***
Экзаменационная неделя началась чертовски спокойно, без единого форс-мажора. Ни опозданий на испытания, ни стычек между шиноби разных деревень, ни конфликтов чужаков с гражданскими жителями. Тишь да гладь. Обманчивая размеренность. В Конохе круглые сутки дежурили команды из чунинов и бойцы АНБУ. Какаши и Шикамару буквально ночевали на работе. В свободное время Сакура старалась держаться поблизости, но иногда, когда раздражение и усталость в кабинете Хокаге зашкаливали, сбегала в больницу к Пятой. Та хотя бы злилась вслух, а не сверлила хмурым взглядом, чем изредка страдал Шикамару. В день второго этапа — испытания в Лесу смерти — небо затянуло чёрными штормовыми тучами. Коноха погрузилась в серую полутьму с запахом приближающейся бури. Настроения в отряде экзаменаторов ходили упаднические. Мало кто горел желанием вымокнуть и замёрзнуть, наблюдая за тем, как кучка генинов бегает по лесу. Даже искренне наслаждавшийся новой задачей Наруто выглядел недовольным. — Это закалит их характер! — оптимистично заключил Ли, уставившись сеточное ограждение Леса смерти. — Настоящие шиноби должны быть готовы к сражениям в любую погоду. — А настоящие экзаменаторы? — уныло протянул Киба и, вдруг развеселившись, повернулся к Сакуре: — Эй, госпожа кабинетная птичка, как тебе перспектива помочить пёрышки под дождём? Среди друзей над ней уже давно пошучивали, мол, как удобно она пристроилась под крылышко бывшему сенсею! На миссии ходить не надо. Подавив желание огрызнуться, Сакура бросила на Инузуку взбешённый взгляд и, развернувшись, пошла вдоль по периметру, к напарнику. Присвистнув, Киба расхохотался: — Видели? Чуть не испепелила. — Сакура-сан не заслуживает такого неуважения, — возразил Ли. — Она такой же шиноби, как и мы. — Так я просто пошутил же, — весело оскалившись, ответил ему Киба. Сакура закатила глаза: мальчишки! И тут же улыбнулась — но и она делала успехи! Несмотря на вспышку бешенства, ей удалось сдержаться и просто гордо уйти. Не фурия, а милая помощница Хокаге! С некоторых пор она упорно к этому стремилась. Репутация бешеной драконихи Сакуре абсолютно не нравилась. Хотелось стать хоть чуточку женственней. Пока она шла до своей точки, небо обрушилось на землю ливнем. И, поэтому, мелькнувшему вдалеке мужскому силуэту под зонтом в форменной одежде, Сакура обрадовалась безмерно. Заметив её, напарник вежливо кивнул и жестом предложил ускориться. В тот момент Сакура испытывала жуткую благодарность Какаши за то, что настоял и поставил ей в напарники именно этого человека, а не Ли или Наруто, как хотела сама Сакура. — Так себе погодка, да? — вежливо заметила она. — Сомнительная, — в тон ей ответил Когараши. Возможно, если бы не владевший бъякуганом Хьюго, этот этап для Сакуры закончился бы иначе. А пока им предстояли долгие часы ожидания и наблюдения. И забавные переругивания с Наруто и Кибой по рации.***
— Труп мальчишки на пятьсот метров, — через рацию сообщил Когараши. — Девочка без сознания на сто метров дальше. От слова «труп» Сакура сбилась с шага и чуть было не соскользнула с ветки. Резко остановившись, она привалилась к стволу дерева и зажмурилась. Перед глазами поплыло, а тело пробила дрожь. Мёртвый ребёнок. От одной только мысли внутри поднималась волна паники. — Сакура? — через шипение раздался вопрос из рации. Дождь не прекращался вот уже почти сутки. Сакура продрогла до костей, но сейчас она не чувствовала даже окоченевших пальцев. — Принято, — убито выдохнула она. Просто чтобы напарник отстал. Чтобы занялся своим радиусом. Она сама справится. Должна. Как бы плохо не было, там всё ещё оставалась нуждающаяся в помощи девочка. Ещё один ребёнок. Тряхнув головой, Сакура на автомате достала из набедренной сумки баночку и, вытряхнув горсть успокоительных, проглотила. По ощущениям штук пять. Многовато. Она знала: потом её пол ночи будет выворачивать, но зато в конкретно этот момент быстрее полегчает. Как только реальность перед глазами перестала рябить, Сакура спрыгнула на землю. Взгляд очень быстро выцепил вдалеке безжизненное тело в луже крови. Несмотря на то, что Когараши сказал — труп, Сакура остановилась. Трясущимися руками проверила отсутствующий пульс. Глаза заволокло слезами. Зачем и за что? Мальчику на вид не было и десяти. Сущий ребёнок. Зачем ему был этот экзамен? Судя по повязке — Шимогакуре. Мороз. Опустив ему веки, Сакура, пошатнувшись, встала и нетвёрдым шагом двинулась дальше. Девочка была жива, это было понятно вздымающейся перетянутой бинтом груди. Но от увиденного, Сакуру словно громом поразило. Разорванная юбка, оголённая грудь, множественные порезы. Кровь. Её изнасиловали. Сдерживая рвотные порывы, Сакура буквально рухнула на колени рядом с девочкой. Руки действовали на автомате. Пульс, реакция зрачков, первичный осмотр, сканирование на повреждения. В голове словно кто-то кричал, больно и надрывно. Залечивая порезы, Сакура едва сдерживалась от того, чтобы не разрыдаться. Непрофессионально. Она не должна больше вести себя непрофессионально. Это было её первое задание за долгое время, от её действий зависели жизни детей. Ей необходимо было оставаться в холодном уме. Необходимо было держать себя в руках. Удостоверившись, что жизни девочки ничего не угрожает, Сакура сняла с себя плащ, укутала в него подростковое тело и подняла. Девочка оказалась тяжёлой, но едва ли это сейчас имело значение. Когда Сакура передавала ребёнка медицинской бригаде за периметром, успокоительные наконец-то подействовали. Разум стих, и внутри внезапно образовался вакуум. Только услышав слова одного из ирьёнинов: — Сайя Андо, четырнадцать лет, Шимогакуре. Только на этих словах Сакура зажмурилась и, стиснув зубы, зажала пальцем маленькую рацию на груди: — Я освободилась. Что ещё? В те сутки она залатала ещё с десяток подростков, прежде чем горн оповестил о конце второго этапа. — Ты в порядке? — спросил её тогда Когараши, несомненно, видевший, что нет, она не была в порядке. Сакура только натянуто улыбнулась и кивнула. Конечно. Конечно, она была в порядке. Многие дети не были в порядке, та девочка не была в порядке, погибший мальчик не был в порядке, а ей-то что? С ней всё будет в порядке. Официального завершения этапа Сакура дожидаться не стала и сразу с полигона поплелась домой. Её трясло от шока и стресса и тошнило от передозировки успокоительными. Стоял яркий солнечный полдень, какой бывает только после грозы. Тучи, кружившие на горизонте, однако, намекали, что непогода ещё не закончилась. И правда — к вечеру снова пошёл дождь. Сакура как упала на диван, вернувшись домой, так и просидела до вечера, пока тучи за окном не начали снова сгущаться. Послышался гром, напоминая о прошедшей ночи. В тело вернулся тремор, а на глаза навернулись слёзы. Скорее всего, Когараши написал в отчёте, что ей стало плохо, и её не ищут. По крайней мере, Сакура на это надеялась. Сил не осталось. Желудок чуть не вывернуло, и Сакура со всех ног рванула в ванную. Из груди вырвался крик, сорвавшийся в рыдания. Закрывая глаза, она видела мёртвого ребёнка и изнасилованную девочку. Сколько времени прошло, Сакура не знала. По ощущениям — вечность. Хлопнула входная дверь, и в коридоре раздались шаги. Пришёл Какаши. Сакура узнала его интуитивно. По шагам, по запаху. По тому, какими осторожными были поднимающие её с пола руки. Обессиленная от рыданий, Сакура только лишь вцепилась в ободок унитаза, склоняя голову ниже: — Меня тошнит, — между всхлипами выдавила она, — не надо. Он не отпустил, а опустился рядом. Желудок сцепил спазм, и Сакура скривившись, сплюнула в унитаз. — Ты уже блюёшь желудочным соком, — спокойно заметил Какаши. — Тебе нужно что-то выпить, чтобы оставить это. — Это передоз, — ответила