Безжалостный мороз

За окном была тишина. Тишина и туман. Может, смерть тоже состояла из тишины и тумана? Люмин сидела в комнате, разглядывая зимний пейзаж за пределами Дворца. Из неё ушёл весь свет. Точнее, его будто потушили и она потерялась в том густом тумане снаружи. Люмин чувствовала холод, как при наступлении приступа паники. Сжавшись, она уперлась локтями в колени, опустила голову и зарылась пальцами в светлые волосы, стараясь дышать. Она точно сойдет с ума. Потеряет рассудок. Она больше не могла так жить. Путешественница даже не понимала, ради чего продолжает держаться. Почему она просто не сошла с ума. Казалось, тело Путешественницы медленно начинало сдаваться. Гнев, который она растила месяцами, таял. Паймон в тишине наблюдала за подругой. Сначала даже помогала оттереть засохшую кровь с лица. А остаток времени Люмин провела, пытаясь прийти в себя. Собраться с духом. Ей дали один час, после чего она должна была предстать перед Царицей. Люмин молилась, что просто получит выговор за то, что залезла в подземелья. Но только не разговор о Сердце Бога. Нет, она не готова. Даже не придумала, что делать. Люмин мысленно пыталась собрать пазл из кусочков информации, которую получила. Но когда она начинала анализировать ситуацию более детально, то всё больше убеждалась, что Царица была Архонтом ещё более менее в здравом уме. Не горела войной до безумства. Или не устраивала безумные суды. Но учитывая поступки Фатуи, как такое вообще возможно? Путешественница снова и снова прокручивала этот вопрос, пока окончательно не сдалась. У неё было слишком мало информации даже для того, чтобы строить догадки. Она сильно сжала челюсти и прислонилась лбом к оконной раме, снова погружаясь в свои мысли. Люмин старалась ровно дышать. Пообещала, что больше не даст себе шанса как-либо сорваться, начав крушить вещи или расплакаться. Ей просто нельзя было терять контроль над собой. Нужно было взять себя в руки. Запихнуть любые эмоции в воображаемую коробку и закинуть куда подальше. Она попросту не сможет ясно мыслить, если печаль или другая подобная ей эмоция вдруг нападёт на сознание. Нужно было смотреть на ситуацию шире. Гораздо шире. Копнуть туда, куда ещё ни один человек не забирался. — Знаешь, Паймон, — заговорила Люмин, подняв голову от окна. На стекле остался полупрозрачный след от её дыхания. — я всё больше и больше думаю — зачем мы тогда спросили у Царицы про Чжун Ли? Почему именно в тот момент я не решилась задать более значимых вопросов? Путешественница не могла этого объяснить и снова задумалась. — Не вини себя. — Паймон положила ладошку ей на плечо. — Паймон и Люмин всегда находили ответы, и в этот раз тоже найдут! Люмин нервно прикоснулась к задней стороне шеи, нащупывая цепочку, спрятанную под воротником платья. Старалась не волноваться. Старалась не смотреть на часы. Она старательно игнорировала ощущение напряжения в груди, продолжая ожидать появления Чайльда, чтобы он провёл её в тронный зал. И когда Чайльд появился в дверях, Люмин резко поднялась. Они несколько минут смотрели друг на друга через всю комнату. Говорить было не о чем. Сейчас каждый из них всё понял без слов. Они не могли так больше продолжать. Им нужно держаться подальше друг от друга. Царица убьёт её. Она убьёт или казнит Путешественницу. Люмин была для неё всего лишь пешкой. И это всё не должно отразиться на Аяксе или, не дай Архонты, на его семье. Люмин будет держаться подальше, если это поможет сохранить ему жизнь. И какая-то её часть, совсем отчаявшаяся и уставшая, хотела, чтобы Аякс запомнил этот момент. Чтобы в его памяти отложилось, как она выглядела... — Ты готова? — его взгляд холодный, отстранённый. Люмин тряхнула головой, отвела плечи назад и выпрямила спину до боли в позвоночнике. — Да. Столько недосказанности. Столько ревущей тишины между ними. И столько смысла. От этого почти остановилось сердце. Он развернулся, хотел прикоснуться к ручке двери, но Люмин удалось найти в себе силы заговорить. — Чайльд. — её голос дрогнул. Предвестник остановился и повернулся к ней. Выражение его лица было нечитаемым, а взгляд настороженным. — Аякс, — шепотом повторила она. — она хочет видеть меня по тому самому поводу? Он слегка дёрнулся, а взгляд стал жестким. Люмин почувствовала, как что-то внутри неё ломается от отчаяния. Чайльд пересёк комнату и взял её за плечи. — Сражайся в полную силу, если придётся. Люмин на мгновение прильнула к его рукам, положила голову ему на грудь и рвано дыхнула, но тут же замерла и отстранилась. — Тебе не нужно за меня беспокоиться. Я сама о себе позабочусь. — хриплый шёпот сорвался с губ. Такая глупая, немного детская фраза. Она почти усмехнулась. Если бы были силы хоть на какие-то эмоции, кроме убивающего из груди отчаяния.

