~
Они сидели на кухне молча, попивая свежесваренный в турке ароматный кофе. Без сахара, без молока и без вдохновения — как быстро прекрасные вещи превращаются в банальные будничные ритуалы и обесцениваются, не принося былого удовольствия. Кофе утром — потому что надо, потому что так принято и иначе не может быть. Потому что без него невозможно проснуться и жить свою жизнь. Интересно, с людьми происходит так же? — Давай сегодня не пойдём никуда? — наконец произнесла Ева. — Безоговорочно согласен, — ответил Витя и провёл рукой по неуложенным волнистым волосам, убирая их назад, чтобы не спадали к лицу. — Кровать. И только она. — Предлагаю ещё и телефоны отключить, не помню и дня, когда они у нас не трезвонили. — Ты же вроде звонка ждёшь? — Пчёлкин едва заметно улыбнулся и посмотрел в пол. — Рома уже полгода молчит. Не думаю, что сегодня — тот самый день, когда на него снизойдёт озарение. — Вы не общались когда-нибудь так долго? — Да, был уже год молчания, — девушка задумчиво перемешивала кофе в своей тёмно-синей кружке. — И что тогда произошло? — Отношения, — Романова тихо усмехнулась, глядя в окно и избегая любопытствующих голубых глаз Вити. — Непростые. — Борюсь с желанием узнать подробнее, — произнёс парень серьёзно. — Тут как с оружием. Не хочешь стрелять — не доставай. Не хочешь узнать ответ — не спрашивай. — А я парень рисковый, потому всё-таки спрошу. Только давай вернёмся в горизонтальное положение?~
Ева закинула ноги на стену, а голову — на живот парня. Невероятная лёгкость и расслабление накрывали её подобно волнам — всё располагало к разговору по душам. Таким редким, и потому ценным. Как когда-то утренний кофе. — Можно ли считать твоего Рому хорошим другом, если он пропадает каждый раз, когда ты начинаешь с кем-то встречаться? — начал Витя, закурив сигарету. — Вопрос гипотетический… Я понимаю его мотивы, хотя и могу признать, что это обидно. Так уж сложилось, что каждый раз ему приходится меня лечить, а это не каждому по нраву… — Ева еле заметно пожала плечами. — Представь, если б ты каждую пятницу ездил забирать Космоса из больницы. Он идёт в «Метелицу», а ты держишь руку на пульсе: вот-вот позвонят и скажут, что он решил подстрелить очередную кошку и влетел в столб. Возможно, наглухо, и это последний раз. Каждую пятницу. И ты не в силах это остановить, потому что это его выбор, и необратимый бесконечный цикл. — В отношении Коса, кажется, всё к тому и идёт. Но я же его друг — спасать его одна из моих обязанностей. Мы клятву давали. — Так и Рома меня всегда спасает в конце концов. Просто предпочитает стоять в стороне, пока я в очередной раз занимаюсь саморазрушением. — То есть ты сейчас говоришь, что я для тебя вреден? Просто интересно, зачем это всё, если ты не веришь в счастливый исход? — сигаретный дым поднимался к потолку тонким вихрем, словно контролируемый смерч. — Немного не так, — девушка пошевелила пальцами ног, по которым побежали покалывающие звёздочки. — Я верю в счастливый исход каждый раз. Просто я не из фартовых. — Мы наконец подобрались к самому интересному. Что же было такого с тем парнем, из-за которого ты год была совсем одна, без дружеской поддержки? — Была череда парней. Залечивала ими рану от самого первого, — Ева прикрыла глаза, проецируя картинку в уме. — Это был один из тех, кому мы задолжали пистолет — обаятельный, красивый бандит. Такой особенный, душевный, таинственный, страдающий и никем не понятый — мне было шестнадцать, конечно, я на такого повелась… Ему было двадцать, он казался таким