Бракованный дуэт

— И давно она так? — кивнул Космос в сторону тёмной спальни. Окна закрыты плотными шторами, не пропуская и лучика света извне — ни тусклого уличного фонаря, ни зимнего солнца или белой луны. Сутки сменялись сутками, а Ева даже не замечала этого — крутилась с боку на бок, изредка вставая с постели, чтобы что-то перехватить в холодильнике. С похорон Ромы прошло уже два месяца, и казалось, что со временем станет лучше, но картина писалась вопреки ожиданиям. Девушка осунулась и истончилась настолько, что больше походила на блеклый скелет, обтянутый кожей, искрящаяся зелень глаз обратилась в серость, мягкие волосы цвета шоколада потускнели, а былого румянца и яркой лучезарной улыбки и след простыл. За порог квартиры девушка выходила только чтоб пройтись вдоль Садового с сигареткой, желательно ночью и под снежным вихрем. Почти не разговаривала, только кивала или мотала головой в ответ, пару десятков слов за день — уже победа. Ева устала от этого бытия, а Пчёлкин устал от неё. Скучал по её тёплым объятьям, звонкому смеху, мгновенно разливающейся страсти и горящему взгляду, который ловил на себе украдкой. Скучал по и без того редким ссорам, по долгим задушевным беседам в уютной гостиной и кутежу по выходным дням. И устал ждать, когда всё это вернётся в его жизнь. Витя всегда считал себя человеком дела, потому и проблемы решать привык так же. Он имел много связей в этой стране, много зарубежных контактов, да только вот номерок небесной канцелярии ему никто подкинуть не мог — как обкашлять вопросики о возвращении с мира иного? И как перестать злиться на мертвеца за то, что он мертвец? Беспомощность перед собственным незнанием того, как вернуть человека в реальность, сводила с ума. Он не в силах воскресить труп и не в силах вдохнуть в Еву страсть к жизни. Медленно она угасала на глазах, как свеча, а фитиль скрыт настолько, что даже намёка на него не заметить. Он пытался поговорить, но это не срабатывало, начинал кричать и бросать в стену телефоны, но и на это получал равнодушное пустое лицо в ответ. Пытался порадовать, принося цветы к кровати, или возвращался по утру, уходя субботним вечером в «Метлу» с друзьями, желая вывести на скандал. Ни-че-го. Совершенное и тотальное ничего. Ева лишь мечтала закончить эту круговую поруку под названием жизнь. К длительной боли привыкаешь, она притупилась и сменилась злостью, единственная мысль, которая поддерживала слабый трепещущий огонёк внутри — это желание отомстить. От мести не станет легче, от мести Рома вновь не обнимет её и не пожурит за слишком длительное уныние, но карма работает слишком медленно, и кому как не наёмнице знать об этом. Эта самая карма добежала до неё в тот самый момент, когда жизнь наконец приобрела вкус и начала приносить удовольствие. Эта самая подлая карма ударила из-за спины, заставив Еву прочувствовать весь спектр чувств, что проживали близкие её жертв. Ни секундочки она не считала свою работу хоть сколько благородной или хорошей — это оправдание убийств пусть оставят при себе маньяки типа Чарльза Мэнсона или Андрея Чикатило, но продолжала заниматься своим грязным делом, потому что выстрелы в лоб ей стали такими же привычными, как Люде когда-то — варка кофе начальству. Работа как работа. Руки в крови по самую шею, ну и что? Пусть такой же рутиной станет и зияющая бездонная скважина в душе. — Ну вот как из Питера вернулась, так и слегла, — пожал плечами Витя, хмуро уставившись в закрытую дверь. Он специально говорил на повышенных тонах, чтоб Ева за дверью точно его услышала. — Не знаю, что там такого случилось, меня ж она с собой не взяла, но вот я с самолёта её встретил и всё. Ты говорил у тебя