***

— Там в подземельях ребёнок. Это по твоему приказу с ним сделали? — сходу начала Люмин, как пересекла двери тронного зала вместе с Чайльдом. Как там говорили в Натлане — лучшая защита это нападение? Но её голос надломился. Она сглотнула и заставила себя продолжить. Путешественница чувствовала, как медленно к ней подкрадывается новый приступ боли. Но всё равно продолжила: — Или будешь говорить, что непричастна к этому? Во рту у Люмин давно пересохло, и она с трудом сглотнула оказавшийся на языке неприятный кислый привкус. Она попыталась дышать ровно, но напряжение с отголосками паники не давали ей этого сделать. Путешественница моргнула и опустила глаза. Мир перед глазами снова начинал плыть и она осознала, что сейчас у неё случиться обморок или продолжится истерика. Царица сощурилась. Она не любила, когда это происходит вот так — резко. Секунда и контакт утерян. — Ребёнок? — спросил Чайльд напряженным голосом. — Вы позволяете Дотторе проводить эксперименты на детях? — Молчать! — Не лезьте не в своё дело, Тарталья и Люмин. — ответил Педролино, который стоял за троном Царицы. Будто дергая за ниточки. Словно... кукловод. В Царице — опасная грациозность и жестокость. Но взгляд Педролино... Голодный, будто у волка. В голове странным образом сложился пазл. Но, Люмин, что за ребус ты разгадала? Простите, Архонты, она не поняла. — Не буду ходить вокруг да около. Ты отдаёшь мне Сердце Бога? Теперь все смотрели на Люмин. Ей нужно собраться. Люмин нельзя бояться, ведь она — та самая путешественница, клинок которой нес освобождение людям, пострадавшим от несправедливого гнева Архонтов. И сейчас она собиралась принести освобождение людям Снежной. — Нет. — твёрдо сказала она. Царица сильно выпрямилась и величественно вскинула подбородок. Блеск в её глазах, когда она посмотрела на Люмин, был сумасшедшим. — Нет? — она улыбнулась так, что по спине заносились мурашки. — У тебя ещё одна попытка. — И мой ответ будет таким же. Мы можем уничтожить Бездну без вмешательства в Небесный порядок, только позволь помочь тебе. — Путешественница с надеждой протянула ей руку. — Я видела сон. Не знаю, было ли это ведение. Но я будто бы... чувствую. Мир вокруг выглядел так, будто облака упали на землю. Ты была там. Просила меня о помощи. Тарталья смотрел на Люмин и не знал, что делать. Чуть ли не впервые в жизни его охватила беспомощность. Он привык решать вопросы хитростью или силой. Сейчас же от них нет никакого толка, когда Люмин стояла перед Архонтом, в надежде переубедить её. Царица покачала головой. — Наблюдая за смертными, я заметила, что для них чувство влюблённости сродни чувству страха. Сердце бьется быстрее. Ощущения будто бы обостряются. А ещё головокружение. Так ведь? Это многое объясняет про таких, как ты. — Не понимаю, о чём ты. — возразила Люмин, стараясь, чтобы голос не хрипел. Главное выставить все её наблюдения, будто ей показалось. И будет это тяжело, особенно после встречи Путешественницы и Чайльда на Празднике Ледяного Очага. — Вот как? — наигранно удивилась Царица. Эти слова отчаянно не