Иной дозор.

Беверли оказалась абсолютно права. Не успело солнце подняться в зенит, накаляя зноем асфальт, как Джек умудрился позвонить уже несколько раз. Он ждал их в офисе к трем. Возражения не принимались. Его мало беспокоило то, что у Беверли не было одежды, у Уилла — завтрака, а у них обоих — желания слушать крики Кроуфорда в трубке. Джек был категоричен и неумолим. В итоге, как обычно, первым сдался Грэм. Именно поэтому сейчас они с Беверли ехали в Квантико, штат Мэриленд, в офис Ночного Дозора, между собой именуемый просто — Бюро, сидя бок о бок в его старом потертом седане. Бев наслаждалась солнцем, щурясь в открытое окно, и ветер трепал ее черные, как вороново крыло, волосы, словно пиратский флаг. Она была вторым самым жизнерадостным существом в жизни Уилла Грэма, помимо Уинстона. Она даже точно так же высовывалась в окно, ловя встречный ветер лицом, глядя на мир широко раскрытыми, восхищенными глазами. Оставалось только гадать, как она умудрилась сохранить свежесть восприятия спустя все эти годы… — Боже, чувак, ты себе не представляешь, насколько машина удобнее коня. Ты просто пикаешь брелоком и идешь по своим делам, тебе не надо поить ее, кормить, стреноживать и накрывать попоной. — Ну… За исключением того, что вместо денника мы используем гараж, остальное похоже, — Уилл улыбался, вторя эмоциям Беверли, ее восторг был слишком заразителен. — Если машину не ставить на сигнализацию, ее угонят, если парковать в неправильном месте, выпишут штраф. На зиму приходится менять колеса. Да и кормить ее нужно регулярно, правда бензином. Кстати, о нем… Уилл включил поворотник, съезжая с дороги к ближайшей заправке. Не успел он залить полный бак, как Беверли жизнерадостно сообщила, что хочет кофе. Она столько слышала о кофе, пылясь в кабинете Джека в шкафу, что теперь жаждала попробовать его как можно скорее. Ее громкий голос и беззаботный смех резонировали у Уилла в голове, принося головокружение и боль. Но проблема была не в Беверли, проблема была в том, что Грэм слишком давно обходился без крови. Он уже чувствовал предвестники накатывающей слабости. Колени делались ватными, а в глазах слегка рябило, будто он поймал грипп. — Эм… Агент Катц… — Зови меня просто Бев! — Беверли.., не могла бы ты купить кофе сама? И оплатить бензин. Ладно? — Уилл рылся в бардачке, разыскивая темные очки, а находил только штрафы за неправильную парковку и пустые упаковки из-под аспирина. — И аспирин! Короткий кивок сообщил о том, что Беверли Катц приняла задание. Она стремительно исчезла за раздвижными дверьми, уверенно помахивая кредиткой Грэма, оставляя его бездумно смотреть в асфальт, опираясь о капот заправленной машины. Все же, она удивительно быстро приспосабливалась. Через 5 минут Беверли вернулась, но не с пустыми руками. Она балансировала четырьмя стаканчиками кофе в одной руке и коробкой с чем-то сдобно пахнущим — в другой. Развернувшись к Уиллу задней частью, она кокетливо повиляла бедрами, демонстрируя ему упругую попку в его собственных, чуть мешковатых штанах. Эмм... Не то, чтобы Уилл был против… Беверли обладала потрясающей фигурой, не менее чудесным характером и той неуловимой смешинкой в глазах, которая оживляла ее лицо, преображая его, заставляя светиться. И сейчас, одетая в то, что они смогли разыскать в шкафу Грэма, а именно в потертые голубые джинсы, великоватые ей старые пляжные шлепанцы и клетчатую рубашку с закатанным рукавом, Беверли Катц смотрелась настоящей красоткой с юга. Одной из тех красавиц, ради которых ковбои бросали друг другу вызов на родео. А этот ее высокий хвост, перевязанный простым шнурком, обнажающий шею; искренняя улыбка, когда Бев, обернувшись к Грэму через плечо, что-то ему говорила, смеясь и продолжая вилять бедрами — всего этого было слишком много для одного, не привыкшего к вниманию профайлера. Уилл на секунду завис, понимая, что готов ее поцеловать. — Уилл, мать твою, Грэм! Выйти из ступора! — Бев снова расхохоталась тому, как ловко она переделала стандартную формулировку патрульного призыва «выйти из сумрака», и еще раз выпятила круглый зад, вертя им, уже почти подпрыгивая на месте. Беверли хотела, чтобы он потрогал ее за попу? Уилл сморщился, пытаясь думать, но в голове не просто трещало, там гудело и ломило, словно внутри его черепа в набат били сразу с десяток колоколов. Все что он сейчас мог, это моргать, выжидая, когда особенно острая боль спадет. — Аспирин в кармане, тормоз! — цыкнула агент Катц, моментально оценивая состояние Уилла. — Правый задний карман. Берешь сразу две таблетки и запиваешь кофе. Потом садишься в машину и на десять минут закрываешь глаза. Беверли подсмотрела это в привычках Джека и снова оказалась абсолютно права. Аспирин снизил боль до терпимого уровня, а десять минут тишины позволили Уиллу обрести ментальную целостность, но при этом они все еще не опаздывали. По крайней мере, не катастрофически. Идеальное планирование. Возможно, Беверли и пропустила более ста лет, возможно, она имела склонность дурачиться и пускаться в авантюры, но она была агентом до мозга костей. Собранным, всегда готовым, ничего не упускающим из виду. В чем не откажешь Джеку, так это в умении выбирать себе людей. Уилл повернул голову к девушке и с трудом разлепил глаза. — Спасибо, Бев. — Ерунда, чувак. Теперь мы одна команда. Джек сказал заботиться о тебе, а значит мы напарники. Не сможешь ты, смогу я, — Беверли шумно отхлебнула кофе, жмурясь от удовольствия. — Так это и работает. Теперь ты всегда будешь знать, что твоя спина прикрыта. И мне хотелось бы, чтобы ты был в достаточной форме, чтобы суметь в ответ прикрыть мою. Все это было сказано профессиональным тоном агента Катц, а потом серьезность на ее лице растаяла, вспугнутая улыбкой. Она исчезла так же быстро, как хмурое облако солнечным летним утром. На Уилла опять смотрела неунывающая Беверли. — Погнали, Грэм, если не хочешь, чтобы Джек посадил твою симпатичную задницу на кол. — Прекращай, Беверли, — Уилл против воли снова улыбнулся. — Не в моих правилах врать, чувак. Мне чертовски повезло, что у тебя неплохая фигура. В гардероб Кроуфорда мне пришлось бы заворачиваться несколько раз, – она выудила из кармана кредитную карточку и, зажав ее двумя пальцами, показала Грэму. — Я решила, что ты не жмот, и купила кофе и пончики на всех. Думаю, после стольких лет, я задолжала Брайану и Джимми небольшое угощение. — Думаю, после стольких лет, им задолжал и я. Уилл снял машину с ручника и выехал с парковки, гадая, как Беверли умудрялась думать обо всем сразу. Она научилась пользоваться его карточкой за пару минут, и при этом ей пришло в голову купить что-то, чтобы отблагодарить парней за помощь. Ей, а не ему. Хотя не так давно именно ему они спасли жизнь. Уилл мельком взглянул на Бев, жизнерадостно улыбающуюся в окно, и вздохнул. Кажется, он начинал понимать, почему Беделия полюбила эту женщину. Встречу Беверли с агентами Прайсом и Зеллером услышали все этажи Бюро. — Медведица! — Пантера! Парни хором заревели, облепляя невысокую стройную азиатку. Брайан впервые на памяти Уилла так лучезарно улыбался, а говорливый Джимми, тоже впервые, не находил слов, чтобы что-то сказать. Они вырвали из рук Катц кофе и пончики и заключили ее в тесные объятья, образуя совершенно непостижимый, но гармоничный триптих. Они были не просто сослуживцами или друзьями, они были почти что семьей — стаей. Уилл замялся на пороге, чувствуя себя неуместно лишним при этом воссоединении. Первой, как обычно, опомнилась Беверли. — Сколько у нас осталось до того, как дядюшка Джек попросит нас на ковер? — Катц ловко вывернулась из объятий и уселась на чей-то стол, уверенно сминая бюрократический бумажный мусор ягодицами. Кофе снова оказался в ее руке, но в этот раз вместе с пончиком. — Ай ладно, успеем. Джек не на столько зверь, чтобы лишить нас права на приветствие. Кстати, рекомендую налечь на эти вкуснейшие булочки с дыркой, пока нос Кроуфорда их не учуял. Зеллера и Прайса не пришлось просить дважды, они налетели на приоткрытую коробку сдобы с поистине зверским аппетитом. Уилл подошел к их