Иной дозор.

В это самое время, Джек снова сидел в своем кабинете, изучая троицу агентов тяжелым, немигающим взглядом. Поездка на место преступления мало что дала его штатным колдунам-перевертышам. Запах давно истаял, вытесненный более тяжелым ароматом испорченной крови и разложения. Следы душевных эманаций растворились еще раньше, спугнутые многочисленными людьми и Иными, норовившими посмотреть на чужую смерть. Они просто потратили свое время впустую. Теперь оставалась всего одна надежда на успех — штатная ищейка Ночного дозора — Уилл Грэм. Джек собирался позвонить ему сегодня вечером, но сперва надо было озвучить кое-что не менее важное. — Все вы читали книгу пророчеств… Три пары глаз уставились на Кроуфорда в немом вопросе. Сказанное им не сулило ничего хорошего. Последний раз, когда Джек вычитал подходящую легенду в гребаной книге, дело обернулось столетием чумы. — Не смотрите на меня так. Я пока не уверен. Просто… — Кроуфорд замялся, а это уже говорило о многом. — Просто присмотрите за Уиллом, ладно? Особенно это касается тебя, Беверли. Не дай ему приблизиться к Тьме. — Это шутка такая или что? — Беверли закинула ногу на ногу, болтая новеньким кроссовком. — Чувак светится, как чертов светлячок. Он и сегодня пополз бы за тобой, несмотря на свое состояние. Уилл наш человек, Джек. Если я хоть что-то в этом понимаю, он наш до мозга костей. Агент Катц все еще любовалась кроссовком, благодарно посматривая на Прайса. Дружба на то и дружба, она смогла добыть своим парням только кофе, но старый добрый снежный барс не потерял своей хватки. Джимми все еще помнил примерные размеры Беверли и вынудил тяжелого на подъем Зи, заехать с утра в супермаркет, чтобы купить подруге несколько комплектов одежды. Просто так, на случай, если дома у Грэма не найдется ничего, кроме поношенных семейных трусов. — При всем уважении, Джек, Иной не может сменить сторону, — вклинился Прайс. — Иначе был бы форменный хаос. Мы не успевали бы восстанавливать равновесие, и Инквизиция стояла бы на ушах. Это пахнет если не апокалипсисом, то совершенно точно анархией. И причем тут наш Уилл? — Надеюсь, что не при чем. Но вы меня слышали ребята, не позволяйте Грэму приближаться к Тьме, — зловеще повторил Джек. Он посмотрел на часы, намереваясь завершить совещание, когда дверь его кабинета внезапно распахнулась. — Кто поминал Тьму всуе? — заинтересованно спросил Ганнибал Лектер, оглядывая присутствующих. Флегматичное и в то же время самодовольное выражение его красивого, породистого лица, вызывало желание расцеловать и плюнуть одновременно. — Какого хера тебя опять принесло, Ганнибал?! — Джек был достаточно измотан насыщенным днем, чтобы взорваться в тот самый момент, когда глава Дневного дозора пересек его порог. Он вскочил на ноги, готовый, если понадобится, вытолкать Лектера силой. — Не опять, а снова, любезный Джек. — Ганнибал улыбнулся, вплывая в помещение с грациозной беспардонностью уверенного в себе человека. — Не стоит вымещать свое дурное настроение на других, особенно на гостях. Особенно на тех, кто приносит полезные для тебя вести. — Объяснись, — процедил сквозь зубы Джек, в то время как Лектер, прищурившись, в упор смотрел на Беверли, гордо вздернувшую подбородок. Он явно заметил медальон на ее шее и улыбнулся одними глазами, выражая безмолвное одобрение. — Мы узнали, кто озорничает по ночам, Джек. Наш общий враг и нарушитель Кодекса — молодая вампирша по имени Эбигейл Хоббс. — Нет! — выдохнули все Светлые разом. И Джек озвучил общее мнение. — Если бы Уилл знал об этом, он бы уже позвонил. — Возможно, он просто не успел, — тонко улыбнулся Лектер, и об его улыбку можно было порезать палец.