взрослым и мудрым. Вот вспоминаю сейчас и смешно, хотя уверена, в жизни каждой неуверенной в себе девушки был такой. Смотришь на него и думаешь: «Я его обогрею, спасу, и мы будем счастливы, умрём в один день». — Но?.. — Но всегда есть это самое «но», — шатенка усмехнулась. — Нет никаких «вас», никакого будущего и таинственности. Есть ты — ищущая любви и одобрения в каждом мимо-крокодиле, и есть он — такой же недолюбленный и неуверенный в себе тиран, который ищет приключений и всеобщего внимания. И вот вы, две калеки, только и делаете, что мучаете друг друга во имя какой-то придуманной вами великой любви. — Звучит как сюжет сериала, который моя мама любит смотреть, — Пчёлкин взял в руки кружку кофе и сделал небольшой глоток, поморщившись. — О чём я и говорю: для таких, как ты, довольных любимых карапузов, это действительно всё кажется глупостью. А я вешалась на каждого, кто говорил мне приятные слова. — И много таких было? — Витя нахмурил брови. — Достаточно, чтобы этим начали пользоваться, — Романова сделала громкий вдох. — Если ты хочешь услышать какое-то конкретное число, то я его не назову. Не потому что стыжусь, а потому что для тебя это будет лишним тараканом в голове. Ты из тех, для кого это явно важно. — Я когда-то мечтал о правильной девственнице, конечно, но это время уже позади. Становлюсь умнее с годами, — парень игриво вскинул брови. — Семнадцатилетний ты дал бы себе нынешнему по щам за такие слова, да? — Ева тихо посмеялась. — Небось ты из тех, кто говорил: «Не разрешу своей девушке сосать, потому что потом она будет целовать этими губами моего ребёнка»? — О-о-о-о-о-о да… — Пчёлкин засмеялся. — Но это я с тобой такой весь открытый. При пацанах нельзя упасть в грязь лицом, потому не надо так при них шутить. — Будто другие пацаны этого не делают… — Делать-то может и делают, но не я первый должен на этом спалиться. — Ах вот какие у вас законы! — с насмешкой протянула девушка. — Ну теперь всё стало понятно. — Так что же случилось с тем, твоим первым? — сменил блондин тему и в очередной раз отпил горький кофе. — Мы были вместе около года. Мой первый поцелуй, первый секс, первые отношения — всё было связано с ним. Он учил меня стрелять, воровать, как ублажать его в постели. Я даже мечтала о свадьбе и переезде из Ленинграда в прекрасное далёко, ну обо всей этой мишуре, — Ева вновь прикрыла глаза, вспоминая дни из прошлой жизни. — А потом поймала его на измене. Так бывает, когда встречаешься с мудаком. — Что ты тогда почувствовала? Когда застала их? — Пчёла начал гладить мягкие женские волосы, будто желая успокоить. — Мне было физически больно. Не знаю как это работает, но было будто дышать тяжело, как кол воткнули в солнечное сплетение. Кажется, я даже упала в обморок от шока. Видимо, мозг не мог поверить в случившееся и просто решил отключиться. — И как ты отомстила? — Никак, слишком я слаба была для этого. Его наказала карма, хоть и запоздало, ну а девушка не знала о том, что я вообще существую, так что к ней претензий у меня не было. — Карма… — произнёс Витя задумчиво. — А именно?.. — Исправительная колония номер шесть в Соль-Илецке, — отчеканила девушка, словно читая заголовок газеты. — Организация ОПГ, убийство более десяти человек, разбойные нападения и кражи — во многих он, кстати, невиновен или нет доказательной базы, но слишком уж лакомый кусок, чтоб не навешать «палок». — Судьба тебя сильно любит, раз сослала парнишку туда, откуда не возвращаются, — усмехнулся блондин. — Поэтому тебе надо быть со мной