Водоворот Иллюзий

      Сказать, что наше возвращение домой выходит натянутым — ничего не сказать. Стоило нам с Уильямом остаться наедине, как атмосфера стала такой же холодной, как середина зимы в Северных землях. Мне не нравилось, что мой муж становится всё более дотошным. Не уверена, что он делает это из добрых побуждений. Количество людей вокруг меня увеличивается в геометрической прогрессии. Он приставил ещё нескольких рыцарей, добавил горничных. Теперь они не покидают меня на ночь, а караулят под дверью. Всё можно списать на недавнее нападение, но что-то мне подсказывает, что это не так. А сейчас эта внезапная вспышка ревности. Я хотела вернуть Карлосу плащ, но Уильям выбросил его из окна экипажа. Подобная выходка уже наталкивает на определённые мысли.       Я смотрела, как за окном меняется пейзаж. Мы уже покинули столицу, и он стал довольно однообразным. Воздух в тесном экипаже сдавливал моё горло. Поскорей бы оказаться в комнате, подальше от мужа. Уильям то и дело бросал на меня томные взгляды, от которых мне хотелось хорошенько отмыться в ванной. Его глаза ощупывали мое лицо по миллиметру, не упуская ничего. Это изучение длилось целую вечность.       Я мысленно старалась отвлечься, рассматривая то деревья, полностью сбросившие свою листву, то опустевшие поля, то бескрайнее море, видневшееся вдалеке. Сумерки почти спустились, делая дорогу всё более тёмной и непроглядной. Если так подумать, я не видела море очень давно. Наверное, в последний раз мне удавалось выбраться к нему только в прошлой жизни, а нынешнюю я провожу в четырёх стенах.        Изначально моё затворничество случилось из-за матери, но после я сама так захотела. Моя жизнь стала одной из историй книги. Только она совсем не похожа на сказку. Если ты не будешь приспосабливаться и играть по её правилам, она перемелет тебя и выплюнет. После останется лишь два исхода: ты станешь сильнее, или будешь прятаться в скорлупе и зализывать раны. Я пыталась всегда следовать первому, но в итоге не смогла выстоять. Я словно сухое и безжизненное дерево, которое я видела в саду. У меня нет сил к существованию, но приходится стоять и делать вид, что я в порядке. Это был мой выбор. Из двух зол я выбрала меньшее.       Очнувшись, я пыталась остаться собой в новой жизни. Я хотела быть такой же, как и в прежней жизни. Мне казалось, что, если я так поступлю, матушка тоже потеплеет. Так думать было очень нелепо. Главное правило, что я уяснила после моего провала: другого человека невозможно спасти. Он должен сделать это сам. Если он не хочет, как бы сильно ты не стучал в его двери и не выбивал окна, ничего не изменится. Моей матери нравилась такая жизнь. Она не хотела её менять, не хотела останавливаться. Я бессильна против её ненависти.       Мне пришлось измениться, я полностью перечеркнула своё прошлое. Я перестала пытаться быть хорошей. Мне стало совершенно плевать на мнение окружающих. В этом разница между мной и другими людьми. Они убегают от плохих вещей, а я пытаюсь с ними примириться. Раньше меня заботило лишь выживание в чокнутой семье, после пришло осознание и принятие. Другие люди меня боялись просто от того, что моя фамилия де Лоран. Слухи о ледяной красавице ходят по всей империи, и, хотя большинство из них ложные, в некоторых есть доля правды. Я обнаружила, что чем больше они меня опасаются, тем меньше смотрят и хотят подойти. Я соткана из лжи, поэтому фальшивые улыбки и дружба ради выгоды мне без надобности. Я не пыталась завести знакомства в высшем обществе. Эти люди могут улыбаться, а после воткнут нож в спину.       