Капитан Аххх!-мерика

Закутавшись в одеяло, Баки едва шевельнулся, когда на полу рядом с ним зажужжал телефон. Уткнувшись лицом в подушку, он протянул руку и провел по экрану, поднеся его к уху. — Да? — глухо ответил он. — Привет, Баки, — голос Стива был мягким и нежным, почти робким, — я тебя разбудил? — Да, — признался Баки, — который час? — Около семи, может, половина восьмого утра. — Сукин ты сын… в последний раз я вставал так рано на свидание за кофе с Нат, — простонал Баки, лениво протирая сонные глаза. Какой смысл снова засыпать, если звонит Стив. — Как насчёт ещё одного? — голос Наташи доносился отдаленно, будто она была где-то поблизости, но и не совсем рядом. — Нат? — спросил Баки, посмеиваясь. В голосе Стива прозвучал лёгкий смешок. — Да, она здесь, со мной. Мы, э-э, вообще-то мы купили всё для завтрака и принесем горячий кофе со сливками. У тебя открыто? Баки слегка нахмурился, но уголки его губ тронула улыбка. — Нет, но могу открыть дверь, дай минутку. Или две. Зачем ты несёшь завтрак и кофе? Я мог бы встретиться с вами в кафе дальше по дороге, — он отсоединил телефон от зарядного устройства, перекатился, поднимаясь на колени, и упёрся на левую руку. Тяжело вздохнув, он медленно встал, сбросил одеяло и зашаркал к двери спальни. — Ну, мы вроде как хотели сделать что-то другое. Кроме того, мы давно тебя не видели и даже не слышали. Хотели убедиться, что с тобой всё в порядке. — В голосе Стива прозвучало беспокойство, от которого у Баки потеплело внутри, а от дополнения Наташи он рассмеялся. — Стив тосковал и постоянно ныл, не обманывайся его спокойствием. Пробираясь вдоль стены, Баки завернул за угол и направился к входной двери. Держа телефон правой рукой, он потянулся к засову левой, отпер его и открыл дверь. За ней стояли Наташа и Стив, в руках которых были многоразовые пакеты с продуктами — Баки не видел, что внутри, но уже знал. Мягко улыбнувшись, он опустил телефон и завершил звонок. — Доброе утро, солдатик, — сказал Стив. Наташа оглядела его, на мгновение скользнув взглядом по левой руке. Баки посмотрел на нее, приподняв бровь, когда встретился с ней взглядом. — Блестящая. Мне нравится, — сказала она, и Баки слабо улыбнулся. — Спасибо. Заходите, пожалуйста, — сказал Баки, отступая в сторону, чтобы пропустить их. Наташа прошла мимо первой, задев своим бедром его и бросив взгляд через плечо. Усмехнувшись, Баки обратил внимание на Стива, когда тот (стойте, он теперь блондин?) положил легкую руку ему на левый бок и наклонился, чтобы нежно поцеловать в висок. Мягко улыбаясь, Баки поднял глаза и встретился взглядом со Стивом, сдвинув брови. — Привет, — сказал он. Стив легко улыбнулся и наклонился ближе, касаясь его губ своими. Тихо застонав, Баки поднял руку и легонько коснулся щеки Стива. Когда они отстранились друг от друга, он широко улыбался: — Так-то лучше. — Пошли, голубки, мне нужен кофе, и я не собираюсь вас ждать, — донёсся со стороны кухни голос Наташи. Слегка прикусив губу, Баки подтолкнул Стива и закрыл дверь. Он последовал за Стивом на кухню, где Наташа уже отыскала кофейник Баки — на самом деле им почти не пользовались, — наполнила его водой и высыпала две полные ложки кофе в фильтр. Стив поставил сумку на стол, достал бейглы, сливочный сыр, бекон и упаковку яиц. Тихо посмеиваясь, Баки прислонился к стойке, скрестив руки на груди, а Стив начал рыться в шкафчиках в поисках двух сковородок. — Знаю, что последние пару дней был не особо разговорчив, но стоит ли превращать мою квартиру в гастрономический фестиваль? — Прошла неделя, Джеймс, у бедняжки Стиви чуть не случился сердечный приступ, — сказала Наташа, ставя кофейник, потом взяла коробку яиц из рук Стива. Баки уставился в пол, обхватив себя руками и прикусив губу. Да, сеанс у Сэма и последовавшие за ним кошмары выбили его из реальности, но он не осознавал, что прошла целая неделя. Он вытащил телефон, проверяя сообщения; Стив писал, но Баки так ничего и не ответил. Бля. — Я… э-э… простите, я не понимал… — начал Баки, чувствуя, как перехватило горло, и поднял глаза. Внезапно во вселенной остался только Стив, и голубые глаза Стива, и теперь уже светлые волосы Стива, и губы Стива, растягивающиеся в улыбке, пока его руки ласкали щеки Баки. — Всё в порядке, Бак, — сказал он, целуя его в губы. *** Как только завтрак был приготовлен, а кофе сварен и разлит в три кружки, Баки уселся на диване между Стивом и Наташей. Стив уютно устроился на подлокотнике справа от него, а Наташа свернулась калачиком, скрестив ноги, слева, прислонившись спиной к подлокотнику. Ее тарелка балансировала на колене, а взгляд был прикован к руке Баки, пока она жевала свой бейгл. Медленно потягивая кофе, Баки некоторое время смотрел на неё, потом проглотил и опустил чашку. — О чем думаешь, Нат? — спросил он, медленно облизывая губы. — Она состоит из пластин, да? — спросила она, поднимая взгляд. — Да, — сказал он, не обращая внимания на бурчание в животе и холод, разлившийся в груди. — Э-э, точно. В руке два компонента, составляющие единое целое; там, эм, есть провода, которые соединены с маленькими двигателями, переключателями и тому подобным.