аккуратней, — Романова повернулась к нему лицом и коварно улыбнулась, подмигнув. — Я слишком ленивый, чтобы изменять, так что можешь не переживать, — отмахнулся Пчёлкин. — Расшифруй? — нахмурилась шатенка. — Измена — это сложный процесс. Давай возьмём гипотетическую ситуацию. Есть я, у меня есть ты — но по какой-то причине мне захотелось… разнообразия. По этой же причине изменяют? — Ну, самоутверждение ещё. Мол, я ещё ого-го, и могу завоевать любую. — Не подходит, я это и так знаю, — нагло улыбнулся Витя и получил локтем в ребро. Он зашипел, поморщившись, и продолжил. — В общем, мне захотелось тебе изменить. Для этого я должен придумать повод, по которому я должен отправиться один в какой-то клуб. Хороших, где у нас нет общих знакомых, в столице нет — это первое препятствие. Но, допустим, случилось чудо, и я-таки нашёл такое место. Мне нужно придумать алиби — подговорить кого-то из парней, что у нас там рабочая встреча или что-то типо того. — Три недели назад вы точно встречались с инвесторами? — Ева провела языком по зубам и наигранно сщурилась. — Точно, и провал сделки происходил прямо у тебя на глазах несколько дней назад, — усмехнулся Витя и продолжил гладить Еву по голове, смотря в потолок. — Так вот. Я нашёл место, создал алиби. Дальше я должен привести себя в порядок, приехать и найти ту, с кем хотел бы провести ночь. Тут очередное препятствие: не так уж и мало красивых девушек осталось, с которыми я ещё не веселился, и почти каждая из них знает о тебе. — Да, я на славу постаралась очертить свою территорию, — гордо произнесла девушка, и перед глазами у неё пронеслись все моменты, когда в «Метелице» к Вите подходила та или иная особь женского пола. Какими же грустными были их глаза после знакомства с наёмницей… — Случилось чудо, и я нашёл её, ту новенькую, избранную. Мне нужно обольстить эту девушку, покорить её, разбросаться баблом. Не один час глупой болтовни ни о чём, смехом над её глупыми шутками и враньём о том, кто я, чем занимаюсь и почему тут один. Всё это враньё я должен отрепетировать и помнить даже после нескольких бокалов алкоголя. — И как же ты сдержишься, чтобы не начать рассказывать о такой замечательной мне? — пошутила Ева. — Это будет испытанием! — закатил глаза Витя. — Спустя часа три этого фарса она соглашается поехать со мной. Но куда? Домой нельзя — там ты. К родителям нельзя — они знают о тебе. Гостиница, номер на одну ночь — деньги, время и очередное враньё ночному администратору отеля. И вот мы в номере. Шансы того, что она бревно примерно пятьдесят на пятьдесят, особенно после кучи выпитых коктейлей. Шансы на то, что она хуже тебя — примерно сто к одному. Пару заходов — моё разочарование — твои вопросы ко мне на следующий день. Где был, почему не брал трубку, а что это за микрослед на моей рубашке, что это за ночные, переходящие в утро, бизнес-встречи? Я должен помнить каждую ложь, каждое слово и выдавать это так, будто всё это было не отрепетировано. И ради чего? Ради секса, который мне даже не понравился? Не, это вариант не для меня. — Звучит складно и логично. Но есть нюансик. Например, ты утверждаешь, что секс тебе не понравится — будто это единственный стоп-сигнал на этом пути. А как же возможность, что всё-таки будет круто? — Я её даже не рассматриваю, — пожал плечами Пчёла. — Будь мне лет двадцать, когда я трахал всё, что движется, а что не движется — шевелил и трахал, тогда да. Сейчас, по прошествии кучи опыта и девушек, могу уверенно сказать два факта. Первый — круче тебя у меня никого