есть тема для разговора, ну и чё там? Космос аккуратно толкнул дверь перед собой и прошёл внутрь, аккуратно обходя разбросанные по полу вещи. Запах стоял, мягко говоря, неприятный — одиночество, запущенность, алкоголь и сигаретный смог, только благодаря открытой форточке, из которой поддувал морозный воздух, здесь оставалось ещё чем дышать. — У меня для тебя подарок, — сев на корточки перед лицом девушки, произнёс высокорослый гость и едва заметно улыбнулся. — Кокс? Давай, — тихо ответила Романова без нотки иронии. Она уже давно подумывала над тем, чтобы пару раз оторваться от земли таким способом, да только Витя, вечно сновавший в соседних комнатах, вряд ли бы с энтузиазмом помог ей. Запрещённые вещества казались не источником счастья, они должны были помочь сделать существование хоть чуточку выносимым. Чтобы, открывая форточку, больше не хотелось заодно открыть окно и сигануть вниз. — Я в завязке уже полгода и не ради тебя мне срываться, — огрызнулся Космос. — Правда тебя обрадую. Если это не заставит тебя с кровати подняться — я тебе забугорного крэка отгружу столько, что ты откинешься безвозвратно, где достать я знаю, договорились? — Я твою тушу сейчас на асфальт скину, и это тоже будет для тебя безвозвратно, — Пчёла сел на кровать к ногам Евы и закурил, желая успокоить взвинченные нервы. Она наблюдала за дружеской перепалкой с желанием вновь остаться наконец в одиночестве: слишком громкие голоса говорили слишком глупые вещи, утомляющие за доли секунды. Космос едва зашёл в комнату, а уже успел набить оскомину одним своим видом. — Мы нашли наконец тех, кто лавку Ромы обчистил и ну… убил его, — выдал Холмогоров и тут же поджал губы, ожидая реакции. Витя громко закашлялся и вмиг покраснел, подавившись никотином. Ева же приподнялась на локте и внимательно всмотрелась в голубые глаза друга напротив, не веря тому, что услышанное — это не более чем её депрессивная галлюцинация. — Повтори-ка? — хриплым голосом попросила посмурневшая девушка. — Воры, что убили Рому и обнесли его магазин, засветились недавно в перестрелке в Домодедово. Гильзы там, оружие, полно всего — Кабан сказал, что наследили они хорошо, потому их нашли уже. — Менты? — подсоединился Витя к допросу, пока его невеста застыла в изумлении от полученной информации. Мозг слишком долго был атрофирован, чтобы стремительно обрабатывать новых входящие данные. — Не, они в том районе вообще неохотно что-то делают, сам знаешь, — усмехнулся Кос. — В общем, зря ты на Макса гнала, он тут не при чём. Это просто какие-то фраера залётные, услышали, где закупаются некоторые, ну и решили ход ферзём сделать. — Они даже не узнали, кто этот магаз крышует? Дебилы, блядь, — едва ли не шёпотом удивлённо произнёс Пчёла. — Давно перестрелка была? — Ева резко опустила ноги на холодный пол, чем удивила присутствующих. — Позавчера. — Тогда у нас максимум один день, чтобы успеть заглянуть в гости, пока этого не сделал кто-то другой, — наёмница решительно вскочила с кровати и щёлкнула выключателем. Яркий внезапный свет люстры заставил всех сощуриться и ужаснуться при виде скопившегося за два месяца хаоса. Разбросанная грязная одежда, пустые бутылки из-под алкоголя, скопившаяся грязная посуда, стопка книг, к которой притронулись от силы пару раз, туалетный столик под слоем пыли — всё в комнате, некогда наполненной теплом и страстью, поражало своей затхлостью и покинутостью. — Милиция — это дело времени, они если и постучатся к ним в двери, то через неделю только, а вот всякие мелкие ОПГ налетят за оставшимся оружием уже со дня на день, раз люди Кабана следы нашли. Надо успеть сжечь их ещё до прилёта коршунов, — затараторила Ева, маниакально