***

Уилл действительно не успел позвонить. Он не успел даже подумать. Как только он увидел окровавленное лицо Эбигейл, он вскочил и побежал. Он сам не знал, что вело его вперед — желание поймать ее или, наоборот, тяга предупредить. Знал только, что эмоции Эби хлестали его наотмашь, сильнее, чем ветки в лесу, через который он бежал напролом, даже не пытаясь увернуться. Она испытывала столько всего сразу — страх, отчаяние, боль и голод. Презрение к самой себе за то, что предала идеи отца, ненависть к себе же за то, что именно она послужила причиной его смерти. И боль… боль от постоянного голода, грызущего ее изнутри, и не меньшее стыдливое удовольствие от того, что она могла, наконец, его утолить. Для Грэма знать, что Эбигейл не винит его, было облегчением и наказанием сразу. Уилл не хотел, чтобы это бремя лежало на душе молодой девушки, он хотел забрать его себе. Он хотел забрать себе и ее. Укрыть и сберечь, помочь понять и принять себя. Он так радовался их случайному соседству, не типичности этих представителей вампирской расы, что в своей слепоте и симпатии, он пропустил главное. Внезапно возникшую отчужденность и замкнутость, которая преследовала Эби в последнее время. Может быть, если бы он смотрел внимательно, он успел бы это заметить. Она была по-настоящему ласкова только с Уинстоном. И он, словно чуя, что может ей чем-то помочь, торопился, взрывая лапами мягкую землю и мох, несясь во весь опор в сторону жилища Хоббсов. Сегодня Уилл не отставал от своего четвероногого друга, они бежали через лес наперегонки, как два диких зверя. Но они не охотились, нет, они пытались найти и спасти члена своей стаи, невольно попавшего в капкан. То, что Уилл сглупил, он понял сразу, как только взлетел на крыльцо — такое же потертое временем и ветрами, как у него, такое же нуждающееся в покраске, но куда более чистое. Оно встретило его пустотой, темнотой и хлопаньем приоткрытой входной двери. Свет в окнах не горел, внутри не сновали тени, не было ни звука, кроме далекого возгласа совы и тихого стрекота сверчков. Ночь рассыпала над миром мириады звезд, и мир вторил ей, зажигая светлячков в бескрайном травяном море полей, окружавших дом. Уилл прибежал в пустоту. Ему не надо было обходить дом и проверять комнаты, чтобы понять, что он по-прежнему необитаем. Если не считать пары мышей, избравших место под раковиной для выведения потомства… Профайлер посмотрел в ночь, вдохнул ее полной грудью, позволил аромату покрытой росой травы заполнить легкие и закрыл глаза. Он всматривался в пространство вокруг внутренним взором, он искал ее, он надеялся. Искренне надеялся на то, что Эбигейл не покинула родные места, но в то же время понимал, что так, возможно, было бы лучше для них обоих. Он не позвонил Джеку, он не известил его о том, кто именно преступил Кодекс и Закон. Это само по себе было нарушением внутренней дисциплины Дозора. Но, хуже того, он и сам готов был нарушить Кодекс и укрыть преступницу. Ведь она не была преступницей в полном смысле этого слова. Она была просто молодой, запутавшейся и голодной. Кто осудит волка за то, что он поймал зайца? Кто осудит ястреба за то, что он поймал мышь? Но кто осудит молодую вампиршу, было более чем очевидно — Инквизиция, собранная из представителей обеих сторон, так давно оторванная от реальной жизни, что в душах ее представителей не осталось места ни любви, ни состраданию, только силе и букве закона. Мир пульсировал вокруг Уилла, крича, шепча и рыча на разные голоса, но среди этого многоголосья, он не слышал того единственного голоса, который так искал. Вокруг было много жизни, но не было ни одного Иного. Только звери, птицы, насекомые, земноводные и редкие человеческие особи, занятые вечерними обыденностями, коротающие минуты, прежде чем отойти ко сну. Среди этого цветного ковра из судеб и мыслей только дом самого Грэма оставался невидимым пятном. Потому что был пуст, к тому же на нем лежали охранные чары, защищающие от ментального сканирования. Может быть, Уилл и был главной ищейкой Балтимора, но далеко не единственной. И он совершенно не хотел, чтобы некоторые совали нос в его личное пространство. Не в силах вернуться домой прямо сейчас ни с чем, Уилл сделал два шага назад, вглубь крыльца, и занял древнее плетеное кресло, примостившееся в самом углу. Оно стояло там, словно ловушка для усталого путника, обещая ему тишину и покой. Ротанговые кости мягко скрипнули, принимая на себя вес, и Уилл откинулся на спинку, запрокидывая голову, бездумно глядя в темноту наверху, скрывающую дощатый потолок. Лохматая морда Уинстона уверенно приземлилась на его колено, создавая ту самую связь с реальным миром, которая так сильно была нужна Грэму в ночи