Странник, блуждающий во тьме

— Лань Чжань, нам еще далеко до Ланьчжоу? — Нет, скоро прибудем. — Молодой господин, слышали? Мы, наконец-то, сможем отдохнуть не под открытым небом!       Группа заклинателей двигалась по одинокой лесной дороге, отдыхая от безмерно палящего солнца. Высокий мужчина в белых одеяниях шел во главе, ведя за поводья мерно шагающего ослика. В седле, в пол оборота, восседал, поджав под себя ноги, заклинатель. Его глаза, как и слова, источали смешинку, а легкая улыбка лишь дополняла образ довольного собой человека.       Шедший возле него юноша в красно-черных одеждах не обратил внимания на его слова, продолжая смотреть в чащу леса. Вот уже больше месяца эти благородные мужья шествуют по свету вместе. Молодой господин успел привыкнуть к характеру Старейшины Илина, его болтливости и ребячеству. — Почему мы изначально не полетели на мечах? Так ведь было бы намного быстрее и менее утомительно. — Я ведь уже говорил, что у меня нет меча. Молодой господин Хуа, вы меня совсем не слушаете!       Вэй Усянь кинул на промолчавшего Мэнмин-цзюня усталый, натянуто обиженный взгляд и прикрыл веки, наслаждаясь поездкой на спине Яблочка. Ему нравилось подтрунивать над парнем. Тот сам виноват, что напросился в их компанию на поиски изгнанного Лань Лина. С того момента прошло немногим больше двух месяцев. Только вернувшиеся в Облачные Глубины Лань Ванцзи и Вэй Усянь, узнав о произошедшем, поспешили расспросить обо всем главу клана. Тот объяснил им ситуацию и направил в орден Шивэй Хуа, к главному свидетелю того инцидента.       И они отправились в Дворец Алой Лилии. Молодой господин Хуа с некоторым сомнением рассказал им о событиях того дня, как Лань Лин неожиданно напал на него, как его темные глаза затмила подернутая дымка алого пламени и как мощный поток темной энергии сорвался с его меча. Внимательно вслушиваясь в историю, Вэй Усянь, скрестив руки на груди, задумался. Что-то в этом эпизоде казалось ему странным, выбивающимся из общей картины. В голове то и дело возникали вопросы: как ученик ордена Гусу Лань смог в тайне практиковать темное искусство, когда он начал постигать этот путь, кто был его наставником и по какой причине тот обратился ко тьме? Ответить на них мог только сам Лань Линь, однако, тот уже как месяц покинул клан. Члены ордена не знали куда тот отправился. Старейшина Илин предполагал, что никто и не осмелился с ним заговорить после учиненного им представления, а Лань Цижэнь скорее всего сразу же после отъезда адептов из Шивэй пригрозил ученикам серьезным наказанием, если кто-то осмелится перемолвиться хоть парой слов с последователем темного пути.       Вэй Усянь расспросил мужа о юноше, однако, как оказалось, те практически не пересекались. Лань Лин был далеким родственником Ханьгуан-цзюня, но, несмотря на родство, даже в стенах ордена они виделись крайне редко. Он, оставшись сиротой в раннем возрасте, был кротким, тихим и послушным ребенком. Однако, уже в раннем возрасте, мальчишка начал бедокурить, часто нарушать правила и вкушать горечь наказаний. Вэй Усяня заинтересовал этот юнец, который из воспитанного молодого господина вырос в отступника истинного пути. Такая резкая смена поведения мальчика также вызывала множество вопросов и подозрений. Обычно дети не меняются по щелчку пальцев, темный заклинатель предполагал, что и тут не обошлось без интригующей предыстории.       Узнать правду они могли только у самого Лань Лина, а потому необходимо было отправляться на поиски изгнанного юноши. Выдвинув это предложение, Старейшина Илин не ожидал, что молодой господин Хуа пожелает пойти вместе с ними. Перспектива взять с собой адепта другого ордена не прельщала, однако тот поспешил объявить им о том, что является старым другом исчезнувшего юноши, и искренне желает помочь уважаемым заклинателям найти его и разобраться в инциденте. Данное утверждение слегка озадачило Вэй Усяня. Он несколько минут обдумывал предложение и в итоге, тяжело выдохнув, согласился.       