Водоворот Иллюзий

Тишину разорвал пронзительный крик, от которого у меня едва не лопнули барабанные перепонки. Он эхом отражается от пустых стен и тонет в них. Сначала я даже не поняла, что это кричу я. Задохнувшись от боли, я протянула руки в безмолвной мольбе, надеясь, что мне кто-то поможет. Глупая надежда. Матушка безразлично смотрит, как я корчусь от боли. Я царапаю пальцами каменный пол, сдирая их в кровь. Пылающая, удушающая агония. Это всё, что я чувствую. Мои внутренности словно раздирают на части стальными когтями. Страх пронзает меня насквозь. Неужели это и есть смерть? Тогда почему она такая мучительная?       — Ты сопротивляешься, моя милая, — звучит ласковый и сладкий голос матери, — расслабься и позволь силе протекать сквозь тебя.       — Я стараюсь… — бессвязно бормочу я, всё ещё задыхаясь от боли.       — Плохо стараешься. Пока трансформация не произойдёт, ты должна контролировать поток. Я снова кричу, извиваясь на земле. Этот крик больше выходит, как мучительный и протяжный стон. Моя кожа словно пылает адским пламенем, я хочу содрать её вместе с плотью. Лёгкие пекут от недостатка кислорода. По моим щекам текут горячие слёзы, я пытаюсь сделать малейший вздох, но отдается ещё большей болью. Кровь стучит у меня в ушах подобно молоту, сердце бешено колотится в груди. Вокруг становится темно, и ужас стискивает мне грудь ледяной хваткой.       Так проходило моё обучение наедине с матушкой. Я принимала специальное снадобье, а после корчилась от боли на полу. Только с помощью него можно было обрести способности Жрицы Истины. Я ощущала, как что-то во мне ломается и восстанавливается вновь. Каждый раз, видя небольшой черный пузырек в руках матери, меня охватывал безумный страх. Я понимала, что последует после того, как я осушу его, и всё равно послушно выпивала всё до капли. Что это за жидкость, я до сих пор не знаю. Матушка хранила его в закрытой комнате, в которую даже я не могла попасть.       Мать всегда считала меня слабой и любыми способами пыталась искоренить, по её мнению, недопустимый изъян. Она влияла на мой разум, пытаясь сделать послушной куклой. Мне не известно, как всё случилось в оригинальной истории, но возможно, меня спасло то, что я помнила прежнюю жизнь. Память о ней сохраняла мой рассудок нетронутым. На мозг детей легче влиять и взращивать в них то, что тебе угодно. Так случилось с Люцианом. Матушка и дядя искусно туманили его разум, превращая в натренированного и безжалостного пса, который по команде разорвёт всех неугодных. Наше обучение проходило чаще всего врознь. Не знаю, что с ним делали и что говорили, что в итоге так сильно извратило его разум, но могу догадываться. Он сидит напротив, а у меня нет ни малейшей возможности узнать, что творится в его разуме.       — Твоя настойчивость утомляет, — безразлично произношу я, — выслеживаешь меня, словно дворовый пёс.       — Я просто соскучился, — на его губах улыбка, но глаза остаются совершенно холодными.       — Что ты сделал с моими сопровождающими?       — Хочешь вернуться за их трупами? — Люциан издает смешок, который вызывает во мне волну отвращения, — тебе не стоило тратить на них силы. Они не более, чем муравьи. В поместье эрцгерцога нет более способных рыцарей?       — Без малейшего понятия.       — А стоило бы пораздумать над этим. Всё-таки подобные отбросы тебя охраняют.       — Не преувеличивай, им не справиться с тобой, — я сложила руки на груди, — кучер — один из помощников дяди или твой личный?       — Мой, — на его губах вновь появляется улыбка.       — Интересно, что за сумасшедший согласился на подобную работу? Ты его заставил или угрожал?       — Ни то и не другое. Я просто хорошо убеждаю.       — Не сомневаюсь, — я закатила глаза, — ты преследовал меня намеренно, или у тебя работа в столице?       — Работа. Отец занят одним важным делом и не подпускает к себе посторонних, а у меня небольшое задание.       Видимо, тщательно они готовятся к покушению на посланника. Дядя — тот еще трудоголик. Он любит всё доводить до идеала. Он не особо отличается от матушки. Они словно думают абсолютно одинаково. Близнецы, наверное, не так схожи по складу ума, как эти двое.       — Эри, что привело тебя в грязные трущобы? Это ведь не твой уровень, — холодные глаза мужчины опасно сощурились.       — Тебя это не касается.       — Неужели, ты решила добавить своему престарелому муженьку несколько ветвистых аксессуаров?       — Если бы и решила, повторяю тебя это не касается, — последнее слово я отчеканила по слогам, — встречаюсь ли я с любовником, или же приехала за информацией, к тебе мои дела отношения не имеют.       — Так ты приехала за информацией?       — Да, мне не нравилось то, что Уильям часто отсутствовал. Возможно, во дворце что-то затевают, поэтому я наняла человека что-нибудь разузнать, — нет ничего лучше, чем спрятать правду на поверхности, прикрыв её покровом лжи. Таким образом, я отведу подозрения как от Лидии, так и от себя.       — И что же тебе рассказали? — в его голосе чувствовались стальные нотки.       — Прибыл посланник, соседняя страна желает заключить мир. План матушки может пострадать, если у них всё получится.       — Что ты теперь намерена делать?       — А ты сам будто не понимаешь? Отправлю матушке письмо и предупрежу. Она что-нибудь придумает. Как ни крути, мы с тобой действуем в соответствии с её указаниями.       — Я что-то не заметил благоговейной радости с твоей стороны.        Какая, к чёрту, радость? Я никогда не желала плясать под дудку матери. Особенно, когда лишилась Михаэля и Мариуса. Моя жажда мщения была столь сильна, что сводила с ума. Я хотела разорвать всех обитателей замка на клочки, но понимала, что шанс это сделать ничтожно мал.       Ещё и эта зияющая дыра у меня в груди, головокружительная и сжирающая пустота на месте моего умершего сердца. Как бы не пыталась, я не могла её игнорировать, ворочаясь с боку на бок под одеялом, оставшись наедине со своими мыслями. Чем чаще я не спала, тем сильнее бессонница становилась. Стоило мне сомкнуть глаза, как мои кошмары оживали в искалеченном подсознании. Они становились всё ярче, всё ужасней и страшнее. Лучше уж совсем не спать, чем каждый раз проживать самые отвратительные моменты своей жизни.       — В отличие от тебя, я ровным счетом ничего не получу и помогаю только ради матери, — я закинула ногу на ногу.       — Какая неимоверная преданность, — Люциан криво усмехнулся, — просто слёзы на глаза наворачиваются.       — Слёзы? У тебя? Не смеши меня, — презрительно фыркнув, я отвернулась.       Мужчина пересел ко мне. Мы сидели рядом с друг другом. Что этот псих задумал? Я сразу же напряглась.       — Ты бы могла стать моей Императрицей, если бы захотела, — он потянулся и поправил выбившийся из причёски локон.       — Только в твоих больных фантазиях. Лучше уж сразу прыгнуть с башни в пропасть, чем быть с тобой, — я оттолкнула его руку.       — Тебе пора отпустить эти детские обиды, и посмотреть на ситуацию объективней.       — Детские обиды? — зашипела я.       — Твой брат был бесхребетным и слабым. Таким не место в нашем кругу, — каждое произнесённое Люцианом слово заставляло мою кровь вскипать в венах.       — И кто ты такой, чтобы это решать? Безродный бастард, которого бросил на произвол судьбы собственный отец! Ты не имеешь никакого отношения ни ко мне, ни к брату!       Мужчина резко схватил меня за подбородок. На секунду я оцепенела. Его горящие глаза, казалось, пытались прожечь мою душу насквозь. Только мне было плевать. Ненависть, что я чувствовала к нему, была настолько огромна, что душила меня изнутри.       — Знаешь, чего я желаю больше, чем победы? — мне было тяжело разговаривать, но я не обращала на боль внимание, — твоего краха, я хочу лично посмотреть, как твоя никчёмная жизнь скатится в самую пропасть. Хочу, чтобы ты заживо горел в аду и мучился каждую секунду.       — Я же говорил, что даже в аду мы будем вместе, — он сильнее сжал мой подбородок, причиняя больше боли, — если бы твой глупый братец не пытался тебя увезти, то остался бы жив. Ты думаешь, я бы действительно позволил тебе сбежать? Никогда, слышишь? Я ни за что это не допущу. Ты навсегда останешься со мной. Так было в детстве, так останется и впредь.       Я размахнулась, чтобы залепить ему пощечину, но Люциан моментально перехватил мою руку, а после и вторую.       — Даже если ты вырвешь сердце у себя из груди, ничего не изменится. Я ненавижу тебя до дрожи, — сквозь зубы процедила я.       — Мне не нужна твоя любовь, ненависть намного долговечней.       В эту же секунду экипаж остановился. Мужчина отпустил меня и, поправив одежду, открыл дверь. Мы, скорее всего, даже не доехали до поместья. Люциан обернулся и произнёс:       — Увидимся на празднике.       