Странник, блуждающий во тьме

— Что?       Как такое могло случиться? Две недели – он не помнил ничего из того промежутка времени, словно его и не было вовсе. Сначала показалось, что это какая-то шутка господина Вэя, но стоило еще раз взглянуть на серьезное и озадаченное лицо напротив, как все сомнения отпали разом. Он бы не стал так шутить. Лань Лин схватился за голову, крепко зажмурив глаза. Он силился вспомнить хоть что-нибудь после той битвы, но ничего не получалось. — Лань Лин, успокойся, тебе сейчас нельзя напрягаться. Ты проспал несколько дней и был поражен сильным искажением ци, нам с Ханьгуан-цзюнем чудом удалось спасти твое затухающее золотое ядро. Ты смог выжить лишь благодаря тому, что ритуал забрал всю твою темную ци, позволив нашим духовным силам выровнять твои собственные.       Искажение ци, ритуал – что же такого произошло за время, которое он бесследно потерял? Судя по состоянию его тела, он действительно был на последнем издыхании. Духовная энергия не текла по всему телу, а золотое ядро необычайно медленно для заклинателя его уровня восстанавливало свои силы. Темная энергия в его теле? Из-за ритуала? Или он забыл еще что-то очень важное?       От множества мельтешащих мыслей разболелась голова. Лань Лин, несмотря на свое недавнее пробуждение – устал. Все, что он услышал, сильно ударило по нему, однако разбираться со всем этим не было абсолютно никаких сил. Его сознание определенно не выдержит потрясений, о которых пойдет речь. Однако об одном он все же хотел узнать. — Господин Вэй, скажите, молодой господин Хуа, он тоже здесь? — Нет, он очнулся раньше тебя и изъявил желание отправиться обратно в Шивэй, не дожидаясь ответа на письмо от Цзэу-цзюня. Молодой господин Хуа сказал, что навестит тебя в Облачных Глубинах, как только решит какие-то неотложные дела.       Вэй Усянь не стал рассказывать о том, что поведение Мэнмин-цзюня показалось ему немного странным, ведь до ритуала у того не было никаких особо важных дел во Дворце Алой Лилии, а тут сразу же после пробуждения тот встал на ноги и тут же отправился в орден. Однако все же по большей части кардинальных изменений в поведении молодого господина темный заклинатель не заметил. Если с ним что-то действительно случилось, то кто, как не отец сможет узнать об этом? С этими мыслями Старейшина и смог спокойно отпустить заклинателя, к тому же тот объявил, что по прибытию в орден Гусу Лань хотел бы поговорить с ними. Тема разговора так и осталась тайной, однако даже так, Вэй Усянь чувствовал, что с путешествиями им с Ханьгуан-цзюнем в ближайшее время придется повременить. — Спасибо. — Ты еще слаб, отдохни и набирайся сил. Через несколько дней мы отправимся в Гусу, путь будет долгим, тебе стоит подготовиться и помедитировать.       Лань Лин из последних сил кивнул и откинулся на подушку, прикрывая налившиеся тяжестью веки. По всей видимости молодой господин Хуа не держал на него зла, поскольку за столько времени так и не отомстил ему и не причинил вреда. Во всяком случае он не чувствовал на своем теле каких-либо ран, разве что на спине, но те уже долгое время с периодичностью отдавали фантомной болью. Смертельная слабость удушала, сознание окунулось в благодатную темноту, а до ушей доносилась нежная мелодия ветра, напетая шепотом.