Мой характер стал ещё сквернее, но Михаэль каким-то образом смог меня полюбить. Он принимал все мои недостатки. Как бы сильно я не грубила или говорила гадости, Михаэль лишь смеялся. Он был из простой семьи. У него не было ни денег, ни высокого положения. Да, может и внешность не самая привлекательная. Мне было всё равно. Он делал мой мир прекрасней и окрашивал его разными красками. Я искренне поверила, что смогу стать счастливой. Жить где-нибудь за пределами империи, в другой стране. Иметь небольшой и уютный дом, воспитывать наших детей, уйти из притворного и лживого общества. В этих прекрасных и глупых мечтах, я забыла, что кандалы на моих руках никогда не спадут. Она меня никогда не отпустит, не даст увидеть мир без её оков. И вскоре ту хрупкую надежду, которую я пыталась удержать, разбили на части.        — Эрика, мне жаль, что я повёл себя так несдержанно, — неожиданно Уильям подсел ко мне и взял за руку, — я не хотел тебя огорчить.       Ложь… все слова — полнейшая ложь, он не испытывает ни капельки сожалений. Всё-таки благодаря силам жрицы, я могу с лёгкостью понять, обманывает человек или говорит правду, даже не пробуждая их. От прикосновений желчь поднялась в горле и расползлась, словно тысячи насекомых. Только усилием воли, я заставила себя сидеть неподвижно.       — Хорошо, тогда давай забудем, — я натянула на лицо такую же лживую улыбку, как и слова моего супруга.       — Я ведь просил тебя не приближаться к тому человеку. Поверь, я говорю это не просто так.       — Что между вами произошло, он ведь брат твоей умершей жены?        — История долгая и не самая приятная, тебе не стоит слушать подобное.       — Я бы хотела знать, почему не могу общаться с человеком, который мне интересен.        — Интересен? — на лице Уильяма заиграли желваки.        — Да, он довольно хороший собеседник, и у нас много общих тем, — я наблюдала за реакцией мужчины.        — Какие у вас могут быть темы? — он усмехнулся и махнул рукой, — мой бывший шурин довольно тяжёлый человек. Он не особо любезен, все это знают.        — А, по-моему, он вполне неплох, — я ядовито улыбнулась, — твои слова меня не особо убеждают.        — Что ты ещё хочешь от меня услышать?! — Уильям повысил голос, — ты моя супруга и должна слушать меня и верить!       — Ну, прости, я не послушная овца, чтобы слепо следовать за пастухом, даже когда он ведёт её на убой.        — Не делай подобных сравнений.       — Почему? Оно довольно хорошо нам подходит.       — Я только и слышу от тебя колкости и издёвки. Ты мила со всеми, кроме меня. Разве так тяжело проявить частичку теплоты к супругу?        Он сейчас меня упрекнул? Я почувствовала, как злость забурлила по венам. Благо экипаж остановился, а не то я бы ответила ему что-то посерьёзнее издёвки или колкостей. Я быстро вылетела из кареты, стоило двери открыться.       — Эрика! — Уильям позвал меня, но я продолжала идти к особняку.       — Мне нечего тебе сказать.       — Эрика! Остановись, немедленно!       Этот проклятый брак у меня поперёк горла стоит. Мне осточертел фарс, в котором я вынуждена участвовать. Хочет любви — пусть направляется к той, от кого Уильям её и ждёт, а меня оставит в покое.       — Я же приказал тебе остановиться! — Уильям резко схватил меня за руку. Для немощного он довольно шустрый.       — Не смей говорить мне, что делать, и думать, я не твоя собственность, — прошипела я.       — Ты моя жена! — прогремел мужчина на весь холл, — пока ты живёшь со мной, будешь делать то, что тебе велено.       — Так может, нам исправить это досадное недоразумение?       — Твоя вздорность переходит все границы.       — Она досталась мне от матушки. Тебе должно это наоборот нравиться.       — Лучше следи за языком… — его угрожающий голос резал воздух и отражался от стен.       — То же самое относится и к тебе.       — Я думал, со временем ты изменишься и потеплеешь, но становится всё хуже. Забудь, какой жизнью ты жила раньше. Замужние женщины должны быть покорными и кроткими.       — Тогда нужно было хорошенько подумать, прежде чем жениться на женщине, годящейся тебе в дочери, чтобы было так, как ты хочешь.       — Я и так стараюсь быть уступчивым, скоро пойдут слухи, что мы постоянно спим в разных комнатах, прислуга постоянно шепчется. Только ты не ценишь мои старания! — так вот, что его беспокоит, кто бы сомневался.       — Свои упрёки можешь исторгать, стоя перед зеркалом! — я резко дёрнула рукой и освободилась от хватки, — думаешь, я была в благоговейном восторге, когда мне сообщили о нашем браке? Это ты к нему готовился и был рад, а меня просто поставили перед фактом. Как я могу воспринимать тебя, как мужчину? — огонь охватывает мою грудь, ненависть бурлит по венам.       — Какие речи! Когда ты была рядом с Карлосом Валье, то о возрасте не особо задумывалась, — мой муж явно в бешенстве. В его глазах плясали опасные огоньки. Грудная клетка высоко вздымалась при каждом вздохе.       — Зачем ты снова его приплетаешь? Речь не о нём, а о тебе!       — Довольно! Снова подойдёшь к нему, и последствия не заставят себя ждать.       — Неужели ты боишься, что он может мне что-то рассказать? — на моих губах появилась усмешка, — если это так, спешу тебя огорчить. Карлос в первую нашу встречу сказал мне нечто забавное, — я ласково погладила Уильяма по щеке и потянулась к уху, — например то, что именно ты убил свою жену.       Звук от пощёчины рассекает воздух. Уильям шокировано смотрит то на меня, то на свою ладонь. Во рту стоял отчётливый привкус крови. Стоит признать, это было больно. Я немного не рассчитала, выводя его из себя. Даже матушка меня била всего лишь пару раз.       На шум прибежали близнецы и прислуга. Их лица выглядят испуганными и одновременно удивлёнными. У нашего спектакля появились зрители позже, чем могли бы. Я замечаю в этой толпе Бастиана. Похоже сегодня его первый день работы.       — Так намного лучше, чем рассказывать мне про фальшивую любовь, — я прижимаю руку к пульсирующей щеке и улыбаюсь.       — Ты сама меня вывела, — сквозь зубы произносит Уильям.       —Конечно, тебе легче обвинить другого, чем признать свою вину. Что поделать, мы ведь просто люди, и у каждого свои слабости.       — Довольно, — мужчина тяжело вздыхает, — не превращай наш брак в сплошное разочарование, и больше так не делай, — он тянет ко мне руку, но я резко отталкиваю её.       — Ещё раз прикоснёшься ко мне и пожалеешь, что вообще меня встретил. А захочется исполнения супружеского долга, за который ты меня упрекал, можешь наведаться в публичный дом. Там любая тебе станет женой за определённую плату.       — Ты, видимо, не усвоила урок, — он окинул взглядом собравшихся. Хочет показать силу, чтобы другие не потешались над ним? Только пусть попробует ещё раз.       Стоило эрцгерцогу поднять руку, как её быстро остановили. Лиам среагировал даже быстрее, чем я. Юноша появился очень неожиданно. Он крепко сжимал запястье Уильяма. Его выражение лица меня ошарашило. Лиам шумно дышал, тёмные брови нахмурены, на скулах выступили желваки. Нет, только не это. Я старалась поймать его взгляд, чтобы успокоить, и как только это случилось, я едва покачала головой.       — Ваша Светлость, она не покойная эрцгерцогиня. Вы не можете так поступать, — низким и пугающим голосом произнёс юноша.       — Не влезай… — тихо произнесла я и посмотрела на Уильяма, — прежде чем поднять на меня руку ещё раз хорошенько подумай.       