***
Когда Морьо вконец опостылели четыре стены, он решил страдать не в одиночестве - разбудить кого-нибудь, чтобы поделиться планами на поездку и помечтать вдвоём. Выбор пал на Тьелкормо: торона так и так нужно отблагодарить за подарок… Поэтому вскоре Турко, вольготно раскинувшийся на постели, почувствовал, как с него медленно стягивают одеяло. Проснувшись от ветерка, потянувшего от тихо приоткрывшейся двери, Тьелкормо услышал сопение одного из младших братьев, явившегося в его спальню ещё до часа смешения света. Светлый не стал менять позу, чтобы не спугнуть храбреца, проникшего в покои Охотника без разрешения, а вот стягивать покрывало Морьо стал зря… — Турко… Турко! — Морьо отчаялся обойтись по-хорошему и продолжил, видя, что утренний холодок привыкшего к лесным ночевкам не берёт: — Столько сам Ирмо не спит! Поднимайся! — Тебе не спится, так весь дом решил на уши поднять! — Тьелкормо дёрнул покрывало обратно. Причем каким-то неуловимым движением для Морьо Светлый притянул к себе не только одеяло, но и самого Карнистира. Несмотря на бурные протесты, Морьо оказался туго спеленут и придавлен сверху подушкой. Карнистиру немедленно расхотелось рассыпаться в благодарностях за подарок. Он выпутался из одеяла, пока Тьелкормо не вздумалось убаюкать его, запеленав, и на опережение хлопнул подушкой по светлой голове. Началась весёлая кутерьма, которой братья отдавались столь самозабвенно, что их боевые кличи были слышны даже в саду. Наконец оба оказались по разные стороны кровати, и Морьо, сдув прядь со лба, пробурчал: — Всё утро с тобой наперекосяк… Ты как будто не рад поездке. — Тебе не понравилось, торонья? — искренне удивился старший, встав с пола и расправляя покрывало на кровати. Сражение сражением, а аммэ не должна застать беспорядок в его покоях. — Что я там потерял, в этом Валмаре? Если только попробовать залезть на одно из Древ, когда оно спит... — С такой высоты чего только не увидишь! — тут же загорелся Морьо. — Надо на Лаурэлин, у него кора не такая гладкая. Только ты всё равно по глупости свалишься – тебе провожатый нужен, — и Темный с гордостью указал на себя. — О да! Куда ж я без тебя! — Тьелкормо к тому времени успел обойти кровать и схватил младшего в охапку, намереваясь занести в купальню и там бросить в воду. — Пойдём-ка умываться, мой драгоценный помощник!***
Кано проснулся, когда лёгкий ветерок сдул со стола лист, весь исписанный бисерным почерком. Едва шагнув в сторону купальни, Макалаурэ услышал громкие голоса младших... Нэрданель порхала по кухне, проснувшись раньше всех. Сладкие хрустящие хлебцы заняли свое место в хрустальной вазе в самой середине круглого стола. Рядом устроился кувшин с яблочным соком. — Ханталэ, аммэ, — Атаринкэ первым прибежал на кухню и, обняв мать, встал на цыпочки, чтобы подарить ей утренний поцелуй. Под приглядом Кано омовение прошло тихо, и вскоре вся троица явилась на кухню. Морьо необычайно широко улыбнулся аммэ. — Доброе утро! — он ухватил горсть хлебцев из вазы и нетерпеливо грохнул стулом. — Какие у нас планы на день? Мы едем в Валмар? Тьелкормо немного задержался у себя в спальне, когда Кано увёл Морьо завтракать. Тщательно расчесав волосы, собрал их в хвост, чтобы не мешались, а потом надел белую тунику, искусно расшитую матерью. Натянув бежевые штаны, поспешил на кухню. — Всем доброго утра! — лучезарно улыбаясь, Светлый сел рядом с Кано, успевшим к тому времени съесть половину своего завтрака. — Что ты решил с Валмаром, атьо? Мы все едем? — Ещё ничего не решено. Мне нужно