Безжалостный мороз

Люмин проснулась от нервного толчка. На письменном столике, что изготовлен из темного дерева, тикали часы. Их мерное «тик-так» словно погружало назад в липкую тьму, куда Люмин совсем не хотела возвращаться. А после пробуждения ей не пришлось долго вспоминать, где она и что повлияло на её кошмары. Путешественница прикусила губы, пытаясь выровнять свое прерывистое дыхание, но слёз становилось всё больше, и крик угрожал сорваться с её губ. Мокрые от пота волосы неприятно липли к шее, голову сводило болезненными пульсациями, а перед глазами снова события сегодняшнего вечера — бал, хитрая ухмылка Царицы и глаза Аякса. А за их образами в кошмарах — обрывок воспоминания, где Неизвестная Богиня забрала Итэра. Сколько уже времени прошло с того момента? Люмин сбилась со счёта. Её трясло. Брат был в Снежной. Путешественница это знала, буквально чувствовала кожей его присутствие, будто незримая нить натянулась и теперь изнывала от напряжения. Где-то там, на самом дне Бездны, откуда не выбиралась ни одна живая душа… Если бы расщелины открывались с какой-то закономерностью, то Люмин сейчас же ринулась в тьму непроглядную за Итэром. Она тихо поднялась с кровати, чтобы не разбудить мирно посапывающую Паймон рядом, и выглянула за окно, прислоняясь к подоконнику и стуча по нему пальцами. Нервно. Раньше за ней такой привычки не наблюдалось. Когда Люмин выбежала из Заполярного Дворца оказалось, что Паймон и вовсе не последовала за ней, а потом вернулась только через пару часов вместе с Ирэн. В голове возникло предположение, что Морозова задержала феечку, за что Путешественница была бесконечно благодарна. Объяснять что-то Паймон она была не в состоянии. Только не сегодня. Стоило подругам зайти в комнату, Люмин лежала на кровати, пристально глядя на одну точку в стене, и состроила вид, что спит. Паймон, на удивление, тихо распрощалась с Ирэн и легла рядом, аккуратно погладив Путешественницу по волосам. Теперь же в помещении стало невыносимо душно. Люмин подцепила пальцами низ оконной рамы и приоткрыла окно, впуская немного холодного воздуха в комнату. А затем взяла подушку с кровати и уселась с ногами в небольшое кресло, стискивая в объятьях подушку. Бессильная и безвольная. Глупая и неподходящая. Что ей теперь делать? Из-за нахлынувших чувств она подставила под удар другого человека. Того, кого она жаждала встретить такое долгое время. А заодно и себя, ведь Царица теперь знала одно из её слабых мест. Чувство неизбежности всё больше и больше поглощало Путешественницу. Царица знала, где она. Ей некуда бежать. Никто не сможет помочь. Внезапно Люмин захотелось сильно ударить себя. Она поменялась. Стала слабее. Во время путешествия по Тейвату она встретилась со многим, а теперь сидела и тряслась. От тревожных мыслей её отвлек едва слышный шум со стороны открытого окна. — Зачем ты пришёл? — шепотом проговорила она. Ей даже не нужно было смотреть за окно, чтобы понять, кто посреди ночи решил наведать её таким образом. — Да так, наведать одну невыносимую девулю. — раздался тихий смешок. Люмин ничего не ответила, лишь тяжело вздохнула и наконец подняла глаза. Говорить спокойно было невероятно тяжело, больше хотелось кричать. Чайльд сидел на окне. Его силуэт был обрисован светом уличных фонарей и гирлянд, а в самой позе чувствовалась бесконечная тревога и усталость. Люмин встала и подошла к нему ближе, вздрагивая от резкого порыва холодного ветра. — Царица с нас три шкуры снимет и так. — заметила она. Глаза Предвестника, что теперь взирали на неё сверху, явились штормовыми омутами в вечернем свете. — Ну, это уже события завтрашнего дня. — он произнёс эти слова слегка хмуря брови. Люмин было странно слышать такую фразу в серьёзном тоне. — Ну так что, девуля, бросишь ненадолго