С тех самых пор они держали путь от одного города к другому, терпя крах и вкушая сладость удачи. В последней посещенной ими деревеньке местные жители припомнили златоглазого юношу, который всего пару дней назад помог им справиться с бесновавшими в их окрестностях призраками, очистив дома и защитив их заклинаниями. Мужчины, справившись о направлении, в котором двинулся молодой господин, и тотчас же отправились вслед. Это было первое место, где местные жители смогли указать им точное направление, до этого же они слышали лишь упоминания о юном бродячем заклинателе, истребляющего нечисть за кров и пищу. Свежий след несомненно порадовал всех.       Лесная тропа постепенно сменилась открытой проселочной дорогой. Редкие деревья отбрасывали слабую тень, подставляя путников под проникающие сквозь листву солнечные лучи. Темный заклинатель приоткрыл веки, прищурившись от ослепительно яркого света. Солнце только-только вошло в зенит, от чего все живое вокруг изнывало от жары. Тяжко вздохнув, Вэй Усянь приподнялся и посмотрел на дорогу. В десятке ли виднелись очертания Ланьчжоу, окруженного густо цветущим лесом. Воодушевленный Старейшина Илин посмотрел на своего мужа, а затем, переведя беглый взгляд, и на молодого господина Хуа. Высокий молодой мужчина с ладной фигурой, сильным телом и трезвым умом воистину напоминал образцового заклинателя, а вечно спокойное, но в нужное время приветливое лицо располагало к себе.       Трое заклинателей прошли через ворота оживленного города. Они, незаметно для простых людей, оглядывались по сторонам, выискивая определенный силуэт. Мэнмин-цзюнь не проявлял излишнего любопытства, задерживая взгляд на каждом прохожем лишь на долю секунды. Вэй Усянь следил за реакцией молодого господина, совместно продолжая выискивать приметные места, где легче всего было обнаружить нужного человека. Он вдруг заметил, как наследник ордена Шивэй Хуа рядом с ним замер, уставившись неподвижным взглядом в одном направлении. Не успел Вэй Усянь рассмотреть, что же такое смогло заинтересовать молодого господина Хуа, как тот сорвался с места и зашагал в направлении самого дальнего овощного прилавка. Слегка озадаченный Старейшина Илин обменялся вопросительными взглядами с Лань Ванцзи и последовал за отдаляющимся заклинателем.       Мэнмин-цзюнь, не замечая слоняющейся вокруг толпы, пробирался к стоящему у ящиков с овощами тонкому силуэту. Шляпа со спадающей на узкие плечи вуалью прятали лицо, однако узкая спина, скрытая темно-серым дасюшен, была довольно знакомой. Настигнув того, молодой господин Хуа, без всякого стыда, схватил этого человека за запястье и резким движением развернул к себе лицом. В глазах Мэнмин-цзюня в тот же момент застыло отражение изумленного лица с мягкими, но выраженными и чуть осунувшимися чертами. Пара черных нефритов бегло оглядела так неожиданно схватившего его человека, однако, стоило только вглядеться в легкий прищур, как узнавание ясно отразилось в глазах заклинателя. — Нашел. — …       Лань Лин, после ухода из Облачных Глубин, искренне надеялся больше никогда в жизни не видеть молодого господина Хуа. Он прекрасно понимал, что только судьба распоряжается их встречами и расставаниями, а потому ему оставалось лишь молиться о том, чтобы их столкновение произошло как можно позже. По всей видимости он был обделен удачей, раз впервые выбравшись в более крупный город смог столкнуться с давним другом.       В глазах заклинателя не было той злобы и ненависти, которые яркими огнями искрили в тот роковой день. Взгляд молодого господина Хуа не отрывался от столь знакомого, но в тоже время далекого от него человека, который с раннего детства выглядел таким возвышенным и безупречным, а сейчас больше походил на простого странника без меча, клановой мантии и такой привычной глазу белоснежной налобной ленты. Они не виделись пару месяцев, а ощущалось — пару лет. — Отпустите.       