закончить начатое по улучшению оборудования у Аулэ, — Фэанаро сел за стол последним, по очереди вглядываясь в радостные лица предвкушающих поездку сыновей. — Я бы хотел сначала переговорить с отцом и с Нельо. А он рассказывал кому-то, чем сейчас занят? Атаринкэ нетерпеливо ерзал на стуле. Он помнил, что должен вести себя как положено взрослому, то есть сдержанно и со всей воспитанностью, но сегодня посланников из ваниар не было, и в семейном кругу можно было позволить себе чуть больше. И как же хотелось, чтобы атто вымолвил «Да, едем, йондо!» — но тот всё чего-то ждал, а может, ему не понравились ваниар, или слишком скучным было задание и цель путешествия… Но уж, конечно, не сложным - Курьо был твердо уверен, что нет такой вещи, которая его отцу не под силу. — Тогда сегодня в мастерские, а потом в путь, да? — с надеждой спросил младший, готовый отправиться в Валмар хоть сейчас. — Да, сначала к Аулэ, — кивнул Фэанаро, не забыв похвалить пирог Нэрданели, и взял со стола кубок с соком. — Я вижу, вам всем не терпится отправиться в поездку? Но нужно понимать, что это не развлечение, а серьёзная работа, где за нами будут следить сотни глаз. Не люблю я такой присмотр за мастерами, да и болтовня за спиной порой сбивает с мысли. И да, я буду говорить с Ингвэ, чтобы украсить зал скульптурами, которые можешь изваять ты, мелиссэ. Атаринкэ живо представил себе, как за спиной мастеров молчаливо, как статуи, стоят придворные Ингвэ. Легко ли так? Дрогнет резец - и испортишь орнамент. Но ему хотелось повидать Валмар, ведь улицы Тириона он к своим годам изучил прекрасно. — Я всё равно очень хочу поехать. — Атьо, Нельо вчера остался ночевать у дедушки Финвэ, — Кано тоже предвкушал дальнюю поездку. — Мельдо, ты уверен, что Ингвэ понравятся мои работы? — удивилась Нэрданель, услышав слова мужа. Встав из-за стола, отошла к окну, где подходил к концу час смешения света. — Я не настолько искусная мастерица... — На весь Аман прославишься, амьо! О нас всех ещё узнают, — Морьо на радостях помог матери убрать со стола и полетел, сдерживаясь, чтобы не издать восторженный клич, на дневные занятия. За последними трудами ламбенголмор Благого края время проходило на удивление незаметно. — Да, мелиссэ, я хочу, чтобы твои статуи украшали не только Тирион, но и Валмар, — покончив с трапезой, Фэанаро быстро поднялся из-за стола. Сначала они с Атаринкэ направились в кузни Аулэ, а после обеда, искупавшись и переодевшись в чистое, навестили Нолдорана. На крыльце их встретил Нельо: оказалось, что Финвэ попросил старшего внука помочь украсить дворец к помолвке Нолофинвэ. Внимательно выслушав рассказ отца о просьбе Ингвэ, с охотой согласился поехать в Валмар.***
Атаринкэ повсюду следовал за отцом - он обожал строгую архитектуру залов дворца Нолдорана, хотя тот и не был ему таким родным, как их собственный дом. С утра Курьо вдоволь наработался в мастерских Аулэ, где ему позволили вытачивать несложные мелочи, и сейчас с удовольствием вспоминал, как снимал с металлических стержней тонкую витую стружку, наблюдая, как она падает вниз, такая тонкая и невесомая, как волос, а тронешь - можно уколоться. Избегая новой скучной и долгой беседы, Атаринкэ выбежал в парк, где верные уже устанавливали скульптуру оленя: её к обеду закончила делать аммэ, попросив их с отцом отвезти статую в дар Индис. Когда работа матери заняла свое новое место на постаменте, Курьо вернулся во дворец, чтобы выяснить – согласился наконец атто или нет? Потихоньку пробравшись в гостиную залу, Атаринкэ по радостным лицам посланников Ингвэ понял, что поездка в Валмар всё же состоится. Ему хотелось запрыгать от радости, но эльфёнок сдержался и с улыбкой до ушей устроился подле отца. Финвэ осанвэ смог уговорить Фэанаро принять участие в перестройке валмарского храма. К тому же леди Индис была в восторге от скульптуры оленя, которую немедля установили в парке. Посланник со свитой остались в зале, а старший сын покинул дворец, пообещав Нолдорану чуть позже вернуться вместе с женой на торжество по случаю помолвки полубрата.