собирая футболки с ковролина. — Сжечь? — немного испуганно наблюдал за бегающей из стороны в сторону девушкой Космос. — Ну, кремация. Как сейчас модно, с домом целиком, с вещами всеми, роднёй, если повезёт, — нервно засмеялась Романова. — Но сначала они помучаются. — Может мы как-нибудь поумнее поступим? Надо с Белым посоветоваться, он точно даст наводку, — продолжал беспокоиться Холмогоров, пока Витя с интригующей улыбкой смотрел на ожившую любимую, не веря своим глазам. — Если Белый скажет не мстить, а он так мне и скажет, я его заодно в утиль пущу, и мне абсолютно поебать, что вы скажете и сделаете, — грозно ответила наёмница, раскрывая нараспашку шкаф, где в потаённом отделении хранилось основное оружие. — Поверь, если вас когда-то грохнут, он поступит точно так же. Такое невозможно оставить без ответа. — Ты два месяца лежала не шевелясь, похудела так, что тебя ветром сдует выйди сейчас на метель, и ты собралась в бой? У тебя снайперка из дрожащих рук выпадет без сноровки, какая тебе месть сейчас, дура?! — взорвался вдруг Космос. — С дробовиком и керосином я без проблем справлюсь, Юрич, ну что ты начинаешь-то? — Ева чуть улыбнулась, и скулы свело от непривычной мимики. — К тому же она не одна пойдёт, — прервал наконец молчание Пчёлкин, размеренно выпускающий клубы сигаретного дыма к потолку. — Ты о деле подумай, Пчёла, ну нельзя тебе рожей светить там, зачем эту войну открытую завязывать?! — Он так-то прав, но это ведь тебя всё равно не остановит, да? — Прикусила губу девушка, складывая руки на груди. — Я же уже говорил как-то. Если в тебя стреляют — глупо просто стоять и смотреть, а я глупостей не совершаю, — в своей манере самодовольно улыбнулся Витя.

~

Этот покосившийся домик посреди опустевшей заброшенной деревни идеально смотрелся бы где-то в снежном сувенирном шаре, который хранят на пыльных полках высоких сервантов. Всё в лучших традициях русского зодчества: резные окошки с узорчатыми ставнями, широкие отсыревшие брёвна и бесполезное тёмное окошко на чердаке, заполненным мусором, не поместившимся в погребе. Участок скромный, не хватило места даже под сарай, лишь маленькая насквозь худая будка виднелась за редким забором. Новым хозяевам едва ли под силу поддержать собственную жизнедеятельность, что уж говорить о собаке, явно сбежавшей отсюда уже давным-давно. Весь день Ева следила за жителями избы из окна своей вишнёвой «девятки», изредка включая печь, чтобы согреться. Термос с чёрным сладким кофе, московские плюшки и едва сдерживаемое желание причинить мучительную боль убийцам лучшего друга — единственные источники топлива наёмницы. Терпеливо она выжидала, когда нерадивые бандиты клюнут на приманку и отъедут на встречу по обмену краденного оружия, чтобы войти внутрь и встретить их по возвращению как полагается — с фанфарами, караваем и огнестрельными ранениями. Тихо скрипнув калиткой, девушка уверенно подошла ко входу в дом, опустила в переливающийся снег заполненную до самого горлышка канистру, тяжёлое оружие, прислонив дуло к стене, и дважды постучала костяшкой указательного пальца по холодной поверхности двери. По ту сторону послышались тяжёлые шаги и хриплое дыхание оставшегося мужчины, лязгающего связкой ключей. — Никого нет дома, — пробасил он и усмехнулся собственной остроумности. — Простите, а как зовётся эта деревня? Мне нужна помощь, — жалобно ответила Ева, строя из себя невинную овечку. Мужчины падки на слабость — ей всегда можно воспользоваться без зазрения совести. Романовой всегда было противно от самой себя в секунды притворства — не только потому, что слишком яркими ей рисовались картины того, что хотят сделать с ней эти уроды, но и