не было. Второй — я рад, что не подцепил венерическое и не наплодил нежеланных детей. — Не было лучше меня. Но не факт же, что не будет? — Слушай, я понимаю, что измена сильно ранит, но если я и сделаю тебе больно, то точно не так, — блондин вдруг стал серьёзным. — Но для этого разговора понадобится что-то покрепче кофе. — Чифир? — засмеялась Ева. — Его пьёт твой первый парень прямо сейчас где-то возле фонтана с дельфином, — засмеялся Витя. — Я за коньяком, и мы продолжим. Пока Пчёлкин громыхал на кухне, пытаясь добыть свою коньячную заначку, Ева рассматривала витиеватые узоры на обоях и улыбалась. Ей искренне нравились эти откровения и ход беседы — и пусть это не лучший её выходной, но однозначно один из лучших. Как правило, под градусом разговоры становятся ещё более открытыми и раскрепощёнными. — Я придумал нам игру: отвечаешь на вопрос — пьёшь, не отвечаешь — пьёшь две рюмки подряд, — Витя принёс бутылку коллекционного импортного алкоголя и сел на кровать с озорной улыбкой и сияющими глазами. — Этому коньяку больше лет, чем нам с тобой. Не жаль? — Ева вскинула бровь и усмехнулась. — Отличный день и повод наконец его опустошить. Если постоянно откладывать на завтра, оно никогда не наступит, — ответил Витя, вынимая ароматную дубовую пробку из пузатой прозрачной бутылки, надписи на которой были исключительно на французском языке. — Аминь, Пчёлкин! — девушка потёрла ладонями и уселась на кровати удобнее в позе бабочки. Первые сто миллилитров разлились по стопкам — напиток цвета янтаря плескался в них, отражаясь в свете солнечных лучей. Ещё не было и трёх часов дня, как пара уже принялась за поглощение спиртного. — Уступаю даме. Задавай свой вопрос, — Витя раскинул руки в стороны, показывая свою открытость. — Продолжим там, где закончили. Каким образом ты можешь причинить мне боль? — девушка посмотрела на него внимательно, наклонив голову. — Если умру, — ответил Пчёлкин, и улыбка мигом стёрлась с его лица. — Я понял, что это возможно, когда увидел тебя на крыше. Когда-то я слышал много раз, что есть такая боль, при которой думаешь: «Я этого не переживу». Вот именно тогда я испытал что-то подобное. Думал, что, если ты не дышишь, мне тоже конец. И что если ты смертна, то и я тоже. — Чёрт, это не то, что я думала услышать… — Ева грустно наблюдала как Витя залпом опустошает коньяк. — Я, наверное, никогда не смогу искупить вину, и мне очень жаль, что тебе пришлось увидеть и пережить такое. — Ну ты ведь предупреждала, что это возможно. И я осознанно подписался, — ответил блондин, громко приземлив рюмку на поднос, лежащий меж ним и девушкой. — Моя очередь. Тогда, на крыше, о чём ты думала? В момент, когда пулю поймала. — Сначала я хотела умереть и перестать мучаться. Такая боль… Ни одно ножевое мне не приносило столько. А потом стало страшно, что больше тебя не увижу, — в горле девушки образовался ком. Она потянулась к коньяку и быстро выпила его, стараясь перебить подступающую панику. — Какая хорошая игра у нас получается, — горько усмехнулся парень. — Ужасная, — парировала Ева, чувствуя, как алкоголь упал в пустой желудок и тут же начал наводить внутри разума свои порядки. — Когда я сообщила тебе, что Космос возможно умер, что ты почувствовал? — Что умерла часть меня, — нахмурившись и глядя в пол ответил Пчёла. — Космос, Фил, Белый — все они были рядом всю мою жизнь. Наша дружба — то, что было, есть и будет всегда. А Кос… он всегда ближе всех, с детского сада. Всегда самый проблемный из всех, но, видимо, поэтому самый родной. Не