~
Под бой курантов мама Пчёлкина загадала внука. Румяного, пухлого, кучерявого и голубоглазого, как Витя, ну или зеленоглазого, как его дама сердца. — Вот я в газете прочитала, что «Ева», оказывается, переводится как «дающая жизнь»! — восторженно произнесла женщина. — Так что мы ждём, не молодеем ведь! Павел Викторович уже вон седьмой десяток разменивает… Противоречие имени и профессии Евы всегда вызывало у неё ироничную улыбку: называя дочь столь красивым еврейским именем, родители точно не представляли, что, повзрослев, этот светлый розовощёкий ангелочек начнёт мутировать в монстра, отнимающего у людей жизнь. Да и дать эту самую жизнь наёмница больше не может. — Мам, мы попозже, — ответил Витя, натягивая вежливую улыбку. — Сейчас с работой разгребёмся и можно будет думать. Времена тяжёлые, сама ведь рассказывала про то, что у соседей творится. Кстати, а вот у тёти Зои сверху сын-то вернулся с Чечни? Как его там, Вадик, кажется? Переключив маму на другую тему, он украдкой посмотрел на девушку — она грустно усмехнулась в ответ и осушила бокал шампанского в считанные секунды. Ещё одна тайна в их общую парную копилку — слово «бесплодие» в этой комнате было бы сродни ругательному, чему-то делящему всё на «до» и «после».~
Сегодня никто не успел задать неудобных вопросов — получасовой заезд мимоходом был важен для Пчёлкина-старшего: сын едет в далёкий холодный Берлин с личным поручением от бывшего военного восьмой гвардейской армии. Раскрыв поблёкшую, местами чуть порванную карту, мужчина с гордостью вёл пальцем по улицам, которые некогда брал мучительным штурмом. — Значит, вот Рейхстаг, — начал Павел Викторович, — а вот та улица, Доротли, ну где-то вот тут меня и… осколком… бабахнуло! — Он тяжело вздохнул. — Конечно, там уже другая жизнь, всё другое… Но ты всё равно, Витя, купи и положи красную гвоздичку. — Может розу? — спросил Витя. — Да ну, зачем розу? — Мужчина картинно поморщился. — Я говорю, красную гвоздику! И купи её в Москве. Не то что там импортную какую, а подмосковную! — Хорошо, обязательно, — тепло улыбнулся парень, поджав губы. Ева умилительно смотрела на эту семейную картину. Жестокий и наглый в бизнесе Витя, по щелчку пальцев превращался в этого ласкового и любящего человека, стоило только перейти порог подъезда — причём касалось это и дома родителей, и их съёмной квартиры на Кудринской. Множество споров могло происходить в рабочих стенах, повышенные тона и летающие в стену паркеры были нормой при обсуждении бизнеса, дома же царил закон, никем не установленный, но, тем не менее, всеми соблюдаемый: работа остаётся за дверью, и жить по такому порядку стало гораздо проще с частичной сепарацией Евы от их ОПГ. Пара не мозолила друг другу глаза в одном кабинете, и эта часть плана Романовой сработала на «ура». Боясь того, что их союз разрушится бытом, постоянным присутствием близ друг друга или тем, что единственной темой для обсуждения будут измены Белова и его бизнес-начинания, она всячески старалась разбавить постоянное своё нахождение рядом. Вдобавок ко всему, Пчёлкину очень нравилось быть серым кардиналом в стане наёмников — свои навыки переговоров и управления он по-наставнически передавал девушке, а та мудро делала вид, что нуждается в его советах, рассказывая за ужином, как здорово он придумал сделать именно так, ведь иначе бы она не справилась. Нет, Витя был очень толковым управленцем, но, к счастью, психологию и мотивы наёмников понимал он крайне редко: разделять хладнокровных специалистов от кровожадных психопатов он пока не умел. Так же, как и преимущественное население планеты. — Всё, мамочка, правда, мы побежали, а то не успеем ничего! — Парень поднялся, резким движением захватив пиджак. — Список лекарств-то где? Женщина указала на полку возле детских фотографий и впопыхах обняла подошедшую Еву. Поцеловав её в щёку, она тепло улыбнулась на прощание — провожать детей за порог всегда нелегкая участь.~
