***
Ганнибал стоял в кабинете Мейсона, как в своем собственном. Он занял удачное место у окна и сейчас наблюдал за тем, как Уилл Грэм проезжал мимо на своем чудовищном автомобиле. Джек никогда не обладал достаточной чуткостью для того, чтобы уметь вовремя отступить. Что ему стоило дать Грэму лишний выходной после таких впечатляющих событий, что были накануне. Он использовал мальчика небрежно. Выжимал из него все до капли, вынимая в моменты необходимости, как нужный ему уникальный инструмент. Но Уилл не был магом, оборотнем или чародеем, он был обычным человеком. А их мораль не такая стойкая, как у волшебных существ. И сейчас Джек излишней прямолинейностью сам заталкивал своего профайлера в сети Ганнибала. Что ж… Не зря говорят, что благими намерениями вымощена дорога в ад. Лектер с удовольствием будет ждать Уилла в Изумрудном замке на другом конце дороги из желтого кирпича. Тем более, что мальчик опять должен ему. Дверь скрипнула. Раздался механический шелест, с которым колесики дорогого инвалидного кресла катились по полу. Следом цокали звонкие каблуки Марго. — А ты неплохо сохранился, после всех своих приключений, Мейсон, — Лектер отвернулся от окна, встречая хозяев дома так, словно именно они явились к нему на ковер. Впрочем, так оно и было. — Марго, ты как всегда обворожительна. Красавица и чудовище — классическая история на новый лад в гостеприимном доме старейшей вампирской фамилии штата Мэриленд. — Весьма польщены визитом, — проворковала Марго, направляясь к бару, чтобы предложить мужчинам выпить. Пусть они с братом и занимались делами на равных, сохранять иллюзию женской слабости и невовлеченности в мужские дела до сих пор было признаком аристократизма. — Ты пришел по поводу фермы, Ганнибал? — прямо спросил Мейсон, чуть шепелявя во время речи из-за почти полного отсутствия губ. — Само собой. И я рад, что ты знаешь, в чем твоя вина, — Лектер прошел к гостевому креслу напротив рабочего стола Верджера и занял его, оказываясь лицом к лицу с изуродованным братцем. — Все было чисто. Я не виноват, что тот чернокожий был завязавшим наркоманом и очухался, несмотря на мощные седативные препараты. Мои люди были уверены, что падение в реку его прикончит. — Поэтому им не пришло в голову выловить труп? Марго повернулась к мужчинам, сжимая в руках поднос с виски и стаканами, и замерла на месте. В гневе Ганнибал впечатлял. Его карие, обычно спокойные до холодности глаза, начинали пылать алым, светясь, как угли костра. Она готова была поспорить на собственное бессмертие, что они бросали отсветы пламени на стол и бумаги. — Н-нет… — Марго впервые видела, чтобы ее уверенный в себе, насмешливый брат, заикался. — Я прощал вам многое, ты сам это знаешь, Мейсон. И твои пристрастия к детям, и недопустимое поведение, и регулярное нарушение законов. Ты умел ходить по острию, не оступаясь, но сейчас ты оступился, мой друг. Мейсон бросил испуганный взгляд в сторону сестры. Что бы ни думали окружающие, он любил свою красотку Марго, он старался оберегать ее и учил, как вести бизнес. На случай… Вроде этого. — Ты в курсе, что на несчастном чернокожем уже стояло твое клеймо? — Ганнибал все еще изучал Мейсона взглядом, видя не обезображенную Светом кожу, а того Мейсона Верджера, которого он знал большую часть его жизни. — А еще в вене был дойный катетер, а в крови седативные препараты. Даже Джек не на столько глуп, чтобы не сложить два и два. Мейсон раздраженно цыкнул, понимая, что совершил промах, переложив большую часть ведения бизнеса на наемных упырей-итальянцев. Они были беспечны. И он поплатится за это. Искренность реакции, вероятно, стала тем, что смягчило Лектера. Его гнев угас, а глаза снова стали лучиться весельем, мерцая оттенками золота, как тот виски, что Марго наконец рискнула донести до стола. Ганнибал налил себе сам. Он качнул напиток в бокале, думая о чем-то своем, а потом прервал тишину. — Они давно знают, что