знаю… Когда ты тогда мне сказала о том, что случилось, было пусто сначала… — Витя посмотрел в потолок, прикрыв глаза. — Наверное, потому что не понял. Осознал всё уже в дороге. Думал, если правда, то конец — дружбе нашей с парнями, работе, вообще всему. Не представлю, как стоял бы над его могилой, и смотрел как его в землю кладут. Как общался бы потом с остальными, не видя его. Я постоянно гонял мысль, что он должен быть жив, ведь это даже не самая сложная ситуация, в которую мы вляпывались. Столько всего пережили, а какая-то фура всё перечеркнула — да быть того не может, — горько усмехнулся парень и замолчал. Он опустошил стоящую перед ним стопку. — Но наркоту эту я ненавижу всем нутром. Спасать не буду, но и смотреть на это тоже не могу. — Ты думаешь, он оклемается? — Ева поджала губы. — Вопрос сейчас должен я задавать, — Витя протянул порцию напитка девушке в руки. — Тот же, что задала ты. Прогноз: выйдет Кос из этой зависимости? — Да, если выберет это сам или случится что-то критичное, — ответила шатенка и выпила пятьдесят миллилитров в два глотка. — Чтобы уйти от наркотиков, порой нужно обстоятельство — более губительное для жизни, чем они, — она тихо вздохнула. — Мой вопрос. Ты любил когда-нибудь в своей жизни? По-настоящему. Ответ: «тебя» — не считается. Пчёлкин усмехнулся и покачал головой. — Ты хотела бы услышать какое-то конкретное имя наверняка. Начинается на «О» и заканчивается на «Я», но нет, — парень коварно улыбнулся. — Сильно я любил в школьные времена, в старших классах. Первым сексом и поцелуем она не была, но я тоже думал на её счет, что она — та самая. Кажется, даже кольцо выбирал, в свои-то семнадцать. Ева тихо засмеялась, прикрываясь ладонью. — Да-да, вот такой наивняк! — громко вскликнул Витя. — Она в итоге переехала, ушла в другую школу, и я не знал даже как ее найти. Увидел случайно пару лет назад, она приезжала к учителям нашим. Муж, ребёнок — всё, как надо. Выглядела счастливой. — Не поверю, что ты просто так прошёл мимо, — картинно закатила глаза девушка, сложив руки на груди. — Ну нет, конечно. Посигналил из своего «Мерседеса», — Пчёлкин засмеялся. Коньяк явно дошёл до цели. — Мой вопрос. Всё же сколько партнёров у тебя было до меня? — Партнёров. Исключаешь, что это были только парни? — довольно улыбнулась Ева. — Уверен, что это были не только парни. Тогда, в стрип-клубе, ты всё отлично дала понять, — Витя откинулся на кровати, поставив руки позади. — Пас, — Романова выпила одну стопку, и, поморщившись, приступила ко второй — три глотка в прикуску с солёным огурцом, и вот уже половины бутылки как не бывало. — Мой вопрос. Чего ты боишься больше всего? Витя вдруг помрачнел. Он явно задумался, перерывая варианты в голове — коньяк помогал с откровенностью, но не со скоростью мысли. — Всё, о чём я мог бы подумать, наверное, связано со смертью, — произнёс парень тихо. — Потеря друзей и близких… Пустота. Думаю, после смерти ничего нет — ни боли, ни радости, ни горя, ни любви. Ничего. Вот этого «ничего» и боюсь. Ведь тогда значит, что в конце концов всё не имеет смысла. — И глубоко, и глупо, — покачала головой Ева. — Всё имеет смысл, пока ты жив и это чувствуешь. — Значит, умереть и ничего не чувствовать — мой главный страх, — подумав, сказал Пчёлкин. — А ничего не чувствовать, пока жив? Разве это не хуже? — Не представляю, каково это… — А Космос представляет, — Романова грустно улыбнулась. — Приехали, блядь, — выдохнул Витя и прикрыл глаза рукой. — Его надо было жалеть, а не разносить в гневе