— Мне так нравится, что у вас все бизнес-встречи в стрипушниках проходят, есть в этом что-то интересное, — усмехнулась девушка, сидевшая на пассажирском сиденье внедорожника. — Как думаешь, Саня согласится на эту сделку? — Не согласится — без него проверну всё, мне больше достанется, — пожал плечами Витя, задумчиво смотря на стремительно пролетающие мимо здания центра столицы. — Чечня кончилась, легал не приносит таких денег. Ни на один вопрос прямо ответить он не может, самому работать будет проще, только от себя зависишь. — Ну и дружбу восстановите, — Ева кивнула, сжав губы. — Сплошные плюсы… Хотелось бы, конечно, всем дать заработать — наше чудо-государство уже садится на нефтяную иглу, и за этими Аслановскими вышками будущее, но если в отказ пойдут — уговаривать кого-то мне нахер не упёрлось. Пчёлкин достал сигарету из новой пачки «Camel» и затянулся, задрав голову к потолку. Он спустился по креслу ниже и расстегнул зелёное пальто — сам того не понимая, он дразнил девушку, которая, не отрываясь, смотрела на крепкую руку, сжимающую чёрный матовый руль, на губы, сквозь которые выходил плотный табачный дым, на уложенные гелем светлые волосы и широко разведённые ноги, уверенно лавирующие педалями «Escalade». Витя заметил прожигающий взгляд Романовой, и на его лице тут же появилась фирменная самодовольная ухмылка. — Спускайся, — произнёс он и кивнул вниз, когда автомобиль остановился на красный цвет светофора. От одного его слова у Евы сорвало все тормоза. Она стянула с себя тяжёлое пальто, бросив его на заднее сиденье и изящно выгнув спину, приблизилась к пуговице и ширинке чёрных брюк, которые были единственным препятствием на пути к манящей цели. Красный цвет сменился жёлтым. Девушка провела горячим мокрым языком вдоль члена снизу вверх и улыбнулась, посмотрев на Пчёлкина, который приоткрыл рот и сделал тихий вдох, вжимаясь в спинку кресла. Он бросил взгляд вниз и пожалел, что находится за рулём — на то, как наёмница наслаждается этим занятием, он мог смотреть безостановочно, и порой казалось, что ей нравился минет ещё больше, чем ему. Она сомкнула губы и вжала щёки, в медленном темпе двигая головой. Дразнила, мучала, тянула удовольствие и расслабляла рот только для того, чтобы издать очередной громкий пошлый стон. Витя ушёл в правый крайний ряд, где обычно ездили пенсионеры и новички — брутальный «Escalade» с плотно затонированными стёклами вилял по узкой полосе, и только находящиеся в нём два человека знали причину. Пчёлкин даже не пытался сдерживаться, и, еле держа одну руку на руле, второй ухватил девушку за волосы и управлял ей, задыхаясь от её умелых навыков. Она знала все точки, все его любимые приёмы, как заставить его хрипло произносить её имя, смешивающееся со стонами. Парень кусал губы, рвано дышал и грубо держался за длинные волосы Евы, заставляя её ускориться. От влажности, подступившего жара и пошлых гортанных звуков хотелось распахнуть все окна, а ловкий женский язык всё не унимался, ни один миллиметр твёрдого члена не оставался без внимания. — Бесстыжая… — едва произнёс Пчёла. Ева ответила увеличением скорости. Она чувствовала, что вот-вот парень дойдёт до своего пика, и решила помочь ему, добавив руку. Сжав мужской орган в кольцо тонких пальцев, она начала активно двигать ладонью по всей его длине и повернулась к Вите лицом. — Посмотри мне в глаза, — произнесла Ева, убирая прилипшие к скулам волосы, и коварно, еле заметно улыбнулась. Парень посмотрел вниз. Оргазм настиг его мгновенно и с невероятной силой — от вида своего члена в развратно-раскрытом рту девушки и тому, как она не отстранилась даже после завершения, его колени задрожали. Как же хорошо, что на Садовом такие долгие красные светофоры. Ева аккуратно застегнула штаны парня и перевернулась на спину, оставшись лежать на его коленях. Она вызывающе провела языком вокруг взбухших покрасневших губ, собирая оставшиеся капли, и всё это время не сводила своих глаз с голубых глаз Пчёлкина. — Если ты думаешь, что это всё, то увы, — сказала девушка тихо. — Тебя ведь две недели не будет, слишком долгий голод… — Ты всё ещё можешь поехать со мной, — ответил Витя, медленно приходя в себя. — Не