• ══─━━── ⫷⫸ ──══─━━ •

      Последующие несколько дней Лань Лина так и держали в неведении, да и он сам, признаться, страшился расспрашивать благородных мужей о потерянных воспоминаниях. Боялся узнать то, от чего его душа трепещет в ужасе, а даньтянь отзывается странным волнением – таким знакомым чувством. Благодаря лекарствам Ханьгуан-цзюня и переливанию ци, Лань Лин пошел на поправку уже на второй день. Он нашел в себе силы встать с кровати и тут же отправился к единственному близкому существу, которое понимало его с одного взгляда. Ноги сами несли его к конюшне, словно знали дорогу.       Лань Лин, дойдя до нужного стойла, только завидев очертания знакомой морды, почувствовал, как по его щеке пробежало что-то теплое. Он бы и не обратил на это внимание, если бы встревоженный жеребец не закинул свою голову ему на плечо, притягивая к себе в объятья. Заклинатель ответил ему тем же, мягко, но крепко сцепив руки вокруг мощной шеи. Он даже не мог сомкнуть ладони в замок. Прижавшись лицом к шерсти, Лань Лин почувствовал влагу, но стоило ему только отпрянуть, как он понял, что его взор помутнел, а щеки неприятно стягивало от соли. Плакал он сам. Юноша уже многие годы не давал столь позорной слабости проявлять себя, даже во время наказаний научился прикусывать губы, чтобы отвлечься от ярких вспышек боли перед глазами.       Чужое тепло обволакивало его, словно самое плотное одеяло в промерзлом и ветхом домишке, так похожем на его истерзанную душу. Его ноги подкосились, отчего он рухнул на устеленный сеном пол, даже не чувствуя боли в коленях. Хэйфэн обеспокоенно взвизгнул, тут же ложась рядом. Лань Лин ощущал себя разбито, словно мощная волна давно сдерживаемых чувств и пережитых невзгод обрушилась на него в одночасье, не давая и шанса защититься.       Они долго лежали прижавшись друг к другу, пока небо не потускнело. Темнота окутывала тело, приятно охлаждая и приводя хаос в голове заклинателя в подобие порядка. Разрозненные клочки давних воспоминаний все еще не давали ему покоя, однако прямо сейчас Лань Лин был не готов соединять разбросанные в его сознании кусочки загадки. На смену потери пришло давно утерянное. Он вспомнил, как проводил свои тренировки с человеком, который обучал его темному искусству, наставлял и был рядом. Он помогал ему развивать собственное слабое ядро, в то время как сам заклинатель составлял ему компанию в беседах и на охотах. Тот сам просил его об этом взамен на учение.       Эти воспоминания до сих пор были расплывчатыми. Лицо человека, как и его имя, все еще были скрыты темной завесой, однако он помнил его гордый и слегка смеющийся взгляд фиолетовых глаз. Они всегда источали слабый свет, но то не пугало, скорее наоборот, привлекало к себе. Еще одной особенностью таинственного господина была бледная, словно белоснежный шелк, кожа. Внешне он походил на мертвеца, однако Лань Лин отчетливо помнил, что тот был необычайно красив, тело, нетронутое трупными пятнами и разложившейся плотью, источало дурманящий аромат, а грудь медленно вздымалась от поверхностного дыхания, настолько тихого, что со стороны и вовсе было незаметным. Он помнил его темные одежды, кольца, инкрустированные гранеными камнями, тонкие пальцы, пряди каштановых волос – лишь лицо было смазано настолько, что из пятна выделялись только горящие глаза, неотрывно глядящие в его собственные черные нефриты.       Все прошедшие года, проведенные с этим человеком, казались сказкой. Лань Лин еще никогда не чувствовал себя таким нужным, окруженным тем призрачным человеческим теплом, хоть кожа господина и источала лишь холод. Он смутно помнил те дни, проведенные в лесах ордена Гусу Лань, совсем недалеко от Облачных Глубин, однако чувства, испытанные им в то время, до сих пор грели его душу, залечивая давние разрывы. Заклинатель ничего толком не помнил о человеке из своих воспоминаний, но его не оставляло чувство, что он знал его лучше, чем кого-либо. От него всегда веяло интересом, состраданием и пониманием, словно тот был близок к нему душой.       