пиршеству неясной тенью, не рискуя есть, когда желудок только-только успокоился. Он медленно глотал остывший кофе, наслаждаясь воркованием старых друзей. Старался не щуриться, чтобы лишний раз не тревожить глаза, в которые, казалось, насыпали песка. Беверли покосилась на него и неодобрительно пихнула Прайса локтем в бок. — Джимми, принеси ему уже, а. — Он не будет, мы сто раз уже предлагали. У соседей берет… — Прайс осекся, понимая, что теперь источники Уилла иссякли. — Брал. Я понял, Бев. Дай мне пару минут, и не смейте уходить к Джеку без меня. Пользуясь исчезнувшим болтуном Джимми, Грэм нашел в себе силы вклиниться в разговор. — Почему парни назвали тебя по-разному? Пантера… Медведица… Может, и мне придумаете особенное прозвище? — Уилл склонил голову к плечу, не в силах держать ее прямо, наблюдая, как Брайан подчищает коробку. Череп, казалось, весил целую тонну. — Тебя и так называют «ищейкой» за твой особый нюх, — Бев ткнула Уилла пальцем в лоб, то ли обозначая источник его дара, то ли проверяя температуру. — Или ты предпочел бы «Барбет»? А что, такой же кудрявый и очаровательный, и чертовски любит воду. А у меня все довольно банально, чувак, я просто могу принимать три формы. Неужели эти молчуны вообще ничего тебе не рассказали? Я ведь самая сильная из них. — Самки всегда сильнее и выносливее. Закон природы, — пробубнил с набитым ртом Зеллер, стряхивая жирные крошки, рассыпавшиеся по груди. — Пора, поймаем Джимми по пути. Не стоит злить Джека в первый же день… Как оказалось, Джека не надо было злить, он и так вовсю кипел и бурлил. Не успели агенты перешагнуть порог, как он поднялся над столом, обозначая приветствие, и сразу перешел к делу. — Отлично, что пришли вместе. Вы нужны мне все, у нас новый труп, — Джек явно решил не ходить вокруг да около. — Девушка, молодая и темноволосая. Идеально совпадает с типажом предыдущих жертв. Зовут Марисса Шур. Грэм, ты едешь с нами. Возьми кровь в мед отсеке, и я даже слышать не хочу о том, что это против твоих правил. Усек? У Уилла не было сил спорить. Тело стремительно наливалось свинцом, язык усыхал, норовя прилипнуть к небу, намекая на то, что его дар хочет быть призван. А для этого ему нужна кровь. Грэм только вяло кивнул головой, пока Зеллер и Прайс привычно смотрели в пол, ожидая окончания криков Джека. И тут обычная схема их совещаний внезапно была нарушена звонким женским голосом. — Ты уверен, Джек? Посмотри на пацана, да он сейчас блеванет тебе на бумаги, — Беверли явно сгущала краски, но была недалека от истины. — Фотки есть? Я уже попросила Джимми захватить кровь, дадим Уиллу фото, и он сможет поискать вампира, не выходя из дома. Сможешь ведь, да? Уилл кивнул. — Вот и ладненько! — улыбчивая азиатка расплылась в ухмылке от уха до уха, вставая со своего места, чтобы забрать у Кроуфорда пачку фотографий и запихать ее в нагрудный карман Грэма. — Ты сам знаешь, Джек, убийцы давно и след простыл. Уилл не учует ее там, а с фотографиями сможет даже из дома. Зачем выжимать его досуха, нам еще пригодится его мозг и дар… — Нам? Не наглей, Катц! Я всегда могу сунуть тебя обратно в шкаф, и ты не увидишь свою Белую ведьму еще лет пятьсот, — Джек буравил Беверли взглядом, ожидая реакции, и она не заставила себя ждать. — Не смей называть ее так! — А ты не смей говорить со мной в таком тоне, Бев! Иначе я позвоню Лектеру, и найду способ на тебя повлиять. А сейчас, — Джек моргнул и перевел взгляд на Грэма. — Ты, Уилл, берешь у Джимми кровь и исчезаешь с моих глаз. Хватит с нас одного… Инцидента. Ты нестабилен. Еще раз что-то выкинешь и здоровья не хватит улаживать конфликт «личным путем». Когда Уилл забирал у Джимми флакон с кровью, он увидел, как Беверли тайком подмигнула ему. И на секунду ему показалось, что теперь у него есть свой собственный ангел-хранитель со скуластым лицом, азиатским разрезом глаз и самыми быстрыми крыльями сокола-сапсана за спиной. Уилл понял, что такова дружба Бев. Она пойдет на многое, если не на все, чтобы защитить его не только от Джека, но и от него самого.