… вообще-то я не знаю. Но когда я ею пользуюсь, она иногда тихо шумит? — Баки попытался объяснить, насколько мог, но его знания были крайне ограничены. Он не мог вспомнить большую часть тестов, что произошли с ним между Россией и правительством Штатов. Наташа слегка поджала губы, проглотила кусок бейгла и поставила тарелку на стол. — Можно? — спросила она, протягивая руку. Баки кивнул, положив свою ладонь в ее. Её пальцы скользили по металлу и синтетике, а глаза следили за их движением. От тихих размышлений Наташи у Баки быстрее заколотилось сердце. — Такого я никогда не видела. Где её установили? Баки сначала ничего не сказал, пытаясь проглотить комок, застрявший в горле. Стив рядом с ним пошевелился, положив теплую руку ему на бедро. — Всё в порядке, Баки, — сказал он. Баки кивнул. — Я… — Баки замолчал, тяжело вздохнув. — Я был в России. Пальцы Наташи замерли на его руках, и, подняв взгляд, Баки увидел, что её глаза остекленели. Она стиснула зубы и печально посмотрела на него. — В России? — спросила она через мгновение. Баки поджал губы и кивнул. Наташа медленно опустила глаза. — Я русская, — пробормотала она, и Баки проглотил комок в горле. — Я знаю. Стив рассказывал. В смысле… это… бля, не пойми меня неправильно, но не думай, что если это сделал кто-то из твоей страны, я буду смотреть на тебя иначе или что-то в этом роде. Это сделала не ты. Бля, я даже не знал тебя, когда это случилось, — попытался заверить её Баки. Улыбка Наташи была мягкой, но всё ещё слабой и немного грустной. — Кто это сделал? — спросила она тихим, но решительным голосом; она хотела знать. Рука Стива на бедре Баки слегка напряглась. — Я… э-э… я не уверен, знала ли ты его? — начал Баки и облизнул губы. Наташа слегка пожала плечами. — Никогда не знаешь наверняка. Она ждала, и Баки тихо вздохнул. — Человек по имени Зола, невысокий, полный, в очках, с сильным акцентом. Он был частью… того научного отдела, работал над проектом, который смахивал на нечто из сумасшедшего научно-фантастического фильма о нацистах, — сказал Баки, желая, чтобы комок в горле и холод в груди утихли, медленно дыша. Стив отставил тарелку и чашку в сторону, провёл рукой по ноге Баки и взял его правую ладонь в свою. Несомненно, трудно было даже пытаться быть таким открытым, как он. Но он заботился о Стиве и хотел быть ближе к Наташе. Он хотел доверять им, хотел, чтобы рядом были люди, на которых можно положиться и с которыми будет комфортно. А он не сможет этого сделать, если будет что-то скрывать. И всё же было нелегко. — Зола, — повторила Наташа, сосредоточенно морща лицо, — звучит знакомо, но он не из России. Точно не оттуда. — Она замолчала, вытащила телефон и несколько секунд постукивала по экрану. Баки внимательно наблюдал за ней, холод в груди постепенно рассеивался, хотя по спине всё ещё пробегала дрожь. — Он… нет, швейцарец, — сказала Наташа, пристально глядя на Баки, прежде чем снова взглянуть на экран, — точно. Швейцарский ученый, который несколько лет назад работал в Германии. Баки, не обращая внимания на её взгляд, поднял бровь. — Почему тебе интересно? — спросил он. Наташа сморщила нос и чуть скривилась. — Мой приемный отец состоял в правительстве Российской Федерации. Он постоянно говорил о политике соседних стран, научных достижениях и военных исследованиях. Он был очарован тем, что знал, чем занимаются все остальные, настолько, что по большей части его мало заботило, чем занимаюсь я; он даже не замечал, что я коплю деньги и планирую переехать в Штаты, пока не увидел билет на самолет на моём столе. Он был хорошим человеком, но невнимательным отцом. Баки слегка нахмурился. — Мне очень жаль, — сказал он. Наташа снова пожала плечами и покачала головой. — Все в порядке. Сейчас мы разговариваем больше, чем когда вместе жили в Москве. Ему не слишком понравилось моё решение пойти в секс-индустрию, но он был рад услышать, что я открыла собственную танцевальную студию. Он знал, что танцы важны для меня; возможно, он не уделял мне всего своего внимания, но он покупал мне новые пуанты или растирал ноющие мышцы, когда я просила, — Наташа улыбнулась, на мгновение отведя глаза, — он все еще покупает мне пуанты иногда, и я их ношу. — Наташа, — вмешался