Иной дозор.

*** — Ганнибал… Извини, что отвлекаю, но там привезли еще двоих. — Ты и сама знаешь, что делать Беделия. Не дергай по ерунде. — Хорошо, как скажешь. Прислать завтрак? — Конечно, спасибо. И...знаешь что? Напиши им стандартный диагноз. Спишем все на галлюцинации, у меня нет никакого желания накачивать их наркотой лишний раз. — Ты главный врач, тебе решать. Дверь закрылась с тихим щелчком, и Уилл попытался выровнять дыхание и не пошевелиться, чтобы не выдать Лектеру, что он уже не спит. Внезапно, одеяло откинули, оголяя ягодицы, и Грэм почувствовал влажное прикосновение горячих пальцев к пылающему, воспаленному отверстию заднего прохода. Он хотел сдержаться и не вздрогнуть, но не справился с собой. Тихое хмыканье за спиной оповестило о том, что Темный прекрасно знал, что Уилл не спит, потому и решил приняться за процедуры. Теперь профайлер смог выдохнуть с облегчением и шире раздвинуть ноги, подставляя пострадавшую часть под мягкие прикосновения, приносящие облегчение и убирающие боль. Чем бы его не мазал Лектер, эффект был потрясающим. — Не знал, что ты врач. — На самом деле, я не совсем врач, но строение человеческого тела знаю хорошо, — тонкие пальцы дрогнули, превращая обезличенные медицинские прикосновения в ласку, и Уилл с ужасом заметил, как по коже пробежались мурашки, поднимая дыбом волоски на руках. Он не знал, чего в них было больше, отвращения или предвкушения. Это пугало. — Ты хорошо держался для первого раза, Уилл. Я бы сказал, что мне жаль, но мне не жаль. — Тогда не будем играть в вежливость, не-совсем-доктор Лектер. За окном опять темно, сколько я пробыл здесь? — Пока недостаточно для того, чтобы я счел твой долг уплаченным. Завтрак или продолжим? Уилл испуганно сглотнул, но ответил так спокойно, как смог. — Продолжим. В этот раз Ганнибал Лектер не торопился, он смаковал реакции Грэма с педантичностью ресторанного критика. Впитывал в себя мельчайшие оттенки его эмоций, собирал выражения лица, ароматы тела и дрожь испуганных мышц. Уилл ждал боли, но ее не было. Правда, не было и удовольствия. Лектер, закончив смазывать профайлера лечебной мазью, немедленно перевернул его на спину и снова прикоснулся пальцами к мягкому, податливому входу. Не проникая, просто дразня. Он щекотал скользкими от мази подушечками пальцев припухшее от недавнего секса, растянутое и чувствительное колечко сморщенных мышц заднего прохода, пока Уилл не начал сопеть, борясь с собой. Он пытался продолжить безразлично смотреть в потолок, игнорируя странные ощущения, собирающиеся в паху. Он не собирался доставлять Ганнибалу удовольствия своими реакциями, не собирался дышать через раз, кусать губу и удерживать вздохи в груди. Но сдерживаться становилось сложнее, Уилл определенно что-то чувствовал, и неприятным это было не назвать. Непонятный озноб волнами разбегался по телу, заставляя сердце биться чаще, разгоняя кровь, заставляя ее концентрироваться в паху. Уилл ощущал глубоко внутри себя непривычную сладостную истому, вынуждавшую мышцы живота подрагивать, сокращаясь под наливающейся эрекцией, а колени дрожать от желания развести их еще шире. Он никогда не думал, что вокруг ануса может быть столько нервных окончаний. А вот Ганнибал точно это знал, стимулируя Уилла именно там, где надо, и так, как надо, чтобы вынудить первый стон сорваться с неприязненно поджатых губ. Лектер, казалось, только этого и ждал. Почувствовав положительный отклик, он быстро смазал пальцы смазкой и ввел внутрь сразу два. После секса прошло слишком мало времени и мышцы не успели сократиться, принимая былую, тугую форму. Именно этим и воспользовался Ганнибал, проникая внутрь, не создавая дискомфорта. Уилл почувствовал растянутость, но это не было больно, не было даже неприятно, скорее, просто странно, непривычно, и… немного интригующе. Грэм выдохнул, с удивлением отмечая, что задерживал дыхание от испуга. Он еще раз прислушался к себе и уверился в том, что боли действительно нет. Он чувствовал в себе чужие пальцы, легкое растяжение и пульсирующий жар в опухших от грубости предыдущего дня мышцах ануса. Но сегодня эластично расступившийся сфинктер принял пальцы гостеприимно, и вторжение казалось даже… приятным. А потом Лектер пошевелил кистью, касаясь чего-то потаенного, скрытого глубоко внутри тела, и мир расцвел чередой фейерверков. Отклик