Отчего-то подобная картина казалась лишь вымыслом его собственного разума, приторно сладкой сказкой, придуманной им в буйстве долгого сна. Лань Лин кончиками губ улыбнулся этой мысли. После стольких лет унижений и оскорблений, наказаний и неудач его собственное сознание все же поддалось скрытому в чертогах безумию. Ему хотелось смеяться и плакать. Хэйфэн видел его тихую истерику, пытался переманить внимание заклинателя на себя, пока тот не застыл каменным изваянием, словно пробудился от морока. Лань Лин несколько мгновений пустым взглядом смотрел на темное небо, а после, придя в себя, вновь прижался к жеребцу. Глаза снова защипало.       Его душевное равновесие покачнулось, от чего в пути Лань Лин молчал, отзываясь на вопросы Старейшины Илина лишь короткими фразами. Он полностью ушел в себя, не замечая вокруг никого, даже Хэйфэн был насторожен и особенно внимателен к изменениям. Видеть своего друга в подобном состоянии было для него ново. Лань Лин знал, что жеребец чувствовал слабый поток его энергии, сбитый грузными мыслями, но ничего не мог с собой поделать. После пробуждения, казалось бы, потерянных воспоминаний, его сердце полнилось болью и тоской, оно тянулось в редкий, но от того не менее пышный лес, в самом центре которого, прямо у резвой горной реки, его ждала знакомая тень. Все его естество стремилось именно к нему, таинственному господину, раскрывшему и залечившему его душу.       Старейшина Илин пытался вывести его на разговор, но всякий раз казалось, словно он говорит со стеной. Вэй Усянь даже отметил для себя, что Лань Ванцзи в его годы был более отзывчивым. Лань Лин извинялся за проскальзывающие мимо него вопросы, а после вновь устремлял свой взгляд вперед. Весь путь до Облачных Глубин стояла странная атмосфера. Все были напряжены, но каждый по-своему.       В Гусу, практически у самого подъема на гору, Лань Лин замешкался. Возвращаться в орден, который был его домом многие годы, было тяжело. Его душа трепетала от ужаса и страха вновь увидеть знакомые, хоть и размытые, лица, а сердце благоговело от мысли, что, возможно, он сможет встретиться с тем господином, открывшим ему глаза. — Лань Лин?       Голос господина Вэя перетянул на себя внимание заклинателя. За эти несколько дней он привык к своему новому зрению, даже научился различать всполохи чужой энергии, что позволяло ему легче понять эмоции человека напротив него. Лица из-за духовной силы были смазанными, только глаза выделялись среди яркого пятна, но и по ним можно было прочесть достаточно. — Ты не хочешь возвращаться? После нашего расследования я уверен, что тебя примут обратно в орден. — Нет, господин Вэй, я… Я не понимаю своих чувств, однако даже так я уверен, что не хочу возвращаться. — Ты хорошо обдумал свое решение? — Да.       Аура Вэй Усяня стала спокойной, лишь слегка отдавала горечью, которая тут же растворилась за чем-то другим, более сильным и полным. Лань Лин неожиданно для всех устало приподнял уголки своих губ. Возможно, за всю его сознательную жизнь, эта была первая искренняя улыбка, порожденная его благодарностью за понимание, которого у него раньше никогда не было… Или же было? Тот человек с размытым лицо так же мог различить фальшь в его эмоциях, действиях и разговорах, словно и вовсе знал о нем все и понимал, о чем заклинатель думал.       Лань Лин сделал глубокий вдох, ставя ногу на первую ступень к своему осознанию.       Облачные Глубины все также представляли из себя обитель тишины и покоя, даже без зрения любой зашедший сюда заклинатель скажет, что это место полнилось неуловимым спокойствием и умиротворением. Лань Лин вновь чувствовал знакомый запах сандалового дерева, привычных с детства благовоний и горного ветра, несущего весть о скором дожде. Хэйфэн следовал за ним по пятам, жался, но был настороже. Заклинатель чувствовал его напряжение за своей спиной, понимал беспокойство и поощрял заботу. Он на ощупь взял жеребца за поводья, безмолвно прося его следовать рядом, а не позади. От этого жеста Хэйфэн оттаял, теперь более расслабленно шагая по низкой и мокрой траве.       