она. — Через пару часов должно пройти. Какаши нахмурился, и Сакура, испытывая и стыд и горечь одновременно, пояснила: — Успокоительные. Много, — он молчал слишком долго, поэтому Сакура продолжила: — Сначала я проглотила пять, чтобы просто начать действовать. А потом, когда первое действие начало проходить, закинулась ещё тремя. Это слишком много. Удивительно, что она не отключилась и не попала в больницу. О таком исходе Сакура старалась не думать. Вот был бы позор на всю деревню. От жалости к себе и усталости Сакура зажмурилась. Глаза болели от слёз. Плакать ей больше было нечем. С тяжёлым вздохом, Какаши привалился к стене и притянул Сакуру к себе. — Да отпусти ты уже стульчак, — пробормотал он. — Тебя заблюю, — взвыла она, уткнувшись носом ему в водолазку. — К чёрту. От Какаши приятно пахло, и прижиматься к нему хотелось бесконечно долго. Словно не было ничего более твёрдого и несокрушимого. Как до этого Сакура цеплялась за ободок унитаза, с такой же силой теперь она вцепилась в ткань его водолазки. Мучаясь от приступов тошноты, Сакура тяжело дышала и слушала стук сердца Какаши. Его руки держали её крепко, успокаивая. Медленно, она приходила в себя. В конце концов, Сакура начала говорить: — Там убили мальчика. Зарезали, как свинью. Я сначала не поняла, зачем? Это же всего лишь экзамен. Каким бы сложным он не был, на нём не убивают намеренно. Не так. Несчастный случай — одно, но так хладнокровно? А потом я увидела ту девочку, — зажав ладонью рот, Сакура проглотила всхлип. И, почувствовав мягкое поглаживание по спине, всхлипнула: — Её изнасиловали. Тебе же доложили, да? Это настолько мерзко, настолько… бесчестно. Слёзы где-то всё же нашлись. Вздрогнув от рыдания, Сакура взвыла: — Какаши, ей всего четырнадцать! И это даже не миссия… Всё должно было быть понарошку. — Мы выясним, кто это сделал, — глухо ответил Какаши. — Я хочу его убить своими руками! Ублюдок! Он не ответил, и Сакура понимала — её желание обоюдно. Жаль, что неосуществимо. Никто не имел права устраивать самосуд, тем более Хокаге деревни. — Зачем они посылают детей на экзамены? — икнув, спросила Сакура. — Мы добились долгосрочного мира. Сейчас нет конфликтов. Зачем форсировать прогресс ценой жизней детей? — Спроси что попроще. Какаши не просто так в этом году запретил выпуск из Академии. Прошло больше часа, прежде чем рвотные порывы стихли, и на Сакуру навалилась вселенская усталость. Какаши помог ей подняться и умыться. Ноги едва держали. Оторвавшись от раковины, Сакура пошатнулась и оперлась спиной о грудь Какаши. С усталостью пришла осознанность. Он пришёл и просидел с ней всё это время, хотя на часах было чёрт знает сколько времени. И на следующий день ему нужно быть на работе. Это она горе-секретарь. Какаши Хатаке был Хокаге. — Спасибо за поддержку, — глухо произнесла Сакура. — Можете идти. Вам нужно самому отдохнуть. Экзамены ещё не закончились. — Пойдём. Ты ляжешь, и я уйду. Спорить Сакура не стала, и лишь молча приняла помощь. Тем более что самостоятельно было бы добраться до кровати сложно. Усадив её, Какаши присел на корточки у кровати и снял ботинки. Сакура сидела, повесив голову: — Я так старалась никого не подвести, что подвела ваше доверие. Я едва не провалилась. Не стоило пить столько успокоительного. — Если кто-то и виноват, то я, — глухо ответил Какаши. — Не знаю, чем думал, когда предложил тебе войти в отряд экзаменаторов. — Это не так, — упрямо возразила она. — Сакура. Она подняла глаза, и их взгляды встретились. Какаши смотрел на неё твёрдо и хмуро. — Ты никого не подвела. Дурак здесь только я. Сакура покачала головой. — Если задуматься, виноват здесь только один — тот… с экзамена. Вы не могли предугадать, что такое произойдёт. И я не ожидала, — поджав губы, она твёрдо и решительно закончила: — Идите отдыхать, господин Шестой-сама. Я справлюсь, а вы должны найти этого ублюдка и решить возникшие проблемы. И он ушёл. Сакура долго сидела на кровати, не смея поднять голову, а потом просто рухнула ничком и, свернувшись в калачик, зажмурилась. Он ушёл, а так хотелось, чтобы остался. Чтобы лёг рядом. Чтобы она могла слушать его дыхание и дышать запахом его кожи. И чтобы внутри холодная, промёрзшая пустота на месте сердца заполнялась теплом и трепетом. Но всё это было просто глупыми наивными мечтами. Совершенным помешательством, на которое она, Сакура не имела права.***
— Мы не будем ждать окончания экзаменов, чтобы начать расследование, — сказал Какаши, поднимая глаза на Пятую. Произошедшее на втором этапе хоть и держалось в секрете, к исходу вторых суток было главной сплетней в рядах шиноби. Изнасилование — нечто из ряда вон выходящее для экзамена на чунина. Про убийство мальчишки говорили меньше, смерть шла в ногу с профессией. — Слухи уже ходят по деревне, — нахмурившись и сложив руки на груди, произнесла Цунаде. — Если начнём расследование, рискуем запустить необратимый конфликт между делегациями разных деревень. — А если не начнём, то упустим преступника. Нет никакой гарантии, что он прошёл и будет участвовать в финальном этапе. Велика вероятность, что он уже выдвигается из Конохи. Опустившись в кресло напротив Какаши, Цунаде вальяжно закинула ногу на ногу. Сложившееся положение ей тоже не нравилось. — Девочку жалко, — продолжила она. — Но, будем откровенны, это не первая и последняя куноичи, которую изнасиловали. Не смотри на меня так. Как женщина, я хочу найти ублюдка и уничтожить. Как бывшая Хокаге, я думаю о том, как этот скандал отразится на деревне. Мир шаток. Коноха только восстанавливается. У нас дефицит шиноби и напряжённые отношения с даймё. Цунаде с долей сочувствия наблюдала за напряжением, сквозившем в движениях Какаши: — Не ожидала от тебя такого добросердечия. Какаши прикрыл глаза и потёр веки. Последние сутки выжали из него все соки. Вся размеренность и спокойствие первого этапа вылилось в полную неразбериху на втором. Столько раненых на экзамене не было уже давно. А из-за участвовавшего члена клана Курама на больничной койке оказалось ещё и несколько поехавших умом. Экзамены на чунина всегда были жестокими, но с кресла Хокаге, как оказалось, это воспринималось сильно ярче. Добросердечия? Он сочувствовал девочке, не более. Но произошедшее вроде как косвенно задело Харуно, и её плача он забыть не мог. Хотя едва ли это могло послужить причиной для принятия столь серьёзного решения. Больше всего в произошедшем Какаши раздражало нарушение правил на вверенной ему территории. Не жаждал он становиться Хокаге, но раз уж так вышло, то предпочитал работать на совесть. — Допустив безнаказанность, мы покажем слабость, — сказал он. — Это подорвёт авторитет деревни. Его авторитет, если быть точнее. А это повлечёт за собой падение авторитета Конохи. Хокаге — отражение силы Листа. Цунаде прикусила губу и покачала головой: — Делай, как знаешь. Тебе же головой отвечать. Постарайся просто избежать огласки, вот мой совет. Какаши кивнул. Он не колебался. Когда Пятая вышла, в кабинете появился Тензо под маской АНБУ. — Расследование наше? — Да. Пусть близнецы Красная и Белая Рыбы тайно проверят мозги сначала всех участвовавших во втором этапе малолеток, включая тех, которые уже покинули Коноху. Оказывать им всестороннюю помощь и поддержку. Имя ублюдка мне на стол. Тензо колебался: — Потребуется время. До начала финального этапа четыре дня. — Сначала проверяйте тех, кто не прошёл второй этап. Выполняйте.***