был таким сильным, что Уилл застонал в голос, комкая в кулаках простынь, упираясь в матрас пятками, чтобы вскинуть бедра выше и продлить контакт, раздвигая ноги и бесстыдно предлагая себя. Слишком поглощенный ярким удовольствием, он не обратил внимание на позу: ни на приглашающе разведенные колени, ни на выгнутую грудь, ни на полностью эрегированный член. Уилл забыл обо всем, пока источник его удовольствия не напомнил о себе. Самодовольный смех Лектера был ушатом ледяной воды, обрушившимся на Грэма, вернувшим его с небес на землю. Ублюдок был прав, он действительно хорошо знал строение человеческого тела. Особенно мужского. Но Уилл не собирался сдаваться, он прикусил губу до отпечатка зубов и отвернулся к окну, пытаясь думать о чем-то невыносимо скучном, неприятном, раздражающем. Об уборке дома, о мытье собачьих мисок, об очередной охоте на вампиров… Ганнибал коснулся его еще раз, там же, внутри, но в этот раз не прекратил движение, не убрал пальцы. Наоборот, усилил нажим, наращивая поглаживающее давление, переводя возбуждение на новый уровень. Уилл опять ощутил нечто слепящее, но уже не боль, а удовольствие. Кожа покрылась мурашками, выдавая возбуждение, и он незаметно двинул бедрами, желая получить еще. И Лектер дал ему то, о чем профайлер боялся попросить вслух. Он обхватил влажной от смазки рукой член Грэма, мягко обернул ствол ладонью и прошелся по всей длине, пробуя его размер и вес. Уилл не был маленьким или большим, его член был оптимального размера и красивой формы, совершенно прямой с изящно очерченной головкой, которую не скрывала крайняя плоть, потому что Уилл был обрезан. Грэм тихо заскулил, проклиная свое бессилие. Но, не умея обуздать жаждущую плоть, он сам двинул бедрами, толкаясь в руку, покачиваясь на введенных внутрь пальцах. Ощущения вцепились в него с обеих сторон, разрывая на части. Стоило ему опустить бедра вниз, и он толкался в пальцы тем сладким местечком внутри, от которого по позвоночнику пробегал электрический ток, а волоски на загривке вставали дыбом. Стоило дернуть бедрами вверх, в попытке уйти от невыносимого, иссушающего удовольствия, и пылающая эрекция глубже входила во влажный горячий кулак Ганнибала, заставляя Грэма кусать губы, чтобы не стонать в голос. Уилл попался в ловушку собственного тела. Он изнемогал от отсутствия выбора, от невозможности остановиться, снова обрести себя и прекратить эту сладкую пытку. Он дергался между опытными руками Ганнибала, роняя стоны и вздохи. Толкался в кулак и сам насаживался на пальцы, понимая, что Лектер даже не двигает ими, Уилл делает все сам. Понимание этого одновременно бесило и вызывало прилив дополнительного острого удовольствия. Уилл никогда и никому не позволил бы видеть себя в такой момент, и в этой их вынужденной близости было что-то невероятно пикантное. Грэм безостановочно двигал бедрами, позволяя рукам врага поднимать себя все выше и выше, пока наконец не сорвался вниз в испепеляющем оргазме. Лектер смотрел на распростертое перед ним тело, наблюдал как ребра натягивают тонкую кожу худощавого торса, любовался, как белесые пятна спермы медленно засыхают на впалом животе рисунками абстракционизма, и не мог насмотреться. Вопреки ожиданиям, его голод к Грэму не проходил, наоборот, он разгорался с новой силой, вызывая желание обладать, сходное с зависимостью. Пользуясь полубессознательным состоянием профайлера, Ганнибал слизнул семя с его живота двумя широкими мазками языка, и Уилл тихо хихикнул, бормоча: «Прекрати, Уинстон». Он вяло моргнул и завозился, чтобы оттолкнуть воображаемого пса, ровно за секунду до того, как Лектер припал ртом к его губам, предварительно прокусив собственную. Поцелуй смешал их вместе — слюну, сперму, дыхание и кровь. Ганнибал хотел насытить истощенное эротическим марафоном тело профайлера, а еще он знал, что, почуяв кровь, Уилл не сможет его оттолкнуть. И он действительно не смог, живительные рубиновые капли на мягких губах Ганнибала вызывали желание целовать его в ответ. Кровь — его проклятье и дар, его питание и слабость, его единственная зависимость и страсть — источник жизни для каждого. Вульгарно застонав в рот Ганнибала, Уилл обвил его ногами и руками, прижимая ближе, не целуя, а вылизывая губы. Лакая кровь из его рта, жадно сжимая пальцами тело, пятная кожу созвездиями синяков. С каждой