забывай, что я теперь тоже начальница и не могу покидать свою работу без уважительной причины, — Ева положила руки себе на шею и начала медленно вести их вниз, еле касаясь пальцами ткани чёрного платья. — Потерпи ещё пять минут, надо доехать до парковки, — улыбаясь, сказал Пчёлкин. Кроме дикого желания в его груди проснулось ещё и чувство гордости. Его безбашенная наёмница теперь руководит целым отрядом убийц и преуспевает в этом. Лучшая ученица. — Тебе надо — ты и терпи, — бросила она парню в ответ. Руки девушки изучали собственное тело: она стянула чёрные колготки, бросив их к пальто, и задрала платье выше, открыв вид на кружевное бельё. — Ещё минута, Ев, иначе мы разобьёмся, — сбивчиво произнёс Пчёлкин. Романова будто не слышала ни один его довод. Бесстыдно облизав свои пальцы, она запустила их под тонкую ткань трусиков и выгнулась в пояснице, прикрывая глаза. — Да мать твою… — Витя резко вжал педаль тормоза в пол и отправил рычаг переключения скоростей в режим блокировки. Он потянул девушку к себе, взяв её за шею. Ева ловко уселась на коленях парня, широко раздвинув ноги на просторном сиденье внедорожника. Пчёлкин, едва не рыча, набросился на шею партнёрши с поцелуями — жаркими, влажными и наполненными бешеной страстью. Не отрываясь от мягкой кожи девушки, он потянул регулятор под сиденьем и опустил его на максимум, оказавшись в почти полном горизонтальном положении. Ева прижалась к парню и, положив руки на его колени, подалась вперёд, отдавая лидирующую роль Пчёлкину. Он принял эстафету: гладил кожу бёдер девушки, играл пальцами с клитором прямо через тонкую ткань белья и довольно улыбался на каждый стон, который срывался с пухлых женских губ. — Умоляю, Вить… — жалостливо прошептала Романова. — Будешь знать, как мучать меня, начальница, — усмехнулся парень и отодвинул кружево в сторону. Ева закусила губу и запрокинула голову, стараясь поймать хоть немного воздуха в опустошённые лёгкие. — Приподнимись, — приказал Витя, поднимая возбуждённую девушку над собой. Она, опёршись на приборную панель, привстала и наблюдала, как парень торопливо стягивает с себя тяжёлое пальто и брюки вместе с боксерами. Наконец разобравшись с одеждой, он притянул девушку к себе за талию. Ева медленно опустилась на член, вцепившись Вите в его тёмно-синюю рубашку, сминая ткань в разгорячённых пальцах. Вращая бёдрами, девушка двигалась сверху в хаотичном ритме. Она меняла скорости, чтобы прочувствовать парня в себе на максимум: слишком долгой будет его поездка, слишком мучительно будет без него рядом целых две недели. Пчёлкин сжимал грудь наёмницы сквозь платье и издавал тихие стоны, нетерпеливо он ускорился, подбрасывая Еву выше от резких толчков. Она чувствовала, как мужской орган внутри пульсирует и увеличивается от подходившего к завершению удовольствия — Витя прикрыл глаза и выгнулся в спине, изливаясь внутрь девушки, крепко вцепившись в её бёдра. От мощной накрывающей волны ощущений Ева рухнула назад, нажав поясницей на клаксон. Противный звук разошёлся по всей парковке, заставив пару громко засмеяться. Водительская дверь резко распахнулась, и Ева, обернувшись, увидела обеспокоенное лицо Фила. Он в оцепенении посмотрел вниз, туда, где находились руки Пчёлкина, а затем снова в глаза девушки, сидевшей сверху. — Всё разглядел? — спросила она, усмехнувшись. Дверь закрылась так же стремительно, а Валера не проронил ни слова. Увидев стоящую посреди парковки машину Пчёлы, которая даже не доехала до места и стояла поперёк дороги, он испугался, что с другом, возможно, что-то случилось, а внезапно раздавшийся гудок боксёр посчитал призывом к помощи. Нет, с увиденной задачей Витя всегда прекрасно справлялся самостоятельно. — Передай своему другу, что благодаря ему я сегодня без оргазма осталась. А впереди целых две недели целибата, — пошутила девушка, возвращаясь на пассажирское место. — Я всё компенсирую, — нагло улыбнулся Витя, натягивая брюки. — Никто нам больше не помешает. Ева поцеловала парня в щёку и поправила съехавший набок алый галстук. — Хорошей тебе сделки и поездки, — тихо произнесла она. — Я буду скучать. Сильно. — Незаметно время пролетит, вспомни наш отпуск в Испании этим летом, — Витя нежно провёл рукой по волосам своей девушки. — Я уже нам столик в «Турандоте» заказал на день прилёта, отпразднуем хорошие новости. Наёмница прижалась к мужской руке, так идеально подходящей её лицу, и, проведя по ней щекой, поцеловала широкую ладонь. — Меня уже все заждались, — тепло улыбнулся Пчёлкин. — Ты ж меня не на войну отправляешь, чтоб так душу рвать! Всё будет хорошо, буду звонить.~
