***
— Нуар, сзади! — она кричит больше от отчаяния, чем от желания вмешаться, она видит, что грабители подходят со спины Нуара, видит, что Ледибаг об этом знает и ничего не предпринимает, и она не может вмешаться, но все равно делает это — кричит, перекрикивая внезапный шум выстрела, и Нуар, застигнутый врасплох ее голосом, торопливо пригибается и уходит в сторону. Она спасла его, может, костюм бы и защитил его от смерти, но он не способен излечивать фантомную боль и тяжелые ранения. Он мог бы не выжить, а мог бы ходить неделями с пулей в позвоночнике, потому что Маринетт внезапно поняла, что в этой вселенной Ледибаг не защищает его тыл. — Почему ты не помогла ему?! — как в забытьи продолжает она, когда Ледибаг оборачивается почти равнодушно, скользя по ней взглядом, и Нуар удивленно смотрит на нее, почти свисающую со второго этажа с балкона банка, очевидно, не понимая, как она вообще здесь оказалась. Маринетт готова придушить носительницу талисмана в это самое мгновение. — Его же могли ранить! — продолжает она со злостью, почти выплевывая слова. — Гражданским не стоит вмешиваться, — бросает Ледибаг через плечо, обезвреживая еще одного человека слева от нее, и ведет плечом. — Ледибаг важнее Кота Нуара, у нас иная тактика защиты. — Она не была важнее даже тогда, когда от одного только ее исцеления зависело, нападет ли акума вновь, — сквозь зубы произносит Маринетт, сжимая поледеневшими пальцами перила, и вдруг перепрыгивает их и скользит по ним и широкой балке, соединяющей этажи, вниз, спрыгивая на пол. Нуар все еще кажется испуганным. — Принцесса… — Помолчи, Нуар, это неправильно, — она очень и очень давно не была так зла. Если бы она знала, насколько халатно относится Ледибаг к жизни человека, который ежедневно готов закрыть ее своим телом, раньше, она бы непременно пошла к мастеру Фу. — Что бы сказала Тикки? Она одобряет твою тактику? Разве твоя квами не объяснила тебе, что вы в равной степени имеете важность? — она говорит и говорит, не обращая ни на что внимание, подстегнутая страхом и волнением и злостью за человека, которого любила больше всего, который был дорог ей больше, чем весь этот мир вместе взятый, которого она просто не могла потерять. От мысли, что она могла бы жить в мире, в котором Нуар погиб, приносит ей почти физическое горе. Она даже думать об этом не хочет. — Откуда ты… — начинает было удивленная Ледибаг, а затем вдруг чуть приседает, снимая йо-йо с пояса, и крепкая, жесткая нить обхватывает руки и талию Маринетт, прижимая их друг к другу. Маринетт притягивает вперед, Нуар дергается, протянув к ней руки. — Принцесса! — Нуар, не вмешивайся, — говорит Ледибаг, смотря на Маринетт. — Тебя послал Бражник? — Неприятно слышать правду, да? — жестко усмехается Маринетт. — От злодея было бы куда проще ее игнорировать. Нет, Ледибаг, я не работаю с Бражником. — Откуда мы можем это знать? — Ледибаг смотрит на нее с враждебностью, злостью, не торопясь ее развязывать. Нуар делает к ним чуть более уверенный шаг, но все же замирает, будто… Маринетт от сжавшей её сердце боли на мгновение прикрывает глаза. Он допускает мысль, что она может быть помощницей Бражника. Неужели он допускает такую мысль? — С чего мы должны тебе верить? — Отпусти ее, — вмешивается Нуар вновь и в его жестах появляется решимость. — Она не связана с Бражником, это… это я ей рассказал, — он лжет, откровенно лжет, но сердце Маринетт, трепещащее и колотящееся от пережитого страха, заходится еще быстрее. Может быть, секунды промедления и были, но он пришел к определенному выводу, он доверяет ей настолько, что готов взять ответственность за нее, за ее слова, даже не зная, откуда ей все это известно, кто она такая. — Нуар, — произносит та, посмотрев на него с выразительным чувством раздражения. — Ты же знаешь, что нам нельзя об этом рассказывать! Еще скажи, что открыл ей личность. — Какое тебе дело до его личности? — тут же спрашивает Маринетт, снова встречаясь глазами с Ледибаг, и та щурится, поджимая губы. Между ними происходит почти безмолвный диалог. — Ледибаг же важнее Кота Нуара. — Научи свою девушку выражаться, — бросает Ледибаг, чуть отталкивая ее от себя и выпутывая с нити йо-йо, и Нуар ловит Маринетт за локоть, не давая упасть. — Я не его девушка, — Маринетт не хочет, чтобы у него было еще больше неприятностей, не хочет ссорить их геройский тандем, но она уже не в силах остановиться. Она должна быть на ее месте. — Я его друг, и я забочусь о нем. — Я устала от этого бессмысленного разговора, — Ледибаг окидывает их обоих нечитаемым взглядом. — Будь сдержаннее в раскрытии секретов, Кот, и следи за теми, кому их раскрываешь. Ледибаг, больше не обращая на них никакого внимания, разматывает йо-йо и исчезает за одной из крыш. Между Нуаром и Маринетт наступает странная, глубокая тишина, в которой, кажется, нет места даже для того, чтобы сделать вдох. Маринетт понятия не имеет, как объяснит все Нуару. Вряд ли он поверит в ее историю, проще было бы даже сказать, что она ясновидящая или подслушивала разговоры. Но лгать ему она не собирается. — Прости, — шепчет Маринетт, делая к Нуару шаг, и он без вопросов ее обнимает, растерянно прижимая к себе. — Я так испугалась, не могу поверить, что она не заботиться о тебе, что она позволяет себе жертвовать тобой. — Ну, я сам это когда-то предложил… — не очень уверенно отвечает Нуар, рассеянно погладив ее по волосам, и почти сразу отступив. Маринетт отворачивается, избегая его взгляда, и Нуар, будто извиняясь за напористость, касается пальцами ее запястья, чуть сжимая в немой поддержке. — Прости, что испугал тебя, я не думал, что для тебя это так важно. — Конечно, важно, — шепчет Маринетт еле слышно и жмурится. Как ей это может быть не важно, как, если она пожертвовала всем, чтобы он был в порядке, а какая-то другая Ледибаг говорит, что его жизнь не так важна, как ее. Маринетт так сильно хочет вернуть себе талисман, что у нее буквально все зудит внутри.***