тревожило, теперь наличие кого-то желающего быть рядом освежало. — Думаешь, это связано с развитием твоих отношений со Стивом? — спросил Сэм. — Может быть. Этот парень довольно привязчивый, знаешь, даже до того, как мы начали сближаться, он не боялся физической близости: прикасался к моему плечу, брал меня за руку — просто оказывался рядом. Я думаю… я не знаю, может и так. Может, то что я выбираюсь из дома и делаю всякие вещи, отвлекает меня достаточно, чтобы я не осознавал, что свободно использую это, пока не посмотрю вниз и не увижу что-то в моей руке. Сэм тепло улыбнулся и быстро облизал губы: — Ты рассматривал возможность попробовать снять перчатку? Может, дома для начала? Так, чтобы ты почувствовал себя комфортнее с этим, прежде чем показывать другим? Баки рассматривал: когда он спал — все еще на полу — он не надевал перчатку. Теперь он даже предпочитал футболки и майки пока спал, хотя начинал с кофт с длинными рукавами или курток. Были небольшие изменения, к которым он был готов, были и немного большие, вроде попыток приспособиться, например, не избегать зеркал, когда он в футболке, или успокоиться, проснувшись от дурного сна и увидев металл. Медленный процесс, но Баки знал, что это требует времени. — Я пробовал. Не слишком многое, но. Я пытаюсь работать над тем, чтобы мне стало лучше, знаешь? — просто сказал Баки, все еще глядя на собственные руки. Когда он проводил правой по левой, он чувствовал холод металла, его гладкость. А еще были пятна, мазки чего-то полупрозрачного и пыль. Медленно сглотнув, Баки проследил линии стыка пластин, повернул ладонь и повращал запястьем, наблюдая, как они смещаются. С точки зрения механика, чертова хрень была сделана превосходно и намного за пределами современного уровня развития технологий. Конечно, со временем, он бы, наверное, смог выучить все ее особенности и хитрости и разобраться, как за ней правильно ухаживать и чистить. — О чем ты думаешь? — ворвался голос Сэма в его мысли. Баки сжал кулак, а потом медленно его разжал. — О том факте, что раньше моей первой мыслью было: «Я хочу это оторвать», — он не видел, но Сэм ухмыльнулся. — И о чем ты сперва подумал сейчас? Баки задумался и усмехнулся. — Она пиздец какая грязная. Мне, наверное, стоит ее почистить. Сэм тихо засмеялся. — Ну, Баки, я бы сказал, что это улучшение, — сказал он, и Баки кивнул в ответ, но тихо вздохнул. — Этого все еще недостаточно. Эта штука была частью меня… четыре ебаных года, и я вернулся больше года назад, и… и ты прекрасно знаешь, что могло бы быть и лучше. Лучше, чем кое-как перестать прятать ее под рукавами и перчатками и едва начать не дергаться, когда я вижу ее отражение в зеркале, понимаешь? Сэм немного нахмурился: — Баки, никто не может заставить тебя зайти дальше, чем сейчас. Каждый выздоравливает со своей скоростью. Да, конечно, некоторые люди, с которыми я общался, действительно быстро вернулись к своей прежней жизни. Но были и другие, у кого больше десяти лет заняло только научиться снова чувствовать себя комфортно в небольших компаниях друзей, не говоря о большем. Ты с этой рукой достиг ровно того прогресса, какого должен был. Размеренно дыша, Баки медленно водил ладонью туда обратно по искусственному материалу. Давление и слабое тепло странно успокаивали. — Полагаю, что так, — тихо сказал Баки, немного наморщив нос, прежде чем снова поднять взгляд на Сэма. Тот улыбнулся ему и сел немного прямее. — Я думаю, ты немного слишком строг к себе, Баки, — начал Сэм, но все еще с улыбкой. — Ты добился огромных успехов с тех пор, как начал ко мне ходить. Помнишь нашу первую встречу девять месяцев назад? Уголок рта Баки слегка дернулся: — Да, помню. Я не мог смотреть тебе в глаза, почти не говорил и сидел так, чтобы вся моя рука не касалась тела, как будто едва мог вынести идею, что соприкоснусь с надетым на нее рукавом, не говоря уже о ней самой. — И посмотри на себя сейчас, Баки: удобно одет, чисто выбрит, спокойно и открыто ведешь разговор… и ты сегодня уже дважды назвал это своей рукой. Моргнув, Баки опустил взгляд на металл и плоть своих рук, медленно сжимая и разжимая обе ладони. Он мог слышать слабый звук сдвигающихся пластин, когда сжимал кулак, тихий стон вращающихся шестеренок. — Да? — Да, — Сэм едва заметно улыбнулся уголками губ. — Назвал. Баки снова сжал и разжал кулаки и облизнул губы, прежде чем поднять голову. — Я даже не заметил? Я… я так долго был сосредоточен на том, чтобы называть ее «это», что должно быть просто… — Перестал? — перебил Сэм, и Баки кивнул. — Ага. — В этом нет ничего плохого. Потому что это утомительно, постоянно держать в уме, как ты должен ее называть, разве нет? — Определенно, — Баки выдохнул и тихо усмехнулся. — Возможно, ты прав. Возможно, я именно там, где должен быть. — Конечно я прав, — фыркнул Сэм. — Я твой терапевт. Баки слегка рассмеялся. — Нет, в смысле… во всем. Медленно начинать ей пользоваться, не будучи таким параноиком. Я так сильно хочу получить возможность показывать ее людям, и чтобы они не беспокоились, не жалели меня, и нормально относились и ко мне, и к руке, но я знаю, что люди так не работают. Люди будут пялиться, кто-то оттащит в сторону детей, кто-то посмотрит на меня больными глазами, хотя это не им было больно. Это то, что делают люди. А я не смогу отделить себя от их мнения и реакций, пока не дойду до точки, где смогу посмотреть на себя и сказать: «Знаешь что? Да, это ебаный отстой, но это я, и идите все нахуй, я выгляжу с ней чертовски круто». Сэм улыбнулся до ушей: — Мне кажется, ты достигнешь этого идеала раньше, чем думаешь, Баки.