• ══─━━── ⫷⫸ ──══─━━ •
Лань Лин, задыхаясь, подскочил на кровати, наслаждаясь возможностью дышать. Его рука сама собой схватилась за одежду, там, где о ребра стучало перепуганное сердце. Оно билось. Он чувствовал сильные удары, словно только что внутри него снова затеплилась жизнь, а застывшие внутренности вновь зашевелились. Заклинатель не понимал. Его переполнял страх, смерть во сне была настолько реальной, что происходящее в действительности больше напоминало сон, чем само видение. Его пугали события, которые он видел. Лань Лин перенес через себя несчетное количество смертей, до сих пор гадая, могло ли это все быть чьими-то воспоминаниями или выдумкой его пораженного разума. С каждым разом сны становились все тяжелее, больнее и мучительнее. Все, абсолютно все вокруг него умирали, от чего сердце из раза в раз насквозь пронзало невидимыми иглами. Отчего-то совершенно чужие люди, лиц которых он даже не мог разглядеть, казались родными, самыми близкими. Боль утраты утаскивала его вновь и вновь, пока в самом конце не достигла своей цели, окутав страдающую душу своим ледяным пламенем. Лань Лин бегло оглядел комнату, припоминая убранство постоялого двора, где они остановились. Однако он совершенно не помнил, как добрался сюда, что произошло на горе, когда они заметили чью-то тень, или это все же было что-то другое? Голову пронзали глухие вспышки боли, переходящие на виски. Заклинатель попытался сосредоточиться на массаже, однако не успела прогореть и четверть палочки ладана, как дверь в его комнату открылась. На пороге показался смазанный темный силуэт, который неспешно приблизился к кровати. Только вблизи Лань Лин признал в госте своего учителя, отчего попытался встать на ноги и должным образом поприветствовать того, однако был остановлен чужой рукой, надавившей на его плечо. Он лег обратно на подушку, чувствуя искреннюю благодарность, поскольку не был уверен, что его сил хватило бы на то, чтобы удержаться на ногах, не пошатываясь от бессилия. — Как ты себя чувствуешь? Рука темного заклинателя с плеча соскользнула на чужой живот, прощупывая даньтянь. Он не чувствовал дисбаланса энергий, однако ощущал острый недостаток духовных сил, словно что-то постороннее выкачивало их. Лань Лин помнил об обещании, данное им несколько дней назад, однако бороться с привычкой было тяжело, отчего он довольно долго медлил с ответом. — Учитель Вэй, мое состояние вполне можно назвать удовлетворительным. Лишь легкая головная боль и слабость тревожат этого ученика. Вэй Усянь сыто улыбнулся, довольный ответом Лань Лина. Он убрал руку с живота, последовательно проходя по всем крупным каналам. Вопреки его ожиданиям все было чисто, даже легкого застоя темной энергии не было в самых мелких сосудах. Старейшина все никак не мог понять, почему в этот раз тело его ученика отреагировало на приход незнакомца более спокойно, чем прежде, однако поток его мыслей прервал довольно тихий голос. — Учитель Вэй, я… я бы хотел вам кое-о-чем рассказать. Не думаю, что это как-то поможет в нынешнем деле, однако меня уже долгое время беспокоит некая странность. — Я тебя слушаю. Лань Лин лишь по привычке смотрел в серые глаза напротив, когда внутри всеми правдами и неправдами желал спрятать свой взгляд. Ему было с одной стороны тревожно, а с другой – стыдно. Если все его видения и вправду окажутся лишь чередой бесконечных кошмаров, то он будет выглядеть глупо перед своим наставником, словно маленький ребенок, испугавшийся очередного плохого сна. — Понимаете, с самого моего… ухода из клана, я непрерывно вижу странные сны. В них происходят события, которых никогда не было в моей жизни, да и каждый раз у меня возникает чувство, словно вовсе и не своими глазами я смотрю на все происходящее. Раньше это были довольно безобидные картины, обыденная жизнь заклинателя в маленьком клане… Однако, в последние дни, вся повседневность сменилась кровавой бойней. Я видел множество смертей, переживал