Лань Лин пытался всем своим видом показать, что не ищет общения с молодым господином. Его голос был полон напускного холода и безразличия, что в корне отличалось от легкой паники и смятения в его душе. Он не понимал, как Мэнмин-цзюнь смог узнать его. Прежнее изящество ушло, черты заострились, да и весь он, казалось, изменился до неузнаваемости. Лань Лин смотрел в застывшее в легком удивлении лицо молодого господина Хуа, видел в его глазах живой огонь, искрящийся где-то на дне зрачков. Его же взгляд напротив был потухшим, потерянным. Заклинатель действительно удивился, когда наследник ордена Шивэй Хуа смог рассмотреть его в толпе людей, в то время как он сам не узнавал себя в отражении.       Лань Лин попытался вырвать свою руку одним резким движением, однако стальная хватка на его запястье сомкнулась сильнее, причиняя легкую боль. Ни один мускул на его лице не дрогнул. Он привык к тому, что молодой господин без церемоний мог вцепиться в него и увести с собой на тренировку или очередную забаву с другими адептами ордена Шивэй Хуа. Наследник клана Хуа прекрасно знал, что его друг не любил шумные посиделки, а развлечения, вроде: кто из учеников сможет быстрее съесть чашку риса с добротной горкой сычуаньского перца, — старался и вовсе обходить стороной. Молодой господин Хуа никогда не интересовался его мнением, пренебрегая всеми нормами приличия в общении, выставлял в не лучшем свете перед другими заклинателями и, не стесняясь младшего поколения, осыпал Лань Лина всевозможными обидными эпитетами, то и дело напоминая о слабости того на пути совершенствования.       Он не был злопамятным, однако слышать подобное из раза в раз от человека, который рос вместе с ним с самых ранних лет, — больно. Каждое неосторожно брошенное слово не пробивало внешнюю ледяную оболочку, оно резало по мягкому истерзанному за долгие годы сердцу. Покинув клан, Лань Лин надеялся избавиться от старых шрамов, перекрыв их новыми ранами несправедливого обвинения. Но стоило этому человеку только появиться перед его глазами, как, казалось, только затянувшиеся порезы разошлись по швам и вновь омыли хрупкую душу собственной кровью. В груди в тот же момент неприятно заныло, сердце будто и вовсе замедлило свой ритм. Застывшее мгновение осветилось блеском глаз, столкнувшихся в молчаливой борьбе.       Стоило только губам Лань Лина дрогнуть перед началом своей гневной тирады, как краем глаза он заметил подошедшие к ним две высокие фигуры. Темная вуаль скрывала черты, оттого заклинатель, проигнорировав сильную хватку молодого господина Хуа и его пронзающий все тело взгляд, повернул голову в направлении подоспевших людей. Его веки широко распахнулись, когда он узнал Ханьгуан-цзюня и его мужа. Глаза сверкнули недоверием, от чего он несколько раз пробежался взглядом по знакомым лицам. Лань Лин никогда не был лично знаком с избранником одного из Нефритов ордена Гусу Лань, однако часто мог лицезреть его улыбчивое лицо на территории клана. Вот уже два года как Вэй Усянь стал спутником Ханьгуан-цзюня на стезе совершенствования. Они редко задерживались в Облачных Глубинах, однако каждый такой короткий визит сопровождался громким смехом как самого Вэй Усяня, так и некоторых приближенных к нему адептов, за что последние получали от учителя Лань.       Ослепительная улыбка на светлом лице сияла так ярко и искренне, что Лань Лин даже опешил от такой открытости в свою сторону. Как только оцепенение освободило тело от оков, он тут же поклонился старшим заклинателям, приветствуя обоих. Лань Ванцзи лишь кивнул в ответ, по-прежнему сохраняя холодное спокойствие. Вэй Усянь же улыбнулся еще шире и, ударив молодого господина Хуа по руке, сосредоточил все свое внимание на юноше, рассматривая знакомые черты. Лань Лин имел некоторое сходство во внешности с Ханьгуан-цзюнем, такие детали как: линия скул и узкий подбородок — выглядели очень похоже.       