Сила веры

POV Луна

Как я и думала, заснуть мне так и не удалось. Всю ночь я то падала на кровать без сил, то металась по комнате из угла в угол, словно львица по клетке. Закрыть глаза сил не было. Я знала, что тут же увижу под закрытыми веками знакомое любимое лицо. О, Маттео, это все из-за меня! Да, из-за меня! Поначалу в том, что произошло, я пыталась обвинить то Анхелло Бальсано, то мать Хим, то самого Маттео. Но со временем поняла, что виновата во всем была сама. Не будь я так жестока с Маттео, сумей я дать ему шанс, — возможно, все сложилось бы иначе. Мой возлюбленный не полетел бы ни на какой остров и не был бы в опасности. Время до утра тянулось томительно медленно. Мне показалось, что прошло несколько лет прежде, чем внизу засуетился персонал. Я торопливо сходила в душ, привела себя в порядок и спустилась. В гостиной была только новая горничная, Мэг, протирающая пыль. — Сеньорита Луна, — поздоровалась она, увидев меня. — Вы сегодня рано. Накрыть Вам завтрак. Желудок скрутило, и я поняла, что не смогу съесть ни кусочка. В конце концов, как можно было думать о еде, когда Маттео находился в опасности?! Так что я решительно покачала головой и спросила: — Ко мне никто не приходил? — Нет, сеньорита, — удивленно отвечала горничная. Из моей груди вырвался вздох. Но я понимала, что было еще слишком рано, а ребята без того полночи просидели у мониторов по моей милости. У меня не было права осуждать их. — Доброе утро, — послышался за моей спиной голос отца. Я обернулась. Мигель Валенте, полностью одетый, стоял у подножья лестницы. — А, пап, доброе утро, — рассеянно бросила я и села на диван. — Что-то не так, дорогая? — растерялся тот, подойдя ближе. — Ты как будто чем-то встревожена. Я хотела, было, ответить, но тут из столовой вышел дедушка и с улыбкой поздоровался: — Всем доброго утра! — Доброе утро, дедушка, — кивнула я. — Доброе утро, Альфредо, — ответил мой отец. — Вы давно встали? — Уже пару часов, как, — пожал тот плечами. — Ох уж эта стариковская бессонница! Тут он сел рядом со мной и добавил: — Впрочем, как я вижу, этой ночью не только мне было не до сна. Луна, дорогая, что с тобой? Ты выглядишь так, словно вовсе не ложилась. — Ложилась, — вздохнула я. — Но заснуть так и не смогла. — Расскажешь, в чем дело? — мягко обратился ко мне папа. — Не хочу на тебя давить, но мы все переживаем. — Маттео, — коротко ответила я. — Он в опасности. Дедушка в ответ просто нахмурился, а папа констатировал: — Так. Дело принимает скверный оборот. Я позову твою маму. Через пару минут вся семья за исключением Амбар сидела и внимательно смотрела на меня. Я быстро обрисовала родителям и дедушке ситуацию, в которой оказался Маттео. Мама в ужасе прижимала ко рту ладони, папа озадаченно хмурился, а дедушка сокрушенно качал головой. — И вот, скоро должны прийти ребята из команды, — закончила я, наконец. — Мы вместе обсудим, чем можем ему помочь. Несколько секунд никто из взрослых не мог произнести и слова. А потом папа в удивлении заметил: — Луна, я не понимаю. Ты ведь говорила, что между тобой и Маттео никогда ничего не будет. Что он больше тебе не нравится. — Мигель, не глупи, — поморщилась мама. — Дело здесь не в этом. Несмотря на все разногласия, этот парень был и остается членом команды, в которой катается Луна. — Но ведь на этом острове, по ее же словам, оказалась еще и Хим, — возразил папа. — А ее имя было упомянуто лишь мимоходом. — Маттео ведь — партнер Луны по танцам, — пожала мама плечами. — Логично, что за него она переживает больше, чем… — Похоже, только я один здесь знаю Луну, — фыркнул дедушка. — Вы о чем, Альфредо? — растерялась мама. Дедушка пропустил этот вопрос мимо ушей и обратился ко мне: — Ты любишь Маттео. Это был не вопрос, а утверждение. Впрочем, я и не собиралась ничего отрицать, поэтому тихо ответила: — Да, люблю. — Тогда почему неделю назад так яростно твердила, что между вами все кончено, он тебе больше не нужен, и так далее? — недоумевал папа. Дедушка укоризненно покачал головой. — Вам обоим следует лучше понимать Луну, — заметил он. — Вы не знаете даже самых очевидных черт ее характера. — Что это значит? — опешила мама. — То, — заявил дедушка, — что, когда она столь яростно о чем-то твердит, на практике все выглядит прямо противоположно. — Да, — со вздохом призналась я. — Мои попытки убедить всех, что я не люблю Маттео, были не более, чем попытками внушить это самой себе. А теперь из-за своего упрямства я, вообще, не знаю, жив ли еще мой возлюбленный! С этими словами, я обхватила руками голову. Слезы душили, но я жестко приказала себе оставить истерики на потом. Самым важным сейчас было выяснить, что с Маттео. А уже потом, когда мой Клубничный Мальчик снова окажется рядом (я не позволяла себе сомневаться в этом), можно будет выплеснуть эмоции. Но не сейчас. Я крепко стиснула зубы, пытаясь взять себя в руки. Но тут мама здорово мне помогла, ляпнув: — Может, позавтракаем? Мы с дедушкой посмотрели на нее, как на умалишенную. — Ты спятила, — констатировал Альфредо. — Как можно думать о еде в такой момент?! Я согласно кивнула. Сказать что-либо помешала подступившая тошнота. При одной мысли о еде становилось плохо. Вряд ли я, вообще, смогу что-то съесть до тех пор, пока мой любимый не вернется. — Полноте, Альфредо, — вступился за свою жену папа. — Какой такой момент? Трагедии случаются каждый день. Так что же, теперь из-за этого морить себя голодом? — «Трагедии»?! — взвизгнула я. — Вообще-то никакой трагедии нет! И не будет, потому что Маттео жив! Я в этом не сомневаюсь! — Ну, вот, тем более, — удивилась мама. — Если ты так уверена, что он жив, может, все-таки… — Даже не вздумай заканчивать эту фразу! — отрезала я. — Маттео там в опасности, а я здесь буду набивать живот?! Ни за что! — Так вот именно, что он в опасности ТАМ! — вскричал папа. — А ты находишься ЗДЕСЬ! Чем ты собираешься ему помочь?! Уморить себя голодом?! — Вам же сказали, — процедила я сквозь зубы, — что сейчас придут ребята, и мы вместе решим, что делать. Наверное, в более спокойные времена такое катастрофическое непонимание со стороны родителей настроило бы меня. Но сейчас, когда каждую минуту Маттео рисковал жизнью, было все равно. Совсем. Больше всего на свете я хотела закончить, наконец, этот разговор. И, похоже, небеса меня услышали, потому что через секунду с лестницы раздался недовольный возглас: — Что тут у вас происходит?! Амбар стояла на третьей или четвертой ступеньке и сердито хмурилась. Судя по всему, мои крики застали ее на стадии завершения утренних сборов, потому что жакет (утро было прохладное) она надевала уже на лестнице. А в ответ на вопрос девушки я лишь огрызнулась: — Не твое дело! Вот уж, с кем откровенничать мне совершенно точно не хотелось! Даже родители не поняли, почему я так переживала. Неужели эта девица была в силах понять?! Однако дедушка моего ответа не оценил. — Луна! — укоризненно заметил он. — Я понимаю, у тебя большой стресс, но даже он не дает тебе права говорить в таком тоне со своей сестрой! — Она мне не сестра! — в один голос воскликнули мы с Амбар. — Вот здесь вы не правы, — хмыкнул Альфредо. — Конечно, я и сам понятия не имею, кем были родители Амбар, но мне это и не нужно. Вы обе — одинаково любимые мною внучки, так что в каком-то смысле приходитесь друг другу двоюродными сестрами. — Ни за что! — воскликнула Амбар. — То есть, дедушка, я тебя, конечно, люблю, но не собираюсь контактировать с этой наглой девицей! — Тем не менее, сейчас ты спустилась, потому что она кричала, — возразил папа. — Даже одеться до конца не успела. Блондинка вся выпрямилась и надменно бросила: — А знаешь, что, Луна?! Мне плевать, что твои крики были слышны даже на моем этаже. Вопи и рыдай сколько угодно. Я больше и пальцем не пошевелю. Все, я пошла завтракать. Вы — как хотите. С этими словами, обиженная девушка гордо удалилась в столовую. — Луна, будь мудрее! — взмолился дедушка. — Не нападай на нее первой! Ведь сейчас ты именно это и сделала! Амбар, может быть, спустилась, потому что за тебя испугалась, а ты взяла — и нахамила ей. — Прости, дедушка, — вздохнула я. — Нервы. Мне сейчас трудно оставаться спокойной. Когда я пытаюсь навести в голове порядок, то думаю о Маттео и начинаю сходить с ума. — Знаю, знаю, — кивнул дедушка. — Но даже это — не повод срываться на свою семью. Тебе следует научиться держать себя в руках. А пока иди и извинись перед Амбар. Понимая, что на сей раз, действительно, перегнула палку, я послушно поплелась в столовую. Смит сидела на своем обычном месте и пила сок. Впрочем, заметив меня, она скривила губы и поинтересовалась: — Мне теперь есть на кухне, госпожа хозяйка дома? Или ты пришла вовсе меня отсюда выгнать? — Не ерничай, — поморщилась я. — На самом деле, я пришла извиниться. Прости. Мне не следовало на тебя кричать. Амбар окинула меня удивленным взглядом, а затем, пожала плечами и вернулась к своему соку. — Это все — нервы, — пояснила я. — Произошло нечто ужасное. — И? — хмыкнула Смит. — Это дает тебе право на мне срываться? Я покачала головой и развернулась, чтобы уйти, но тут девушка со стоном воскликнула: — Хорошо, хорошо! Сама не знаю, зачем это делаю, но все-таки спрошу. Что случилось? Почему-то это меня тронуло. Все-таки, несмотря на внешнюю жесткость, в душе Амбар была доброта. Поэтому я снова повернулась к девушке и тихо сказала: — Маттео. Он в опасности. Я даже не знаю, жив ли еще. Стакан со звоном выпал из ослабевших пальцев Амбар.