их настолько отчетливо, что казалось сам был свидетелем тех событий. Лань Лин взял короткую паузу, все еще чувствуя легкую тяжесть и боль в сердце. Последний кошмар был самым впечатлительным, самым реалистичным и болезненным. Кончики пальцев непроизвольно вздрогнули, ухватившись за тонкое одеяло. Своеобразная поддержка его решимости. — Только что я стал очевидцем того, как человек, от лица которого я и смотрел на все эти события, пал. Его поглотила тьма. Было больно, но в тоже время я понял, что уже чувствовал подобное, когда меня самого охватывала злоба, опорочивая всякие мысли ненавистью. Я не понимаю, что это и почему подобные видения предстают перед моими глазами. Вэй Усянь внимательно слушал юношу. В его голове уже крутилась догадка, которая могла объяснить и связь их преследователя с Лань Лином и его ночные кошмары. Однако, несмотря на предположение, лицо его было мрачным. Запутанная история, к которой они так терпеливо шли, наконец, дала ниточку, связывающую все кусочки воедино. — Все, что ты мне только что описал, напоминает «сопереживание». Видимо, под действием печатей, ты забыл о том, что кто-то однажды показал тебе свою жизнь. Лань Лин слегка нахмурился, он понимал все сказанное учителем, однако никак не мог прочувствовать связь между всеми аспектами. — Учитель Вэй, я не совсем понимаю. «Сопереживание» ведь подразумевает под собой добровольный пропуск чужой души в свое тело. Но с живыми людьми эта техника бесполезна. — Ты прав. Отсюда напрашивается вывод, что ты видел прошлое призрака или иного существа. Скрестив руки на груди, Вэй Усянь поднял голову, взглядом упираясь в потолок. Лань Лин зацепился за это размытое определение, словно его наставник и сам не знал, с чем его ученик мог иметь дело. Отчего-то слабо верилось, что Старейшина Илин не знал ответа на свой же вопрос, однако все это могло быть ловушкой, чтобы влить подавленного юношу в разговор. — Что вы подразумеваете под «иным существом»? — Полагаю, ты и сам уже обо всем догадываешься. Это было неоспоримой правдой. Единственный вариант, мелькавший перед глазами, был абсурдным, но в тоже время самым правдоподобным. — Учитель Вэй, я не понимаю, зачем я ему нужен… К чему были все эти печати, игры с моим разумом и золотым ядром? Чего он хочет от меня? — Я не знаю… Почему-то слышать подобное от темного заклинателя было чем-то непривычным – исключительным. В любой ситуации Лань Лин был готов поверить в то, что его наставник знал все, своим острым умом мог разгадать любую попавшуюся загадку, даже самую каверзную, а тут это неожиданное и режущее слух: «не знаю». Вэй Усянь прекрасно видел терзания своего ученика, однако не мог дать ему ответы на все вопросы. Его догадки могли шокировать юношу, к тому же он утратил душевное равновесие, постоянно находясь в напряжении. Старейшина понимал, к чему может привести подобное пренебрежение собой – прекрасно знал. Он протянул руку к Лань Лину и поправил одеяло, вновь замечая смущенный взгляд заклинателя. — Тебе стоит отдохнуть. Ран нет, поэтому завтра мы выдвинемся в путь. — Я в порядке, учитель Вэй. В сердцах Вэй Усянь был готов отругать мальчишку и даже применить наказания ордена Гусу Лань, но сдержался. Его брови нахмурились, красноречиво показывая все свое недовольство. Лань Лин вздрогнул, только сейчас осознавая всю глупость сказанных им слов. Он хотел извиниться, однако не был уверен, что и впоследствии не будет награжден устрашающим взглядом. В этот момент рука темного заклинателя опустилась на его запястье, прощупывая пульс и поток ци. — Твоя духовная сила сильно истощена. Сейчас ты, скорее всего ничего не чувствуешь, но в будущем это может пагубно сказаться на твоем теле. Я позову молодого господина, он поможет тебе. — Не стоит беспокоить молодого господина Хуа по мелочам. Я сам смогу справиться, медитация поможет мне успокоиться. Лань Лин чуть ли не подпрыгнул на кровати, стоило только его учителю упомянут Мэнмин-цзюня. Он