Пришедший в себя после легкого шлепка молодой господин Хуа с долей негодования взглянул на Старейшину Илина и вновь устремил свои зоркие глаза на человека подле себя. Лань Лин на первый взгляд не подавал вида, однако внутри него клокотало смущение, от чего руки его начало слегка потряхивать. Он благодарил небеса за то, что Вэй Усянь помог ему освободиться от хватки Мэнмин-цзюня, иначе бы тот заметил сковавшую его дрожь. Заклинатель не мог найти в себе сил посмотреть на благородных мужей, однако, стоило Вэй Усяню приблизиться к Лань Лину еще ближе, как тот вздрогнул и, не сдержавшись, мельком взглянул на спокойное лицо Лань Ванцзи. — Ханьгуан-цзюнь, господин Вэй, какими судьбами вы в Ланьчжоу? — Проходили мимо и решили взглянуть на местную кухню, да и интересных товаров здесь немало. Но на самом деле мы искали тебя, Лань Лин. — Меня?       Утверждение Вэй Усяня сбило молодого заклинателя с толку. Вот уже более двух месяцев он путешествовал по миру и за все это время никто не стремился искать с ним встречи. Лань Лин и сам старался избегать крупных городов, где каждый пятый прохожий был совершенствующимся, потому брался за любую работу, которую добрые люди оплачивали ему едой, кровом, а иногда и горсткой медяков. Он никогда не говорил людям цену своих услуг, ведь считал, что они сами в праве оценить его работу и отплатить столько, сколько заслужил молодой путешественник.       Лань Лину было приятно видеть знакомые лица. Он никогда надолго не задерживался в деревнях и маленьких городах. Как только вопросы с нечистью и прочие людские проблемы были решены, он тут же собирал вещи и продолжал путешествие. Люди зачастую давали ему в дорогу неплохие запасы продовольствия, некоторые девушки даже помогали с пошивом одежды из оставшейся в сундуках ткани. Нередко в своем путешествии его встречали улыбками и радостными лицами, но бывало и по-другому. Некоторые зажиточные семьи не жаловали не снискавших славу бродячих заклинателей, считая их способными только на изгнание слабой нечисти. К тому же, многих людей ставил под сомнения еще и возраст молодого господина Лань, потому они с опаской и недоверием просили его о помощи с напастью.       Так было первый месяц. Никто не знал, на что способен еще совсем юный заклинатель, люди и не ждали от него высоких достижений, считая того слишком неопытным юнцом, еще не познавшим жизни. Однако тот каждый раз удивлял восхищенную его навыками толпу. Они не видели ни одной из его техник, но могли лицезреть результаты проделанной работы. С тех пор в народе начал гулять слух о молодом заклинателе, который путешествует по миру и помогает каждому, кто бы не попросил у него помощи. Он работал в полях, обучился плотничеству и кулинарии, люди помогали ему осваивать быт, когда сам он отвечал им своим покровительством в усмирении злобных тварей, досаждающих простому люду. Ему даже начала нравится вольная жизнь странствующего заклинателя, не обремененного узами человеческой слабости и кровного родства.       Вэй Усянь заметил чуть округлившиеся в удивлении глаза и поспешил прояснить ситуацию. — Мы, к сожалению, поздно узнали о случившемся во дворце ордена Шивэй Хуа из-за странствий, однако нам показалось, что все в этом деле не так просто, как кажется. — Вы искали меня, чтобы узнать о подробностях? Но ведь молодой господин Хуа наверняка уже поведал вам обо всем. — Я хотел бы услышать твою версию.       Добродушная улыбка Вэй Усяня притягивала к себе. Лань Лин уже и не думал, что спустя столько времени кто-то еще будет интересоваться его мнением, и даже приложит немалые усилия, чтобы разыскать его. Заклинатель был тронут подобным, ведь уже давно привык полагаться только на себя, даже в самых тяжелых ситуациях. Однако сейчас он испытал облечение и искреннюю благодарность к мужчинам, которые не прошли мимо с очередными обвинениями, а остановились и протянули руку помощи. Вся напускная холодность отступила в тот же миг, уступив место слабой, но искренней улыбке. Слезы просились наружу, но по привычке Лань Лин затолкал их поглубже, не позволяя глазам даже покрыться слезной пеленой. — Предлагаю отправиться на постоялый двор и там все обсудить. — Мгм.       