Ева неспешно пила чай и рассматривала досье очередной будущей жертвы, когда в дверь её кабинета настойчиво постучали. С каждой секундой напор усиливался всё больше, кто-то откровенно колотил в деревянную поверхность мощными кулаками. Наёмница, вооружившись дробовиком-обрезом, хранившимся под рабочим столом, медленно пошла навстречу — она давно решила для себя, что если снаружи её будут ожидать люди в форме, живой она не сдастся и захватит с собой в ад столько оборотней в погонах, сколько сможет. Глубоко дыша, с бешеным сердцебиением и подступающим чувством тревоги она встала за дверью, ожидая, что вот-вот её выломают тараном, но вдруг раздался голос, который девушка слышит каждый день, заезжая на территорию офиса «Курс-Инвест». — Ева, открой, пока мы дверь не сломали! — прокричал начальник охраны. — Какого хера вам от меня нужно?! — бросила девушка в ответ, не двигаясь с места и держа палец на курке. — Приказ Белова! Давай без фокусов: открой замок и отойди в сторону, мы здесь безоружны! — Это вы зря! — Усмехнулась Ева и аккуратно потянулась к щеколде, медленно поворачивая её против часовой стрелки. Когда отряд из трёх крепких охранников влетел внутрь, девушка наставила на них дуло дробовика из-за двери. Сердце готово было выпрыгнуть из грудной клетки, а норадреналин так сильно ударил в голову, что в глазах всё стало в стократ ярче и стремительней. — Сейчас нападение не лучшая защита, Ев… — сказал мужчина, кладя руки на затылок. — Ты не в выгодном положении. — Расскажи мне по какой причине, потому как насколько я вижу, в невыгодном положении сейчас вы с пустыми кобурами, но никак не я, — наёмница не снимала палец с курка. — Кто-то заложил бомбу в машину Белого, он приказал привезти тебя к нему. Я всего лишь посыльный, я не знаю деталей, но тебе надо поехать с нами, — охранник уверенно смотрел девушке в глаза. Ожидаемо, что первое нападение на себя Саша спишет на ушедшую в свободное плаванье наёмницу. — При царях гонцов убивали за плохие вести, кстати, — злорадно улыбнулась Романова. — Это будет не лучшим доказательством твоей невиновности, кстати, — парировал мужчина. Слишком поздно до неё дошло. Слишком поздно её догнал смысл сказанного. На Белова напали, и сегодня он был не один. Ева медленно опустила оружие, рассеяно глядя в пол. Руки и ноги вдруг стали ватными, всё тело накрыла волна бессилия и слабости — она едва не рухнула навзничь, но начальник охраны успел подхватит её за локти. Она обмякла в его руках, а голова закружилась так сильно, что в глазах всё троилось. Темнота поглотила Еву, не разрешая задать вставшие в горле вопросы. «Никто ведь не пострадал, да?» «Витя ведь жив, да?»~
Едкий запах нашатыря вернул потерявшую сознание девушку в реальность. Резко поднявшись на локтях, она ошалело смотрела по сторонам, не понимая, где находится. Стены, обшитые деревом, выбеленный полоток, махровый тёмно-зелёный ковролин на полу и светлый кожаный диван под собой — это не её офис, не офис «Курс-Инвеста» и вообще незнакомое до этого момента место. На кушетке напротив сидел Саша — он не спускал глаз с очнувшейся Евы и медсестры, что сидела возле неё с тонометром, шмотками ваты и бутылём жидкости с крайне противным запахом. — Все целы? — спросила Романова слабо, пытаясь сфокусировать взгляд на каменном лице Белова. Глаза его были такими тёмными и застывшими, что в них просто невозможно смотреть дольше секунды. Тело наёмницы беспричинно одолели тремор и холодный пот. — Нет, — сурово ответил Саша. — Витя цел? — Посиневшие губы девушки