Отработав экзаменатором на первом и втором этапах, на собрание экзаменаторов к третьему Сакура явилась, как и всегда, точно по расписанию. В круглом зале было многолюдно. Не желая привлекать внимание, она встала позади толпы. От воспоминаний о втором этапе, ещё бросало в дрожь. И Сакура очень надеялась, что о произошедшем с ней никто не догадывался и не знал. И потому, сложив руки на груди, слушала, как Какаши безэмоционально и размеренно рассказывал о том, как будет проходить третий этап. — Арену мы подготовили, задача отряда экзаменаторов на этом этапе — поддержание порядка на трибунах, — говорил он. — Разделитесь по секторам согласно подготовленному списку. Рефери на этом этапе выступит Шикамару Нара. Сакура слушала в пол уха. Да и смотреть на Шестого Хокаге не смотрела. Ей было стыдно. За свою слабость, за несдержанное поведение, за то, что наговорила. Как наговорила. Прикрыв глаза, Сакура потёрла ладонью лоб. — Вот где ты спряталась, — раздалось откуда-то снизу немного ворчливое. — Ты не вовремя, Паккун, — ответила Сакура. — Я вроде как пытаюсь слиться со стеной. Пёс чихнул и, зло зыркнув на стоящего перед ними шиноби, произнёс: — Пойдём отсюда, малышка, здесь кошатниками воняет, — и, слегка укусив её за ботинок, засеменил к выходу. — Но Шестой ещё не закончил, — возразила Сакура, но всё же последовала за ним, по дороге несколько раз обернувшись. Поймав её взгляд, Какаши едва заметно кивнул. Кивнув в ответ, она со спокойным сердцем вышла следом за псом из зала. Конечно, без приказа Шестого Паккун ничего бы делать не стал, но почему-то Сакуре нужно было его личное подтверждение. Выйдя из Резиденции на улицу, они остановились на ступеньках. Неловко плюхнувшись на землю, Паккун зачесался и взвыл: — У-у, проклятые блохи! Присев рядом, Сакура протянула руку и сказала: — Давай я. — Святой ты человек, малышка, — заурчал пёс и блаженно прикрыл глаза. — О, да, вот здесь! Улыбка тронула её губы. Сколько себя помнила, Паккун всегда был необычайно мрачным и циничным псом, и не то чтобы тактильным. Гладить себя разрешал по великим праздникам. Старел пёсик. О мыслях своих Сакура промолчала, вместо этого сказав: — Может быть, мы тебя с шампунем специальным помоем? Вместо того, чтобы тотчас же отказаться, тот спросил: — А ты можешь? Сакура пожала плечами. Мол, почему бы и нет? — Только у нас, наверное, какое-то поручение есть от Какаши-сенсея? — спросила она, намеренно используя суффикс. В последнее время она это делала исключительно намеренно. — Нет ничего важнее, чем помыть меня с шампунькой, малышка, — возразил Паккун и видя, как она слегка нахмурилась, продолжил: — Мне приказано тебя занять на сегодня. Задания на сегодняшний день в качестве экзаменатора для тебя нет, а видеть тебя в Резиденции Какаши не хочет. Считай, у тебя выходной. Мгновенное раздражение укололо Сакуру. Всё внутри неё воспротивилось. Теперь понятно, почему Паккун вывел её из зала, чтобы сообщить новости. Иначе бы она, не найдя себя в списках, дождалась конца речи Хокаге и высказала бы ему всё, что думала. — За кого он меня принимает?! — вскочив на ноги, не выдержала Сакура. — Мне не нужна нянька! И, не обращая внимание на Паккуна, решительно повернула обратно. Из зала к тому моменту уже выходили джонины. Издалека ей помахал Наруто, но Сакура лишь кивнула в ответ. Бешенство распирало её. Она лавировала в толпе, выискивая глазами цель и не обращая внимания на гавкающего что-то позади Паккуна. Какаши Хатаке остался в конце большого зала. Стоял, расслабленно засунув руки в карманы штанов. Мантия Хокаге неряшливо откинута назад. Разговаривал с Шикамару. Сакура резко остановилась. Всё её тело было напряжено от жажды действий. Но последние остатки холодного разума предупреждали от ошибок. Заметили её возвращение мгновенно. Продышавшись и хотя бы внешне успокоившись, она сложила руки на груди и принялась ждать. Набрасываться на Шестого Хокаге с обвинениями в присутствии других Сакура не собиралась. Мимо к Какаши просеменил Паккун, на ходу бормоча: — Я сделал всё, что мог. Разговора Сакура не слышала, да и не хотела. Ей в тот момент было плевать. Главная задача — не сорваться раньше времени. И только когда Шикамару прошёл мимо и скрылся за дверьми, Сакура медленно начала: — Что я сделала такого, что заставило вас сомневаться в моих способностях? Она не двигалась с места, боясь, что на эмоциях сделает какую-нибудь глупость. Какаши выглядел таким спокойным, что Сакуру только ещё больше злило. Он сам не торопясь подошёл к ней и остановился рядом. Вскинув голову, она едва сдерживая бешенство прошипела: — Мне не нужна собака-поводырь. Мне не нужны выходные. Я готова и хочу работать. Я в порядке. — Ты не в порядке, — только и ответил Какаши. — В порядке! — Один факт, что ты бесишься из-за такого пустяка говорит о том, что нет. Он смерил её внимательным взглядом, вызывая мурашки по всему телу. Сакура сцепила зубы от желания вцепиться ногтями в его водолазку. — Вы не должны были видеть то, что видели. — Но я видел. — Я вас не приглашала подержать мне волосы! — взбесившись, Сакура топнула ногой и слишком поздно осознала, что Какаши тоже разозлился. Брови сошлись на переносице, а взгляд почернел. Только он умел смотреть так жёстко. В одну секунду Сакуру прошибло от осознания, что сейчас будет больно. — Мне следовало отправить тебя в отставку, Сакура. Сглотнув, она едко ответила, хотя её всю трясло: — Только после вас, господин Хокаге-сама. Между ними в ногах неловко переминался пёс и едва не скулил. Сакура перевела дыхание и опустила глаза. Довести до скулежа боевого нинкена! — Эй, — подал голос тот. — Вы чего? Она не будет извиняться. Нет, не будет. Пусть увольняет. Злость внутри тлела. Сакура не верила, что это происходило с ними. Он видел, как она пыталась. Как росла, как билась до последнего. Как шла вперёд, несмотря на то, что не обладала никакими талантами от рождения. Она думала, что больше ей никогда не придётся отстаивать своё право быть шиноби. — Отлично, — разорвав тянущую тишину, произнёс Какаши. Голос его отдавал сталью. — Тебе не нужны поблажки. Ты в порядке. Раз в порядке, то отряд ирьёнинов на финальном этапе возглавишь ты. И лично будешь лечить всех поступающих с арены. Без исключений. Если я узнаю, что ты принимала успокоительные, уволю тем же днём. Ясно? Сакура кивнула: — Предельно. Взяв себя в руки, она развернулась и быстрым шагом двинулась прочь из зала. Возбуждение от ссоры медленно покидало тело и, выйдя на улицу, Сакура обняла себя и покачала головой, убеждая: она всё сделала правильно. У всех бывают тяжёлые времена. И она пройдёт свои вызовы с достоинством.***
— Мне нужно понять, как справляться с моей проблемой, — без приветствия заявила Сакура, опускаясь на стул напротив Ино в забегаловке недалеко от Резиденции. Здесь часто обедали шиноби, и Ино не являлась исключением. — Упражнения на отвлечение внимания, медитации, дыхательные практики. Хоть что-то, что может помочь. Ино зависла с зажатым меж палочек роллом. — Твой клан работает с сознанием, — продолжила Сакура. — Поэтому я решила, что ты можешь подсказать. Пожалуйста? Не торопясь отодвинув тарелку и отложив палочки, Ино сказала: — Если бы подобные техники существовали, жизнь шиноби была бы в разы проще, — и, заметив, как поникла Сакура, продолжила: — Послушай, Яманака не лечат, а калечат. Если бы наши техники хоть чем-то помогали в медицине, поверь, половина клана была бы ирьёнинами. Что ж, легче не стало. А Сакура уже было понадеялась. Пол дня она билась над вопросом «как быть?», и так и не пришла ни к какому решению. Любой медик предложит медикаментозное лечение и скажет, что должно пройти время, прежде чем психика восстановится. Если вообще восстановится. У Сакуры же времени не было. Теперь не было. Прикусив губу, она задумчиво кивнула и встала из-за стола, не замечая придирчиво-изучающего взгляда подруги. Может быть, оно и к лучшему. Объясняться не хотелось, да и адекватного ответа бы не нашлось. Что