свою подружку и присоединишься ко мне? — Минуту. — сказала она, подходя к шкафу и доставая тёплую одежду. — Штору задёрни. — М, я думал я получил все полномочия ещё в Ли Юэ, когда ты так красиво лежала подо... — не успел он договорить, как в его сторону полетела подушка. — П-помолчи. — пискнула Люмин, отчаянно заливаясь красным цветом. — Ещё меня невыносимой называешь. Когда она была готова, Чайльд помог ей вылезти из окна и забраться наверх. Суровый морозный воздух встряхнул тело до костей и защипал щеки до покраснения. Тарталья прошёлся по черепице, будто она была обычной дорожкой на улице. А Люмин наоборот — боялась поставить ногу на скользкий край и соскользнуть вниз. Когда они наконец уселись, Люмин украдкой взглянула на него. На его лице не было обычного веселого и немного хитрого выражения. — Злишься на меня? — держа голос, Путешественница перевела взор на сверкающие огни города. Красные крыши домов чуть тронула тонкая пелена снега. Из труб медленно валил дым. Вдалеке, норовя поравняться с чернильными облаками, тянулись укрытые вечным снегом горные вершины. Чайльд покачал головой из стороны в сторону. Люмин, сначала нервно проведя руками по волосам, устало спрятала лицо в ладонях. — Мне очень жаль. — покачала головой Путешественница, так что все её сожаления переливались в свете ночных огней. Чайльд ещё некоторое молчал и это было противоестественно. Скорее Царица лично пойдёт раздавать всем остальным Архонтом их Сердца Бога обратно, чем у Тартальи закончились слова. И на мгновение Путешественница верила, что знала, почему он ничего не отвечал. Мир по-прежнему жесток. — Не из таких передряг вылезали. — Чайльд, позволяя уголкам губ разойтись в размеренной улыбке, поднял взгляд к янтарным глазам напротив. — Главное, не пропустить всё веселье. — А ты всё зрителей ищешь. — порывисто ответила Люмин, не сомневаясь в очередном дурном витке их положения. Стоя посреди метели, нельзя медлить. Холод сожрёт и ничего не оставит, обглодав кости. Извечная беда героев и глупцов, они вовсе не имели права бежать. А ей лишь захотелось смеяться от представленной картины и спросить верно, не шутил ли? — А ты всё также ворчишь. — ухмыльнулся Тарталья. — К тому же, что может быть лучше настоящего изумления смотрящих? Люмин сжала губы и подняла глаза к небу. Многие на Тейвате часто просили у звёзд. Были ли это моменты высшего отчаяния? Моменты, когда человек понимал, что достиг точки невозврата? Нет. Путешественница отказывалась верить. — На Праздник Ледяного Очага мы обмениваемся подарками. — заговорил Аякс, протягивая Люмин небольшую коробочку. — Кладём их под елку в доме и говорим младшим, что их принесли волшебные гномы Крио Архонта. Люмин удивленно посмотрела на него. Ставить ёлку в доме ей показалось странной традицией. И как вообще огромное дерево могло поместиться в доме? Она взяла коробочку и стала осторожно развязывать красную ленту на ней. Внутри лежал кулон. Маленькие светло-желтые камни складывались в виде небольшой четырехконечной звездочки. «Моя звезда на ночном небосводе.» «Это прозвище мне нравится куда больше.» — На волшебного гнома ты не очень похож. — буркнула Люмин. Чайльд запустил руку в своих рыжие волосы, и уголок его губ приподнялся. — Спасибо. Люмин занесла цепочку за шею и застегнула небольшой замочек сзади. Закрепив кулон на шее, она с трепетом на сердце прикоснулась к нему кончиками пальцев. Этот подарок был до мелочей продуман. Душу очень сильно грел тот факт, что он запомнил, как в Инадзуме назвал её «звездой на ночном небосводе». Он действительно помнил слова, сказанные настолько давно? Люмин вдруг укололо осознание того, что она ничего не приговорила в ответ. Появилось крайнее желание ударить себя по лбу. — И какие странные традиции ещё существуют