каплей, попадающей в лоно рта профайлера, он становился все более необузданным и диким. Он терял себя в этой темной комнате, сливаясь телом и разумом с невозможно раздражающим Темным Иным. Уилл терял себя и рождался заново, пока его дар резонировал под потолком, объединяя их обоих в комок невысказанных эмоций. И это было хорошо. Когда Уилл пришел в себя в очередной раз, он опять лежал на животе, смежив веки, заботливо укрытый одеялом, чтобы чужие глаза не увидели лишнего. Уилл знал, почему он здесь, об этом знали все Темные в этом здании, и профайлер не оскорбился бы, даже оказавшись голым при всех. Но кто-то позаботился о нем, сберегая сокровенное Грэма только для себя. В комнате кто-то был, за спиной смутно угадывалось несколько человек, обсуждающих что-то на повышенных тонах. — Да мне плевать, как вы сделаете это! — Но, Ганнибал… Он звонит уже третий день… — Я сказал, что мне плевать! Это переходит всякие границы! Чилтон, накопай мне какие-нибудь законы, оговорки, допущения, прецеденты. Что угодно, мне нужно еще несколько дней. — Хорошо, Ганнибал. — А ты, Беделия, нужна мне на ферме. Проследи за нашими близнецами, от них стало много шума. Еще раз напачкают, и я приду к ним сам. Они знают, что мой визит им совсем не понравится. — Я все сделаю, Ганнибал. Не забивай голову. Отдыхай… пока можешь. Последняя фраза, произнесенная женским голосом, содержала в себе такую сильную и невыразимую темную тоску, что Уилл сел на кровати и обернулся через плечо, чтобы увидеть говорившую. Но застал только закрывшуюся за ее спиной дверь, Ганнибала и вежливое любопытство на его лице. — Пытаешься сунуть нос в мои дела? — Ну не все же тебе совать нос! …мне между ног. — Почему нет? Судя по стабильной эрекции и регулярному семяизвержению ты уже постиг азы разнообразия в сексе. Скоро ты поймешь, что нет ничего постыдного в том, чтобы получать удовольствие не совсем привычным для большинства способом… Уилл бросился без предупреждения. В одну секунду он сидел на кровати, а в другую — прижимал Ганнибала Лектера спиной к двери, пытливо вглядываясь в его изменчивые, как лава в жерле вулкана, светящиеся алым глаза. Спустя один удар сердца, Грэм ударил Ганнибала лбом в нос. Брызнула кровь, и Лектер открыто захохотал, оскаливая в улыбке слишком острые для человека, кривоватые зубы. Он схватил обнаженного со сна Уилла за плечи и, развернув его к стене спиной, впечатал в нее одним мощным броском. У профайлера клацнули зубы, а в ушах зазвенело от чудовищной силы удара, когда он столкнулся с твердой поверхностью всей верхней половиной тела — от копчика до самой макушки. А потом… Потом он подался вперед и вцепился в окровавленный рот Ганнибала болезненным укусом, переходящим в жадный, ищущий поцелуй. Они рычали друг на друга и скалились, голодно клацая зубами. Они целовались самозабвенно и исступленно, орошая друг друга кровью из прокушенных губ. Уилл без стеснения таскал Лектера за волосы, борясь с ним за право вести в поцелуе. И, стоило Ганнибалу подкинуть его за бедра наверх, как Грэм обвил его талию ногами, цепляясь пальцами за волосы на груди, не желая отпускать ни на секунду. Животная часть Уилла вырвалась на свободу. Он опьянел от крови и секса, голова кружилась от переутомления и многочисленных оргазмов, Грэм потерял счет времени. Он не знал, какой сейчас день и который час, не помнил, когда последний раз они оба одевались или ели. Жизнь свелась к банальному, примитивному совокуплению. И это было прекрасно. Они сосчитали спинами все углы, стены и шкафы, добираясь до кровати. И, когда Ганнибал уронил Уилла на матрас, немедленно, без подготовки врываясь крупным членом в его тело, Уилл только громко и вульгарно застонал он несказанного облегчения. Он хотел этого, жаждал, изнемогал от нужды. Он ощущал себя не просто целым, а цельным, завершенным. Словно последний, недостающий, кусочек паззла вставал на свое место, делая его совершенным. Грэм прогнулся в спине, приподнял голову и, не понимая что делает, вцепился зубами в ключицу Лектера, пробивая кожу, заново окрашивая губы бордово-алым. Ганнибал ответил тем же, он воткнул зубы в шею Грэма, и первая капля крови сорвалась с кожи профайлера, вопреки силе гравитации улетая вверх. Мир наполнился пением цикад, когда они оба внезапно рухнули в Сумрак. Краски окружающего мира выцвели до