неизвестная кровь циркулирует на черном рынке. Полагаю, что Кроуфорду понадобится около двух недель, чтобы расшифровать шрифт клейма. Тебе повезло, река и рыбы сделали свое дело. Тело распухло до неузнаваемости, и речная живность частично объела кожу на спине. Но рано или поздно Дозор узнает, кто именно владеет человечьей фермой, Мейсон, — Ганнибал сделал глоток и выдержал паузу, ожидая реакции. Верджерам хватило ума промолчать. — Особенно, если Джек подключит к делу свою «ищейку». Я слышал, что он довольно хорош. А если они смогут догадаться, что это не единичный обьект, а дойная единица… Тогда Джек вцепится в дело, как питбуль. Доить людей, виданое ли дело! — Я так понимаю, что ты выходишь из бизнеса? — мягко спросил Мейсон, салютуя бокалом. Его верная Марго обнимала брата за плечо, изящно обрамляя его уродство собственным совершенством. — Разумеется, нет, — Лектер отставил стакан, чтобы перейти к делу. — Но нам нужно перенести плантации на более надежную почву. Европа меня устроит. Предлагаю рассмотреть Бухарест, там уместный уровень преступности. — Так ты… ты прикроешь нас? — мелодичный голос Марго заставил Ганнибала улыбнуться. Жаль было бы терять такую красоту. — Увы нет. Я сам на вас донесу, как только последнюю партию особей и оборудование погрузят на корабль. Верджеры замерли, в панике глядя серебристыми, как ртуть, глазами на Лектера. Он был в своем праве, как и Джек. И сколько бы они ни прятались, их неизбежно бы нашли в любой точке мира. — Кто же тогда будет вести бизнес? — фраза Мейсона заставила Ганнибала улыбнуться. — А вот это, друзья мои, очень правильный вопрос. Остаток вечера Ганнибал Лектер прояснял аспекты своего плана молчаливому семейству. Увы, в данной ситуации даже у него не было возможности отвести десницу правосудия от Верджеров. Но кто сказал, что карать надо обоих? В конце концов, оба они были из тех стародавних времен, когда бизнес был исключительно мужским делом. А значит, нежная и невинная Марго и слышать не слышала о происходящем, беспрекословно вверяя заботу о своем благополучии в руки брата. Ее безусловно сошлют подальше, после показательной казни Мейсона. Например, в Бухарест. Но состояние Верджеров, вся собственность и честное имя останутся при ней. В конце концов, не рассчитывал же Мейсон жить вечно. А так, его смерть может сработать не только на благо семьи, но и на пользу всему Дневному дозору. — Ты запомнил, что должен будешь сказать? — Конечно, Ганнибал. — Ты в состоянии передвигаться без кресла, хотя бы те секунды, пока не уйдешь на первый слой? — Как-нибудь справлюсь. — И последнее, Мейсон, не забывай наш уговор. Никакой Инквизиции, никакого суда. Ты не будешь сдаваться, я убью тебя собственными руками.***
«Я убью его собственными руками!» — думал Уилл, в десятый раз сбавляя скорость из-за седана, неспешно ползущего перед его капотом. Чуткий мудила сбрасывал скорость даже ниже положенного, выдавая свою неопытность как водителя. Но Грэму было плевать. Его человеколюбие испарилось в течение долгого, нестерпимо жаркого дня, который он провел в офисе Ночного дозора в Квантико, не имея возможности даже позвонить домой, чтобы узнать, все ли в порядке. Ни у Бев, ни у Эбигейл не было собственного мобильного, а включить один из его запасных они не догадались или просто не сочли нужным, оставляя профайлера мучиться страшными догадками. За эти часы Уилл успел несколько раз набрать старый номер Эби только для того, чтобы услышать монотонное «абонент временно не доступен». Они же не убили друг друга? Они же не спалили дом? Они же покормили Уинстона? Уж кто-кто, а пес точно не заслуживал плохого обращения. И Уилл надеялся, что это понимает не только он, пока тащился по дороге, отчаянно сигналя черепахе о четырех колесах перед ним. Гребаные однополосные шоссе со сплошной разделительной линией, которую нельзя пересекать! К счастью, совсем скоро едущий впереди автомобиль