в Снежной? — Видишь ту высокую башню? — Чайльд указал рукой на огромную площадь в центре города. — Во время Праздника Ледяного Очага мы ведём отсчёт до полуночи по часам на ней. Считается, что после двенадцати каждый может начать жизнь с чистого листа. И все веселятся, пьют, гуляют и ложатся спать только под утро. — Забавно. — ответила Люмин, всматриваясь на узкие улочки вокруг площади. — Я так много суетилась из приглашения на бал в последние дни, что даже город толком не изучила. — Так пойдём. — Чайльд посмотрел на неё со свойственной хитрой ухмылкой, а потом рассмеялся, и смех у него чистый и тёплый. Такой, что Люмин тоже потянуло улыбнуться. Люмин издала тихий смешок, больше похожий на фырканье, чувствуя, как тело начинает немного расслабляться в присутствии Чайльда. Они спустились с крыши и Люмин слегка улыбалась, пока шла по улице, а Чайльд держал её за руку. Время празднований в зимний час извечно захватывало людей с великой силой. Люмин способна понять, насколько город среди бесконечной зимы нуждался в этом времени, что детьми приятно называть полным чудес. Единственный час, в который дозволено надеяться, что сказка опустится на землю и унесёт с собой все невзгоды. На центральной площади всё украшено гирляндами и разноцветными лентами, повсюду открыты торговые лавки, голоса звучали друг другу на перебой. Повсюду звенели колокольчики и свистели глиняные птицы. Здесь нет той крайней вычурности, что встретилась в Заполярном Дворце. Нет роскошных явств и подолгу выдержанных напитков, которые можно отыскать при дворе. Люмин подметила небольшую толпу, пересекающую площадь. Мужчины в своих тулупах. Женщины в пушистых шубах, чьи пышные юбки ярких вечерних платьев волочились по очищенной от снега дороге. Пахло сладостями. Фонари тепло сияли в морозном тумане. Мимо прошел статный мужчина с проседью в ухоженных усах и бороде. В тяжёлом хромающем шаге он опирался на свою трость, идя неспешно. Рядом с ним шла маленькая девочка с широким голубым бантом в светлых волосах. Дети... Детей вокруг гуляло особенно много. Возможно, направлялись вместе с родными в собор в самом центре, что более был похож на пряничный со своими пестрыми цветами и луковичными главами. Или же просто слушали уличных музыкантов, которые устроились между статуей Семи и огромный ёлкой, украшенной всевозможными шарами да фигурками сказочных животных. С неба посыпались крупные снежинки, путаясь в волосах Люмин и оседая на густых ресницах. — Добро пожаловать в Снежную Столицу. — тихо проговорил он, наблюдая за медленным падением белых хлопьев. — Самый чарующий город во всех семи королевствах. Люмин, стягивая перчатку ладони, подошла к статуе и заворожено обвела статую Крио Архонта глазами. Затем протянула руку и коснулась холодной поверхности. Серый камень мгновенно воссиял светло-голубым цветом, а затем выбросил небольшой светящийся сгусток энергии, который прошёл сквозь Путешественницу. По венам будто пробежала вьюга. Пальцы вырисовали несколько морозных узоров в воздухе, не предвещая ничего необычного. Люмин нахмурилась. — Что случилось? — подал голос Чайльд, глядя на разочарованное лицо Люмин. — Не знаю. — она пожала плечами. — Ожидала, что произойдет что-то необычное, когда я вберу последний элемент. Тарталья звонко рассмеялся. — Для тебя недостаточно необычно то, что ты теперь владеешь всеми элементами без Глаза Бога? — бессовестно подмигивая, рассудил Чайльд, так что в груди образовалось желание пнуть его по ногам. Да посильнее — так, чтобы испачкать выглаженные одежды. Путешественница отошла от статуи и стала рассматривать группу уличных музыкантов, вокруг которых собралось довольно много людей, некоторые из которых даже танцевали, двигаясь в круге, припрыгивая с ноги на ногу. Со звучанием