сказать? Мы с Шестым поссорились, потому что что? Он проявил несвойственную ему ответственность, а она — оскорбилась в ответ? Если утрировать и переводить эмоции в слова, получалось крайне глупо. Но, каждый раз вспоминая разыгравшуюся с утра сцену, Сакура хмурилась и решала: всё было правильно. Ультимативности не было места в их отношениях. Он должен был ей доверять. И если она сказала, что справится, то он должен был поверить. В конце концов, они были друг другу большим, чем просто Хокаге и его помощница. Размышляя о том, что же ей делать, Сакура дошла до больницы. В приёмной её встретили две молоденькие медсестры. — Мы не разглашаем имена пациентов, Сакура-сан, — покачала головой одна из них на просьбу сказать номер палаты поступившей со второго этапа девочки-генина. Неожиданный отказ вывел её из состояния задумчивости. — Но я знала имя этой девочки, просто забыла, — пояснила она. — Это я нашла её в лесу. Одна медсестра молча стушевалась: ей было неловко отказывать ученице Пятой Хокаге, являвшейся ныне главным врачом. Вторая же категорично мотнула головой. Сакура прищурилась и вынесла вердикт: сучка. — Ладно, я спрошу у Цунаде-шишо, — мило улыбнувшись, сказала она. У Стесняшки на лице менялись эмоции, как калейдоскоп: от смущения до ужаса. Боковым зрением Сакура даже заметила, как та схватила подружку за руку и что-то зашептала. Сучка только поморщилась и отмахнулась. А Сакуре надоело, что её перестали воспринимать всерьёз. Это ли обратная сторона милого и доброжелательного образа помощницы Хокаге? Право, фурию Хокаге уважали больше. Поэтому в кабинет к Цунаде она зашла в прескверном настроении. Та состояние ученицы считала мгновенно и вопросов задавать не стала — только сообщила номер палаты. И проводила таким же изучающим взглядом. Закрыв за собой дверь, Сакура перевела дыхание. Денёк был не из лёгких. Напротив нужной палаты на деревянной скамье, вытянувшись, тихо сопел мальчишка лет тринадцати-четырнадцати. Длиннющий, долговязый, одним словом — подросток. Протектора видно не было, но кто это ещё мог быть, если не друг девчонки? Не желая будить ребёнка, Сакура тихо прошла мимо и аккуратно зашла в палату, прикрыв за собой дверь. В отличие от мальчика, девочка не спала, а просто молча немигающим отсутствующим взглядом смотрела в окно. — Привет, — произнесла Сакура и несмело улыбнулась. Во глазах девочки появилась смесь непонимания с удивлением: обеденный перерыв обычно не время для процедур или посещений. — Меня зовут Сакура, — представилась она, подтаскивая табуретку и садясь рядом с кроватью. — Я вообще-то медик, но сейчас пришла просто поговорить. Она замолчала, опасаясь, что девочка замкнётся и не станет разговаривать, если узнает, что это она вынесла её с площадки. Но в этот раз Сакура ошиблась. — Я знаю, кто вы, — спокойно произнесла та. — Вы пришли расспросить меня о том, кто напал на меня? Удивлённая, Сакура кивнула головой и, собравшись, спросила: — Может быть, ты запомнила внешность того человека или хотя бы какие-нибудь отличительные черты? Знак на протекторе? Девочка покачала головой и абсолютно спокойно огорошила: — Я знаю его имя. — Да?.. — выдавила Сакура и, чувствуя подвох, спросила: — И кто это? — Коджи Курама. Один из сыновей главы клана, одного сильнейших на территории страны Огня вне границ Конохи. Всё внутри Сакуры опустилось от отчаяния. Дипломатическая неприкосновенность верхушки клана Курама являлась бельмом на глазу уже нескольким поколениям Хокаге. В отличие от многих других кланов страны Курама подчинялись не Конохе, а напрямую даймё. И оттого и вынести приговор Коджи Курама Коноха не могла. — Это было возмездие, если честно, — спокойно продолжила девочка. — Наш Каге попросил сына вашего даймё об услуге. В обмен тот попросил об ответной услуге. На миссию, о сути которой я рассказать не могу, отправили мою команду и несколько человек из клана Курама. Из-за меня и моего друга миссия провалилась, и пострадало очень много человек. Думаю, изначально он и меня собирался убить. Для девочки-подростка она говорила слишком спокойно и взвешенно, словно и не над ней надругались, словно не её друга убили. Словно не её экзамен превратился в ад. У Сакуры такое поведение не укладывалось в голове. И при любой попытке рационализировать, появлялась ужасающая догадка: произошедшее не было для неё впервой. Видимо, увидев её взгляд, девочка пожала плечами: — Такова жизнь шиноби, да? Мы ведь просто оружие. Первым желанием Сакуры было покачать головой, взять её за руку, обнять. Сказать, что шиноби не оружие, а тоже люди. Но спустя несколько мгновений отказалась от этой идеи. Мысль о себе, как о бездушном предмете спасало остатки психики этого несчастного маленького человека. И рушить её мир, не будучи способной ничего исправить, Сакура не имела права. — Твой друг ждёт у палаты, — только и сказала она. — Может быть, мне его пустить? Впервые за весь разговор с лица девчонки исчезла отстранённость. Нахмурившись, она бросила взгляд на дверь и произнесла: — Он прошёл в финальный этап. Если ему позволят сидеть у моей кровати, он не использует свой шанс сдать экзамен. Так что скажите ему, что я не хочу его видеть, пока он не выступит на поединках. Мы не можем вернуться в деревню совсем ни с чем. Мозг отторг чуждую философию, но не пожелание девочки. Впервые за долгое время Сакура чувствовала себя настолько подавленно. Она в последнее время забыла, что помимо больших и цивилизованных деревень шиноби оставались маленькие, с полу варварскими обычаями, где эксплуатация детей входила в норму, а жизнь шиноби не имела ценности. Выходя из больницы она подумала о том, что горечь от воспоминаний о произошедшем на втором этапе притупилась. Знание, что девочка хоть и неадекватна спокойна, но хотя бы жила и вменяема, успокоило. Её мир это не сломало — уже хорошо.***
«Коджи Курама» — было написано в досье. Какаши сжал пальцы в кулак, усилием воли сохраняя расслабленное выражение лица. Маска умиротворения и спокойствия, чтобы не привлекать внимания. Никому — ни Шикамару, ни АНБУ — не стоило знать, как его раздражает ситуация, в которую они попали. Ловушка. Если потянуть за ниточку, скорее всего, приводящая к сыну даймё. На это Какаши Хатаке готов был поставить, хотя никогда не был азартным человеком. От него ждали решения и приказа, но правда состояла в том, что он понятия не имел, что делать. Как Шестой Хокаге он был обязан согласно протоколу направить прошение об обвинении в столицу — напрямую даймё. — Хокаге-сама? — привлёк его внимание вопросительным тоном Шикамару. Был бы у него ответ. Очередное решение с поганым выбором наихудшего сценария. И дураку понятно, что сыну главы клана Курама не вынесли бы приговор — даже если бы старший сын не сложил с себя обязанности и не исчез, а второй не служил бы в АНБУ Конохи. — Распустить наблюдение, — сказал, в конце концов, Какаши. — И, Шикамару, подготовь письмо даймё с просьбой провести расследование. Распустив всех из кабинета, он откинулся на спинку кресла и развернулся лицом к окну. Настроение было критично паршивым. Его опасения начинали сбываться: будущий даймё страны Огня не позволит Конохе обладать тем уровнем самостоятельности, которым она обладает сейчас. В том, что убийство и изнасилование на экзамене чунина были выполнены по заказу Ясида-сама (или с его поблажек и разрешений), сомневаться не приходилось. Хината в своих отчётах несколько раз ссылалась на то, что в отряд нинзя-защитников входит аж три представителя клана Курама. Чересчур ярко выраженная привилегированность. Но как Шестой Хокаге Какаши абсолютно ничего не мог с этим сделать. Внимание его привлекла мелькнувшая в толпе на улице розовая голова, и настроение упало ещё ниже. От произошедшего с утра скандала на душе было скованно. Какаши не понимал, почему, ведь виноватым он себя не считал. Но просто от одного воспоминания полных обиженной ярости зелёных глаз, хотелось зажмуриться. Ещё один вопрос, который предстояло решить, — что делать с Сакурой, если она не справится. Пришедшее в голову решение давило на чувство гордости. Ещё несколько минут Какаши сидел, глядя, как удаляется вдоль по улице Сакура. И, в конце концов, нажимая себе на горло, сложил печати. — А говорил, что сегодня больше не понадоблюсь, — проворчал Паккун и, отряхнувшись, зыркнул на него: — Совесть замучила? Надо малышку спасать?***
