Капитан Аххх!-мерика

Баки потребовалось несколько дней, чтобы собраться с мыслями, а ещё дождаться перерыва в графике Стива: он не был задействован в съёмке фильмов, но нужно было отснять материал для продвижения будущих фильмов, обменяться идеями, познакомить новых членов съемочной группы с их делом. — Осталось только разобраться со всяким техническим дерьмом, — сказал Стив поздним вечером вторника, после того, как Баки закончил с делами (извинился перед Гвен за то, что прибрал «Под кожей» к рукам больше чем на месяц и до сих пор не был готов вернуть). — Я решил взять отпуск на следующие полторы недели, а после начну работу над новым фильмом. Баки обнаружил, что лучший способ обдумать всё и спланировать собственные слова — занять себя чем-то, чтобы отвлечься и не словить приступ беспокойства. У Баки уже долгое время не было панических атак, если не считать кошмара неделю назад, и он хотел бы, чтобы так и продолжалось. Как бы то ни было, у него была назначена встреча с Сэмом: тот должен оценить, может ли Баки снова начать работать. Отчасти Баки надеялся, что сможет поговорить с Наташей о работе в её студии или найти какой-нибудь гараж, где сможет снова занять руки. У него были знания и техническое образование, он мог бы успешно применить их на практике. Но эти заботы только ждали своей очереди — сейчас Баки сосредоточился на том, чтобы почти непрерывно повторять, как мантру: «Кто мы друг другу, Стив, об одном ли мы думаем, хотим ли мы одного и того же, я знаю, что ещё не прошло и двух месяцев, но я без ума от тебя и просто хочу убедиться, что это взаимно». Баки убрался в квартире, протёр от пыли полки и расставил по местам все вещи — и теперь, когда он об этом подумал, то понял, что чертовски редко ими пользовался. Он привёл в порядок спальню, взбив матрас и перестелив постельное белье, а потом занялся разборками вещей в шкафу и комоде. Он перебрал одежду и отложил в сторону то, что ему не нравилось или плохо сидело, сделав мысленную заметку как-нибудь пройтись по магазинам, потому что, честно говоря, его гардероб не особо подходил для пути в лучшее будущее: две пары прилично сидящих джинсов, куча рубашек и толстовок с длинными рукавами и униформа. Некоторые люди обходились гораздо меньшим, но у него обстоятельства менялись; если Баки хотел произвести хоть сколько-то хорошее впечатление и снова стать по-настоящему функциональной частью общества, ему нужны были шмотки получше. Проведя рукой по униформе, сначала полевой, потом парадной, Баки почувствовал, как в горле воскресает старая боль. Пристально разглядывая ткань, он чувствовал отголоски пережитого холода, огня в небе и болезненной пульсации собственного, разорванного взрывом тела. Но та самая униформа была уничтожена, во всяком случае, её останки: эта сохранилась с прежних дней, с обучения и первых лет в отъезде. Он всё ещё помнил тот день, когда уехал на войну в две тысячи четвертом. Мать плакала, а отец обнимал так крепко, что, казалось, треснут рёбра. Закусив губу, Баки переключил внимание на парадную форму, тёмно-синюю с золотыми пуговицами. Накрахмаленная белая рубашка и галстук висели рядом, и Баки повернул вешалку с кителем, чтобы полюбоваться на него. Не слишком вычурно, но достаточно прилично, чтобы приколоть к лацканам награды и медали, которые он заработал — в первую очередь те, которые были получены в его секторе, ещё до отправки за границу. На форме был плотный слой пыли из-за того, что она долгое воемя хранилась в шкафу нетронутой, и тихий голос в подсознании Баки сказал, что ма хотела бы увидеть его в этой форме. Тяжело сглотнув, Баки смахнул пыль с плечиков, но в остальном оставил форму в покое, а после двинулся дальше. Повернувшись, Баки посмотрел на недавно разобранный комод и обнаружил, что его жетоны лежат прямо на нём. Протянув руку, он сгрёб их в ладонь и взглянул на отчеканенные на металле надписи. Барнс. Джеймс Б. Звание, группа крови, религиозная принадлежность. Она казалась стерильной — лишала Баки всего, что делало его, ну, им. Сунув в карман жетоны на цепочке, он отвернулся от комода как раз в тот момент, когда телефон в кармане тихо завибрировал. Баки нисколько не удивился, увидев имя Стива на экране, и с улыбкой принял вызов. — Привет, — тихо сказал он, выходя из своей комнаты и направляясь по коридору в гостиную. — Привет, солдатик, — тихо пробормотал Стив с приятной теплотой в голосе. — Я сейчас поднимаюсь к тебе, просто хотел предупредить. — Ценю это, — задумчиво произнёс Баки, направляясь