***
После утренней трапезы Тьелкормо умчался в ущелье, чтобы искупаться в море, а по возвращении домой занялся подготовкой к путешествию. Проверил каждую мелочь у седел и упряжи, тщательно осмотрел дорожные сумки. Закончив с делами в конюшне, заглянул к аммэ на кухню. — Айя амьо! Отец ещё не вернулся? — Айя, сынок. Присядь, отдохни, — Нэрданель, закончив резать зелень для салата, налила сыну прохладный мятный отвар, в который она всегда щедро добавляла лимонный сок. Морьо успел совершить пару вылазок на кухню: есть не хотелось, просто позарез нужно было себя чем-то занять, хоть бы и горстью винограда. Интересно, что по этому поводу сказала бы аммэ… Карнистир предвкушал, как засыплет отца и братьев расспросами: чем сейчас заняты у Аулэ, что нового у деда Финвэ… Про то, как поживает леди Индис, он не спрашивал никогда. Тьелкормо с извечной уверенностью в себе успел за день подготовиться к поездке, но Морьо, что бывало редко, всей душой его поддерживал: так ни у кого не останется отговорок про долгие сборы. — Ханталэ, амил, — Тьелкормо неспешно принялся за трапезу, улыбкой поблагодарив мать за заботу. — Ты тоже поедешь в Валмар? Мне птицы насвистели, что твоя скульптура очень приглянулась Прекрасной Индис. Вернувшись домой, Кано пошел к себе в покои, чтобы собрать всё необходимое для предстоящей поездки, а заодно разгрести завалы черновиков на столе: половина исписанных листов отправилась в мусорное ведро, а сам Макалаурэ спустился на кухню, где застал мать и братьев. — Кано вернулся! — и на Певца через край вылилась радость Морьо, когда младший, смеясь, повис у него на шее. Макалаурэ мог не раздумывать, какой вопрос за этим последует: у Карнистира в глазах и так горело по маленькому Валмару. — Индис понравился мой олень? — удивилась Нэрданель и перешла на осанвэ: — А имя будущей избранницы тебе птицы не насвистели, йондо? — Так поют птицы в садах Тириона, амьо, — Тьелкормо улыбнулся. — У дяди Ноло сегодня помолвка с Анайрэ. Больше мне крылатые ничего не поведали. — Морьо, задушишь, — Кано с улыбкой обнял младшего и кивнул матери. — Амиллэ, Тьелко не шутит. Леди Индис в восторге от твоей работы. — Ох уж мне эти пташки, всё обо всём узнают первыми, — махнула рукой Истарнэ, присаживаясь за стол. — Нам придется задержаться и поздравить Нолофинвэ. Мелиссэ, ты хочешь пойти на помолвку моего полубрата? — вошедший на кухню Фэанаро шагнул к жене и обнял её сзади за плечи, прикоснувшись губами к рыжим волосам. — Ещё не поздно отправиться во дворец. Торжество там только начинается. Наш Нельо - молодец, всё отменно украшено, но в то же время ничего лишнего. — Идём, аммэ, — посмотрел на нее Курьо. — Гостей очень много. — Конечно, нужно обязательно поздравить Нолофинвэ, — согласилась Нэрданель. — Я сейчас. — Ты прекрасна, мелиссэ! Ещё добавь к своему наряду тот гарнитур из изумрудов, что я тебе подарил на прошлый день Звезды, — Фэанаро по достоинству оценил новое платье супруги, когда она вернулась на кухню и покружилась перед