Накануне финального этапа Сакура нервничала — мысли хаотично крутились вокруг предстоящего испытания, всё валилось из рук. Могло сложиться впечатление, что это ей предстоит сдавать экзамен. Хотя, признаться честно, Сакура лучше бы сдала экзамен. На месте северного полигона теперь красовалась аккуратная полусферическая воронка, по периметру которой Тензо соорудил деревянные трибуны в десять рядов каждую. Недалеко от главного спуска на импровизированную арену расположили палаточный госпиталь. Трибуны делегаций и участников разместились на противоположной стороне поля. Белый халат в руках ощущался атавизмом из прошлой жизни. В последнее время Сакура чаще носила аккуратное красное платье с бриджами, нежели медицинскую униформу. Мельтешащие между белыми палатками ирьёнины возвращали притушенные воспоминания. Да и сами медики воспринимали её уже как-то по-другому: прошло много времени с тех пор как они работали бок-о-бок. Часть персонала больницы и вовсе сменилась. Те же самые девушки на ресепшене или молодая медсестричка, вошедшая в команду на финальный этап. Для них Сакура Харуно была чуждым в их среде элементом. — Волнуетесь, Сакура-сан? Дёрнувшись от неожиданности, Сакура обернулась. В паре шагов от неё стоял АНБУ в маске Медведя. — Извините, не хотел напугать. — Давно вас не видела, — приветливо улыбнулась Сакура. — Я думала, мы изначально были на «ты», Тоби-сан. Шиноби, вероятно, смутился. Обстоятельства их знакомства в баре, когда её шантажом заставили сесть за стол к отдыхающему отряду, вызывали смех. — Миссия, — пояснил Медведь. — Конечно, — кивнула Сакура. Она никогда не была в курсе приказов, отдаваемых членам АНБУ — только изредка пересекалась то с тем, то с другим в Резиденции. И каждый раз эта встреча была приятной неожиданностью. — Думаю, я справлюсь, — ответила Сакура на первый вопрос. — Усуи на другом задании. Так что если вам что-нибудь понадобится, зовите меня. Моргнув, Сакура уставилась на Тоби Ширамуи в экипировке АНБУ. От пристального взгляда, тот неловко напрягся всем телом. — Мы с ребятами слышали о вашем споре с Шестым и не хотим, чтобы вы проиграли, — пояснил он. — Усуи сказал, что Рю нам такого предательства не простит. — Ну… — выдавила Сакура и заставила себя улыбнуться. — Спасибо? Только вы же понимаете, да, что тоже можете быть уволены? АНБУ подчинялись только Хокаге — первое правило отряда. — Что является просьбой, приказом не считается. Сакура усмехнулась уголком губ. Ей стало безумно интересно, что бы на это сказал Какаши Хатаке. Почти заговор за спиной. Медведь растворился в воздухе. Решительно надев белый халат, Сакура пошла к медицинским палаткам. То, что среди угрюмого и молчаливого отряда АНБУ — личной армии Хокаге — у неё появились союзники, в глубине души радовало. И не потому что ей нужна была власть, нет. Просто так создавалось ощущение, словно она стала чуточку более «своей».***
На первом поединке между шиноби из Песка и Облака увечий никто не получил. Сакура молча сидела на скамье перед палатками, опустив подбородок на руки, и смотрела за выступлением. Позади о чём-то переговаривались ирьёнины, но её это больше не волновало. Сакура Харуно не была полноценным членом коллектива больницы Конохи, у неё было другое место. Второй поединок закончился через десять минут после того, как начался. Один из противников сильно превосходил другого в силе, и дело было решено рукопашным спаррингом. Изрядно избитого мальчишку из Суны на носилках доставили в палатку. Несмотря на то, что двигаться он не мог, открытых переломов у мальчишки не было, и после двух быстрых поверхностных ирьёнин-дзютсу, его отправили в стационар. Сакура не удивилась своему почти равнодушию: жизни ребёнка ничего не угрожало, крови не было. На такое её психика не реагировала. Третий поединок по накалу был выше. По итогу: несколько ранений, одно сквозное. Но, благо, в бедре. Вид крови хоть и вызвал лёгкий тремор, в целом, взять себя в руки у Сакуры получилось. Закончив с мальчишкой, она стянула перчатки и умылась. Из зеркала на неё смотрела несколько потерянная девушка. «Соберись», — сказала Сакура самой себе и зажмурилась. Из палатки она вышла как в лёгком полусне, когда на арене уже полным ходом шёл следующий бой. Вверх в небо взмыл столб пламени, шум которого заглушал восторженные вздохи трибун. Взметнув руку, Сакура зажмурилась от слепящей яркости огня. В такие моменты она понимала, насколько расслабилась за последнее время. Считалось, что шиноби должен быть всегда готов к сражению, но сил у неё сейчас не было ни на йоту. Разве что на то, чтобы закрыться от вспышки. — Какой кошмар! — воскликнула одна из смотревших за поединком медсестра. — Он вообще жив? Сакура дёрнулась и перевела взгляд на арену. Там, в клубах рассеявшегося дыма, на земле лежал тот самый мальчик со скамейки в больнице. Последний из троицы. Он не двигался. Шикамару почему-то медлил. Мурашки пробежали по рукам, и Сакура уже хотела прикрикнуть на персонал, почему они не спешат с носилками вниз, как вдруг кто-то быстро и резко укусил за голень, привлекая внимание. В ногах обнаружился Паккун. — Держи себя в руках, малышка, — хмуро буркнул он. — Здесь все профессионалы. И, действительно, — мальчишка кое-как поднялся на ноги. Поединок продолжился. От сердца отлегло, хотя глаз от сражения Сакура больше не отрывала. — Если будешь так себя накручивать, в конечном итоге Какаши тебя уволит, — заметил Паккун. Замечание на мгновение взбесило. Сакура бросила на пса уничтожающий взгляд. — Без тебя не знала. — Так расслабься, — последовал ответ. — Это сражение на порядок опаснее предыдущих. Если вовремя не оказать этим детям помощь, они могут умереть. — А могут и не умереть. Знаешь, на моей памяти некоторые шиноби после сражений валялись обескровленные на полях сутками, прежде чем к ним поспевала помощь. А некоторые погибали, неудачно приложившись головой. Дело случая и судьбы. — Я — ирьёнин, прикажешь мне не беспокоиться? — раздражённо произнесла Сакура. Паккун безучастно кивнул. — Медики — не боги. — Ты такой циничный пёс! — прошипела Сакура, складывая руки на груди и отрывая глаз с арены. Внимание её теперь было полностью сосредоточено на мопсе, который раздражал не меньше его хозяина. — Цинизм помогает шиноби выживать, малышка, а я — нинкен. Она хотела уже было ответить, как её окликнули: — Сакура-сан, первого доставили! Оказывается, пока они спорили, поединок закончился. Сакура поспешила в палатку, краем глаза замечая семенящего позади пса. На автомате подвязала волосы и надела одноразовые перчатки. Внутри всё напряглось от нервного напряжения. На операционных носилках лежал мальчишка, но определённо не тот, которого она помнила. И это первое, что остудило заходящийся в панике разум. — Пробито лёгкое, ожоги второй степени. Шиноби Кумогакуре, Наруи Отошики, — отчитался младший ирьёнин, доставивший его с поля боя. От вида расползавшейся из раны в груди крови, в глазах на мгновение помутнело — пока Паккун не укусил её за пятку. Взбесив с пол оборота. Снова. Шикнув