Милая коровка.

Такемичи не думал, что в какой-то момент своей жизни будет сидеть в кабинете главы милицейского участка по району в одном кружевом белье и лёгком халатике по середину бедра. Это было слишком...смущающее положение. А всё благодаря тому, что его, уже бывший, парень выставил в таком виде на улицу, крупная ссора и всё сопровождающее. Сейчас же добрый глава со своими людьми забрали вещи крашенного блондина из того дома, вставив пиздюлей тому альфе, ведь по сути он нарушил пункт какого закона, что стоял на защите омег и бла-бла-бла. Тачибана-сан зашёл в свой кабинет, тяжело вздохнув. Надо разобраться ещё и с этим кадром, обратно же его не отправишь, квартира полностью записана на альфу. Взглянув на Такемичи, он лишь устало кинул ему свой пиджак, а то в помещении прохладно, а он в таком откровенном наряде. — И что же с тобой делать? - Наото опустился на край стола, доставая из кармана брюк пачку сигарет и зажигалку. Закурив, он блаженно закатил глаза: неделю, как не притрагивался к этим палочкам мнимого удовольствия. — Я не знаю, - Такемичи опустил голову, сжавшись. Пиджак на нём висел ниже халатика, он просто утонул в нём. Запах альфы успокаивал, но всё же некая неловкость присутствовала. — Так, ну пока что тогда перекантуешься у меня, потом уже решим, что делать, не оставлять же тебя одного на улице, - альфа сделал затяжку, после выпуская табачный дым. Такемичи закашлял.

×××

Прошёл год с того инцидента. Тогда Такемичи, как поселился в доме дяденьки милиционера, так там и остался. Наото, собственно не возражал, ему было даже легче, когда его будят такими нежными поглаживаниями, не приходилось слышать чёртов будильник как раньше, готовят завтрак, обед и ужин, причём это очень вкусно и когда он открывает бенто при своём помощнике, от прекрасного запаха у того слюнки текут, стирает и гладит одежду, теперь она пахнет морозной свежестью, а также Мичи-Мичи, немецкая овчарка не удержался от какого-нибудь прозвища, любит разгуливать по квартире в нижнем белье и альфа отметил это как плюс, у него никого не было после одного парниши-беты, что бросил его, да и сам омега симпатизировал ему. Всё было, в общем-то, хорошо. — Наото-кун! Сильно устал? И вот опять из кухни выбегает взволнованный ангел в миленьких белых трусиках с пандой и в халатике, хватаясь за руку и прижимаясь к ней. Этот взгляд больших необычно голубых глаз. — Мичи-Мичи, всё хорошо, сегодня я в полном порядке, - Наото улыбнулся. Омега кивнул и ускакал обратно на кухню, напевая какую-то незамысловатую песенку. На столе стояла тарелка с традиционным омлетом, кружка зелёного чая и вазочка с печеньками. Напротив сидел Такемичи, стараясь не поворачивать голову в сторону альфы, тот снова закурил. Нет, за год можно и привыкнуть, и Такемичи не против никотина, сам иногда берёт без спроса, но в такие моменты милицейский выглядит так потрясающе и сексуально, что невольно начинается предтечное состояние лишь от одной мысли о том, что этот невероятный мужчина будет вдалбливать его своим огромным членом в любую поверхность. Ханагаки покраснел, чувство пустоты заиграло где-то внизу, в том самом месте, из которого потекла та самая природная смазка, от которой шёл чёткий, ярко выраженный запах пшеницы. Обойдясь без лишних движений, он осторожно поднял взгляд на альфу, что рассматривал его со всех сторон. Невероятно, такое внимание к его персоне... Альфа резко дёрнулся, обходя стол и поднимая на руки лёгкое тело Ханагаки. Большие ладони сжались на бедрах, когда желанное тело опустилось на кухонный стол в окружении недоеденной еды. Но у Наото сейчас десерт, он не собирается возвращаться к остаткам прошлых блюд. Коровка жалобно промычала, из бусинок, что сжимала одна из рук альфы, тонкой струйкой потекло тёпленькое молоко, что сразу же начала слизывать овчарка. Длинный толстый член мучительно долго тёрся о сжимающуюся покрасневшую дырочку, что так жаждала его. Господи, хотелось вырваться из рта Такемичи, когда он почувствовал его в себе, но получилось выдать только громкий стон от накатившего удовольствия. Первый толчок, стол жалобно скрипнул, омега простонал. Член резко входил и медленно выходил, Ханагаки положил свою маленькую ладошку на свой живот, ощущая заметный бугорок. Этот чёртов ствол альфы скоро и до сердца его дотянется. Уже стоя в ванной, где его бережно обмывали, не забывая вымыть и внутри, а то не хотелось спешить с такой вещью, как беременность, Наото покрывал его спину нежными поцелуями, обещая продолжение их ужина, только уже в мягкой кровати. Такемичи покраснел.