еще не был готов встретиться с ним лицом к лицу. — То есть ты хочешь заставить меня разбираться с твоей проблемой? Вопрос был задан с обиженным тоном, в котором так и чувствовалась напускная усталость и безнадежность. Лань Лин широко распахнул глаза, когда до него дошел смысл сказанного – его щеки опалил легкий румянец, отчего он поспешил прикрыть лицо. Его учитель всем своим видом подталкивал его к принятию условий игры с его стороны. Он даже пропустил все то, что заклинатель пытался до него донести. Лань Лин понимал, что поддается провокации, но ничего не мог с этим поделать, уж лучше перетерпеть неловкую встречу с молодым господином, чем весь оставшийся путь ловить взгляды обиженного на него учителя. — Этот ученик примет помощь молодого господина Хуа. Лица учителя сразу же коснулась хитрая улыбка, а в глазах так и прослеживались нотки веселья. Он явно получал удовольствие от вида смущенного юноши, который от безысходности согласился на все условия. — Ложись, сейчас позову его. Несильный толчок и Старейшина Илин вскочил на ноги. Лань Лин досадно выдохнул, когда дверь в его комнату захлопнулась. Все внутренности дрожали, он не знал, как будет смотреть молодому господину в глаза, особенно после того, что случилось в пещере. Он вновь показал свою слабость, немощность. Лань Лина не волновала репутация, он уже давно жил с клеймом беспомощного человека, потому даже не пытался снискать себе славу. Как заклинатель он несилен, в схватке с другим совершенствующимся он мог и не выдержать напора. Мертвецы без кукловода – слабы, однако те, что в тот раз были под контролем учителя Вэя, в разы сильнее и проворнее. Тогда он с ними справился, но что же будет дальше? Как он может говорить, что защищает людей, когда сам не способен защитить себя от чужого воздействия в своем даньтяне? Он бесполезен. Откуда ни возьмись по всему телу начало растекаться тепло. Лань Лин настолько сильно ушел в себя, что даже не заметил появления молодого господина Хуа, как тот сел около него на краю постели и обхватил обжигающей ладонью его кисть. Лицо зарделось от смущения, он был слишком наивен и невнимателен, от чего чувствовал себя глупцом. Глаза Мэнмин-цзюня были закрыты, но он все равно почувствовал легкое вздрагивание заклинателя, когда тот пришел в себя. — Не двигайся. Лань Лин послушно застыл и прикрыл глаза, словно был одним из трупов, которые подчинялись Чэньцин. Он сосредоточился на дыхании, равномерно разгоняя кровь по всему телу. Потоки чужой духовной силы наполняли его каналы, разгоняли темную энергию и концентрировались в золотом ядре, смешиваясь с его собственной ци. Тело наполнялось силой, отчего даже разум прояснился после тяжелого сна и разговора с учителем. Неожиданно Лань Лин почувствовал, как чужая рука исчезла с запястья, однако через мгновение уже накрыла его живот. Веки распахнулись, а лицо побледнело, когда голос молодого господина вновь раздался в тишине: — Молчи, я лишь посмотрю. От былого умиротворения не осталось и следа, все тело Лань Лина чуть ли не дергалось в напряжении. Заклинатель никак не мог предположить, что Мэнмин-цзюнь будет интересоваться его особенностью. Столь тесная связь с ядром ощущалась настолько ясно, что Лань Лин подавлял в себе дрожь, которая пробивала его каждый раз, стоило только молодому господину Хуа проникнуть сквозь темную оболочку и коснуться его духовного центра. Вместе с исчезнувшей рукой пропала и тревога. Лань Лин сдержал облегченный вздох, посчитав его неуместным и оскорбительным. Все же после всего случившегося в Шивэй Мэнмин-цзюнь не побрезговал помочь такому недотепе, как он. Лань Лин не мог ответить на добро неблагодарностью. Они еще долгое время сидели в тишине, пока в какой-то момент молодой господин Хуа не поднялся на ноги. Лань Лина грызла совесть за то, что он пользовался помощью этого человека, а до сих пор так и не поблагодарил его даже словами. Он вскочил с кровати и схватил заклинателя