Лань Лин и забыл, как здесь влажно, отчего отвыкшие за время легкие слегка задыхались. Его ядро до сих пор не восстановилось настолько, чтобы он мог обойтись без посторонней помощи, потому старался не тратить силы попусту, накапливая те крохи, что остались у него после пробуждения. Господин Вэй объяснил ему особенности его духовного начала, окутанного темной оболочкой. Это не пугало и не удивляло Лань Лина, ведь он помнил, как под чутким вниманием незнакомца учился укрощать потаенную злобу, преображать её во что-то прекрасное и полезное. Он никогда не был сторонником темного пути, но все, что ему показывали было невероятным. Этого вполне можно было достичь и привычным всем светлым совершенствованием, однако потратить на обучение пришлось бы годы, а то и десятилетия.       Несмотря на прекрасную память, Лань Лин все равно крепко держался за Хэйфэна, позволяя ему вести себя по усыпанной камнями тропинке, через которую изредка пробивались светящиеся ростки. Заклинатель краем зрения прекрасно видел пару силуэтов, стоящих около главного здания клана, но не поднимал головы, чувствуя себя нашкодившим мальчишкой, которого вновь вели отбывать наказание. От этого знакомого ощущения его бросило в легкую дрожь, которую он, вцепившись ногтями в ладонь, силился подавить. По всей видимости Хэйфэн заметил еле уловимое изменение в поведение своего друга, потому сбавил шаг и остановился, мордой поворачиваясь к заклинателю. Он до сих пор чувствовал опасность и был напряжен, однако ради единственного, кто был ему дорог, открыл собственную шею, перекрывая Лань Лину взор. — Лань Лин.       Строгий и сильный голос воззвал к заклинателю, отчего тот вздрогнул. Лань Лин дивился своей пугливости, ведь раньше, даже перед самим исполнением наказания не дрожал – давно научился терпеть – но вот сейчас, он чувствовал себя беспомощным ребенком, которого вот-вот отругают за очередную проказу. Заклинатель чуть вздрагивающей ладонью огладил морду Хэйфэна, мягко отодвигая ту чуть в сторону – не полностью. Он чувствовал себя защищенным, пока мог хотя бы краем глаза видеть знакомую энергию, такую теплую и родную.       Лань Лин не стал поднимать взгляд, лишь склонился в поклоне, дабы отдать дань уважения человеку, который обучил его многому. — Отведи своего коня в конюшню и можешь отдохнуть в своем сянфане. — Благодарю за вашу доброту, господин Лань.       Будучи изгнанником, Лань Лин больше не мог позволить себе называть этого человека своим учителем. К тому же, он признал им другого, того, кто стал основателем пути, который и погубил все, что у заклинателя было. Он не винил в этом господина Вэя, ведь прекрасно знал его историю от шисюнов, поражаясь стойкости и терпению Старейшины. Он до сих пор не мог свыкнуться с тем, что теперь является учеником темного заклинателя, однако вновь называть его учителем, господин Вэй не просил. Видимо хотел дождаться момента, когда Лань Лин сам все вспомнит и окликнет его.       Застывшая на траве роса холодила ноги даже через плотные сапоги. Излишняя активность до сих пор отдавалась сильной усталостью, потому, добравшись до конюшни и устроив Хэйфэна в дальнем стойле, Лань Лин сам лег на сено, давая своему измотанному в пути телу отдохнуть. Тошнота накатывала слабыми волнами, однако твердо стояла поперек горла, голова шла кругом, от чего заклинатель прикрыл глаза и принялся гонять по телу скудные остатки духовной энергии. Ему было дурно от этой слабости, даже в прошлом он никогда не чувствовал себя настолько разбитым. Лань Лин, повинуясь привычке, потянулся к груди, останавливая руку прямо у кромки верхнего халата. В такие моменты он выплескивал все накопившиеся эмоции через музыку, однако в Облачных Глубинах запрещен шум. Даже не являясь более адептом ордена Гусу Лань, Лань Лин подсознательно следовал тому, чему его учили всю его жизнь.       