на кухню, чтобы достать из буфета кружку. Рядом стоял кофейник со свежесваренным кофе. — Хотя сам знаешь, вам с Нат тут всегда рады. — Не хотел бы заходить, пока ты развлекаешься, — усмехнулся Стив, и Баки закатил глаза. — Обычно я не дрочу в гостиной, сопляк. И да, учитывая ваш род деятельности, не думаю, что вас бы это смутило, — поддразнил Баки, услышав, как входная дверь щелкнула и открылась. Звонок прервался, голос Стива донёсся из другой комнаты. — Разумное замечание, — снова хлопок двери, и Баки услышал шаги Стива: тот прошёл через прихожую в маленькую кухню и прислонился к столешнице. — И, если память мне не изменяет, компания тебе не особо мешает. Щеки Баки потеплели, и он поставил кружку на стол, прежде чем подойти к Стиву. — Задница, — пробормотал он, наклоняясь, чтобы нежно поцеловать его. Стив вздохнул ему в рот и осторожно положил ладонь на нижнюю часть щеки Баки, провёл пальцами по подбородку. На мгновение Баки забыл о весе жетонов в кармане, об уборке и навязчивой идее сделать перестановку, которые кружились где-то в глубине сознания; вместо этого он наслаждался лёгким привкусом мяты на языке Стива, мягкостью его губ, теплом руки и колкостью щетины. На мгновение всё стало так охрененно просто. Но Баки отстранился и мягко улыбнулся, указывая на стоящую рядом кружку. — Кофе? Стив улыбнулся, облизнул губы, моргнул. Баки восхищенно наблюдал за тем, как касаются щек его ресницы: у корней они становились темнее, показывая, что вскоре искусственный блонд снова превратится в насыщенный каштановый. — Звучит замечательно, — согласился Стив, его лицо буквально светилось от широкой улыбки, и Баки пришлось опустить руку в карман, чтобы успокоиться. — Тогда бери. Сливки в холодильнике, сахар вон в той банке, — сказал он и отвернулся, потому что сердце вдруг застряло где-то в горле. Уйдя в мысли, он на автомате наполнял кофе ещё одну чашку и подливал ещё себе, пока Стив доставал сливки. Баки выудил ложку из ближайшего ящика и протянул её Стиву, и только потом медленно отпил горячий кофе из своей кружки. Наверное, это был не лучший выбор напитка, потому что внутренности и без того уже скручивало. Когда Стив приготовил кофе, Баки отошёл и сел за маленький столик в углу кухни. Стив взглянул на него, приподняв бровь, и отложил ложку в сторону. Он присоединился к Баки за столом и сел напротив. — Знаю, ты сказал, что хочешь поговорить, Бак, но выглядишь очень напряженным. Что происходит? Сделав ещё один большой, медленный глоток, Баки обдумал, как лучше всего ответить на этот вопрос; в голове была тысяча вариантов, так что процесс оказался трудным. Однозначно следовало исключить все спорные, сомнительные фразы, которые можно было бы неверно истолковать — например, решить, что Баки чересчур навязчив. Но даже без них было достаточно сложно, и, встретившись взглядом со Стивом поверх кружки, Баки снова выпил. Но Стив был терпелив, бесконечно терпелив, и его улыбка никак не помогала Баки справиться с растущим напряжением. И он даже не осознавал, что дрожит, пока Стив не протянул руку и не положил ладонь на тыльную сторону металлического запястья, успокаивая шепчущий скрежет, издаваемый его пальцами. Вздохнув, Баки медленно сделал глоток и поставил кружку на стол. — Помнишь, я сказал, что хочу познакомить тебя со своей семьей? — спросил Баки, и Стив кивнул. — Конечно. Я до сих пор хочу, если ты не против, — заверил Стив. — Нет, не против. Я просто… Я поговорил об этом с Нат, и… она упомянула кое-что, о чём, как я понимаю, мы ни разу не говорили. И, думаю, ну, мы и правда не сделали даже попытки поговорить. То ты занят, а я, ну, сижу тут, а когда мы вместе, то не особо много разговариваем. И я совсем не против, это здорово, и мне правда нравится быть с тобой… — Стив сжал железную ладонь Баки, и тот замолк, ощутив давление. — Баки, — с улыбкой сказал Стив, — тебе не нужно ничего объяснять. Просто скажи, что тебе нужно. Баки замер, чувствуя, как всё, что он боялся сказать и боялся выплеснуть на Стива, комом скапливается в горле. Казалось, стоит открыть рот — и его по-настоящему вырвет, но потом Баки опустил взгляд на руку Стива, наблюдая, как тот выводит пальцами круги на металлических пластинах, и тихо, прерывисто выдохнул. Когда он снова посмотрел в глаза Стиву, его голос был едва громче шепота. — Кто мы друг другу? Стив моргнул, слегка склонил голову в сторону, а потом придвинулся ближе. — Что ты имеешь в виду? Его голос был таким же мягким, таким же интимным. Баки чувствовал, что