***

Оказавшись дома, Уилл первым делом выгулял Уинстона. Или, скорее, пес выгулял его. У Грэма хватило сил только выйти на крыльцо и усесться на затертые ботинками, грязные доски, наблюдая, как его питомец резвится в лучах заходящего солнца, покрывая метры давно нестриженной травы мощью лап. День умирал, оставляя после себя бордовый разлив на горизонте, и в алых красках заката Уилл видел кровь. Он хотел ее, жаждал, вожделел до дрожи в пальцах, но все же не торопился насытить голод. Грэм выжидал, пытаясь обуздать свою тягу, взять зависимость под контроль. Создать иллюзию контроля. По всей видимости, безрезультатно. Его взгляд раз за разом падал на отставленный в сторону пузырек, пока Уилл дрожащими руками раскладывал на досках крыльца фотографии жертв. Они были так юны и прекрасны, каждой из них была предначертана длинная и насыщенная жизнь, которую своей жадной рукой оборвала Тьма. Зло не выжидало и не таилось, оно собирало свою кровавую жатву каждую ночь. И сколько бы Ночной дозор ни искоренял зло, с корнем вырывая его из мира живых, Тьма вербовала сторонников куда быстрее, нивелируя их труды. Очарование Темной стороны, греховности и безнаказанности было куда выше, чем привлекательность стороны Света. И Уилл мог понять это лучше многих. Он чувствовал, как пальцы начинают дрожать, выстукивая неведомый ритм, танцуя на половицах старого крыльца, подобно рукам пианиста. Чувствовал, как рот наполняется слюной от одного только вида бордовой жижи в плотно закупоренном пузырьке. Жара давно уступила место вечерней прохладе, но Грэм горел, покрываясь липким потом, находясь в такой недопустимой, предосудительной близости от того, что ему действительно нужно. И, когда последний луч солнца исчез, оборачиваясь к другой стороне земной тверди, Уилл схватил маленький стеклянный пузырек, отломил верхушку на манер медицинской ампулы и вылил содержимое в рот, моментально падая на дощатый настил крыльца. Он был давно, глубоко зависим. И сейчас насыщенный состав жаром пролился ему в желудок, немедленно разливаясь по мышцам и венам энергией и теплом, наполняя тело Уилла бодростью и силой. Его мозг звенел, настраиваясь на радиочастоты ментального эфира всех разумных существ в округе. Пока Уилл просто лежал на досках собственного крыльца, не в силах подняться, не в силах пошевелить даже пальцем, полностью захваченный энергетическим потоком бытия. Это было ужасающе прекрасно и пугающе совершенно. Казалось, Уилл видел не только чужие мысли, страхи и надежды, он видел первые два слоя Сумрака, слышал звон небесных сфер, чувствовал, как ширится мировое древо, пуская корни в основы мироздания. Если раньше Уилл ездил в свои ментальные путешествия на древнем неповоротливом автобусе, то сейчас, глотнув человеческой крови, он оказался в салоне Порш. Он порывисто сел на крыльце и посмотрел в лес. Лес жил по своим законам, внутри него кипела жизнь, и больше всего Уиллу хотелось сейчас сбросить с себя одежду и бежать нагим сквозь листву вместе с волками, преследуя добычу. Настигнуть ее в азарте погони и заслуженно рвать зубами, разбрызгивая вокруг кровь, пока он не покроется ей с ног до головы. При свете дня кровь смотрится красной, но она наверняка будет чернильно-черной в лунном свете. Взгляд профайлера случайно упал на доски крыльца, на котором он сидел. Он зацепился за фотографии и скользнул по ним, пытаясь вспомнить, зачем они здесь. Эта девушка хотела стать ветеринаром, ей было 19 лет, но она едва выглядела на 17 из-за чрезмерной худобы, больше всего она любила собак, поэтому часто отдавала свой ланч бездомным псам. А вот эта девчушка только закончила старшую школу, она не торопилась никуда поступать, решив подождать год и разобраться в себе, параллельно помогая родителям вести маленький частный бизнес. Эта хотела стать актрисой, а вот эта подрабатывала официанткой в придорожном кафе, чтобы оплатить квартиру. Лица плыли перед глазами, меняя очертания, смешиваясь воедино, сливаясь, благодаря таким удивительно похожим чертам лица. Синие глаза в окружении черных ресниц, чуть вздернутый озорной нос с легким следом весенних веснушек, идеальные дуги бровей и высокий лоб, завершающийся черными как смоль волосами, так свойственными коренным южанкам. И самая главная черта — единственный мазок яркости на молочной белизне кожи — рот — красиво очерченный, в меру широкий, с пухлыми губами, верхняя из которых, казалась чуть вздернутой, приподнятой будто в… оскале? Уилл вздрогнул, рассыпая фотографии на траву, как осенние листья. Растрепанная и дрожащая, с безумно горящим взглядом и остервенело грызущим изнутри голодом, со стекающей по клыкам и выплескивающейся изо рта кровью, запятнанная ей с головы до ног, на Уилла Грэма, через призму его дара, смотрела ненавидящая себя за все убийца, которую он искал — Эбигейл Хоббс.