родными. Пламенный праздники не любил, но ради жены был готов потерпеть шум и водоворот толпы. — Амьо, оно восхитительно, — Кано со всех сторон оглядел мать, которая просто светилась от счастья: шёлковое платье обтягивало точеную фигуру и невесомо парило в воздухе, ниспадая вниз каскадом складок, переливавшихся узорами малахита. — Атто, мне можно будет исполнить пару песен в честь помолвки дяди? — задумчиво спросил Кано, переведя взгляд с матери на отца. — Танкавэ, йондонья, почему нет? Да и дедушка Финвэ всегда говорит, что рад слышать твои новые песни, — сам же Фэанаро не стал переодеваться: он и так был одет по случаю встречи с отцом и не собирался ничего менять в своем костюме. Вот только нужно взять что-то в дар младшему по случаю его помолвки. Куруфинвэ скрылся за дверью мастерской и разложил на столе готовые украшения, думая, что лучше подойдёт Ноло. — Атто, аммэ, можно, я останусь дома с Курьо? — Тьелкормо встал из-за стола, привычно собирая грязную посуду и относя всё в мойку. — Мы с ним поиграем в охотника-добычу... или ещё во что-нибудь весёлое. — Благодарю, сынок, — Нэрданель подошла к Кано, с нежностью погладив его по щеке. — Я уверена, что всем понравятся твои новые песни. — Почему ты не хочешь пойти к дедушке? — Истарнэ отпустила Макалаурэ и обняла уже Тьелкормо. — Сделай это ради меня. Прошу. — Эй, я вовсе не хочу оставаться дома! — возмутился Атаринкэ и бросился помогать брату мыть посуду. — Конечно, ты идёшь с нами, мой милый, — мать заключила в объятия и самого младшего из сыновей, звонко расцеловав его в обе щеки. — Пойдём, переоденешься. — Хорошо, амиллэ, я пойду во дворец. К деду я хочу, но не когда вокруг него шумная толпа гостей, пришедших поздравлять дядю, — кивнул Турко и ушел переодеваться. Вскоре он уже шагал рядом с родителями и братьями в направлении центральной площади, над которой возвышалось Древо, празднично украшенное фонариками и лентами. Ещё издалека до него стала доноситься весёлая музыка, и хмурый Тьелкормо улыбнулся: он любил танцевать, а поздравить можно совсем коротко и быстро покинуть стены дворца. Кано нравились празднества, а ещё больше нравилось петь на них, но большой толпы он не любил, как и Тьелкормо: для хорошего исполнения нужно было сосредоточиться, а довольно часто этому мешали снующие вокруг гости и верные. Нежные объятия аммэ и её счастливый взгляд в предвкушении празднества создали вокруг Певца атмосферу веселья и радости, вселив в него надежду, что выступление пройдёт просто замечательно. Во дворце Нолдорана было столпотворение от желающих поздравить Нолофинвэ и Анайрэ, но все они расступились, когда по широкой лестнице на парадное крыльцо взошло семейство Фэанаро. Финвэ с раскрытыми объятиями вышел навстречу, приветствуя дорогих гостей, словно они не виделись днём, когда старший сын принёс новую статую для парка. Извинившись за опоздание к началу торжества, Фэанаро вручил младшему брату небольшую шкатулку, в которой на синей бархатной подушке лежал массивный перстень с сапфиром; Нэрданель подала второй ларчик возлюбленной Нолофинвэ, от всей души пожелав им счастья и любви. Атаринкэ, до этого державшийся позади, теперь вышел вперёд. Как изменился облик зала, когда Телперион сменил свет Лаурелина! Разного цвета фонарики создавали ни на что не похожую атмосферу, в воздухе стоял шум множества голосов, но и он был мелодичным, а на его фоне слышались переливы музыки. Раньше пышные торжества восхищали Морьо блеском и пестротой, но теперь вид по-павлиньи разнаряженных гостей