потому, что слишком резонировала ей роль слабой жертвы. Всю жизнь она бежала от этого ампулуа, и даже секундные актёрские этюды вызывали сильный рвотный позыв. Дверь приоткрылась, выпуская тёплый свет наружу. Луч одиночной лампы озарил лицо худой незнакомки, которая обнимала себя и елозила руками по плечам, тщетно желая согреться в ночную бушующую стужу. — Кто тебя тут бросил, красивую такую? — Довольно оскалился высокий темноволосый мужчина, от которого несло крепкими сигаретами и дешёвым пивом. — Можете помочь вызвать такси? — продолжала Романова, хлопая ресничками и облизывая замёрзшие губы. — Проходи, сейчас согреем тебя. Бандит грубо ухватил Еву за запястье, буквально втаскивая в дом, и грубо хлопнул дверью за её спиной. Сердце девушки бурно заколотилось от страха, сменяющегося яростью — она уже давно не сталкивалась с таким отношением к себе и на доли секунды даже впала в ступор. Мужчина прижал гостью к деревянной неровной стене, стремительно распахнул зимнюю куртку и запустил грязные сальные руки под шерстяную кофту, стремясь сжать женскую грудь, словно сорвавшееся с цепи животное. Ева громко засмеялась прямо в его испуганное шокированное лицо, медленно проворачивая воткнутый нож внутри его живота по часовой стрелке. Волна тёплого удовольствия, которое хотелось вкушать как можно дольше, прокатилась по всему телу девушки вплоть до кончиков пальцев. Насильник сделал пару шагов назад, держась за торчащую рукоять, заливающуюся горячей кровью, и с грохотом рухнул на спину. — Не повезло тебе, конечно, многие твои друзья умрут быстрее, — покачала головой девушка и достала из кармана джинс моток толстой бечёвки. Той самой, что сняла с Ромы в худший день своей жизни. Обойдя кровоточащего скулящего бандита, Ева с трудом приподняла его за плечи и обхватила шею натянутой верёвкой, сдавливая её на кадыке изо всех сил. Мужчина переключился с глубоко торчащего ножа на удавку, цепляясь за неё и активно елозя ногами по полу. Вдруг он ухватился за щиколотки девушки и потянул на себя, отчего та упала, но хватку не ослабила. Душить бандита лёжа оказалось ещё удобнее — хоть тяжесть его тела и накрыла её почти целиком, положение оказалось выигрышным. От подскочившего адреналина в крови Ева чувствовала себя не так, будто сбросила десять килограммов, в руках даже не ощущалось тремора — до кровоточащих ран на тонких пальцах она сжимала шершавую верёвку вокруг шеи брыкающегося мужчины. Последние судорожные движения ногами, истошный хриплый крик, и он безвольно обмяк, прижимая девушку под собой к холодному полу. Будто зловонный мешок с мусором, она скинула тушу с себя и заглянула в лицо жертвы, старясь запомнить каждую мельчайшую деталь — от лопнувших сосудов в белках глаз до алой крови, до сих пор струящейся меж тонких синих губ. Девушка не знала, он или кто-то другой из скоро прибывших бугаев убил самого важного человека в её жизни — но впервые она почувствовала истинное наслаждение от содеянного. Впервые убийство было не работой, а желанием. Ева забрала с улицы пятилитровую канистру, охладившийся дробовик и удобно устроилась в велюровом кресле возле широкого окна, ожидая в темноте остальных потенциальных жертв с липовой сделки. Девушка испытывала искренний детский восторг и осматривала скудное убранство дома, напевая под нос песни из советских мультфильмов. Подошвой тяжёлых зимних ботинок она пританцовывала по телу мёртвого бандита, которого положила себе возле кресла вместо мягкого ковра. В голове — дымка, изредка, машинально, Романова посматривала на часы, висящие посреди стены — освещаемые холодной луной стрелки показывали час ночи, с минуты на минуту послышится хруст снега, продавливаемого