полквартиры после аварии? — Неправильно. Надо понимать, а жалеть и поддерживать не надо. Иначе путь тебе туда же. — Моя очередь. Каким ты видишь своё ближайшее будущее? — серьёзно произнёс Пчёлкин. — Не в тюрьме и не под землёй, — ответила Ева, даже не взяв секунды на размышления. — Не уверена, что этому суждено сбыться, но мы же мечты обсуждаем? — Звучит реалистично, — хмыкнул Витя. — Всё, что я умею — водить машину и убивать людей. С такими талантами далеко я не поднимусь, а особенно, когда новое государство оклемается после перестройки, — девушка нервно закусила губу. — Всё стремительно меняется, и бандиты с наёмниками будут вырываться из системы с корнями, словно сорняки из земли. Нам недолго осталось, и надо либо менять деятельность, либо сдаваться. — К тому времени Белый выведет нас на легальный рынок, не о чем переживать, — отмахнулся Витя. — Не надо так сильно на него надеяться. Надо начинать двигаться самим, — ответила Ева, внимательно глядя парню в глаза. — Не понимаю к чему ты. Кинуть Саню?.. — Не кинуть, а сепарироваться. Постепенно. Витя нахмурился и разлил коньяк по рюмками. Молча протянув одну девушке, он кивнул, дав сигнал к действию. Ева покорно выпила всё до дна, запрокинув голову назад. — Ты знаешь что-то, чего не знаю я? — тихо и сурово задал вопрос парень. Ева, морщась, покачала головой. — Лучше скажи сейчас. Странно, что ты хранишь от меня секреты Белого, — Пчёла недоверчиво смотрел на свою девушку. — Ты задал два вопроса подряд, а это против правил игры, — ответила она, в глазах от выпитого алкоголя всё поплыло. — Я создал эти правила, и мне же их нарушать, — парень усмехнулся. — Я задаю третий вопрос. Ты бы убила меня, если б меня заказали? — Сейчас или в девяносто первом? — девушка вскинула бровь, а лицо её стало наглым и хладнокровным. — И так, и так, — ответил Пчёлкин и опустошил стопку с коньяком. На дне бутылки плескались сущие капли. — Сейчас — нет. Тогда — попросила бы цену по двойному тарифу. — Думаешь, я бы распустил руки? — улыбнулся парень. — Их точно распустила бы я, — Ева облизала пересохшие губы. Когда в комнате стало так жарко — Но больше бы я запросила, потому что ты близок Белову. — Я думал, ты не спишь со своими жертвами? — Ради тебя я бы сделала исключение. — Какая честь… — Пчёлкин закурил сигарету и откинулся на спинку кровати. — Расскажи свой план. — Начала бы как с Дмитрием. Напоила, слушала твои рассказы об успешном успехе и снимала лапшу с ушей, пока ты отворачивался, — ехидно начала девушка. — Смеялась с твоих шуток, иногда даже искренне. Касалась тебя так, — шатенка провела кончиками пальцев по мужскому колену. — Иногда так… — рука поднялась выше, мягко касаясь внутренней стороны бедра. — Или так… — Ева выгнулась в пояснице, встав на четвереньки, и поцеловала Витю в щёку, чуть прикусив тонкую щетинистую кожу. — Ты думаешь, я бы повёлся? — прошептал Пчёла. — Ты и сейчас ведёшься, — тихо ответила Романова, мягко постучав пальцами по головке уже заметно возбужденного полового органа парня. — Дальше? — сбивчиво спросил парень, прикрывая веки. — Я привезла бы тебя к себе, ведь растворить твоё тело в кислоте в моей ванной было бы проще, — мягко отвечала Ева, по-детски хлопая ресницами. — Брехня, такую процедуру не выдержит даже пол в сталинской высотке, — усмехнулся Витя. — У меня заказная фарфоровая ванная, и, если бы ты в школе учился, а не за юбками бегал, знал, что серная кислота фарфор не растворяет, — парировала Ева и хищно улыбнулась, обнажая зубы. — У тебя я больше не