монохрома, оставляя пару сплетенных тел извиваться в путах ржаво-алого белья. Кровь щедро и обильно текла из ран их обоих. Она капала вверх, устремляясь к потолку пурпурной взвесью, и замирала там, словно примагничиваясь к древней побелке. Капли дрожали, обращая потолок шелковым куполом. Они отражали мир, как сотня выпученных паучьих глаз, в каждом из которых, многократно умножаясь, дрожали разведенные колени Уилла Грэма, обхватывающие талию его любовника, и мерно сокращались ягодицы Ганнибала Лектера, со звериной свирепостью вбивающегося в податливый анус распростертого под ним Уилла. Мир мигнул еще раз, и они провалились глубже. Стало темнее, и Уилл застонал от извращенного наслаждения, когда голову Ганнибала увенчали ветвистые оленьи рога. Его плоть потемнела, выдавая Сумрачную форму, и Грэм, захлебываясь восторгом, изучал пальцами обсидиановую кожу и черные, бритвенно-острые завитки рогов. Но Лектер падал еще глубже, увлекая его за собой, туда, на третий слой Сумрачного бытия, куда обычным Светлым путь заказан. Ходили легенды, что Джеку доставало сил бывать так глубоко, несмотря на весь его внутренний свет, но Уилл… он не такой. Грэм задергался, пытаясь вздохнуть. Он испытывал головокружение от асфиксии и пытался поймать воздух ртом, понимая, что он не может быть здесь. Не должен. Это просто невозможно. Но вопреки своему Свету, он был. И губы Лектера, прильнувшие к его собственным в глубоком поцелуе, немедленно вернули способность дышать, двигаться в одном ритме с ним и стонать от болезненного наслаждения. — Почему я здесь… Как? Ганнибал? — Просто ты здесь. И когда Ганнибал Лектер, полностью утративший человеческую форму, обратился сумрачным вендиго и вонзил в Уилла длинные черные когти, обильно кончая в его тело, наполняя его своим семенем, собой. Когда его ветвистые рога, так напоминавшие формой рога оленя на трости, оцарапали потолок, роняя на обоих кровавый дождь, Уилл кончил так сильно, что увидел звезды, а потом на несколько минут потерял сознание. Он был в ванной, приводил себя в порядок — чистил зубы и принимал душ, когда услышал эхо ругательств за дверью. — Ты забываешься, Джек! Сколько?! Неправда! Я отправлял к тебе Чилтона, я готов был дать тебе Чийо… Что?.. Да! Тьма тебя задери! Я понял! Звук удара об стену явно символизировал окончание разговора, и Уилл робко выскользнул из ванной обратно в комнату, впервые смущаясь своей наготы. Ганнибал стоял у бара, наливая в стакан виски. Собранный и деловой, безмятежный и профессиональный, как всегда. Он был по прежнему раздет, но Грэм видел, что ментальный костюм уже был застегнут на все пуговицы, обращая неистового Ганнибала в джентльмена Лектера. Да, он мог быть жестоким и злым, но все же оставался джентльменом. — Тебя ждут в Дозоре, Уилл. Боюсь, наше время истекло, звонил Джек, ты ему нужен. Одежда на кровати, одевайся, и Фредерик отвезет тебя в Бюро. Температура в комнате не изменилась ни на градус, но Грэму внезапно стало зябко. Он быстро собрал предложенную одежду и ушел в ванную, чтобы облачиться там. Чтобы умело спрятать за чужой рубашкой вереницу засосов на плечах и груди, прикрыть тканью полукружья укусов на запястьях и ягодицах. Выйдя обратно, он наткнулся на Лектера, поджидающего его у самой двери. — Я хочу дать тебе кое-что, Уилл, — безапелляционно заявил Темный маг, беря руку Грэма в свою и одевая на его палец скромное узкое кольцо. — Оно не позволит Темным приходить к тебе по ночам. Ты под моей протекцией, можешь больше не сыпать соль. — Я думал, что предлагая кольцо, нужно вставать на одно колено, — нелепо краснея от смущения, пошутил Уилл, впервые за долгое время получающий подарок. И Лектер ответил на его подначку. — Я встал бы на оба, если бы ты попросил меня о минете, — улыбка, тронувшая уголки губ Ганнибала, была последним лучом заходящего солнца человечности главы Дневного Дозора. Через секунду на его лице не было ни следа искренних эмоций, только идеально выверенная фальшь. — Надеюсь, произошедшее не скажется на наших отношениях, Уилл. Уверяю тебя, что я действовал в интересах обоих Дозоров, и никоем образом не планировал задеть твою гордость. Мы в расчете, Фредерик ждет внизу. Хорошей дороги, Уилл. — Удачи, Ганнибал. Через час, как и обещал Джеку Лектер, Уилл переступил порог офиса Ночного дозора в Квантико, штат Мэриленд.