Я развернулась и направилась в свою комнату. Признаю, я даже хотела отменить свой небольшой спектакль, который я запланировала на завтра, но теперь такого не будет. Хочет лечь со мной в постель? Ладно. Я сделаю так, что эту ночь Уильям не забудет никогда. Тем более, всё подстроить не составит труда. Он и сам поверит в мою ложь. Оказывается, Уильям страдал рукоприкладством. Это тоже мне на руку. Кто бы мог подумать: честный, праведный и благородный эрцгерцог на самом деле так малодушен. Чужая семья — тёмное болото, и никогда не знаешь, что можно там найти.       — Пошли вон, и чтобы я больше не видела вас возле своей спальни ночью. Не послушаетесь, сделаю так, что сами захотите уволиться, — холодно произнесла я.       Горничные пугливо опустили глаза в пол. Может их хозяин и Уильям, но это не значит, что я позволю следить за мной даже по ночам. У меня дрянной характер, и я этого не скрываю. Притворяться хорошей мне уже давно осточертело. Сладкая ложь всегда манит, но она не заменит горькой правды.       — Вас это тоже касается, — я обратилась рыцарям, стоящим возле моей комнаты, — мне хватит и одного, толпой ходить за мной без надобности. А если следите, так делайте это незаметно для моих глаз и ушей.       — У нас приказ, — промямлил один из мужчин.       — А мне плевать, — я ласково улыбнулась, — прочь отсюда.       Толпа коротко поклонилась, а после наконец-то скрылась с моих глаз. Я открыла дверь и быстро провернула ключ в замочной скважине. Неужели я снова одна? Какое же это приятное и одновременно мучительное чувство. Оперевшись о дверь, я медленно сползла вниз. Освобождаюсь от тяжёлых и удушающих украшений. Делаю глубокий вдох и выдох. Мой привычный ритуал продолжается несколько минут. Я безразлично осматриваю комнату и тут же роняю голову на колени. Мои белоснежные волосы рассыпаются по платью. Этот день такой выматывающий, а дальше не будет легче. Я совершила ошибку, повздорив с Уильямом. Матушка обязательно узнает, может быть, уже завтра. Мне вновь придётся играть любящую и примерную дочь. Нужно будет хорошенько подумать над своими ответами и отговорками, или ссора с Уильямом выльется серьёзными неприятностями для меня. Я услышала тихий стук в дверь.       — Уходи, сейчас я не хочу никого видеть, — я совершенно вымотана у меня нет сил и желания на разговоры.       — Прошу дайте мне осмотреть вашу щеку, — это действительно Лиам, я и не сомневалась.       — Ты стал лекарем? — с моих губ сорвался тихий смешок.       — Нет, но опыт имеется.       — Всё в порядке, это просто пощёчина.       — Пожалуйста.       Голос за дверью звучит расстроенно и печально. Его просьба действует на меня почти сразу. Я поднимаюсь с пола и открываю дверь. На губах Лиама появляется тёплая улыбка, как и всегда. Мне одновременно приятно, что он пришёл, и в тоже время меня охватывает беспокойство.       — Ты не должен был сюда приходить, — строго произношу я.       — Возможно, — Лиам хмурится.       — И не должен был влезать в нашу ссору.       — Я не мог допустить, чтобы вас снова ударили, — он осторожно касается моей травмированной щеки.       — Пустяки, — от его прикосновений по телу бегут мурашки. Я не чувствую отвращения, но мне щекотно.       — В следующий раз, если прикажете вас оставить, я ослушаюсь.       — Ты так легко говоришь об этом, — я усмехнулась.       — Нужно нанести мазь, — бормочет под нос юноша.       — Глупости, след сойдёт спустя пару часов. Всё хорошо.       — Прекратите повторять эту фразу она меня чертовски злит.       — Тогда не паникуй, а просто расскажи мне что-нибудь для того, чтобы отвлечься, — уголки моих губ приподнялись в слабой улыбке.       — Например? — он вопросительно выгнул бровь.       — У тебя разве нет интересных историй? Или твоя жизнь настолько однообразная?        — Не сказал бы. Ранее моя жизнь была очень насыщенной. Я наблюдал за многими ситуациями.       — Правда? Расскажи, я хочу послушать, — мой интерес резко возрос после слов Лиама.        — У меня есть дядя, и он был капитаном на корабле. С самого детства, в перерывах между обучением в Белом Ордене, я часто наблюдал, как он удирает через окно от любовницы, потому что её муж вернулся не вовремя. Дядя учил меня пить с раннего возраста, но я так и не добился успеха на этом поприще. Ещё он привозил мне ужасно пахнущую рыбу и утверждал, что она очень ценится в одной из стран. Этот запах преследовал меня ещё лет пять. С тех пор я рыбу не ем. Возможно, ещё это случилось, потому, что он пытался постоянно лечить меня рыбьим жиром. Но самое жуткое, что я видел, это как матросы играли в карты, пару раз на раздевание. Они тогда сильно напились и не контролировали себя.       Больше я не смогла сдерживаться. Действительно насыщенная жизнь. Я и не думала, что могу так искренне смеяться. В ответ на мой смех справа раздался жалобный клёкот. Я посмотрела на клетку, прикрытую тканью.       — Прости, я снова забыла тебя выпустить, — я подошла к своему питомцу и открыла дверцу.       Альбион быстро переместился мне на руку. Со всей этой суматохой, я почти забыла о нём.       — Кто вам его подарил? — поинтересовался Лиам.       — Старший брат. Альбион остался, как одна из мелочей, напоминающих о нём. Этих птиц почти не осталось, вымирающий и диковинный вид.       — Довольно опасный подарок, — юноша нахмурился.       — Я же тебе говорила, что для меня он не опасен. Тем более яд служит напоминанием о несовершенстве мира. Как бы не был он прекрасен, всегда найдётся изъян или недостаток, — улыбнувшись, я погладила питомца.       — Альбион от вас в восторге, сидит и почти не двигается, даже глаза прикрывает.       —Может, мы с ним родственные души? Потому что знаем, каково это — быть одним, — Лиам сразу же переменился в лице. Ну, что за человек? Беспокоится даже от простой фразы. Я легонько дёрнула рукой, и птица вспорхнула, — мы отвлеклись от твоего рассказа. Почему за тобой присматривал дядя?       — Присмотром я бы назвал это с трудом, мы виделись редко. Моя матушка слабая и хрупкая женщина. Она часто болеет и почти не выходит из дома. Я просто не хотел мешать ей, поэтому старался как можно меньше беспокоить, — голос Лиама был лишён обиды или печали, в нём чувствовалась искренняя нежность и забота. Для него неважно родство со своей матерью.       — Расскажи мне о ней, — моя просьба вызвала у него тёплую улыбку.       — Матушка добрая и ласковая. Когда мы вместе, каждую минуту она старается уделить мне. Матушка очень умела: она хорошо готовит, вышивает, у нас дома есть небольшой сад, за которым она любит ухаживать. Матушка часто пела мне, рассказывала сказки и воспитывала в вере. Я не встречал человека добрее и не знаю, кем бы я стал без неё.       Но, кажется, знаю я. Мне известно, во что можно превратить ребёнка, манипулируя им и извращая детский разум. Лиама растили в ласке и заботе. Ему не важна его настоящая семья. Он не испытывает к ним злобы или обиды, а просто довольствуется тем, что у него есть.       — А твой дядя… — юноша не дал мне закончить вопрос.       — Он друг моего отца. Когда мне было пять, он шумно ввалился в наш дом со словами: «Малец, с этого момента зови меня дядей.» — Последние слова Лиам исказил и произнёс странным и смешным голосом. Он легонько коснулся сережки, которую я ему подарила. Видимо, прокол в ухе — один из последствий встреч с дядей.       — Скажи, если бы тебе кто-нибудь предложил изменить жизнь. Стать тем, кто ты есть на самом деле. Ты бы согласился? — я посмотрела ему прямо в глаза.       — Нет, — он отрицательно покачал головой, — если кому-то нужна моя позолоченная корона, пусть забирают.       — Позолоченная? — я вопросительно выгнула бровь.       — Я ведь бастард, поэтому она не может быть полностью золотой. Мне нравится моя жизнь, я не желаю её менять. Хотя есть кое-что, но может со временем у меня и получится изменить это.       — Кое-что? — я прищурилась на него с подозрением.       — Прошу прощения, Ваша Светлость, но у меня тоже есть тайны, которые я не готов вам поведать, — я заметила, как в глазах Лиама заплясали огоньки.       — Почему, когда мы наедине ты не называешь меня по имени? — с моих губ сорвался вопрос, которому удивилась даже я.       Лиам, похоже, удивился не меньше, потому что замер на месте. Рядом с ним я становлюсь какой-то несдержанной. Мои стены опускаются и не хотят возводится вновь. Юноша не торопится мне отвечать, а я пристально наблюдаю за ним. Одна прядь волос Лиама выбилась из хвоста и упала на лицо, вызывая настойчивое желание прикоснуться. У него мягкие волосы, приятные на ощупь. Я хорошо это помнила. Моя рука всё же потянулась к нему, только цели не достигла, потому что Лиам перехватил её.       — Назвав вас по имени, я потеряю последнюю каплю обладания, — тихо произнёс он. Его глубокий голос что-то всколыхнул во мне.       — Ты боишься этого? — мне не хотелось останавливаться. Как много он ещё может мне дать? С ним я испытываю столько эмоций, которые, казалось, давно угасли. Они меня пугают, но в тоже время вызывают жадность и потребность.       — Я боюсь лишь ранить вас.       — Это последнее, чего стоит опасаться.       Я сделала шаг к нему, и Лиам прерывисто вздохнул. Между нами почти не осталось свободного места. Он снова коснулся моей щеки, ласково провёл по ней подушечками пальцев. Одно нежное прикосновение, но какой трепет оно вызвало в душе. Это было так естественно и правильно. Я не испытывала чувства отвращения. Он не был мне противен, как и его прикосновения. Если я действительно нравлюсь ему. Мне не хочется тянуть Лиама вниз. Это так тяжело. Всё спуталось в один клубок, который я не в силах расплести.       — Если человек приносит тебе только боль, то его лучше отпустить. Ты не обязан идти за ним во мрак, — каждое слово давалось мне с трудом, но я старалась не терять ниточку здравого смысла, — так же и ты, в конце концов, испытаешь укор вины за то, как поступил с эрцгерцогом, и все твои чувства ко мне принесут лишь боль. Твоя жизнь изменится, а вернуть всё на свои места ты будешь не в силах, и пожалеешь об этом позже.       — Никогда, — он не сводил с меня глаз, — что бы не произошло, я ни о чём не пожалею.       — Ты не можешь знать будущего.       — Как и вы.       Я уже приготовилась что-то ответить, но он наклонился и поцеловал меня в лоб. Слова замерли у меня на губах. Я удивлённо смотрю на него. Матушка меня часто целовала в лоб, когда я была маленькой. Её поцелуи вызывали у меня отвращение и неприязнь, а этот был настолько нежный и невинный. В нём не было никакого скрытого подтекста, только искренняя забота.       — Хорошенько отдохните, у вас завтра тяжелый день.       — Ты уходишь? — я снова задала вопрос, который озадачил и меня саму.       — Да, — он тихо смеётся, — в этот раз я ухожу самостоятельно, а не вы меня выставляете за дверь.       — Спасибо за всё, — тихо произношу я.       — Ни о чём не беспокойтесь, я буду рядом.       Если Бог действительно существует, то он очень несправедлив, и не только ко мне, потому что позволил Лиаму влюбиться в меня. Я не идеальна и не та, кто ему действительно нужен. У меня много шрамов и ран, которые ещё не зажили. И я не испытываю тех чувств, которые он питает ко мне. Но я благодарна за то, что даёт мне чувствовать себя живой, и за частичку тепла, в которой я отчаянно нуждаюсь.