моюсь, — выдохнул блондин. — Заткнись, Вить. — Есть, — покорно кивнул парень и поднял руки, будто сдаваясь. — Приведя тебя к себе, я бы попросила тебя налить нам что-нибудь выпить, чтобы ты окончательно потерял бдительность. Пока ты искал бутылку на кухне, я бы разделась и встретила тебя голой. Ева поднялась на кровати во весь рост и скинула с себя одним движением мужскую футболку на пол. Взявшись указательными пальцами за края трусиков, она плавно начала спускать их вниз, глядя Вите в глаза. Тот, сбивчиво дыша, потянулся навстречу, и помог снять ненужное бельё, болтающееся уже на одной ноге. Черная кружевная ткань улетела в сторону выхода из комнаты, а мужские руки потянулись выше по длине ног — к желанной манящей точке, к которой от приятных касаний уже приливала влага. Романова ударила блондина по рукам и цокнула языком, прижимая парня к матрасу своей изящной стопой. — Мы сейчас в девяносто первом, ты помнишь? Ты тогда думал только о себе, — сказала она, положив руки на талию. — Я с ума сейчас сойду, — заскулил Пчёлкин, глядя на властную девушку снизу. — Мне нет до этого никакого дела абсолютно, — ответила она и опустилась на колени. Положив на них свои ладони, она сидела и смотрела Вите в глаза, в которых выплясывали дикие огоньки. — Ну, что бы ты сделала дальше? — произнёс он торопливо. Шатенка села парню на живот, поставив руки по сторонам от его головы. Она наклонилась и облизала мочки его ушей, от чего Витя крепко сжал женские ягодицы, оставляя на коже красные полосы. Он целовал мягкую кожу на её шее и водил руками вдоль позвонков, заставляя Еву покрываться мурашками, чувствуя, как её возбуждённые соски касались его. Тихо она простонала ему в ухо, заставляя завестись ещё сильнее — её тонкий голос и мягкое неровное дыхание сносили разум. Романова вдруг взяла блондина за шею одной рукой — от неожиданности он громко вдохнул и немного округлил глаза. — Нет, не так, это было бы мне не под силу, — покачала девушка головой. Обе руки она положила парню на живот, и, спустившись вниз, начала движение бёдрами вперёд и назад, не поднимая их, ощущая выпирающий сквозь боксеры твёрдый член. Шатенка закинула голову назад, её длинные шелковистые волосы едва не доставали до поясницы — восхищённый Пчёлкин взял девушку за талию и контролировал её движения, замедляя и ускоряя, меняя амплитуду. Он глубоко дышал, видя, что Ева уже на грани, и вот, спустя пару минут она впилась ногтями в его плоский живот, едва слышно пробормотав имя парня. — Какая ты у меня чувствительная, — произнёс Витя. Романова положила указательный палец ему на губы, призывая замолчать. Она слезла с его бёдер и потянула вниз за бельё, полностью оголяя парня перед собой. — Мне искренне было бы жаль убивать тебя после увиденного, — произнесла она, осмотрев Пчёлкина с ног до головы и задержав взгляд на конкретной части его тела. Парень усмехнулся и потянул Еву к себе, вновь усадив себе на бёдра. Играть в её игры по её правилам он больше не хотел, потому вошёл внутрь без предупреждения. Та вскрикнула от неожиданности и с яростью вцепилась в мужские плечи. В уголках глаз проявились капли слёз, которые парень заботливо снял тыльной стороной ладони. Витя приподнялся на кровати, сев с Евой лицом к лицу — он чувственно целовал её губы, то едва касаясь их, то оттягивая и покусывая. Его руки гладили её поясницу, пока девушка ритмично двигалась вверх-вниз вдоль его члена. Она обнимала его бёдра своими, а обеими руками держалась за крепкую шею. В стонах Ева никогда не стеснялась, и это