Хэйфэн настороженно ютился рядом, совершенно не обращая внимание на заинтересовавшихся в нем белых коней. Лань Лин знал каждого, однако сил на то, чтобы поприветствовать старых знакомых, у него совершенно не было. Жеребец губами щипал его волосы, слегка подергивая, словно пытаясь вывести заклинателя на ответные действия. Однако в ответ получил лишь усталый вздох и едва слышный смешок.       За всем этим Лань Лин и не заметил, как приятные пощипывания прекратились, а его ладонь обдало манящим теплом. Все тело начало наполняться энергией, от чего он медленно повернул голову в сторону. Ему не нужно было видеть, чтобы узнать человека – чужая ци сказала все сама за себя. Молодой господин Хуа почтил его своим присутствием. Иной раз Лань Лин бы попытался одернуть руку, однако сейчас, отчего-то аура этого заклинателя стала иной. Она обволакивала его, словно была заинтересована, совсем не так, как раньше – не отталкивала от себя. — Тебя не было в сянфане, я сразу же подумал, что ты мог уйти сюда.       Лань Лин промолчал. Он не знал, что ответить на очевидное, к тому же ему совсем не хотелось испортить возникшее между ними перемирие. Как странно. Заклинатель был уверен, что молодой господин Хуа его терпеть не может, а сейчас тот так заботливо передавал ему свои духовные силы. Так комфортно и расслабленно Лань Лин чувствовал себя лишь с одним человеком. А был ли тот господин человеком? В его воспоминаниях тот никогда не сбрасывал с себя скрывающую все лицо маску. Она полностью состояла из темной энергии, настолько плотной, что выделялись только ярко горящие фиолетовые глаза. А была ли она в действительности или это все действие заклинания?       Его смеженные веки дрогнули, когда теплая ладонь исчезла, а после и вовсе медленно распахнулись. В этот момент Лань Лин ожидал увидеть уже привычную картину, однако золотое ядро молодого господина выглядело совсем не так, как у господина Вэя или других заклинателей – оно было опутано неплотной темной дымкой, которая расходилась слабым потоком по всему телу.       Он потянулся рукой, чтобы коснуться чужого ядра, однако перехвативший его на полпути Мэнмин-цзюнь лишь заинтересовано ухмыльнулся. — Что ты видишь?       Данный вопрос сбил Лань Лина с мыслей, вновь напомнив ему о том, что из себя сейчас представляют его глаза. Он тут же увел взгляд, пряча пугающее уродство. — Молодой господин Хуа, ваше ядро выглядит странно. — Странно? Не удивительно, после завершения такого сильного ритуала последствия могли быть в разы страшнее, чем незначительное загрязнение меридиан. Несколько дней медитаций и все будет в порядке. М, от чего ты прячешь взгляд?       Слог молодого господина был слегка насмешливым, но то была не издевка, а – взявшееся не пойми откуда – веселье. Лань Лину еще никогда не удавалось застать что-то подобное, по обычаю Мэнмин-цзюнь был с ним холоден, оттого и вел отстраненные речи. Оживлялся он лишь в моменты издевок и только тогда проявлял что-то помимо равнодушия к своему оппоненту. — Я не хочу вызвать у молодого господина отвращение своими глазами. Они больны.       За мгновение, ухватившие заклинателя за подбородок, пальцы повернули его голову так, что распахнувшиеся в неожиданности глаза смотрели аккурат в смазанное лицо напротив. Это было настолько быстро, что Лань Лин не успел даже заметить, как дернулась в рывке чужая рука. Глаза молодого господина горели золотом его собственной духовной энергии – они смотрели прямо на него. — Не прячь их.       Пылкость и решимость всегда были сильными сторонами Мэнмин-цзюня, однако даже так, Лань Лин не мог не заметить изменения в его отношении к нему. Только сейчас заклинатель понял, что Хэйфэн, его всегда настороженный к незнакомцам жеребец, был совершенно спокоен, словно доверял тому. Он знал, что все ответы на его вопросы и ключи к пониманию всего, что происходит вокруг него, кроются глубоко в его сознании. Ему остро не хватало осознания случившегося с ним за прошедшие дни – он чувствовал отторжение от изменений того, что он привык воспринимать как должное. Все эти перемены в людях, окружении, даже в нем самом – пугали его.       