за рукав, не решаясь притронуться к теплой ладони, когда тот подошел к двери. — Я… Этот Лань так и не поблагодарил молодого господина Хуа за оказанную помощь. Он искренне высказывает вам свою признательность за проявленную инициативу и неоценимую поддержку. — Не стоит благодарить меня за это. Отчего-то все слова благодарности показались Лань Лину выброшенным в реку камнем. Он уже не в первый раз сталкивался с подобным, но отчего-то именно сейчас неприятная горечь застряла в горле. Лань Лин медленно отпустил чужой рукав, уперев взгляд в темный пол. Он чувствовал, что слова в сложившейся ситуации будут излишне, потому отошел на пару шагов, уже готовясь проводить гостя поклоном, как чужая ладонь крепко схватила его за плечо. — Я же сказал: «не нужно». Я помог тебе не затем, чтобы ты чувствовал себя в долгу передо мной. — Тогда зачем? Слова сами собой вырвались из горла. Глаза Лань Лина широко распахнулись, когда он понял, что именно только что осмелился сказать прямо в лицо молодому господину. Кровь в тот же момент схлынула с лица. То ли из-за недавней передачи энергии, то ли из-за долгого одиночества заклинателю было трудно скрывать такие эмоции как смущение и стыд. Он мысленно уже пару раз дал себе по губам за такую опрометчивость. — Все сложнее, чем ты думаешь. Подняв глаза, Лань Лин наткнулся на ответный нечитаемый взгляд. Смесь сильных эмоций слилась воедино, отчего уверенно сказать, что в данный момент чувствовал молодой господин Хуа – невозможно. Отчего-то пальцы заклинателя заледенели – он застыл в непонимании. Лань Лин столько лет был знаком с наследником клана Хуа, но так и не смог осознать его суть. Они никогда не были близки, но даже так, было чувство, что они и вовсе не были знакомы. Молодой господин отвел глаза и покинул комнату, оставив озадаченного заклинателя одного. Тот впервые столкнулся с подобным, у него складывалось ощущение, что молодой господин Хуа знает что-то такое, о чем Лань Лин не мог даже догадаться. Этот факт тяжким грузом свалился на его душу. Он не ведал, что будет дальше, даже не пытался гадать, прекрасно понимая, что судьба никогда не была к нему благосклонна. Ему хотелось сбежать от всего этого, вернуться к скитаниям по миру в компании Хэйфэна и никогда не встречать Мэнмин-цзюня на своем пути. Каждое его появление в жизни Лань Лина, даже косвенное, несло за собой непомерный омут проблем и нескончаемую боль. Старые шрамы от дисциплинарного кнута заныли, напоминая о том, что несправедливость со стороны других людей к нему никогда не исчезнет. Они отправились в путь рано утром. Вэй Усянь клевал носом в попытках отогнать вцепившийся в него сон. Лань Лин так и не смог уснуть, потому под глазами залегли тени, контрастирующие с бледной кожей лица. Он вел Хэйфэна за повод до тех пор, пока учитель не проснулся окончательно. Благородные мужья решили ускориться, дабы успеть прибыть в Синьюань до заката. Ханьгуан-цзюнь и Мэнмин-цзюнь встали на мечи и неспешно летели около идущих рысцой темных заклинателей. Дорожную тишину прерывал лишь звонкий голос господина Вэя и редкие ответы достопочтенного Нефрита. Лань Лин не вслушивался в их разговоры, он наслаждался поездкой, чувствуя на себе неотрывный взгляд молодого господина. После произошедшего в комнате они больше не пересекались, да и заклинатель, если быть честным, совсем не хотел встречаться со взглядом карих глаз. Он до сих пор не отошел, чувствовал, как при одном только виде молодого господина Хуа в груди появлялась неприятная тяжесть. Лань Лин правда старался не замечать Мэнмин-цзюня, однако стоило их группе замедлить шаг, как тот спрыгивал с меча и выхватывал из его рук повод, ведя Хэйфэна вперед. Заклинатель в первый раз даже застыл от удивления на мгновение. Его верный друг в редких случаях позволял чужим людям прикасаться к себе, тем более вести. От возмущения он не мог сказать и слова против. Вороной жеребец спокойно шел под чужой рукой, даже не взбрыкнулся