Стив, глядя на нее мимо Баки, — что ты имела в виду, когда сказала, что Зола был швейцарцем? Его больше нет? Тон тщательно сформулированного вопроса Стива был тяжелым, и Баки снова потянулся за чашкой кофе. — Здесь говорится, что в России, к югу от Ленска, сгорел объект; погибло более сотни человек, и все они были учеными — от малоизвестных до известных исследователей. Останки Золы, хотя и сильно обгоревшие, были найдены среди обломков. Сохранившиеся бумажные файлы и жесткие диски свидетельствовали о том, что Зола и его команда работали над новым проектом усовершенствованного протезирования военнослужащих, получившим название «Зимний солдат»… но почему они открыто выложили эту информацию в Интернет, я не понимаю… Просто дыши; если они задают вопросы, можешь отвечать честно. Они поймут. Они… захотят ли? Краем глаза Баки заметил, что Стив смотрит на него. — Думаю, они решили, что будет лучше, если большая часть или вся работа будет уничтожена, — небрежно сказал Стив, потягивая кофе из чашки. Под похолодевшей кожей Баки беспорядочно колотилось сердце. — Ну, — сказала Наташа, взглянув на руку Баки, — не вся. Но тут написано, что это произошло в две тысячи двенадцатом году, а некоторые собранные данные относятся вообще к девятому. На этот раз взгляд Стива был не таким проницательным, как раньше. — Баки, — настаивал Стив, нежно сжимая его руку. — Что? — Баки не ожидал, что собственный шипящий голос будет таким резким; периферийным зрением он заметил, что Наташа бесстрастно смотрит ему в лицо. — Ты очень тяжело дышишь. Я… чёрт, прости, мы не должны были об этом говорить. — Нет, — сказал Баки, закрывая глаза. Из-за стука в ушах было плохо слышно. Но он снова сглотнул, медленно дыша. — Все в порядке. Мне… мне нужно прийти в себя. Это было достаточно давно. — Насколько давно? — мягко спросила Наташа, откладывая телефон. Баки вздохнул, решив не обращать внимания на туман в уголках глаз. — Я завербовался в армию в две тысячи четвертом, — тихо сказал Баки, крепче сжимая пальцы Стива и глядя на свои колени. — Назначили в специальный сектор, который отправил меня тренироваться в Россию. В конце две тысячи восьмого года на мой конвой напали; я потерял руку, когда меня выбросило из-под обломков грузовика, и был схвачен глубокой ночью, а остальных выживших из моего отряда перестреляли. До две тысячи одиннадцатого года я был игрушкой Золы, тряпичной куклой, которой он ставил один протез за другим, пока не закончил этот. А потом потребовалась замена ребер, позвонков, ключиц, суставов… Всё, что находилось внутри и вокруг левого плеча, было заменено трансплантатами. Когда Зола не сумел как следует меня приковать, я вырвался и задушил его. По обе стороны от него стояла тишина, и Баки не смотрел ни на кого из них. Ему не нужно было видеть ужас на их лицах (но если бы он посмотрел, то не нашел бы ничего, кроме сочувствия и тихой ярости). — После побега меня нашли и отвезли в реабилитационный центр за пределами Лондона. Оттуда, как только я поправился, меня привезли обратно в Штаты. Я… — Баки тихо кашлянул, слегка наклонив голову и сглотнув. Маленькая теплая рука скользнула по его обнаженной спине, а пальцы Стива еще крепче сжали его. — Меня два года держали в палате, допрашивали, анализировали, проверяли, разрывали на части и обнажали, как нерв. — В палате? То есть… в психиатрической больнице? — тихо спросила Наташа. Баки ничего не ответил, но медленно кивнул. — Когда я сказал, что дома уже год, — пробормотал он, обращаясь к Стиву, — прошел год с тех пор, как меня выпустили. Стив тихо охнул, наклонился и уткнулся лбом в правое плечо Баки. Тот продолжал сидеть с опущенной головой и закрытыми глазами, прислушиваясь к дыханию Стива и Наташи. Сердце, на удивление, билось ровно, но грудь казалась ледяной. Они долго молчали, все трое; рука Баки все еще была сжата пальцами Стива, а ладонь Наташи кругами мягко поглаживала его спину от поясницы до плеч. В животе ныло, а пальцы правой руки дрожали и слегка подергивались между вдохами. Больше всего он удивлялся самому себе, что не отключился полностью, рассказывая им об этом; но, возможно, причиной тому их реакция. Они не психовали, не провоцировали у Баки тревогу, страх и ужас от самого себя. Они молчали, показывая заботу самыми незначительными жестами. Стив осторожно сдвинулся и медленно притянул Баки вниз, прижав к своей груди и положив подбородок на его макушку. Наташа последовала его примеру: своим миниатюрным гибким телом она оплела Баки, накрыла собой, касаясь поцелуями его левого плеча. Ледяной кулак сжал лёгкие, мороз проник глубоко в кости. Внутри пульсировало, и когда Баки сморгнул, его ресницы слиплись от слёз.