инструментов звенели колокольчики. Народ хлопал друг другу и смеялся, поздравляя и раздавая угощения или подарки в ярких обёртках. Люмин любовалась столь живой картиной, а потом вдруг ощутила, как Чайльд ухватил её за руку. Она обернулась, глядя на него с трепетом на душе. — Не окажешь ли мне честь? — его пальцы сжались чуть сильнее. В глазах отражался блеск. Люмин знала эти внутренние всполохи. Она их помнила. — Я не танцую. — запротестовала Люмин. — Сейчас и проверим. — уголки его губ приподнялись в ухмылке. Но голос вдруг окутал своей мягкостью. Одной рукой он сплёл их пальцы, а другой положил ладонь Путешественницы на собственное плечо, по-лисьи улыбаясь. Люмин надеялась, дрожь не подведёт её ноги, когда сильная рука легла на поясницу. Но сердце уступило первое, срываясь на бег от того, сколь близко Тарталья её к себе вёл. — Дурак ты. — улыбнулась Люмин. — Не удивляйся, если я отдавлю тебе все ноги. Она опустила взгляд вниз, пытаясь поспеть за Чайльдом и поймать ритм песни. Музыка нарастала в силе, и Люмин на мгновение потерялась от того, как Тарталья отпустил её руку и вынудил оставить хватку на его плече, но он всё ещё придерживал спутницу за талию, не позволяя отступить, когда она осеклась в шаге. Чайльд кружил их обоих. Картина мира вокруг размылась, оставляя целым лишь его образ. Мелодия успокоилась, поменялись руки и направление шага. Под подошвами звонко хрустел снег, следуя за каждым движением. Люмин подняла взгляд, четко осознавая, что Чайльд любовался ею. Румянец на её щеках заиграл с новой силой, и Люмин уже ощущала это физически. Здесь были только они двое, а остальной Тейват будто исчез. Время застыло лишь для них в эту волшебную ночь. Весь мир был для них. Только в эту ночь. Только сейчас. Завтра снова между ними появятся двери, через которые нельзя пройти. Они проснуться и поймут, что, как ни крути, всё было безнадежно. Чайльд отстранился на секунду и Люмин прокрутилась вокруг своей оси, заливаясь тихим смехом. Вернувшись в его объятья, Люмин обхватила руками его шею, а руки Чальда скользнули по её талии, прижимая ближе. Пуская по телу дрожь. В Снежной не бывало жарко, но воздух вокруг него способен расплавить всё живое, неся запах моря и зимы. Запах извечного поиска проблем. Уже такой родной запах Аякса. Люмин сделала глубокий вдох, словно собираясь уйти под воду, заглянула в бездонные голубые глаза и поцеловала его, прикусывая губы. И сорвалась с обрыва, в груди пекло, дыхание окончательно покинула лёгкие. Увидел бы кто-то из Фатуи, им двоим настал конец мучительный. Но все эмоции, которые испытывала Люмин, нашли выход в прикосновении губ, который они оба жаждали такое долгое время. — Нам точно конец. — рассмеялся Аякс, когда Люмин отстранилась от него, прислоняясь виском к его щеке. — Ну, это уже события завтрашнего дня. — несколько смешков сорвалось с губ, мешая вздохнуть. — Я скучала. Чайльд ничего не ответил, лишь невесомым движением убрал волосы с лица Люмин, заправляя тонкие пряди за уши, и снова соединил их губы. С поздним часом людей стало лишь немного меньше, некоторые выходили на улицу, чтобы наблюдать за поздним представлением, что подготовлено любительскими театральными группами. Люмин не впервые за вечер впивалась зубами в сладкую выпечку. Кажется, под конец ночи они уже обошли большую часть города. Время близилось к четырём утра, когда они вернулись к дверям. Чайльд крепко обнял её на прощание, явно нехотя отпускать Люмин, и скрылся в полумраке улиц. Поднявшись, Путешественница с максимальной осторожностью провернула ключ в дверном замке, дабы не разбудить Паймон. — Где ты была? — крик Паймон обрушился на на Люмин, как только она оказалась на пороге. — Я себе места не находила! Люмин поняла, что, кажется, настал момент всё рассказать.