все, что будет сказано, останется между ними, не выйдет за пределы этой комнаты. Стив дал Баки возможность быть уязвимым, не поддаваясь давлению. — Мы. Есть ли между нами… что-то? Мы — порознь или… вместе? Потому что я, э, я знаю, что мы не так долго друг друга знаем, и да, все наши взаимоотношения завязаны на том, что я смотрел твою порнуху, и это самое странное и, вероятно, поспешное знакомство в моей жизни, но… — Баки замолчал, сердце так колотилось, что тяжело было дышать. Стив снова нежно сжал его запястье, ненавязчиво прося продолжать. — У меня так пиздецки едет крыша, что просто смешно. И Нат предложила поговорить прежде, чем мы перейдем ко всей этой части со знакомством с семьей. И я понял, что она права. Потому что я не хочу облажаться и сказать, что между нами что-то есть, если нет, но не хочу и сказать, что ничего нет, хотя на самом деле есть. Поэтому я хочу знать… чего ты хочешь? Потому что всё произошло быстро и немного пугающе, но только благодаря тебе я перестал быть блядским овощем, и, что бы между нами не происходило, для меня это всё. И мне нужно точно знать, что именно, прежде чем что-то пойдет не так. Последовало долгое, почти слишком долгое молчание, которое не ослабило пульсацию у него под кожей. И с каждым тиканьем часов, с каждой секундой, с каждым мгновение, пока Стив, блядь, смотрел на него и не говорил ни слова, Баки всё больше хотел отстраниться и извиниться за свою глупость. Он сглатывал, пока не пересохло в горле, но не мог заставить себя взять кофе, потому что от него стало бы только жарче, а Баки и так уже был на пределе. Напряжение ядом повисло в воздухе, и он пока не осмеливался отстраниться. Баки боялся, что если сейчас отпустит ладонь Стива, то на этом всё закончится, как он и боялся. А он не был готов к этому. Стив посмотрел на их руки, медленно вдыхая, и Баки почувствовал, что готов лопнуть по ебаным швам. — Ты прав, — начал Стив. Баки чуть не заорал. — Всё случилось быстро. Это пугает. Мы многого не знаем друг о друге, и, наверное, нам ещё стоит об этом поговорить. Не сомневаюсь, что однажды время придёт. Не обязательно сегодня. Не обязательно завтра или даже через неделю. Мы двигаемся в своём темпе и непременно до этого дойдём. Потому что я хочу этого так же сильно, как и ты, Бак. Со многими людьми я знаком уже много лет, но они не знают меня так близко, как ты, и я хочу поделиться с тобой тем, что никогда не открою никому другому. И мы дойдём до этого вместе. Баки пристально смотрел на Стива, наблюдая за каждым движением его глаз и губ, за тем, как он ерзает на стуле и как тихо он говорит, как часто сильнее сжимает ладонью руку Баки. Он стал предельно внимательно прислушиваться к собственному сердцебиению, к каждой мелочи, которую ощущал от прикосновений и слов Стива, и каждый дюйм его тела словно горел огнем. Но это был хороший огонь: он в хорошем смысле захватывал собой, мешая свободно дышать, потому что, чёрт возьми, наконец-то всё прояснилось. Висящие в воздухе слова были произнесены и перестали быть секретом. Баки открыл рот, обнаружив, что от беспокойства в нём жутко пересохло, но всё равно заговорил. — Кажется, я сейчас разревусь. Стив рассмеялся, перевернул ладонь и, взяв Баки за руку, переплел их пальцы. — Всё в порядке, Баки. Но ты серьёзно из-за этого беспокоился? Из-за меня и моих чувств? Баки смущённо кивнул. Стив покачал головой, его улыбка и свет в голубых глазах потеплели. — Не стоило. Я хочу этого, я хочу тебя… может, эти отношения и не соответствуют типичному романтическому идеалу, но зато они только наши. Впервые с момента разговора с матерью три дня назад Баки задышал легко. Он поднёс руку Стива к губам и легко поцеловал. Стив наклонил ладонь, поглаживая большим пальцем Баки по подбородку, а потом отстранился. — Я хочу тебе кое-что подарить, — просто сказал он, и Баки вскинул бровь. Он наблюдал, как Стив залез в карман кардигана и вытащил что-то, висевшее на цепочке, а потом положил это на стол перед собой. У него перехватило дыхание: Баки смотрел на армейские жетоны Стива, так похожие на его собственные, но блестящие и ухоженные. Он провёл пальцем по чётко отпечатанным на металле буквам — имени и личной информации о Стиве. — Это не так уж и важно, но… Я хочу, чтобы они были у тебя. И помни, что в чем-то мы похожи, в чём-то — отличаемся, но все трудности мы переживём вместе. Баки тепло улыбнулся. Смотря Стиву прямо в глаза, он потянулся в карман и достал собственные жетоны, а после вложил их в ладонь Стива.