Лань Ванцзи развернулся и, поглядывая на следующего за ним Вэй Усяня, направился к другому концу улицы, где они приметили место для ночлега. Молодой господин Хуа молча поплелся за ними, не отрывая взгляда от Лань Лина, который задержался у прилавка, чтобы оплатить покупку. Бродячий заклинатель отчетливо чувствовал прожигающий взгляд и старательно игнорировал его, даже мельком стараясь не поворачивать голову в сторону давнего друга. Не в первый раз на него смотрят такими глазами, однако легкая тревога все же пробирала нутро. Непривычно было лишь то, что подобным образом на него глядел молодой господин Хуа.       Заказав ужин, компания устроилась за столом в ожидании блюд. Вэй Усянь сел напротив Лань Лина, чтобы не упустить изменения на исхудавшем личике. — Молодой господин Лань, поведай нам о своих путешествиях. Наверняка во время странствий у тебя накопилось достаточно интересных историй. — Господин Вэй, я даже не знаю с чего можно начать. Я ходил от деревни к деревне, помогал людям усмирять нечисть, собирать урожай и латать крыши. Они благодарили меня едой и кровом, некоторые даже давали медяки из своих скромных пожитков, за что я был им очень признателен. Менялись окрестности, люди, но неизменным оставалось только мое путешествие. У меня нет ни одной интересной истории для господина Вэя. Извините.       Лань Лин смущенного улыбнулся, чувствуя, как на нем сосредоточились три пары заинтересованных глаз. Он чувствовал себя рисовым зернышком, среди проголодавшихся полевок. Внутри все неоднозначно тянуло, легкая грусть и разочарование в себе морально давили при разговоре. Даже легкая и доброжелательная улыбка Вэй Усяня не смогла расшевелить Лань Лина на более раскрепощенный разговор. Этим он еще сильнее напоминал темному заклинателю Лань Ванцзи, от чего улыбка на его лице стала более коварной. — Ханьгуан-цзюнь, Господин Вэй, как там поживает шисюн Лань Сычжуй? — А-Юань? — Хорошо.       Этого короткого и сухого ответа хватило, чтобы легкая улыбка расцвела на губах юноши. Вэй Усянь не был удивлен этому вопросу, Лань Сичэнь поведал им о том, что мальчишка был в хороших отношениях только с Лань Юанем и Лань Цзинъи. Как раз в этот момент в дверь постучали. Оторвавшись от разговора, Старейшина Илин впустил слуг, принесших им ужин и вернулся за стол. Различные блюда источали неописуемо манящий аромат. У Лань Лина даже дыхание перехватило, когда до его носа дошел этот букет. Он уже давно не пробовал что-то более съестное, чем рисовая лепешка, клейкая каша и ненаваристая похлебка, которой его зачастую кормили люди, принявшие под свою крышу. Если же его не баловали подобной роскошью, заклинатель, с серьезным лицом отсчитывал медяки, покупая на рынке самые дешевые овощи и рис. Еще в начале своего путешествия он обзавелся всей необходимой утварью и мог не волноваться о голоде, чего не скажешь о качестве пищи.       Сдержав подкатывающие слюни, Лань Лин, поблагодарив старших за угощение, принялся не спеша наслаждаться насыщенным вкусом горячих блюд. От удовольствия в уголках его глаз скопились совсем незаметные слезинки, которые он мигом смахнул легким движением ресниц. Лань Лин внимательно следил за манерами, однако все равно чувствовал взгляды, прикованные к его персоне. Было неловко, а непривычное напряжение сковывало тело, но стоило ему сделать пару глотков аппетитного и сытного супа, как вокруг него сразу же поднялся шум от стучащих о фарфор палочек и шороха одежд.       Ужин прошел в полной тишине. Представители клана Лань и Вэй Усянь уже привыкли к подобным трапезам, однако слегка напряженный молодой господин Хуа так и не смог подстроиться. За все время его путешествия вместе с благородными мужьями они редко наслаждались блюдами в такой звенящей тишине, зачастую захаживая в какие-то забегаловки. В ордене Шивэй Хуа они с отцом никогда не лишали себя удовольствия дополнить вкусные кулинарные изыски оживленной и легкой беседой, которая, зачастую, насыщала лучше свиных ребрышек.       