шипованной резиной. Не прошло и получаса. Громкие голоса недовольных ОПГ-шников раздались во дворе — расслабленно они обсуждали кинувших их дилетантов, которых непременно надо будет наказать за подобные финты. Ключ снаружи поворачивался с той же скоростью, с какой Ева снимала дробовик с предохранителя. Крепко она обхватила ружьё на уровне талии — одна рука сжала середину цевья, вторая опустилась на курок. Упираясь ногами в закоченевший труп мужчины, наёмница чуть подалась вперёд и склонила голову набок. Хищная улыбка проявилась на женском лице сама по себе, когда один из вошедших бугаев заметил в прихожей кровавую дорожку, тянущуюся в комнату, и включил свет, озаряя сидящую в кресле девушку. — Мужики, у нас гости! — прокричал высокий худощавый парень напоследок. Отдача от шестнадцатого калибра была мощной и раньше, а сейчас, когда руки совсем ослабли, Ева бы упала навзничь, если б стреляла, не сидя в тяжёлом кресле. Приклад оставил болезненный синяк на рёбрах, но это было ничем по сравнению с дробью в лице мгновенно убитой цели. На громкий звук выстрела забежали ещё двое бандитов, и девушка встретила их подобающе первому — грохот вылетающей картечи сопровождался падением мужчин на деревянный тёмный пол. Одному прилетело в живот, второму — в грудь, крики мучительной кровавой смерти растекались будто вязкий бальзам на душу. Каждое матерное слово, вылетающее из уст будущих мертвецов, каждая их солёная слеза, каждая алая капля, вытекающая наружу — всё это Еве хотелось смаковать вечность. В дробовике осталось ещё две пули, и девушка дёрнула длинный ствол, заряжая в него новый патрон. — У меня сейчас какое-то философское настроение, — начала рассуждать она, облокачиваясь на дверной косяк. — Мы пока четвёртого ждём, расскажу вам факт о себе. Я с детства обожала воду. Как стихию, имею в виду. Она ведь самая крутая из всех, помню даже фразу как-то прочла, когда мелкой была: «Вода может скользить меж пальцев, но в то же время топить корабли». Вы, дебилы, её явно не слышали раньше. Наёмница усмехнулась, глядя на корчащихся от боли бандитов. По виду они немногим старше её и Пчёлкина, но мозгов не хватило на то, чтобы сделать хотя бы базовый сбор информации перед простейшим налётом. — Но огонь убивает мучительнее и забирает с собой вообще всё. Потому работаю я именно с ним. У входной двери послышались робкие шаги — выстрелы дробовика даже с глушителем пропустить мимо ушей невозможно. Последний четвёртый бандит аккуратно крался навстречу оружейному дулу, надеясь, видно, напасть из-за спины. Ручка двери медленно опустилась со стороны морозной улицы, и Ева спряталась за стену, держась наготове. Из-за кряхтящих на полу ОПГ-шников не было нужды сдерживать дыхание, а вот громкий скрип половицы в прихожей дал сигнал к действию — решительно выйдя навстречу опешившему парню, лишь наполовину перешедшему порог дома, наёмница сделала выстрел в низ живота, от чего бандит согнулся и издал душераздирающий вопль. Руки его тут же опустились к болезненной ране и окрасились в багровый. — Скромный ты какой-то, резче надо быть! — Покачала головой Ева и ударила парня прикладом по виску. До приезда на место Пчёлкина оставалось всего десять минут, а впереди — самая долгожданная часть плана мести. Кое-как девушка дотащила двухметрового мертвеца из прихожей в комнату и бросила рядом с товарищами: ещё один уже успел умереть от потери крови, но двое продолжали дышать. Ева достала из кармана своей куртки бутылёк с нашатырём и поводила возле носа потерявшей сознание последней жертвы. Возобновившаяся боль и резкий запах ввели его в шок, заставляя тело судорожно дёргаться. — Немного потерпеть осталось, мужики, не