Обессиленно вздохнув, я облокотилась об спинку. Нужно отправить письмо Лидии, чтобы они покинули ту гостиницу, как можно скорее. Я выиграла немного времени, но оно недолговечно. Больше не стоит так рисковать. Люциан может снова перехватить меня или ещё хуже, узнает матушка.       Я до мозга костей ненавижу свою семью, но продолжаю играть роль одного из составляющих её колесиков. Несмотря ни на что, стараюсь выглядеть любезной и довольной. Особенно в компании матери. Я всегда отключаюсь и погружаюсь в бесконечные воды пустоты. Они постепенно затягивают меня, убивая привязанность к внешнему миру. Делая всё незначительным и бессмысленным.       Я сняла с себя все украшения, растрепала волосы и вышла из кареты. Драгоценности отправились в небольшой пруд, который находился недалеко от поместья. Для достоверности нужно размазать макияж. В мою ложь должны поверить все без исключения. Своей выходкой Люциан подбросил мне лишней головной боли, поэтому придётся разыграть маленький спектакль. Достав платок и свернув его, чтобы спрятать следы крови, я приложила его к губам. Правда, выдавить слезу у меня вряд ли получится. Хотя и этого должно хватить. Возле ворот поместья стояли рыцари.       — Прошу, помогите, — я притворно всхлипнула.       — Ваша Светлость? — мужчины удивлённо переглянулись, — почему вы одна? Где ваш экипаж и сопровождение?       — На нас напали, в столице, — я сильнее прижала платок к губам, — экипаж стоит неподалеку, бандиты бросили его, а после сбежали.       — Мы должны обо всём рассказать Его Светлости, и как можно скорее.       — Уильям приехал?       — Да, пару часов назад, — какая досада. Я надеялась, что его до сих пор нет.       — Пожалуйста, сопроводите меня к замку. От страха я едва стою на ногах.       — Конечно.       — Благодарю, рядом с вами мне спокойнее, — я улыбнулась.       Рыцари быстро отвели взгляд, явно смутившись. Этим недотёпам не стоит стоять на воротах. Играть мужчинами и строить из себя жертву, я хорошо научилась. Не зря же меня готовили в невесты кронпринца. Девушки легко могут манипулировать мужчинами, пользуясь тем, чем одарила их природа — изяществом своей фигурки и хорошеньким личиком. Для особых случаев приходится пускать остроумие и воздействовать грамотно, просчитывая каждый шаг. Я почти привыкла играть окружающими, как ловкий жонглёр цветными шарами. Только так у меня получалось существовать в новой жизни.       — Уильям!       Заметив мужа, я кинулась ему на шею, тихо всхлипнув. Всё во мне кричало от отвращения и настоятельно требовало прекратить эти прикосновения.       — Что случилось? Почему ты так выглядишь? — обескураженно спросил он.       — На экипаж Её Светлости напали. Она вернулась в полном одиночестве, сильно напуганная.       — Мне закрыли глаза, я мало что запомнила, — я старалась не смотреть на мужчину, прижимаясь к груди.       — Они тебя не тронули?       — Нет, только забрали все украшения.       — Как такое вообще произошло?! Соберите группу и направляйтесь в столицу, найдите тех идиотов, которые сопровождали эрцгерцогиню! — прогремел Уильям на всю комнату, — я лично их допрошу!       — Слушаемся.       Недотёпы быстро покинули нас. Они найдут лишь трупы, а возможно, тела уже кто-то заметил. Люциан не испытывает жалости ни к кому. Он безжалостен и социопатичен. Для Люциана жизнь другого человека ничего не значит. Этот псих с лёгкостью убивает, не задумываясь ни о чём. Как только у него есть цель, он не остановится ни перед чем, чтобы преследовать и завоевывать ее. Я уже это хорошо поняла. Жаль, что поздно.       — Давай, я проведу тебя в комнату, и ты мне расскажешь всё, что запомнила? — ласковым и приторным голосом произнёс Уильям.       — Хорошо, — я едва заметно кивнула. Мне стоит пока подыграть ему.       Мужчина приобнял меня за талию, и мы направились к моей комнате. Я почувствовала, что за нами кто-то наблюдает, поэтому обернулась. Лиам стоял в дверном проёме и встревоженно смотрел на меня. Я почувствовала резкий укол вины и стыда. Снова эти непонятные чувства. Они мне не нравились так же сильно, как и пугали. Мои стены начинали опускаться, а я не хотела подобного. Болезненный, панический взгляд юноши причинял мне дискомфорт. Он искренне переживал, хотя всё было обманом. Я быстро отвернулась, немного прижавшись к мужу. Накатывающее отвращение нисколько не помогло мне, а лишь усугубило ситуацию. Что со мной происходит? Я уже и сама не понимаю.