Веселые нотки в голосе молодого господина Хуа пропали, а на замену пришла серьезность и легкое непонимание. — Почему ты смотришь так испуганно? Мои прошлые слова как-то задели тебя? Я не хотел пугать, думал, что получится решить наши давние разногласия, но ты так и не огласил свой ответ. Может еще раз обдумаешь его?       Ошеломленное лицо не могло не отразить замешательство заклинателя. Он совсем не понимал, о чем молодой господин ведет речь. Решить давние разногласия? Но ведь они никогда не поднимали эту тему, осознанно обходили её стороной, усугубляя и без того шаткое положение. — Молодой господин… — Мы ведь договорились, что ты будешь называть меня по имени... Отчего же ты вновь и вновь зовешь меня столь отстраненно и не слышишь моих просьб?       Назвать его по имени? От этого известия Лань Лин даже слегка побледнел. Он чувствовал, как обида и гнев от незнания наполняли его. В горле встал плотный комок, который заклинатель старательно подавлял уже привычным способом. Он искал равновесие в своей душе, пытался вновь поймать ниточку, которая ненадежно, но все же удерживала его на месте и дарила мимолетное чувство спокойствия. — Молодой господин Хуа еще не знает, но этот Лань потерял память. — Что? — Последнее, что я помню – первая встреча с вами и благородными мужьями в Ланьчжоу. Более ничего.       Молчание повисло над ними тяжелым грузом. Лань Лину казалось, что молодой господин Хуа сейчас был не столько ошеломлен, сколько зол. Он вновь опустил взгляд к своим рукам, внимательно наблюдая, как слабая ци текла по меридианам. На фоне яркого огня внутри Мэнмин-цзюня, его собственные духовные силы казались светлячком при свете дня. Первое время ему было тяжело ориентироваться в пространстве, поскольку он видел практически все, кроме своих собственных рук и ног. Лань Лин даже пошел на хитрость и, наполнив пару камешков духовной энергией, вложил их себе в сапоги. Это немного облегчило его движения и придало уверенности в шаге. — Я уверен, что совсем скоро ты все вспомнишь. Но даже так я хотел бы отдать тебе это.       В руке молодого господина Хуа лежало то, что Лан Лин не мог разглядеть. Он видел лишь полную знакомой духовной энергией округлую подвеску и несмело прикоснулся к ней, пальцами чувствуя ниточку, идущую к чему-то странному. Заклинатель медленно провел по предмету рукой, ощущая гладкую лакированную поверхность, а само изделие по форме напоминало ему веер. Его глаза в этот момент распахнулись, а дрожащая ладонь забрала дорогую его душе вещь у молодого господина. — Ты потерял его в лесу, когда тебя похитил демон. Пришло время ему вернуться к своему владельцу. — Спасибо… — Мне нужно поговорить с господином Вэем. Я хочу, чтобы ты также присутствовал.       Лань Лин замешкался. После передачи духовной энергии он чувствовал себя лучше, однако искренне не понимал к чему его присутствие. Заклинатель не знал, что ответить. Ему, после встречи с главой клана и господином Лань, хотелось лишь спрятаться от чужих глаз и побыть в одиночестве. Хэйфэна он никогда бы не прогнал от себя, даже будучи в не самом лучшем расположении духа. Верный друг читал его как открытую книгу, оттого с легкостью мог подстроиться под ситуацию. Прямо как сейчас. Черная морда подталкивала в плечо. Он отпускал его, своим действием вдыхая в заклинателя решимость. — Хэйфэн не против отпустить тебя. Пойдем, они уже ждут нас.       Молодой господин Хуа схватил Лань Лина за руку и сильным рывком поднял того на ноги. Последний от такой резкости чуть пошатнулся, хоть тело и чувствовало себя лучше, оно все равно оставалось слабым. Перед глазами замерцали черные точки, смазывающие яркие огни – единственный ориентир слепого заклинателя. Он вполне мог упасть обратно на сено, однако вторая рука молодого господина подхватила его за плечо, мягко, но уверенно приобнимая. — Я помогу.       Они двинулись в сторону выхода. Мэнмин-цзюнь так и не отпустил Лань Лина, поддерживая его и аккуратно ведя по каменным дорожкам. Заклинатель чувствовал спокойствие молодого господина, слышал его легкие шаги, чем-то похожие на бесшумную поступь клана Лань, всем нутром чувствовал легкую улыбку на его устах. Подобная близость смущала. Лань Лин попытался было вразумить его словами, уверяя, что он не настолько слаб и беспомощен, однако все его старания были напрасными. Молодой господин Хуа не внимал его просьбам и доводам, которые через время начали напоминать мольбы, лишь его улыбка становилась все более откровенной.       