и топнув ногой на нинкена, Сакура как ото сна очнулась: — Освободите пространство, — резко и твёрдо произнесла она, подходя к носилкам вплотную. — Быть готовым к переливанию крови. Подготовить жгуты и бинты. Выполнять! В палатке под светом мигающих ламп началось мельтешение. Сакура, не колеблясь ни на секунду, сложила печати и начала работать. Остановить кровь, срастить ткань. Нельзя было ни медлить, ни прерываться. В те несколько раз, когда в ладонях появлялась еле заметная дрожь, примостившийся рядом на табуретке пёс пихал её лапкой в бок. — Ты!.. — в последний раз зашипела на него Сакура, проглатывая проклятья. — Освобожусь только, сделаю из тебя коврик! Если бы она не была так занята, то заметила бы с каким немым непониманием на неё смотрят остальные ирьёнины. К счастью, они хотя бы не знали, кем являлся Паккун, а то вопросов было ещё больше. — Малышка, — в какой-то момент произнёс он. — Выдохни, а то красная уже. — Иди к чертям! Или к своему хозяину! Что ты вообще здесь делаешь? — резко спросила Сакура, завершая технику, отдёргивая руки и оборачиваясь к меланхолично наблюдавшему за ней псу. — Вовремя задумалась, — ответил он и, отряхнувшись, спрыгнул с табуретки. — Я думал, ты сообразительнее. Мысль текла медленно, проникая сквозь остывавшие эмоции и адреналин. Взгляд скользнул по окровавленным в перчатках рукам, по ровному шраму на груди мальчишка, по его равномерному сердцебиению на кардиограмме. По бригаде ирьёнинов. Она справилась? Она действительно залечила пробитое лёгкое и даже не словила панической атаки? — Перевяжите его и транспортируйте в больницу, — приказала она и быстро направилась к выходу — за Паккуном. — Я сейчас вернусь. Пёс обнаружился на поляне за палатками госпиталя. Сидел, меланхолично почёсывая себя за ухом. — Тебя отправил Какаши, — сказала она. — Почему? Паккун бросил на неё взгляд, как на неразумного ребёнка. — У него спроси, я-то тут причём. — Но ты знал, что делать. Ты специально раздражал меня, чтобы отвлечь. С этим нинкен спорить не стал. — Откуда ты знал, что это сработает? Почесавшись, Паккун ответил: — Потому что это сработало с Какаши. А теперь пошли обратно, второго везут. Сакура обернулась. На носилках с арены катили второго мальчишку. На освободившейся площадке начался пятый поединок. Паккун протопал под полог палатки. Оставшиеся поединки Сакура отработала почти без эксцессов. И это одновременно удивляло и восхищало. Когда финальный этап был закончен, она едва сдержала слёзы счастья. Бригаде ирьёнинов было невдомёк, через какое испытание она прошла.***
Сакура сидела на высоком табурете уличного бара, облокотившись о стойку и в пол уха слушала щебетание Ино. Та с упоением рассказывала о переезде — она с матерью приобрели участок земли на окраине деревни с намерением построить новый дом и несколько больших теплиц. За их спинами яркими огнями светилась главная улица Конохи, украшенная в честь окончания экзаменов на чунина. Наруто во главе инициативной группы добился своего. Вниз по улице, на площади Санинов напротив реки установили сцену. Оттуда уже доносилась музыка. Уставшая и вымотавшаяся за день, Сакура мечтала забыться сном. Но сильнее этого она хотела увидеть Какаши Хатаке. Без какой-либо цели. Потому что внутри крутилось слишком много всего, чтобы заранее сформулировать слова. Она была благодарна за помощь, ошарашена и смущена за неё же. Сакура не совсем понимала его мотивов. Злится ли он на неё? — Ты пить будешь или я зря деньги потратила? — вдруг спросила Ино и закатив глаза, забрала стакан с коктейлем: — Кого я вообще спрашиваю. Через минут десять к ним присоединились Шикамару с Темари и Чоуджи. Темари сияла самодовольством: все три её ученика стали экзамен. — А у вас нет ещё своих команд? — спросила она, присаживаясь напротив. — Я бы хотел, да Шестой отменил выпуск, — грустно заметил Чоуджи. — Шикамару будет ещё лет пять ждать выпуска Мирай из Академии. — Я вообще не хочу становиться учителем, — пожала плечами Ино и сморщила носик: — Ещё с детьми возиться. У меня не столько терпения. Воспользовавшись молчанием, Ино разлила друзьям саке. Сакура поболтала ложкой в коктейле. Хотела ли она собственную команду генинов? Скорее нет, чем да. Но Ино была другого мнения: — А вот тебе бы пошло на пользу, — сказала она, толкнув локтем в бок. — Зачахнешь в офисе, превратишься в Шизуне. — Что плохого в Шизуне-сан? — пожав плечами, спокойно спросила Сакура. — Она большой профессионал. — Кроме того, что у неё кроме работы ничего нет? — фыркнула Ино. — Даже друзей, кажется. Сакура повела плечом и улыбнулась уголком губ, вспоминая прошедший день. У неё были друзья. — Честно говоря, пока я думаю, что на своём месте, — сказала она. Если, конечно, Шестой её не уволит. Ино только цокнула языком. — Что там в программе концерта? Есть под что потанцевать? — переключилась она. — Какие-то музыканты из столицы. Наруто обещал «нечто зажигательное», — ответил Шикамару. За столом раздалось радостное улюлюканье, и Сакура улыбнулась: — Вы не радуйтесь особенно, у Наруто нет вкуса. — Мне сегодня всё равно подо что танцевать, — сказала Ино и подмигнула друзьям: — Чоуджи, сегодня ты мой партнёр. Сакура, будем танцевать? — Я не люблю. — Зануда. — В отличие от тебя, я сегодня работала! — Да я шучу! — рассмеявшись, Ино крепко обняла её. — Но танцевать всё равно будем! Кое-как высвободившись под крики и хохот подруги, Сакура пересела подальше. Когда алкоголь был выпит, а со стороны сцены начали доноситься звуки живой музыки, компания выдвинулась из бара. Ино шла, вцепившись в руку другу, близкая к тому, чтобы и вовсе повиснуть на несчастном Чоуджи. Сакура была счастлива, что почти не пила: иногда к ней подходили люди из делегаций других деревень поздороваться. Нехорошо было бы, будь она пьяна. Вот она, обратная сторона узнаваемости. На улицах было многолюдно: отдыхали и шиноби, и гражданские. Воспользовавшись моментом, когда друзья пошли танцевать, Сакура отошла к набережной: там было свежо, и дул прохладный ветер. Облокотившись о перила, она выдохнула: за весь вечер она ни разу не приметила нигде взлохмаченной головы Какаши. Как Хокаге, он обязан был присутствовать на празднике. Но то ли вопреки протоколу не пришёл, то ли заныкался в какой-нибудь угол. Это удручало и без того меланхолично-уставшую Сакуру. — Не помешаю? — спросил Когараши Хьюго. Сакура качнула головой, поднимая взгляд на подошедшего мужчину. В отличие от многих других шиноби, большая часть Хьюго носила традиционную одежду. И, надо сказать, Когараши кимоно очень шло. Он смотрел куда-то в танцующую толпу. Сакура знала, куда. Догадаться было несложно. Подул ветер, подхватывая волосы и подол платья. Сакура слабо улыбнулась моменту. Красивый и тихий вечер. Будь по близости Какаши, было бы совсем хорошо. Сакура отдавала себе отчёт в том, что скучала даже по их разговорам. Скучала по тихому голосу Какаши с ироничным нотками и редкими смешками. По собственным ощущениям, возникавшим в его обществе. Ей было комфортно. Она бы с удовольствием разделила с ним этот момент летней ночи. Вместо этого рядом стоял мужчина, ухаживавший за её лучшей подругой. — Что нужно вашей подруге? — вдруг спросил Когараши. — М-м? — удивилась Сакура. — Я честно признался, что заинтересован в ней. И не один раз приглашал на свидание. Совру, если скажу, что не задет её отказами. Мог бы принять, если бы не видел, что тоже интересен ей. — «Заинтересована», «интересен», — поморщилась Сакура. — Вам в клане запрещают использовать более эмоциональные слова? Осознавая, что вряд ли Когараши поймёт, она с улыбкой пояснила: — Ино только со стороны такая дерзкая. Она очень нежная и мягкая, на самом деле. И ей хочется, чтобы