дрожали, не давая нормально произнести хотя бы слово. — Это ты мне скажи, — бывший начальник, кажется, не моргал. Абсолютно стеклянные голубые глаза. Неродные. — Я ничего не знаю… — неуверенно пробормотала Ева. Она понимала, что сейчас максимально бессильна. — Я тоже. Думал, ты расскажешь что-нибудь, пока есть возможность, — Белов сложил руки в замок и наклонился ближе, внимательно всматриваясь в лицо наёмницы. «Пока есть возможность». Романовой всегда было интересно кто, в случае чего, казнит палача? Палача, очевидно, казнит король. Где-то в стороне раздались стуки по лакированному офисному столу — девушка не сразу заметила Космоса, который в прострации крутил пистолет в руках. Он жив, Белов жив, Витя под вопросом, но кто же тогда?.. — Фил! — внезапно прокричала Ева, и к глазам тут же поступили горячие слёзы, которые необходимо было сдержать во что бы то ни стало. — Он жив?.. Он ведь жив, правда? — Девушка в панике смотрела на двух присутствующих молчаливых парней, надеясь получить положительный ответ. — Да скажите вы хоть что-нибудь, блядь! Космос сорвался с места и, выставив оружие перед собой, двинулся навстречу девушке. От неожиданности она вжалась в диван, судорожно перебирая ногами. На долю секунды ей вместо Коса привиделся отец, вооружившийся пряжкой ремня, которой только что ударил её мать. Маленькая семилетняя Ева со своей кровати питерской коммуналки молила перестать обижать маму, но в ответ получила глубокую рану на колене, чудом успев спрятать за ней лицо. — Ты со своим любимым сейчас во многих грехах подозреваешься, и не тебе нам вопросы задавать, поняла меня?! — Холмогоров сел на карточки. Его трясло от злости, от страха и от количества наркотика, разгоняющегося в крови. Он уверял всех, что в завязке, но расширенные зрачки кричали об обратном — порошка в парне сейчас было явно больше, чем адекватности, потому Ева молча кивнула, стараясь лишний раз не злить того, кто сорвётся с катушек в любую секунду. — Фил в очень тяжёлом состоянии, а Пчёла не выходит на связь, — спокойно начал Белов. — Давай честно. Я не могу обещать, что всё будет хорошо, потому что не будет. У вас двоих мотивов больше всего и не надо этого отрицать. — Назови хоть один? — твёрдо спросила Романова, пряча в голосе ярость, которая уже начала сменять боль и страх, выходя на главенствующее место. — Независимость. Ты ведь стращала его на то, чтоб он ушёл в свободное плаванье, я знаю это. — Значит, ты знаешь и почему я это делала. Ты утащишь всех на дно, бесконечно храня свой секрет, — Ева опустила ноги с дивана на пол и приняла позу Белова. Сложив руки в замок, она смотрела в его глаза, наклонив голову. Игра началась, и проиграть в ней — значит подписать себе смертельный приговор. — Да и что значит «стращала»? Ты знаешь Витю гораздо больше, чем я, он бы не стал никого слушать, тем более какую-то девушку из своей постели. Уйти от тебя мечтает каждый, Саш. И партнёры, и друзья, и даже жена — но это ты и без меня понимаешь. Саша хищно улыбнулся и потянулся за пачкой «Marlboro», брошенной на лакированном деревянном столе. — Витя уже давно хотел тебя бросить, да только, как он сказал однажды, трахаться с тобой круто, — сказал Космос холодно. — Не выгораживай его, он бы ради тебя этого не сделал. Ева сделала вид, что её это не задело. Холодный меч подозрений не полоснул по горлу, заставляя захлёбываться собственной болью. Гнев спустился вниз, возвращая панике лавры владения разумом. — Я же уже назвала себя девушкой из постели. Я себя не переоцениваю, не переживай, — произнесла наёмница, искусно пряча дрожь в голосе. Ей всю жизнь приходилось скрывать страх, и этот день не станет исключением. — Ну, какие ещё мотивы? — Девушка уверенно повернулась к леденящим душу глазам Саши. — Ревность. Я знаю о том, что он в Ольку давно влюблён — она мне рассказывала, да и по нему это видно. Но есть в тебе что-то, что в нём откликается, не простая ты шалава из «Метлы», — Саша медленно курил, не отводя взгляда от девушки напротив, но тщетно — по её каменному выражению лица было непонятно