его охоты. Он медленно тонул в чернильной луже, плавающей под потолком. Его зрачки расширялись, мерцая алым, пока полностью не затопили радужку. И Уилл, не в силах сопротивляться эманациям нелюдей, так долго живших здесь, случайно проскользнул в воспоминания Эбигейл. Он увидел ее детство и юность, видел первую школьную влюбленность в мальчика, встречаться с которым запретил отец. Слишком рискованно. Первый поцелуй мог перерасти в полноценный укус, а он был не готов терять Эбби из-за нарушения закона. Тогда Эбигейл впервые вспылила и выскочила из дому, хлопнув дверью, а претензия о том, что именно он сделал ее такой, почти соскользнула с языка. Это было в тот самый день, когда Уилл нашел ее у реки по дороге на рыбалку. Они долго говорили, и девчушка ничем не выдала свою грусть, но теперь он знал, о чем она думала. О том, что если в мире есть такие, как Уилл — Светлые Иные, готовые дружить с Темными, то однажды появятся и такие люди. Не боящиеся вампиров, не считающие их за чудовищ. Она хотела стать частью этого сложного мира. Поэтому подала документы на юридический. Поэтому придерживалась диеты отца, постепенно теряя силы. Поэтому верила в то, что однажды сможет защищать интересы Иных. Гаррет Джейкоб Хоббс ошибся, он стал вампиром будучи взрослым, а Эбигейл нет. Ей была нужна настоящая кровь для взросления, а не звериный суррогат. И она худела и грустнела, радуясь мелочам, вроде появления Уинстона у изгороди, вечного предвестника Уилла, с которым можно будет перекинуться парой фраз, не контролируя речь, потому что он почти свой. Потому что он понимает. В тот день, когда он отдал ей письмо с результатами зачисления, она почти рассказала ему. Почти. Уилл прикусил собственное запястье, борясь с тоской. В тот день он был слишком погружен в себя, слишком болен, чтобы заметить, что нужен ей. И теперь бессмысленные слезы текли по лицу, теряясь в кудрявых завитках у висков. Поздние и бесполезные. Однажды Эбигейл просто не справилась. Она зашла после уроков к своей подруге и однокласснице Элис Николс. Не то, чтобы она часто себе такое позволяла, па всегда нервничал, когда она задерживалась в школе. Но они с Элис были достаточно похожи и фигурой, и чертами лица, чтобы порой по девчачьей привычке меняться любимой одеждой или одалживать на пробу новую помаду. В тот день Эби зашла буквально на пару минут, но Элис, закрыв за собой дверь в комнату, так весело рассмеялась, запрокинув голову назад, что зубы Эбигейл сами нашли ее артерию. Как минимум, это было быстро. Когда Эби сообразила, что произошло, она переодела любимую подругу в чистую ночную сорочку и уложила в кровать, не зная, как еще почтить память ее вечного сна. В тот раз ей повезло, родителей Николс не было дома, они уехали на выходные в охотничий домик. Выехав, как обычно, в пятницу утром, чтобы избежать пробок. Человеческая кровь была совсем другой на вкус. И теперь Уилл понимал ту феерию, которая поразила Эбигейл Хоббс, когда она впервые вкусила ее. Это было не просто насыщение, не просто еда, это было что-то сродни опьянению и наркотической эйфории сразу. Мир становился ярче и громче, тело наливалось небывалой силой и ловкостью. Эби чувствовала внутри себя биение жизни. Впрочем, внутри нее и была жизнь… заимствованная через кровь, юная жажда жизни Элис Николс. Эбигейл хотела сопротивляться. Она пыталась. Но с кем ей было поговорить? Отец впал бы в панику, друзей-Иных у нее не было, оставался только Уилл Грэм. И когда она увидела его, избивающим ее отца, она бежала к ним через поле, чтобы успеть… Успеть сказать, что это не он, а она. Это она, Эбигейл Хоббс, выбирала девушек, похожих на нее саму, по самой банальной причине — она ненавидела себя. За порочность и слабость. Будь она сильнее, вместо невинных жертв она убила бы себя саму… Свет вспыхнул со всех сторон сразу, рассекая пространство опасными для Темных Иных лучами, Уинстон вскочил на ноги, оглушительно лая, а трава зашуршала, сминаемая множеством ног. Уилл вскочил следом за псом, хватаясь за ремень, запоздало понимая, что свой фонарик он забыл дома. — Грэм? Какого хрена?! — перекошенное лицо Джека говорило о том, что он в полушаге от того, чтобы перестать выбирать слова. — Что ты забыл в доме Хоббсов?! — Я нашел нашего убийцу, Джек, это Эбигейл, — с деланным безразличием произнес Уилл, понимая, что они уже все знают. Слова рождались с трудом, оставляя на языке горький след, Грэму отчаянно хотелось сплюнуть себе под ноги. — Да что ты говоришь, Уилл?! — заорал Кроуфорд и взбежал на крыльцо, почти впечатываясь носом в физиономию профайлера. Кажется, шеф Ночного дозора едва сдерживался, чтобы не дать подчиненному в морду. Признаться, Уилл даже хотел этого. Сейчас