переживайте, — успокаивала Ева мягким голосом еле живых бандитов. Аккуратно она склонила над ними канистру, заливая одежду и кожу вонючей жидкостью. Открытые раны зашипели, умножая и без того еле стерпимые пытки — керосин оставлял химические ожоги, затекал в поры, проникал в щели деревянного пола, не оставляя и шанса на счастливый конец. — Не стоило вам грабить магазин на Златоустинском, — сев на корточки, произнесла Ева. — Но вам повезло, что я нетерпеливая, так бы всю семью вашу выкосила сначала. Наёмница поднялась во весь рост и вынула из заднего кармана джинс коробок спичек. Чиркнула головкой одной из них о фосфорную сторону и выпустила огонь на долгожданную свободу. Пока он подвластен воле человека, но стоит лишь слиться в объятьях с каплей керосина… — Хотя что мне мешает? Ваша родня такая же неважная, как и мой лучший друг, которого вы задушили целлофановым пакетом. Горящая спичка коснулась шерстяного свитера испуганного бандита и тут же разошлась по всему его телу, охватывая каждый миллиметр. Ещё одна спичка — для второго мужчины. Ещё по одной — для третьего и четвёртого. Оставшийся керосин Ева вылила на обои и перед поджогом раскрыла окна настежь под аккомпанемент громких воплей горящих заживо людей. Снаружи уже послышался шум двигателя — Пчёлкин приехал минута в минуту и уже заливал горючую смесь под капот спрятанной за деревьями «девятки». — Переодёвка где? — Подбежала девушка сзади, заставив Витю подскочить от неожиданности. — На заднем, — кивнул он в сторону чёрного «Вольво» со снятыми номерами. Сменив испачканную кровью одежду, Ева бросила старые вещи в уже вспыхнувшее произведение российского автопрома. «ВАЗ-2109» сгорал так же быстро и живописно, как и изба, из которой больше не доносились мужские крики. Не мудрено — ведь пепел не умеет издавать звуков. — Мы целый круг с тобой прошли, получается, — произнесла Ева, усмехнувшись. — Помнишь, как-то мы уже с тобой проводили такую же вендетту? — Забудешь такое, ты на мясника была похожа, — с улыбкой ответил Пчёла, вглядываясь в лобовое. Разыгралась нешуточная метель, за которой дальше метра что-то едва было возможно рассмотреть. — Зато тогда ты испуган был, а сейчас как само собой разумеющееся, — девушка пожала плечами и повернулась к жениху лицом. — Не уверен, что это хорошая тенденция, но я уже смирился. Меня теперь мало чем удивить можно. — Не зарекайся. Я тоже когда-то так думала… — посмурнела в миг Романова, вспомнив причину случившейся мести. — Сейчас приедем домой, и ты снова сляжешь? — Витя исподлобья посмотрел в сторону девушки и сжал руль крепче. — Думаю, раз я начала шевелиться, то не стоит останавливаться. Может… — замялась внезапно Ева. — Может уже в ближайшее время распишемся? Если ты не передумал, конечно. Повисшая протяжная пауза вызвала внутри волнения и страха больше, чем массовое убийство с поджогом каких-то пятнадцать минут назад. Было бы эгоистичным считать, что на Пчёлкина холод и страдания любимой никак не повлияют. У них не было совместных ужинов, уютных объятий, лёгких поцелуев, страстного секса, никакого тепла и мало-мальского взаимодействия уже два месяца. Казалось, что когда-то утром Ева поднимется с кровати за кружкой кофе, а в квартире — звенящая пустота. И она бы не осудила Витю за такой выбор, так ему было бы проще и счастливее. В глубине души девушка бы даже хотела этого, одиночество всяко лучше роли обузы. — Давай через две недели? Хватит тебе на подготовку? — серьёзно произнёс Пчёлкин. Ева закивала, стараясь скрыть подкатившие слёзы. Утонув с головой в пучине горя, она совсем перестала смотреть наверх — на те редкие лучи света, проглядывающие сквозь чёрные свинцовые тучи.