ни разу, чем удивил и до того пораженного заклинателя. Лань Лин не знал куда деть руки, постоянно хватаясь то за пышную гриву, то за собственную одежду. Он старался не акцентировать на произошедшем внимание, когда они вновь ускорились, однако подобное повторилось и в следующий раз. Говорить что-то против было уже бессмысленно, потому Лань Лин позволил молодому господину вести своего коня. В последующие разы он уже спокойно отдавал поводья и наслаждался мерным темпом, разглядывая окружение. Непривычно свободные руки крутили в пальцах небольшой амулет, похожий на янтарь округлой формы. Учитель Вэй отдал ему браслет перед поездкой, уверяя, что тот призван усмирять темную энергию в его даньтяне и ограничивать ее поглощение извне. Лань Лин был благодарен за такой великодушный подарок. Он без слов понимал, что амулет нужен был еще и для того, чтобы скрыть его присутствие от их преследователя. Они прибыли в Синьюань лишь к вечеру. Лань Лин чувствовал легкую слабость после изматывающего пути, но смотря на своих спутников, старался выглядеть достойно. Яблочко с Хэйфэном нетерпеливо стояли около конюшни, в ожидании скорого отдыха и сытного ужина. Лань Лин разделял энтузиазм жеребца, ведь и сам был не против рухнуть на кровать. Заклинатель ненадолго задержался в стойле, молча поглядывая на Хэйфэна, который от нетерпения был готов наброситься на еду, однако был сдержан, подставляя шею под ласковые поглаживания. Он все думал о поведении молодого господина в пути и его последних словах. Было тяжело поверить в то, что мнение Мэнмин-цзюня о нем за какие-то несколько дней изменилось настолько сильно – это пугало. Если до этого времени он старался не обращать внимания на взгляды молодого господина Хуа – игнорировать его желание идти на контакт, то после всего произошедшего Лань Лин не знал, как ему быть. Продолжать не замечать его было глупостью, тот начал проявлять большую инициативу и энтузиазм, закрывая глаза на все протесты и попытки заклинателя уединиться. Даже сейчас он следил за ним. Лань Лин знал, что Мэнмин-цзюнь стоит у входа в конюшню, не понимал лишь причину, которая движет им. Он хотел побыть в одиночестве, потому, напоследок огладив только расчесанную гриву, вышел на улицу, специально не обращая внимание на следующего за ним человека. Он отстраненно шел по опустевшей к вечеру улице, утопая в собственных мыслях. Лань Лин не чувствовал всполохов энергии в даньтяне, как в прошлый раз, однако что-то настойчиво не давало ему покоя. Он устал. С каждым днем Лань Лин чувствовал, что становится все слабее и слабее, словно духовная сила уходит из его тела. Темная ци и вовсе не давала о себе знать из-за амулета, что совсем удручало. На самом деле Лань Лин бы с радостью отказался от темного пути, однако не хотел вновь чувствовать себя беспомощным ребенком, которого нельзя оставить одного. Ощущая силу в своем ядре, он невольно благодарил судьбу за такой подарок, который мог использовать во благо. Ему совершенно безразлично, насколько сильно темная энергия разрушает его тело, Лань Лин закрывал глаза на участившиеся приступы кровавого кашля и боли в мышцах. Это лишь плата за обретенную возможность. Городская дорога под ногами сменилась свежей травой на тенистой опушке. Лань Лин был в смятении, он уже давно перестал понимать смысл всего происходящего вокруг себя, просто следуя за течением. Но сейчас… Сейчас его гложило лишь странное чувство, появившееся еще во время разговора с молодым господином Хуа. Лань Лин бы с радостью покинул заклинателей. Ему так было бы намного проще, но нерадивое сердце болезненно сжималось стоило подобным мыслям лишь мелькнуть на периферии его сознания. Он сделал то, чего всеми силами пытался избежать, отталкивая всех, кто хоть на шаг приближался к его душе. Лань Лин привязался. Забыв обо всем, заклинатель раскрыл свои веера, начиная медленно проводить серию взмахов и рассекающих ударов, постепенно ускоряя темп, словно