физическая боль неплохо помогла бы ему справиться с душевной. Кроуфорд бы высмеял его, узнав, что Грэм с ума сходит из-за маленькой соседки-вампирши, но… Это были его единственные друзья, кроме коллег. Коллеги тоже были тут. Брайан, Джимми и Беверли бесшумно вышли из мрака, окружающего дом, но не стали подходить ближе, оставляя иллюзию приватности происходящего. Они не хотели быть свидетелями праведного гнева Джека. Хотя, откровенно говоря, слышно в ночной тишине было очень хорошо. — И почему я узнаю об этом только сейчас? — агент Кроуфорд начинал приобретать пунцовый оттенок. — Ты Устав не читал, профайлер Грэм? Ты должен был позвонить мне! Мне, мелкий ты идиот! Ты не должен был устраивать облаву один!!! Внезапно, Грэм посмотрел на старика Джека другими глазами. Он ведь волновался за него. Действительно волновался, хоть и делал это в своей странной, грубой манере, больше напоминающей хамство. Он переживал за жизнь Уилла, за то, что ему опять придется собирать профайлера своими руками и по частям. Что ж, похоже агент Кроуфорд был не так уж плох как начальник. К тому же, Уиллу не придется сочинять собственную версию событий, Джек уже придумал свою. — Я бы позвонил, Джек. Я просто хотел проверить. Мне рядом, какой смысл всю группу гонять? — темные, с красноватым отливом глаза мерцали, придавая обычно бегающему, а сейчас спокойному взгляду Грэма, уверенность. — Как вы узнали что это она? Мягкий вопрос был задан с изрядной долей давления, выдающего активную стадию дара профайлера. Он никогда не скрывал то, так сильно меняется, принимая свое «лекарство», тем более, что сейчас оно было совсем другого качества. — Я им рассказал, — звук обманчиво мягкого голоса Ганнибала Лектера сопровождал его выход из Сумрака. Он соткался из тени, как всегда холодный и совершенный, облаченный в идеально подогнанный по фигуре темно-синий костюм-тройку. Прическа лежала волосок к волоску, в образе не хватало разве что неизменной трости с головой оленя. После дней, проведенных вместе с Лектером, видеть его одетым Уиллу было уже непривычно. Профайлер почувствовал как его обдало липким жаром, то ли от неожиданности встречи, то ли от злости. Меньше всего ему хотелось встречаться с самодовольным Темным так быстро и при таких обстоятельствах. — Как любезно с вашей стороны, доктор Лектер, — ядовито процедил Грэм, сильнее прежнего раздражаясь от флегматичной нейтральности Темного. — Радеете об исполнении постановления Инквизиции? — Не груби, Уилл, — одернул его Джек, понимая, что кровь, бурлящая в Грэме может провоцировать нетипичные для него реакции. — Инквизиция тут не причем, Уилл, — Лектер выглядел откровенно позабавленным. — Нарушитель — есть нарушитель, какой бы стороне он не принадлежал. Закон един для всех, мы не покрываем грехи Темных. — Что ж, тогда вы зря спешили, — Уилл едко усмехнулся, вызывая вопросительные взгляды и недоумение коллег. — Эбигейл здесь нет, но если у вас есть время, можете все обыскать. Я ухожу домой. Действие крови скоро закончится, а еще со мной пес. Вряд ли от меня будет какая-то польза, когда тут есть настоящие агенты. Уилл сбежал с крыльца на траву и замер, натолкнувшись на удивленный взгляд Беверли. — Это не только твой дом, чувак. Он теперь еще и мой, пусть даже временно. Напарники живут вместе. Или ты собираешься сплавить меня в какой-то зачуханный отель? — азиатка, доходящая Уиллу макушкой до плеча, уперла руки в бока, не скрывая раздраженного разочарования. И Грэм не выдержал, он замялся, теряя по капле бурливший в нем темный и агрессивный запал. Несмотря на физические параметры, агент Катц была сильнее его, причем во всех смыслах, а еще она была права. Он выделывался здесь, как сопляк. Из-за его безалаберности уже пострадала Эбигейл, не хватало еще подвести Беверли. Как там говорил Джек — «береги ее и она ответит тебе тем же». — Прости, Бев. Мой дом — твой дом, — виновато улыбнувшись, предложил Уилл. — Если ты закончила здесь, можем пойти вместе. — Без проблем, чувак, твой виски — мой виски, и мы заживем душа в душу. — Я тоже иду, — внезапно сообщил Джек и ткнул пальцем в физиономию Лектера. — И ты. Раз уж Грэм живет рядом, можно не ждать утра и провести собрание сегодня. Мы знаем имя нарушителя, теперь нужен план. Уилл только вздохнул и первым пошел в сторону леса. Уинстон, обрадовавшись очередной прогулке, с энтузиазмом вырвался вперед, мелькая между деревьями ярким мохнатым огоньком. Беверли бесшумно скользила рядом, главы обоих Дозоров, тихо переругиваясь, шли позади. Если бы один из них потерялся по пути, Уилл бы не расстроился. Ни разу. Профайлер вел разношерстную компанию к себе домой, с трудом понимая как и когда закончится сегодняшний вечер.