свернул направо, уходя на проселочную дорогу, ведущую в гущу леса, и Уилл смог втопить педаль газа, разгоняясь до предельно допустимой на шоссе скорости. Впервые за долгое время он ехал домой в таком нервном возбуждении, да еще и на машине, набитой продуктами. На заднем сидении за спиной профайлера пассажирским ремнем был пристегнут переносной холодильник с кровью. Джимми хоть и не был свидетелем всего произошедшего накануне вечером, вошел в положение быстро и с охотой. Грэм всегда знал, что эти парни лучшие. Сумка на соседнем сидении распухла от документов и фотографий, которые всунул ему Джек. То ли Беверли приложила к этому руку, то ли агент Кроуфорд сам понял, что Уилл уже на пределе, но ему дали ему небольшой отпуск. Всего неделю, но все же. С бонусом в виде фотографий мертвого тела чернокожего мужчины на дом. Если у него, конечно, все еще был дом. Грэм повернул на подъездную дорожку и с облегчением выдохнул. Дом был цел, включая окна. Они мягко светились в темноте, обозначая, что он обитаем, что внутри есть люди, которые ждут его домой. Непривычное тепло свилось клубком внизу живота, когда Уилл припарковался на обычном месте. Он не видел свой дом живым уже много лет, и теперь у него сладко сосало под ложечкой от иллюзии собственной нужности. Уилл прислушался и опешил. Из дома отчетливо слышался плач, всхлипывания и какой-то шум. Его обдало жаром паники, и в два прыжка Грэм оказался в собственной гостиной только для того, чтобы стать свидетелем странной картины. Эбигейл и Беверли лежали на диване вверх тормашками. Спиной они умещались на сидении, ноги были закинуты на спинку, а головы с россыпью темных волос свисали вниз. В такой позе они смотрели телевизор, который Уилл последний раз включал, наверное, года три назад. Увидев перекошенное лицо Уилла в дверях, они обе опять прыснули со смеху, и профайлер с запозданием осознал, что он услышал с улицы смех. Смех, а не плач. — Вы помирились или типа того? — тихо спросил Грэм, чувствуя странную слабость в коленях. — Мы и не ссорились, чувак, — звонко сообщила Беверли, возвращаясь в нормальную позу. Эбигейл последовала ее примеру, и брюнетки прижались друг к другу, как лучшие подруги. Обе в упор смотрели на Грэма. Это смущало. — Я думал… — Расслабься, чувак, все отлично, — Бев лучезарно ему улыбнулась и встала с дивана, протягивая Эбигейл руку. — Нам просто нужно было время, чтобы узнать друг друга ближе. Зато теперь я тебя понимаю. Катц подмигнула Уиллу и потянула юную Хоббс за собой. Вдвоем они скрылись за дверью его спальни, которая, вероятно, теперь стала их. Тихое шушуканье завершилось новым взрывом хохота, и Грэм, не удержавшись, закатил глаза. Кажется, за столько лет чисто мужской компании Беверли Катц истосковалась по наличию подруги, а Эбигейл Хоббс нуждалась в матери или старшей сестре куда больше, чем думал ее отец. Женщины. И их удивительная тенденция сбиваться в стаи. — Что ж, Уинстон, похоже мы с тобой опять остались вдвоем, — выдохнул Уилл, ища глазами пса. Но раньше, чем он смог его увидеть, послышалось цоканье когтей по полу, скрип двери и два разноголосых возгласа, радующихся его приходу. Подлый предатель. Хотя, положа руку на сердце, Уилл понимал Уинстона. Он и сам не выбрал бы себя компанией на вечер, если бы были альтернативы. Что ж… По крайней мере у него был виски и пачка документов, которые он сможет изучить в ближайшую неделю. Помимо изучения правил сосуществования с женщинами, разумеется. Вытащив продукты из машины, Грэм постелил себе постель внизу и, прихватив стакан и бутылку виски, вышел на крыльцо, чтобы перед сном взглянуть на звезды и задаться привычным вопросом– интересно, есть ли на этом свете хоть один человек, который захочет разделить его компанию добровольно? Взрыв хохота, огласивший окрестности, намекнул на то, что их оказалось куда больше — целых двое. А еще дал Уиллу понять, что это будет очень долгая неделя.