в его голове нарастала напряженная музыка. Плавные движения все чаще сменялись резкими и молниеносными выпадами, ступни будто и вовсе не касались земли, а все тело, казалось, парило в невесомости застывшего мгновения. Это было похоже на танец. Падающие от ветра листья рассекались надвое, стоило им только приблизиться к Лань Лину. Каждое его движение было наполнено легкостью и изяществом. Его ладони вспотели, когда он почувствовал прохладный ветерок, столкнувшийся с жаром разгоряченного после тренировки тела. Лань Лин и не заметил – на улице порядком стемнело. Он убрал сверкнувшие в лунном свете веера, надежно скрепляя их в чехлах, и вытянул из рукава цянькунь несколько исписанных листов бумаги, окропляя каждый капелькой своей крови. Те, после произнесенного заклинания, вспыхнули ярким огнем, складываясь в прекрасных огненных бабочек. Лань Лин совершенно забыл о молодом господине Хуа, который в полной темноте дожидался его у выхода с опушки. Он мог лишь надеяться на то, что тот проявил тактичность и не стал следовать за ним в чащу, позволяя расставить все мысли по местам и насладиться уединением. Темные улицы опустели, словно город и вовсе был мертв. Легкий ветерок холодил кожу и разгонял сонливость, придавая сил. Лань Лин глубоко вздохнул, чувствуя, как легкие наполняются силой. За закрытыми глазами он видел течение энергии, ощущал его всем своим естеством, принимая данные природой дары. Он всегда знал, что все вокруг источает силу и имеет душу. Отчего-то захотелось вернуться на опушку и провести всю ночь в медитации, наслаждаясь тихим ночным шепотом деревьев и спокойствием окружения. Лань Лин и в самом деле уже хотел было обернуться, попросив Мэнмин-цзюня вернуться на постоялый двор без него, как со стороны послышался чей-то скрипучий, но довольно знакомый голос. — Ван Лин?Сон
5 сентября 2022 г. в 20:54
Он бежал без оглядки, словно его преследовал свирепый мертвец, но стоило только повернуть голову, как позади никого не оказалось, лишь отголоски пожара, пожирающего его родной дом. Все вокруг сливалось смазанными пятнами, в глазах непривычно жгло, а в груди щемила нарастающая боль. Темная кровь на его руках была столь же горячей, как и непрошенные слезы на щеках. Пальцы дрожали, а перепачканные ладони разносили грязь по лицу, пытаясь стереть обжигающие своим холодом влажные дорожки.
Он не мог остановиться, только не после того, что произошло у него прямо на глазах. Ноги гудели от продолжительного бега. Запах гари уже давно не щекотал нос, но он все продолжал трястись, чувствуя угасающее тепло на руках и навалившуюся на них тяжесть. Тело пронзенного мечом мужчины было бледным, от чего брызги крови казались еще ярче.
Он не помнил, как кто-то, ухватив за ворот верхнего халата, вытащил его из горящего адским пламенем двора, выкрикивая что-то прежде, чем того настигла стрела. Тело беззвучно упало прямо у его ног. В его доме царила резня, множество трупов, лежащих в лужах собственной крови, заполоняли землю, не давая ступить и шагу. Чужие цветные мантии так и мелькали перед глазами, словно дразня.
Он упал на колени, чувствуя, как сила покинула ослабшие в мгновение ноги. Он не чувствовал боли в разодранных коленях, сведенных судорогой голеней и неприятных вздрагиваний мышц. Его переполняла пустота, скорбь и ненависть. Он проклинал всех: врагов, посмевших напасть на его дом, близких, отказавшихся принять его силу, и – прежде всего – себя.
Сознание проваливалось в забвение, а тьма, вскружившая ему голову, начала разрушать его тело. Собственный крик заглушал стук бешено бьющегося от горя сердца. Он не чувствовал адской агонии от разрывающей его силы. Он уже умер. Сгинул там, вместе с ними. Наполненные слезами глаза закрылись, а тело обессиленно рухнуло на холодную землю, покрытую первым снегом. Холодный воздух обжигал легкие и колол горло. Облака пара из его рта становились все меньше, пока в один момент его губы не застыли в легкой улыбке.