вызывал одну досаду. Впрочем, всё, что встало бы сейчас на пути Карнистира к Валмару, могло лишь мечтать о прощении. Но не оставаться же играть с Атаринкэ и весь вечер зевать от скуки! Теперь изволь бормотать поздравления и всех припоминать по именам… Справедливости ради, дядя Нолофинвэ неплохо придумал, позвав Нельо помочь: теплые, как улыбка самого Майтимо, огни озаряли танцующих, разом делая их лица светлее и красивее. Закончив с поздравлениями, Морьо по совету аммэ кинулся к бабушке с дедом, чтобы поговорить с ними не по дворцовому этикету. Но если Турко пойдёт танцевать, пропустить это будет нельзя. Во-первых, в чем Карнистир ни за что не признался бы, изящество Светлого любого могло заворожить, а во-вторых, как иначе потом подшучивать над братом, пророча каждую партнершу по танцу ему в жены? Когда отгремели здравицы в честь виновников торжества, Фэанаро с улыбкой извинился перед отцом и, взяв с подноса два кубка мирувора, пошел искать куда-то исчезнувшую супругу. В праздничной толпе это было сделать сложно, поэтому Пламенный во время поисков с интересом разглядывал проделанную Нельо работу. У старшего сына всё получилось отлично – а вот впереди полыхнула огнём медь волос Истарнэ. Приветствуя знакомых мастеров и друзей, Фэанаро всё-таки смог подойти к ней и её родным. Громко поздоровавшись с семьей Махтана, протянул жене одну из чаш. — Мелменья, пойдём потанцуем? — С радостью, мельдо, — Нэрданель подала мужу руку, и они огненным вихрем ворвались в самую середину танцующих. Атаринкэ, до этого бродивший меж огромного числа гостей, сразу заметил, как вокруг вышедших на середину зала отца и матери образовалась пустота. Эльфёнок залюбовался, как красиво сливаются всполохи огней с цветом волос аммэ, рыжих, почти золотистых, и её зелёным платьем: всё вместе походило на распускавшийся в руках Мастера диковинный цветок. А как родители грациозно и быстро двигались! До сих пор Курьо редко видел чьи-либо танцы, где так ярко горела бы любовь друг к другу. — Айя! — Тьелкормо после беседы с дедушкой Финвэ подошел к родителям аммэ, но и рядом с ними ему не стало веселее. Поэтому, увидев, что отец увёл мать танцевать, тоже исчез среди водоворота празднично одетой толпы. Вскоре он уже кружил знакомую нолдиэ на площади у фонтана, шепча ей на ухо всякие глупости, которые всегда нравилось слушать девам. Та смущенно краснела, закусывала губу, но продолжала наслаждаться объятиями третьего сына Пламенного. — Тьелкормо Туркафинвэ и его судьба, — Морьо с деланной гордостью взглянул на танцующих, как художник - на свое лучшее полотно. Дед Махтан расхохотался, крепче прижимая к себе жену, а Карнистир тут же поплатился за веселье: к нему подлетела невысокая вэндэ, ухватила за рукав и увлекла в круг гостей. Неловко пытаясь выдернуть руку и неистово багровея, будущий лорд исподлобья рассматривал спутницу. И все-то в ней было какое-то глупое: и рот до ушей, и слишком яркое платье, и косы растрепанные… Но что-то удерживало рядом с ней и одновременно не давало спросить даже имя. Только бы братья не видели!.. Атаринкэ с радостью наблюдал за танцующими. У столов, ломящихся от всевозможных явств, стало свободно: все пары вышли на середину зала или покинули дворец, продолжая танцы на площади. Теперь можно и поближе подойти, чтобы полюбоваться светильниками, которыми был в изобилии украшен дворец. В глазах юного нолдо всё слилось в яркий калейдоскоп - Курьо покрепче обнял шею отца, когда Фэанаро подхватил его на руки, чтобы отнести засыпавшего сына домой...