её любили, а не были в ней заинтересованы. Заинтересованы в ней многие. В толпе танцующих мелькнул длинный хвост Ино. Сакура заправила прядь волос за ухо и посмотрела на Когараши. Белые глаза мужчины угрюмо следили за её подругой. — Любовь — глубокое чувство, испытывать которое можно только к по-настоящему близкому человеку, — сказал он. — Сказать, что я её люблю — значит соврать. Сакура закатила глаза. До чего же прямолинейная честность. — Есть ещё слово «нравиться», в конце концов, — ответила она. — «Ты мне нравишься» — звучит неплохо для начала. Или «Вы мне нравитесь», если вы, Хьюго, привыкли к официозу. Только не удивляйтесь, если испугаете Ино серьёзностью намерений ещё больше. — Но мои намерения исключительно серьёзные. — Когараши-сан, — Сакура покачала головой: — Вот… скажите ей просто всё то же самое, что и мне. И, когда она испускается, просто не отпускайте, пока не успокоится. Хьюго внезапно улыбнулся. — Вы хорошая девушка, Сакура-сан. — Прямолинейная, «хорошо, что такая прямолинейная» хотели сказать вы, — поддёрнула его Сакура и мило улыбнулась в ответ. — Обращайтесь. И пригласите мою подругу уже на танец. Глупо протанцевать весь вечер с другом, если рядом находится нравящийся мужчина. Только я этого не говорила вам! Сакура подмигнула и ретировалась. В толпе вдалеке мелькнула голова Шестого. И упускать его она не собиралась. Только вот, когда приблизилась, обнаружилось, что Какаши был не один, а в компании госпожи Мизукаге — единственного высокопоставленного гостя на экзамене. Сделав вид, что и не к нему она направлялась, Сакура нырнула под полотно с ярким названием уличной закусочной. Забравшись за стойку, она закрыла глаза. Чуть не опозорилась. У неё не было никакого благовидного предлога для общения на официальном празднике. Бывший учитель и ученица, Хокаге и его секретарь. Разница в возрасте и разный социальный статус. Да ещё и с Мизукаге! От обиды Сакура с силой прикусила губу. Она не имела права доставлять большие неприятности, привлекая к ним ненужное внимание. И вообще — ей не стоило его искать. Извинилась бы завтра на работе. — Заказывать что-нибудь будем? — раздался над ухом знакомый громкий голос, перешедший в смех. — Или мы кого-то хороним? — Рю?! — воскликнула Сакура, разворачиваясь на стуле. Рю Мурасава в простецком кимоно стоял, сложив руки на груди и широко улыбался. Бордовые глаза смеялись: — Себя хорони, Харуно, я отомщу за эти месяцы на границе! Из-под вывески показалась голова Усуи Инузука: — Не будь таким злопамятным, придурок. Сакура, не выдержав, засмеялась. — Выпьем? — с надеждой спросил Рю. — Я на границе чуть со скуки не умер! Ни женщин, ни алкоголя, только мрачный Хидео и лес кругом. Жуть! Они заказали бутылку саке и распили на троих. Рю травил байки без умолку, Усуи его высмеивал. Не хватало только Тоби, но тот оставался на дежурстве. — Кто такая Ассая? — в какой-то момент поинтересовалась немного захмелевшая и покрасневшая Сакура. Рю нараспев воскликнул: «О-о!». И от внимательного взгляда Сакуры не скрылось, с каким откровенно насмешливым взглядом он посмотрел на Усуи. Тот сначала помрачнел, но, в конце концов, усмехнулся: — Моя бывшая жена. — Жена?! — Сакура аж закашлялась и вылупилась на него. — Тебе сколько лет? — Ну, мы поженились в семнадцать, развелись в восемнадцать. — Ага, — набив рот кусочками фруктов из вазочки произнёс Рю. — А потом ещё раз десять сходились и расходились. У нас в отряде есть постоянная ставка — сколько продлится их расставание. Сакура нахмурилась. — Если любишь, зачем расставаться? — искренне поинтересовалась она. Усуи почесал затылок: — Она меня бесит. Не знаю, большую часть времени, когда мы не трахаемся, я хочу её убить. Прикусив губу, Сакура покачала головой. И выдавила шутку: — Из уст члена АНБУ угроза об убийстве звучит очень убедительно. Инузука как-то невесело рассмеялся, и Рю предложил ещё выпить. Накидавшись, они вывалились на улицу. Волосы лезли в лицо. Сакура заправила пряди за уши, раздражённо выдохнув: — Обещаю себе подстричься завтра же! — Зачем? — искренне удивился Рю и подхватил пальцами прядь её волос. — Тебе идут длинные волосы, мне кажется. — Убери руки от моих волос, придурок! — воскликнула Сакура и неловко отскочила. — Да ладно, тебе жалко что ли? Можешь мои потрогать, хочешь? — спросил он и наклонил голову. — Зачем мне трогать твои волосы?! — Ну, вдруг ты хочешь? — Идиоты, — покачав головой, выдохнул Усуи, но на него не обратили никакого внимания. Вдруг из танцующей толпы выплыла компания во главе с Ино и Шикамару. Сакура отметила, что Когараши среди них не было. А Ино была слишком счастливая и совсем не притихшая, какой была бы, встреться ей на пути Хьюго. Сакура быстро представила друзей друг другу, не распространяясь об их работе. Шикамару молча пожал руки Усуи и Рю — они были знакомы, разве что без масок ещё не встречались. Праздник заканчивался. Сакура в тайне мечтала поскорее смыться домой, но остальные закругляться не желали. Тем более Ино нашла двух новых жертв на замену Чоуджи — тот измотался танцевать весь вечер с Яманака. Оглянувшись по сторонам, Сакура с грустью отметила, что сбежать некуда. Ни одного знакомого лица. Вдалеке можно было заметить Наруто, тусившего с Ирука-сенсеем и Роком Ли, но это не та компания, к которой она стремилась. И вдруг её укусили за пятку. Пискнув от неожиданности, Сакура опустила глаза. Её радости не было предела: — Паккун! — воскликнула Сакура и села на корточки. Уже направившаяся вперёд компания остановилась. — Я так тебе рада! — улыбнувшись, прикусила губу она и аккуратно почесала за ушком. — Скажи что-нибудь хорошее. — Извиниться хочешь? — буркнул пёс, и это несколько остудило её пыл. — А он очень зол? — Вообще-то нет. Но предлог хороший, да? — проницательно заметил пёс, заглядывая ей в глаза. И, встряхнувшись, махнул головой и посеменил куда-то в толпу: — Пошевеливайся, малышка. Резко поднявшись, Сакура запнулась о вопросительные взгляды друзей. Ино, сложив руки на груди, мрачнела с каждым мгновением. Улыбка медленно сползла с лица. И как им объяснить? — Я… это… — невпопад брякнула она и, поморщившись, неловко улыбнулась: — Меня вроде как чуть не уволили. Хочу извиниться. — Не надо врать! — фыркнула Ино, и с Сакура с ужасом ждала следующих слов, боясь услышать разоблачающую правду. Что в действительности она просто безумно хотела общества Какаши Хатаке. Но Ино не была настолько проницательной, поэтому просто продолжила с ухмылкой: — Ты просто с самого начала вечера мечтала попасть домой! Усуи и Рю, привычные к Паккуну, не узрели в его появлении ничего странного. Мало ли какое у него дело к Сакуре? О близких отношения Шестого и его ученицы в АНБУ знали не по наслышке. Да и их уже занял разговором Чоуджи. Шикамару только махнул рукой на прощание. Сакура улыбнулась и двинулась следом за Паккуном. Сомневаться в том, что Шикамару как минимум догадывался, что она просто слиняла к Шестому, не приходилось. Но молчаливому Шикамару Нара лезть в чужие дела было без надобности. *** Что опьяняло сильнее — выпитый алкоголь или ожидание встречи — Сакура не знала. Но на губах сияла улыбка, ставшая чуть сдержаннее и аккуратнее, стоило ей увидеть со облокотившегося о стол Какаши в дальнем углу зала. Рядом на вешалке висели плащ и шляпа Хокаге. Вопреки его привычкам не очень аккуратно. Видимо, сказывалась усталость. Проследовав за Паккуном, Сакура тихо опустилась напротив. На столе стояла только почти полная бутылка саке. Едва ли он выпил и рюмку. Какаши бросил на неё тяжёлый взгляд исподлобья и, кажется, даже не удивился. Только покосился на Паккуна. Вряд ли пёс действовал по просьбе. — Я не имела права кричать на вас… Хокаге-сама, — последние