Водоворот Иллюзий

      После громкого объявления, мы с Уильямом входим в бальный зал. Он огромен, но я чувствую, что мне нечем дышать. Я смотрю на сводчатый потолок, украшенный растительными узорами из белой лепнины, между ними в круглых плафонах картины с прекрасными амурами на голубом фоне небес. Огромный мраморный зал утопает в цветах и лентах. Вдоль одной из стен — панорамные окна, открывающие вид на огромный сад. Его сейчас почти не разглядеть, из-за темноты. Звучит оркестр, доносится шелест платьев, шорох туфель по паркету, смех, увлечённые беседы и звон бокалов. Когда видишь всю помпезность и величие императорского дворца, тяжело поверить, что несколько лет назад здесь произошла массовая казнь. Эти стены видели больше крови, даже чем городская площадь.       Мало кто теперь упоминает, что у императора и эрцгерцога был дядя. Он не захотел отдавать трон племяннику и на его сторону встали многие дворяне. У нынешнего императора была не совсем чистая репутация, в отличие от его отца. Тот был талантливым правителем и не менее талантливым полководцем, как и его предшественники: он отвоёвывал земли, помогал своему народу, славился своей честностью и добротой. Только прежний император мешал моей бабушке, и она отравила его. После на трон взошёл дядя принцев, как регент при наследнике престола, вступив в сговор с моей семьёй. Де Лоран всячески помогали удобному для них правителю. Единственными, кого не особо коснулось новое правление, оказались дворянские семьи. Они жили так же, как и до этого.       Тем временем война на границе уносила всё больше жизней. Регент не пытался хоть что-то изменить. Внутри империи состояние дел также оставляло желать лучшего: страна была истощена войнами, назревал кризис феодальной системы, недовольные постоянными поборами крестьяне устроили целый ряд восстаний, охвативших почти всю империю. Почти два десятилетия в стране царили хаос и разруха. Все жители, затаив дыхание, ждали дня, когда власть снова сменится.       Однако вскоре стало понятно, что регент не планировал так просто отдавать трон. Тогда и произошло восстание дворян. Оно длилось несколько лет. В итоге всех заговорщиков удалось поймать. Их казнили прямо в тронном зале. Император и его брат не пожалели ни женщин, ни детей. Несколько родов было прервано и вырвано на корню. От наказания удалось уйти тем немногим, что смогли откупиться или сбежать... что до моей семьи — они просто уничтожили все доказательства своей вины и лишили свидетелей жизни. Только бабушку и дедушку это не спасло, а их смерть выставили как несчастный случай.       По сути, мы — семья предателей и изменников короны. Наше место в тюрьме или на плахе, но вот моя матушка в серебристом платье стоит, окружённая толпой дворян. Они заискивают перед ней и пытаются произвести впечатление. Матушка держит бокал с вином, на её губах улыбка. В отличие от этой толпы, я знаю, что она ничего не значит. Матушка просто играет свою роль.       Взгляды гостей впиваются в меня острее, чем обычно. Главной причиной является не только мой новый статус, но и супруг, которого я держу за руку. Не думаю, что кто-нибудь предполагал, что увидит эрцгерцога сегодня, да ещё и на ногах. Уильям одаривает меня очередной тёплой улыбкой. Может, она даже искренняя, а не такая, как у меня. Возможно, другая на моём месте и почувствовала бы какие-то иные чувства, но я испытываю только неприязнь и усталость.       — Пусть солнце всегда освещает ваш путь, Ваше Величество, — я делаю реверанс, а Уильям кратко кланяется.       — Мы уже вас заждались, но так как вы у нас главные виновники торжества, вам можно и опоздать, — тон императора так же доброжелателен и весел, как и в прошлый раз. Принца и императрицы рядом с ним нет, — поездка прошла хорошо?       — Благодарим за беспокойство, всё прошло хорошо. Но из-за количества экипажей у нас едва получилось пройти, — отвечает мой муж.       — Да, собравшихся на этом балу больше, чем на предыдущих, а всё из-за вас двоих, — после этих слов императора, моя улыбка почти переходит в кривую усмешку. Конечно, кто же упустит подобное зрелище. Это наш первый выход в свет, но сплетни о нашей свадьбе до сих пор не утихли.       — Нам лестно такое внимание. Правда, Эрика?       — Несомненно, — чувствую себя диковинным зверьком среди толпы зевак и идиотов.       — Как вам украшения? Её Величество старалась сделать всё на высшем уровне.       — У Её Величества превосходный вкус. Едва ли я могу вспомнить настолько чудесный праздник.       — Леди Эрика, ей будут очень приятны ваши слова, — император широко улыбается.       — Вы не против, если я вас оставлю? Мне хочется поприветствовать матушку и побеседовать с ней.       — Конечно. Вы ведь долго не виделись, ступайте.       — Благодарю.       — Тебя сопроводить? — ну уж нет, сейчас компания Уильяма мне ни к чему.       — Брат, не проявляй излишнюю опеку. Твоей жене стоит развеяться, а мы с тобой выпьем и тоже пообщаемся, — кажется, император меня спас.       — Прости, Эрика. Я действительно не подумал об этом, — хоть он и простит прощения, но я не чувствую искренности.       — Ничего, я не обижаюсь. Я снова вернусь к тебе чуть позже.       Уильям кивает. Это немного смешно. Я покидаю одного надзирателя, чтобы подойти к другому. Сегодня матушка ослепительна, как и всегда. Её серебристые локоны блистают в свете хрустальных люстр. Весь образ тщательно продуман. Она никогда бы не допустила и малейшей ошибки. И чем ближе я подхожу к матери, тем сильнее к моему горлу подкатывает тошнота.       — Моя драгоценная, как же я соскучилась, — матушка раскрывает руки для объятий.       — Я по вам тоже, — ещё мгновение и по моей коже проходится мороз — её руки ледяные, словно стальные прутья клетки.       — Всегда тяжело отпускать детей из родного гнезда, — весело произносит один из гостей.       — Вы правы, — моя мать улыбается, — Эрика была неразлучна со мной с самого детства. Мне тяжело осознавать, что я совсем не вижу свою драгоценную дочь.       — Конечно. Ваши чувства понятны любому родителю.       Я стараюсь отключиться от пустых и притворных разговоров. Осматриваю зал в поисках Розалинды. Она стоит рядом с императрицей. Вид у девушки довольно бледный и нервный. Интересно, о чём там идёт разговор? Розалинда явно не в восторге от компании этой женщины. Я немного ослабеваю завесу над даром. Здесь слишком много людей, поэтому мне приходится тяжелее, чем обычно. Потоки чувств и эмоций смешиваются в один сплошной клубок. Я отсеиваю те, которые мне не нужны, цепляюсь за один как можно крепче. Теперь чувства Розалинды передаются и мне. Она испытывает страх и неприязнь к императрице. Эта девушка хочет поскорее сбежать от неё. Забавно, всё-таки у семьи Монахан очень интересные отношения. Может, Розалинда что-то знает о том, что мне рассказал Лиам? Если так, то под личиной невинности скрывается не жертва, а хищник. Возможно, близнецы действуют сообща, и эта версия мне кажется самой правдоподобной. Осталось узнать, чего эти двое хотят на самом деле.       — Эрика, ты не хочешь немного пройтись? — ласково спрашивает мать.       — Конечно, — я киваю и беру её под руку.       Сейчас мы сможем сойти за сестёр, но никак за мать и дочь. Иногда мне кажется, что это моё отражение вышло из зеркала. Мы проходим мимо гостей к столу с напитками. Матушка берёт бокал с вином и подаёт мне со словами:       — Как всё проходит?       — Спокойно. Как муж, он оказался вполне терпимым.       — Это хорошо. Сделай так, чтобы он у ног твоих катался, словно собачонка, — на её губах расцветает ядовитая улыбка.       — Как скажете, — я делаю глоток, чтобы заглушить свои чувства, — а как проходит ваша охота?       — Пока безрезультатно, — она цокает языком, — подстилка фракции нуворишей оказалась очень надоедливой.       В империи есть три фракции: императорская, аристократическая и нувориши. Для аристократов нувориши как бельмо на глазу, они не считают их равными себе. Император создал эту фракцию, чтобы уменьшить волнения среди простых людей. Моя мать — негласный лидер аристократической фракции, хотя, как женщина, она не имеет права занимать подобный пост официально. Но де Лоран — одна из древнейших и богатейших семей империи. Матушка вкладывает деньги в развитие магии, экономики, медицины и искусства. Это сделало ей определённую репутацию в обществе. Нет человека, который не знал бы мою мать. Конечно, самый главный доход — это теневая часть империи. Моя семья поставляет оружие в соседнюю страну, несмотря на то, что мы с ней воюем. За такое с лёгкостью можно оказаться на плахе. Только доказательств никаких нет. Дядя делает всё чисто и идеально.       — Грязная кровь на троне, что может быть омерзительней? — прекрасное лицо матери искажается, каждое слово она выплёвывает с ненавистью, — девушка из обеспеченной семьи соблазнила конюха, а после купила ему титул, — моя мать презирает простолюдинов.       Я чувствую укол в сердце от всплывающих болезненных воспоминаний и выпиваю несколько глотков вина, прежде чем ответить:       — Все запомнили его не как конюха, а как генерала.       — Генерала? — матушка усмехается, — он пережил только первую стычку и то лишь из-за везения. Да и генералом пробыл пару месяцев, а после сдох в сточной канаве, как и полагается подобным ему. Наша безродная императрица получила его почти по кусочкам. Но стоит отдать ей должное, суметь влезть на трон с помощью смазливой мордашки и промежности, так не каждая сможет.       — Вы сделали ей комплимент? — я выгибаю бровь. Мы стоим как можно дальше от всех, поэтому мама не стесняется в выражениях.       — Небольшой. Теперь я знаю, что и дворовые девки на что-то способны. Но знаешь кто ещё омерзительней, чем она?       — Кто же?       — Её выродок. В нём нет и капли чистой крови, — матушка берёт со стола бокал и крутит его в руках, — наша семья делала императоров пару веков подряд, и безродный щенок им никогда не станет, я этого не допущу.       — Вы же намерены избавиться от всей семьи. Кто по-вашему, должен занять трон? — мне явно не понравится ответ на этот вопрос.       — Как будто ты не знаешь, — она смеётся, — я нашла одинокое зерно и тщательно взращивала его вместе с твоим дядей. Оно дало довольно хорошие и спелые плоды.       — Но они червивые, — сквозь зубы цежу я, — он же тоже из семьи Монахан.       — Этот изъян я готова простить. Главное, что он выращен по нашему образу и подобию. Идеальнее претендента не найти, поверь мне.       — Безродный бастард на троне никому не нужен.       — Он нужен нам, — глаза матери опасно сверкают, а тон становится холоднее, — благодаря поддержке, которую мы ему окажем, он перестанет быть безродным бастардом.       — Вам виднее, — я стараюсь подавить ненависть и неприязнь, потому что могу сказать много лишнего.       — Любовь моя, я делаю это ради нас, — матушка ласково гладит меня по щеке, но в моём сердце пустота.       — Я знаю и доверяю вам.       — Конечно, по-другому и быть не может.       Вечер становится всё более отвратительным. Осознание, что моя матушка собирается посадить Люциана на трон, меня совсем не радует. Это значит, что она будет его оберегать. Он ей нужен. Не такого я ожидала. Всё же мышление своей матери даже я не могу понять, и это плохо. Мне нужно помешать ей любой ценой: играть на опережение и ни в коем случае не отставать.       — Дамы, моё глубочайшее почтение, — к нам подходит один из поклонников моей матери — маркиз Джуран, — Ваша Светлость, вы не подарите мне танец?       — Милая, ты не против, если я тебя оставлю? — матушка улыбается.       — Конечно. Вам ведь нравится танцевать, не отказывайте себе в этом удовольствии.       — Не скучай без меня.       — Это невозможно.       Как только матушка и маркиз присоединяются к другим парам, я ставлю бокал на стол и ухожу. Мне нужно немного передохнуть, вести светские беседы сейчас я не желаю. Последнее, что мне сейчас нужно, это притворные улыбки и лесть. Я в подобном лучше их всех вместе взятых. Пока я ступала по коридору, мои шаги отражались от каменных стен. Через время я резко замираю. Вот чёрт! Куда теперь? Я ведь даже не знаю, с какой стороны пришла. Нужно было внимательней выбирать дорогу. Я раздражённо цокнула языком и огляделась по сторонам.       — Тебе помочь, Эри? — приторно-сладкий голос звучит совсем рядом. Помяни чёрта, и он появится.       — Ты видимо совсем голову потерял раз припёрся в императорский дворец, — я разворачиваюсь и смотрю на Люциана.       — Как грубо. Ты будешь немного удивлена, но я приехал с твоей матерью, — на его губах появляется улыбка. Моё внимание привлекает голубая роза в его руках, — моя Эри, ты становишься прекрасней каждый день.       — Иди к чёрту.       — Пойду, но не сейчас, — он открывает одну из дверей, — не хочешь поговорить в более спокойном месте? Твоей репутации и нынешнему статусу не пойдёт на пользу, если кто-нибудь увидит нас.       — Не смеши, тебя никогда не заботила моя репутация.       — Я пообещал герцогине, что буду хорошо себя вести. И тебе тоже стоит побыть хорошей девочкой, которая не расстраивает маму, — тон Люциана издевательски насмешлив.       — Что тебе от меня нужно?       — Я просто соскучился, — мужчина снова улыбается, — входи, этот коридор часто используется, а не то я сделаю наш разговор публичным.       От Люциана можно ожидать всё, что угодно. Но Уильям может поднять лишнюю суматоху, если я исчезну слишком надолго. Из двух зол стоит выбрать самое меньшее, поэтому я вхожу в комнату. Это оказалась небольшая гостиная с камином, резным диваном и креслами, изящным столиком и шкафом, стоявшим в самом углу. Я располагаюсь на диване. Люциан садится напротив меня, закинув ногу на ногу.       — Твой муженёк оказался не таким уж и немощным.       — Ты хочешь поговорить о нём? — я выгибаю бровь.       — Просто мне интересно, как скоро он заставит лечь тебя с ним в постель. Интересное будет зрелище, — он усмехается, — если это дряхлое подобие мужчины всё ещё на что-то способно, то ему будет занятно узнать, что ты уже не чиста.       — Тебя это не должно касаться, — я сжимаю челюсть.       — Эри, я ведь хочу помочь, — Люциан достаёт из кармана небольшой мешочек, — новая разработка отца, он просил тебе передать.       — Так ты теперь работаешь посыльным? — на моих губах появляется усмешка, — что бы там ни было, от тебя я это не приму.       — Думаешь там яд?       — Зная тебя, то там может быть что-то и похуже.       — Отец расстроится, — мужчина цокает языком, — он ведь так старался ради тебя.       — Передай дяде, что я очень благодарна, но разберусь сама, — каким бы не был уродом Люциан, но он действительно относится к моему дяде, как к родному отцу. Этот парадокс странный и нелепый.       — Как же? — Люциан поднимается с кресла и нависает надо мной, — тебе и правда не противно, что тебя касается такой дряхлый старик? В постели он ведь не за ручку тебя держать будет.       — Мой муж не такой уж и старый. Тем более, откуда ты знаешь, может, мне понравится? — я улыбаюсь ему.       — Не говори так и не защищай его, а не то я расстроюсь, — Люциан проводит розой по моей щеке, вызывая во мне волну отвращения.       — Твоя ревность мне противна.       — Что поделать, я не люблю, когда тебя трогают посторонние, — мужчина откладывает цветок и зубами снимает перчатку с руки, — после такого мне хочется что-нибудь или кого-нибудь сломать.       Я молчу. Мы росли с ним вместе, и иногда мне казалось, что этот человек понимает меня лучше других. Какой же я глупой и наивной была. Мы оба видели каждый потаённый уголок души друг друга, но никогда не испытывали одинаковых чувств. Раньше я хорошо относилась к Люциану. Вот только несколько его поступков ещё в детстве заставили меня отдалиться от него, как можно дальше.       — Ты кому-нибудь говорила, что я приходил?       — В отличие от тебя я ещё в своём уме.       — Кто-то установил в поместье противомагический барьер, — Кристофер зря времени не терял. Теперь Люциан даже с помощью артефактов не попадёт в поместье. Это меня немного радует.       — Возможно, это наследник эрцгерцога. Он очень щепетильно относится к безопасности замка.       — Это очень плохо, — Люциан наклоняется, касается губами моего плеча и выше, прокладывая дорожку из поцелуев до самой щеки. Я едва подавляю новый приступ рвоты, — ты должна его снять.       — И не подумаю, — я улыбаюсь, — тем более тебе я уж точно ничего не должна.              — Эри, не будь упрямой. Я ведь могу всё сделать сам, но тебе это вряд ли придётся по вкусу.       — Если ты влезешь в замок герцога, то первой, кому не понравится подобная выходка, станет моя мать. Хоть иногда работай своей головой.       — Я могу поработать по-другому и тебе это больше понравится, — его дыхание касается моей щеки.       Я глажу Люциана по волосам, он замирает и немного напрягается. Его растерянность забавит меня. Можно было, конечно, попробовать выхватить кинжал из его ножен и ударить. Только я сомневаюсь, что моя попытка увенчается успехом. Я смотрю на мужчину, затаившего дыхание в моих руках, взглядом, полным сочувствия и усмешки.       — Отвратительно. Какое же ты ничтожество, Люциан. Я ведь могу крутить тобой, как мне вздумается, но одна мысль об этом вызывает приступ рвоты.       Я ненавижу его так сильно, что не желаю чувствовать на себе даже его взгляда. Несмотря на это, Люциан упорно гоняется даже за моей тенью, сколько бы я ему не отказывала и не отталкивала его. Он пытается вернуть хоть каплю тех отношений, что были между нами в детстве. Тогда Люциан обещал, что будет защищать меня и оберегать, и в те времена он и правда относился ко мне так, словно я была сделана из фарфора. Но мне противно даже вспоминать об этом. Бездна, однажды возникшая между нами, наполнена только ненавистью и ничем более.       — Каково осознавать, что я предпочту тебе даже старика или калеку? — я глажу Люциана по щеке, — мы с тобой действительно похожи, но что поделать, я до смерти тебя ненавижу.       После моих слов Люциан даже не шелохнулся, зная всё. Глаза мужчины, смотрящие на меня, такие же глубокие и тёмные, как ночное море. В них таится страсть, подобная яркой искре.       — Исчезни. Ты меня утомил, — я отворачиваюсь, но Люциан хватает меня за подбородок, возвращая наш зрительный контакт.       — Твои слова противоречат действиям. Давно не видел подобного, так что я рад.       — Принимать желаемое за действительное как раз в твоём духе, — ласково шепчу я, — прибыв в замок, ты сразу прибегаешь ко мне. Полагаю, соскучился? А как же поприветствовать своего папочку? Не ты ли мне говорил, что нужно быть хорошим и не расстраивать родителей.       — Не выводи меня, — леденящим голосом предупреждает Люциан.       — Избавь меня от своих угроз, они раздражают, — я закатываю глаза, — разве я не говорила тебе исчезнуть?       Люциан убирает руки и отстраняется, вызывая у меня смешок. Невероятно, он с такой лёгкостью отступает. Мужчина больше не смотрит на меня, его внимание привлёк шкаф. Он быстрым шагом подходит к нему и распахивает двери. По моей коже проходится мороз. В глубине шкафа стоит мальчик-слуга, на вид ему не больше семнадцати. Он слышал наш разговор. Нужно использовать внушение или возникнут лишние проблемы.       — Не смей его трогать, Люциан. Дай мне самой разобраться.       — Может быть, я бы так и сделал, но тебе не стоило пытаться его защитить, — мужчина резким движением вытаскивает мальчика за шиворот.       — Прошу, пощадите, я никому ничего не скажу, — он дрожит от страха, словно осиновый лист на ветру.       — Люциан… — я встаю с дивана и делаю шаг вперёд. Нехорошее предчувствие проползло по позвоночнику, ладони немного вспотели.       Мальчик пытается освободиться, но против Люциана у него нет ни единого шанса. Я делаю ещё шаг вперёд. Глаза мальчика беспомощно смотрят на меня.       — Это я тоже делаю ради тебя, Эрика, — на губах Люциана появляется безумная улыбка.       Я бросаюсь к мужчине, но он быстро хватает мальчика за голову, и, развернув её, с отвратительным хрустом ломает ему шею. Я прикрываю рот рукой, чтобы сдержать крик. Кислота подступает к горлу, а живот скручивает спазмом. Люциан, не раздумывая, лишил его жизни. Этот ребёнок был ни в чём не виноват. Он просто появился не в том месте и не в то время. Я бы могла использовать внушение, и мальчик всё забыл бы. Его тело обмякло в руках Люциана. Мужчина отталкивает труп мальчика в сторону. Я кидаю на него взгляд и выбегаю из комнаты. Не могу ни секунды больше находиться в ней, рядом с Люцианом. Мне не стоило покидать бальный зал, я навлекла беду на невинного ребёнка. Стук сердца звучит в ушах, дыхание сбилось. Я пытаюсь опереться о стену, но лишь беспомощно сползаю по ней и погружаюсь во мрак.