что же там прячется внутри. — Ваши мутки с Филом сильно его из себя выводили, я краем уха слышал их разговор о тебе. — Противоречивый бред, но ты ведь это и так осознаёшь? — ухмыльнулась Романова. — Абсолютно, но я всегда рассматриваю все варианты, — Белов расслабленно пожал плечами. — То есть ты убьёшь меня и друга своего детства из-за сепарации, о которой мечтает каждый в твоём окружении, и из-за не существующей ревности к одновременно двум девушкам, которые, к тому же, мало что для него в жизни значат? — Ева откинулась на спинку дивана и покачала головой. — Больше похоже на наркотические бредни Космоса. Ты можешь лучше. На долю секунды Белов растерялся, посмотрев на неугомонно шарахающегося по кабинету Холмогорова. — Не слушай его сейчас, Саш, в нём говорит не твой друг детства, а кокаин, — наёмница придвинулась ещё ближе, чтобы бывший начальник услышал её шёпот. — Ты ведь знаешь, что Витя бы этого не сделал. Я бы тоже, но моя жизнь не так важна, так что можешь забрать хоть сейчас. Голубые глаза встретились с зелёными. Испуганные, наполненные обидой, болью и непониманием — взгляды, которые никогда не стираются из памяти. В кабинете раздался оглушающий звонок — Космос бросился к своему телефону, оставленному на столе. Парень внимал голосу по ту сторону, медленно кивая и не задавая никаких вопросов. Траурно он положил трубку на место, не поднимая взгляда. — Сань, его не было на рейсе, — пробасил Холмогоров и тихо вздохнул. — Блин, это дурной сон какой-то… — разочарованно ответил Саша и прикрыл уставшие глаза ладонью. — Сними часть людей отсюда, пускай пасут везде, где он может засветиться. И Макса предупреди на всякий случай. Ева осмотрелась по сторонам, чтобы найти пальто, в которое она днём, ещё до наступления кромешного ада, положила свой телефон. Найдя верхнюю одежду неряшливо брошенной возле дивана, девушка отчаянно потянулась к карману, надеясь обнаружить на экране пропущенные от Вити. Он не звонил. Ни разу за целый день. — Я могу выйти в коридор? Не сбегу, обещаю, — тихо спросила девушка, пряча телефон обратно в карман своего чёрного пальто. — Я его просто сверху накину, а то меня что-то знобит. Белов кивнул, отмахнувшись, и сел на место наёмницы, нервно закурив очередную сигарету. Кажется, он скурил целую пачку за прошедшие три часа. Романова вышла на дрожащих ногах, опираясь на стены, чтобы не упасть от вернувшегося головокружения. Она вспоминала сегодняшний день, бесконечно прокручивая всё произошедшее снова и снова. Пчёлкин бы этого никогда не сделал. «Самому работать будет проще, только от себя зависишь». Не сделал бы. Точно не сделал. «Никто нам больше не помешает». Ева застыла у окна, изо всех имеющихся сил держась за белый подоконник. Метель и темнота снаружи были непроглядными, и только благодаря телефону девушка могла понять сколько времени — почти двенадцать часов прошло с того момента, как она прижималась к тёплой ладони Пчёлкина. Половина суток перевернула жизнь с ног на голову. Трясущимися руками она набирала выученные наизусть цифры его номера телефона. Гудки, длящиеся целую вечность. «Номер не отвечает». Снова набор, снова гудки, снова молчание. Ещё раз, ещё раз, ещё раз — девушка прижала ладонь ко рту, сдерживая вырывающийся крик, и судорожно трясла головой, не веря в происходящее. Слёзы лились из глаз, размазывая тушь, губы и пальцы тряслись, а гудки всё не прекращались. Ева ударила кулаками о пластиковую поверхность — на громкий звук отреагировали охрана и Тома, еле сидящая на кушетке возле операционной, где находился Валера. Филатова судорожно считала каждый писк аппаратов, пыталась вслушаться во врачебные реплики, которые могли бы дать ей шанс и надежду на лучшее. Бледная и без того щуплая хрупкая Тома сейчас была похожа на призрака или тень самой себя. Она качалась из стороны в сторону, обняв себя руками, и тихо плакала, что-то беспрестанно бормоча под нос. Наёмнице, встретившейся с ней взглядами, стало стыдно за свой срыв — у неё нет повода быть сейчас слабой. И чувствовать себя такой ей больше не хотелось.