К своему удивлению, Лань Лин заметил, что наследник ордена Шивэй Хуа водил его по нелюдимым закоулкам, словно знал, что его спутник не желал попадаться на глаза членам клана Лань. От этого замечания заклинатель действительно начал верить в то, что их отношения с Мэнмин-цзюнем за какие-то пару недель изменились так сильно, как не менялись последние десять лет. С одной стороны, это вдохновляло на ответную тягу, желание отплатить добром за добро, но с другой, его предел был близок. Даже если сейчас и удастся исправить его ядро, он, возможно, навсегда останется калекой – слепым заклинателем, темным пятном на поприще совершенствования. Кому он будет нужен такой? Если его не прогонят – он уйдет сам. — Что-то произошло?       Ждавший их у входа в цзинши Вэй Усянь встрепенулся, когда заметил молодого господина Хуа, поддерживающего юношу. Лань Лин еще в дороге заметил, что темный заклинатель действительно относился к нему как к своему ученику. Он волновался и спрашивал о самочувствии стоило только ему совсем немного расслабиться и дать отголоскам боли отразиться на своем лице. На самом деле Лань Лину было тяжело, даже несмотря на частые остановки и отдых, он чувствовал себя разбитым и лишенным всяких сил на дальнейшее путешествие, но привычно прятал все эти тяготы глубоко внутри. Старался не давать повода для излишнего беспокойства Старейшины Илина – ему было стыдно показывать свою слабость. К тому же непривычна ему была забота темного заклинателя, ведь для Лань Лина он был чужим. Телом и душой он чувствовал тягу к этому человеку, однако разум без должных воспоминаний противился велению чувств, установив границы дозволенного. — Господин Вэй, все в порядке, это лишь небольшая слабость, ничего серьезного. — Вижу. Я попрошу Сычжуя отвести тебя к лекарям. — Господин Вэй, я не просто так искал Лань Лина перед разговором, я хочу, чтобы он тоже присутствовал. Возможно это поможет ему что-то вспомнить.       Вэй Усянь обвел взглядом заклинателей и, тяжело вздохнув, прошел внутрь, взмахом руки приглашая юношей проследовать за ним. Лань Ванцзи уже ждал их за столом. Лань Лин все еще чувствовал себя неуютно рядом с благородным Нефритом, потому старался избегать прямых взглядов и разговоров. К его счастью, Ханьгуан-цзюнь им особо не интересовался, лишь бросал изредка привычный холодный взгляд, от которого по телу пробегала дрожь. Даже если Лань Лин не видел четких очертаний его лица, он кожей чувствовал пронзающий до самого нутра взор золотых глаз.       Молодой господин Хуа усадил его подле себя, на что Лань Лин не стал возражать. Он уже признался себе, что из всех присутствующих, находиться рядом ему было комфортно только с Мэнмин-цзюнем. Отчего-то сама его аура располагала к себе. Не так, как раньше – наигранно и вымученно, а искренне и терпимо. Нынешний молодой господин совсем не походил на того вечно раздраженного рядом с ним юношу, то и дело цеплявшегося к мелочам и его слабостям, словно специально показывал место Лань Лина в самых низах. Он будто бы стал взрослее, терпеливее и мудрее. Стал настоящим мужчиной. — Молодой господин Хуа, что вы хотели нам рассказать? Это касаемо наследника клана Чэнь?       Что за клан Чэнь? Лань Лин совершенно ничего не знал о нем, однако догадался, что наследник этого клана как-то связан с историей ритуала, о котором упоминал господин Вэй и Мэнмин-цзюнь. Ему так никто ничего не рассказал, оставляя в пугающем, но в тоже время успокаивающем неведении. Он был словно на краю пропасти, шаг в которую мог убить столь же болезненно, сколько и бездействие на твердой земле. Он навострил уши, прикрыв глаза, и приготовился слушать.   — Именно. Во время ритуала я смог увидеть воспоминания демона и хотел бы поделиться его историей с вами.