слова Сакура буквально выдавила. — Ты кричала не на Хокаге, Сакура, — жёстко произнёс он поднимая рюмку. Совсем растерявшись, она бросила взгляд на Паккуна: он же говорил, что Какаши не зол! Но пёс, словно не замечая тяжёлой атмосферы, изучив пустой стол, спрыгнул на пол и посеменил лапками в сторону кухни. — Моё поведение было неприемлемым, — ещё раз попыталась она. Какаши нахмурился и, закрыв глаза, потёр веки. Сакура про себя отметила: скорее всего у него болела голова. Вряд ли он так сильно злился на неё. Просто попала под горячую руку. Прикусив губу, Сакура аккуратно, почти боясь, вытянула руку и прижалась зелёным свечением чакры к его лбу. Ладонь едва не дрожала. Страшнее всего было получить отказ. Но Какаши молча принял помощь. Морщинка меж бровей не исчезла, но слегка разгладилась. Отведя ладонь, Сакура неловко улыбнулась: — Трудный день. Ответный взгляд серых глаз мягче не стал. Оставив рюмку в сторону, Какаши произнёс: — Я правда был готов тебя уволить, — улыбка Сакуры потухла. Будто бы она не знала. Какаши Хатаке слов на ветер не бросал. — Но вместо этого в очередной раз помогли, — тусклым голосом пробормотала она. Что его так задевало? Сакура искренне чувствовала себя виноватой и искренне извинилась. — Ты постоянно злишься, что я не забочусь о своём здоровье, но правда в том, Сакура, что ты ничем не лучше. Требовательность к себе — не порок, — произнёс он жёстко. — Но не когда это грозит необоснованной и бессмысленной смертью. Он так злился из-за передозировки? Сакура покачала головой: — Вряд ли я бы умерла от той передозировки. — Не умерла — это всё, что тебя беспокоит? — спросил Какаши. — А последствия для здоровья? Это задело её, и поэтому Сакура резко ответила: — А когда вы последний раз задумывались о последствиях для здоровья, когда что-либо делали? Он хотел было что-то резко сказать, но запнулся. И вместо этого произнёс: — Я никогда не рискую без смысла. — О! — воскликнула Сакура, складывая руки на груди и злясь. Её поразила догадка. — Не притворяйтесь что не хотели сказать «потому что я — мужчина, Сакура»! Сглотнув, Сакура впилась пальцами себе в кожи и борясь с бешеным желанием вскочить и убежать. Или придушить его. Такие примитивные реакции, такие неизвестные эмоции. Ни разу в жизни она не испытывала настолько насыщенную смесь ярости и обиды. Чистая злость была ей известна, а вот что делать с обидой, Сакура не знала. — Хорошо, — внезапно признался Какаши, окинув её мрачным взглядом. — Это то, что я хотел сказать. Сцепив зубы, Сакура сверлила его взглядом. И что с этим сделаешь?! — Я не для того прошла весь этот путь, чтобы сдаться. — Я не просил сдаться. Я просил дать себе время. — Времени не было! — раздражённо воскликнула Сакура. — Девочка умирала. Что я должна была, молча ждать, когда прибудет бригада ирьёнинов? Какаши кивнул: — Да. — Никогда я бы так не поступила. — Эта доброта тебя погубит. Лежащая на столе ладонь сжалась в кулак. Сакура проглотила жгущее язык «так это не ваше дело». Она так ждала этой встречи и вот что получила. Очередную ссору. Помириться не вышло. — Я не умру, — прошипела Сакура. — Смерть не спрашивает, Сакура. — Я. Не. Умру, — повторила она и вновь повторила: — Не раньше вас. В этот момент вернулся Паккун. Запрыгнул на стул, посмотрел на них, оценил ситуацию и приуныл: — Сакура, надо было просто за ушком почесать. Что ты как не человек? Медленно закрыв глаза, она опустила голову на грудь. Волосы упали вниз, раздражая своей длиной. Сакура не видела, каким больным взглядом сверлил её Какаши Хатаке, утопая в иллюзии, что страдает только она. Паккун меж тем продолжал вносить свою собачью лепту: — Можно ещё по спинке погладить. Очень приятно и успокаивает. Какаши не выдержал первым: — Паккун, исчезни. Пёс заскулил и прижал уши. Резко поднявшись из-за стола, Какаши произнёс: — Вставай, я провожу тебя. Уже поздно. Чувствуя себя безмерно усталой и несчастной, Сакура поднялась и, не ожидая, пока он снимет с вешалки свои вещи, покинула ресторан. Паккун почему-то последовал за ней. На улице она не остановилась, а, обняв себя, молча побрела в сторону дома. В какой-то момент Сакура просто почувствовала, что Какаши молча следует за ней. Так и шли они по улицам Конохи вереницей — взбешённая и обиженная она, семенящий печальный Паккун и расслабленно-отстранённый Какаши. Праздник закончился, огни притушили. Из баров вдоль улицы ещё доносился хохот компаний, но их становилось всё меньше. Сакура мрачно думала о том, что, вероятно, стоило остаться с ребятами до конца вечера. Дойдя до своего дома, она хотела было скрыться на лестнице, но остановилась. Прикусить бы язык, да Сакура за этот вечер испытала весь спектр эмоций от счастья и до ярости и сопротивляться эмоциям уже не могла и не хотела. Развернувшись, она подошла вплотную к Какаши и, вскинув подбородок, спросила: — Раз я тебя так бешу в качестве куноичи, зачем же ты мне помог? Не стоило отправлять Паккуна. Я бы провалилась, гадать не надо. Устроила бы бригаде ирьёнинов настоящее представление с истерикой и обмороками. Тишина улицы тяжестью ложилась на сердце. С каждой секундой становилось только больнее. — Потому что не мог не помочь, — в конце признался Какаши. — Как не мог не проводить, — согласно кивнула Сакура. — Какаши Хатаке и его избирательный альтруизм. — Иди домой и выспись. Ты выглядишь уставшей. Сакура мгновенно ощетинилась: всё пропускал мимо ушей, когда не хотел слышать! — Уставшая, напившаяся и взбешённая, так и есть! Тяжёлый взгляд серых глаз подначивал и поджигал, и сопротивляться Сакура не могла. Ей надо было развернуться и уйти. Но тело сопротивлялось и двигалось с места. Внезапно поразившая мысль смысла остатки ярости, оставив только шок и уничтожающее изнутри осознание: неужели она настолько по нему соскучилась, что наслаждается даже этой грубой и бессмысленной ссорой? Сакура ощутила себя по-настоящему потерянной. Уставшая, напившаяся, взбешённая и влюблённая. Мучившая своими чувствами себя и его. Незаслуженно. С чего она решила, что имеет право? Как сказал он в начале вечера — она не на Хокаге кричала. Видимо, в момент изменившийся взгляд, поразил и Какаши. Его рука взметнулась и сжала её предплечье. — Сакура? Ты в порядке? — нахмуренные брови, обеспокоенный тон. Обычная забота, в которой так легко потеряться и запутаться. Так легко обмануться. Сняв его ладонь со своего предплечья, Сакура рывком кивнула и, пробормотав «Спокойной ночи», быстро скрылась на лестнице. Медленно, как во сне поднявшись к себе, она вошла в квартиру и сползла вниз по двери. Ладонь с силой зажала рот. От сковавшего изнутри ужаса её скрючило от боли. Немигающий взгляд смотрел вникуда. Как она могла в него влюбиться? По-настоящему влюбиться. Без выдумок. Ей других мужчин вокруг было мало? Сакуре, внезапно, стало безумно жаль себя. Зажмурившись, она спрятала лицо в колени и беззвучно заплакала. То, что она принимала за лёгкую привязанность и игры собственного разума, проросло слишком глубоко в душу и грозило уничтожить изнутри. Вторая безответная любовь подряд — это уже чересчур. А в то, что у них был хоть какой-либо шанс, Сакура не верила. Какой шанс мог быть у Какаши Хатаке и Сакуры Харуно? Флегматично-отстранённый, бесконечно сложный мужчина, за спиной которого столько боли, сколько ей и не снилось. Гениальный шиноби. Одиночка. И она — некогда самая обычная куноичи, не семи пядей во лбу. Добившаяся всего исключительно изнурительным трудом. Истеричка, не скупящаяся на эмоции. Чрезмерно эмоциональная. Меж ними лежали года, социальный статус и абсолютно взаимоисключающие темпераменты. И всё, что было общее — нажитая за годы совместной службы привязанность. Смешно и безжизненно.