заводило ещё больше. — Я знаю, моя хорошая, знаю, — сказал Пчёлкин, когда девушка в очередной раз выкрикнула его имя в порыве страсти. Романова перетянула его на себя, оказавшись головой на подушке. Сверху парень всегда был бесподобен: он закинул ноги Евы себе на плечи и ускорился. Чувствуя жар, пульсацию и разливающиеся реки внутри, Витя прикрыл глаза, полностью поддаваясь надвигающемуся удовольствию. Шатенка опустила ноги ему на талию и прижалась ближе, вытянув руки за головой. Оргазм настиг их почти в одно время, и, когда Витя, обмякнув, упал лицом Еве на грудь, она резким движением прижала пистолет к его виску. — Я бы сделала так, — прошептала она, и спустила палец с курка. Затвор тихо щёлкнул, выпустив лишь аромат жжёного пороха. Наёмница почувствовала, как участилось сердцебиение лежащего на ней Пчёлкина. — Похоже на лучший вариант смерти, — произнёс он спустя несколько секунд. — Ты даже не заметил, как это произошло, верно? — усмехнулась девушка. — Я видел, как твои шаловливые ручки открыли прикроватную тумбочку и выкинули из пистолета магазин, но сделал вид, что не заметил, чтобы ты была очень горда собой, — Пчёлкин довольно улыбнулся и лёг на соседнюю подушку, прижимая девушку ближе к себе. — В девяносто первом ты бы не обратил внимания, — обидчиво парировала Ева. — Однозначно. Хорошо, что меня Артур тогда заказал не тебе, иначе сейчас я был бы уже съеден червями. — Разъеден серной кислотой, вообще-то. — Хотел пойти в душ, но спасибо за напоминание, что надо потерпеть, — Витя усмехнулся, гладя бедро Евы, которое она закинула ему на живот. — Ты, кстати, упоминал что-то про полы сталинских высоток. Откуда такие познания? — Ты однажды сказала, что мечтаешь жить в высотке на Кудринской. Я нашёл там идеальную квартиру, — парень потянулся за сигаретой. Волнуется. — Когда можно въезжать? — внезапно воодушевлённо спросила Романова. — Хоть завтра, — ответил Пчёлкин. — Но сначала ты расскажешь мне свой секрет. — Больше десяти. Это всё, что я могу сказать, — выдохнула Ева и поджала губы. — Да причём тут это, Господи, — парень закатил глаза. — Насчёт Белого. — Я не могу, я обещала молчать, пока это никому не угрожает, — наёмница замотала головой. — Это было до или после твоего ранения на крыше? — После. — До или после срыва сделки в Чечне? — До… — неуверенно протянула Ева. — Значит, ты можешь сказать. Сорванная сделка нам сильно всё подпортит, и не только в плане бизнеса. Вот-вот разгневанные вассалы чеченцев выломают нам офисные двери, — сердце парня вновь быстро забилось. — Сашу крышуют в правительстве, — ответила резко Романова, надеясь, что Витя не распознает ложь, если она будет сказана в быстром темпе. — Я не знаю конкретного имени, но кто-то влиятельный. — Так это известно и так: Виктор Петрович, он из Администрации Президента. Правда, мало он нам помог тогда с Лукой… — Пчёлкин кинул сигарету в пепельницу. — И это весь секрет? — Когда мне вещи в новое жилище паковать? — торопливо сменила тему Ева и натянула милую улыбку, выводя круги на Витиной груди. — Хоть прямо сейчас. А почему ты так вдруг? Столько сопротивлялась и на тебе. — Эта высотка — моя мечта с первого дня переезда в Москву. Да и ты прав — хватит нам порознь жить, так проще будет. И интереснее… — двумя пальцами она спускалась по телу парня, остановившись внизу живота. — Цитируя великих: «Если постоянно откладывать на завтра, оно никогда не наступит». — Аминь, Романова! — парень обхватил Еву обеими руками и накинулся сверху, заставляя её звонко рассмеяться.