Вэй Усянь долгими уговорами все же смог заставить Лань Лина остаться на постоялом дворе, чтобы завтра разобраться во всем, что случилось два месяца назад. Бродячий заклинатель лишь натянуто кинул на упрашивания, пряча за спокойствием трепещущее от вранья сердце и вспотевшие ладони. Помимо всего происходящего, его напрягала не только такая ярая заинтересованность им мужем Ханьгуан-цзюня, но и Мэнмин-цзюнь, не проронивший больше ни слова с момента их встречи на торговой площади.       После трапезы все разошлись по комнатам. Лань Лин ощущал легкое чувство ностальгии, глядя на скромное убранство спальни. После ухода он не смел баловать себя дорогими комнатами, ночуя у гостеприимных селян, в сараях, а то и вовсе под открытым небом. В первые дни он совсем не знал куда идти, что делать и к чему стремиться. Заклинатель редко покидал Облачные Глубины, потому совсем не был приспособлен к походным условиям, умел только охотиться на нечисть. К несчастью, из оружия у него ничего пригодного для добычи еды не нашлось. Молодой странник первые дни шел вдоль реки, пытался словить рыбу. Пару раз ему даже удалось поймать несколько запутавшихся в водорослях рыбешек. А после долгих скитаний он наткнулся на деревню, где нечисть уже долгое время досаждала местным жителям. С того времени Лань Лин смог обзавестись какой-никакой работой, хватаясь за любые предложения, зачастую даже не связанные с истреблением призраков. Он делал все, что было в его силах, получая гроши, еду, а иногда и кров.       Лань Лин подошел к окну, разглядывая опустевшую к ночи улицу. Стояла тишина, нарушаемая лишь легкими дуновениями ветра и шорохом деревьев. Еще раз оглядев комнату, заклинатель, с тяжелым сердцем, прыгнул в окно, мягко приземлившись на пыльной дороге. В соседней комнате еще виднелось трепещущее пламя свечи, видимо Ханьгуан-цзюнь и Старейшина Илин еще не легли спать. Время близилось к девяти часам — Благородный Нефрит в скором времени должен был заснуть, следуя установленному распорядку ордена Гусу Лань.       Лань Лин понимал, что поступает не самым хорошим образом, отвечая на доброту людей трусливым побегом. Но он не хотел мешать прославленным заклинателям и обременять их своими проблемами, которые самого его уже практически не волновали. Он привык жить в постоянных странствиях, узнавать много нового от разных людей, изучать просторы территорий разных кланов и орденов. К тому же молодой господин Хуа, не спускавший с него глаз весь ужин, напрягал своим проницательным взглядом до дрожи в поджилках. От этого благородного господина всегда исходила аура сильного война — лидера, которая притягивала к себе более слабых учеников. Однако Лань Лина настораживала мощь этого еще совсем юного тела. Мэнмин-цзюнь был гением своего поколения, смог сформировать золотое ядро в шесть лет и полностью освоить клановую технику к двенадцати годам. Он всегда был образцом для подражания, предметом зависти и любви многих заклинательниц. Неподражаемый молодой господин с детства купался в лучах славы и был любимцем небес. В сравнении со слабым и молчаливым Лань Лином — тот был героем.       Надев шляпу, заклинатель двинулся в путь, мысленно извиняясь перед Вэй Усянем и Ханьгуан-цзюнем за подобное поведение. Раздающиеся по улице мерные шаги успокаивали сознание. Непринужденная походка скрывала стыд и смятение, а постоянно дергающаяся в желании обернуться голова полнилась множеством мыслей. Медлить было нельзя, такие мастера как Ханьгуан-цзюнь и Старейшина Илин могли в любой момент обнаружить его пропажу и пуститься в погоню. Лань Лин в самом деле был благодарен благородным мужьям за предложенную помощь, однако втягивать в свои проблемы посторонних — не в его принципах. Он бы никогда не позволил другим заниматься его делами, даже если того требовала ситуация. Ему всю жизнь было некого просить о помощи, он и не привык без раздумий хватать протянутую к нему руку. Дойдя до переулка, Лань Лин все же не смог сдержать себя и оглянулся, высматривая горящие окна на постоялом дворе. — Куда ты так спешишь?