нравились Люмин. — Царица, я хочу тебе помочь. Общаясь с остальными Архонтами я поняла — на все их действия у них была причина. Я понимаю, что она есть и у тебя. И какая бы она не была, это не повод обрушивать ненависть всего материка на своих людей. Почему ты это делаешь? Тебе просто постоянно нужны драки? — Я не хочу с тобой драться. — подбородок был высоко вздёрнут. — Уверена? — Люмин стояла прямо перед ней. Совсем близко. Знала, как Крио Архонту хотелось схватить её за плечи и оттолкнуть подальше. Должно быть, её бесило, что после столь долгой и бесполезной беготни, Люмин отказалась отдавать Сердце Бога. — А мне кажется, что очень хочешь. — Я позволю тебе покинуть Заполярный Дворец. За предоставленные сведения об Ордене Бездны. Но как выйдешь за порог, за тобой тут же начнётся охота. Её голос менял интонации. С чистого холода до гнева. Так быстро, что от этого становилось жутко. От понимания, что сделали с ней все события, произошедшие пятьсот лет назад. Люмин обдало страхом. Жгучим, первородным страхом. Она вспомнила себя в начале своего путешествия — слабая и беспомощная. Воздух запах смертью. Дрожь сотрясала тело. — Сёгун Райдэн как-то позволила мне сделать так же. Как видишь, Охота на Глаза Бога в Инадзуме закончилась давно. — усмехнулась Люмин. Крио Архонт резко поднялась с трона, откидывая меховую мантию назад. Люмин поджала губы и тяжело сглотнула. Её грудная клетка начала дрожать от сбивчивого дыхания. — Ты очень остра на язык. — её лицо перестало выражать хоть какие-то эмоции. Теперь лишь холод. Лишь чистый лёд. — Педролино. Первый Предвестник ринулся на неё. Путешественница видела, как залился искрами его Глаз Порчи. Самый первый рабочий Глаз Порчи. С неудержимой элементальной магией, превращающий владельца в бешеное чудовище. Люмин подметила, что Ледяная Императрица вальяжно опустилась обратно, но напряжённо вонзила длинные ногти в подлокотники трона. На её лице не осталось ни капли какой-либо эмоции. Только практически белым по цвету. Это было странно. Она была холодной, равнодушной, кровожадной Богиней, которая могла легко потрошить людей, давать разрешение на эксперименты на детях, но подобные действия будто переступали черту внутри неё. Дыхание Люмин участилось, когда Педролино принял форму Глаза Порчи. Руки и кисти начали покалывать, будто кто-то разом вогнал тысячу игл под кожу. Первый Предвестник выглядел устрашающе и завораживающе одновременно. Слабый свет из окна освещал его бледные волосы и кожу, выделял глаза из под резной маски со слезой из одного разреза, заставлял переливаться тёмно-синие вставки на доспехах. Взгляд Педролино жестокий, режущий до самого мяса. — Раз уж очиститься от порченной крови соотечественников невозможно, лучше всего стать Педролино, высмеивающим судьбу. Раз уж мои таланты и эрудицию нельзя сравнить с талантами мудрецов, раз уж я не могу снискать одобрение государя, раз уж я не могу помешать им разорвать завесу греха и навлечь гнев Архонтов да волны разрушения и безумия, так лучше уж стать глупым Фатуи, верой и правдой служащим Её Величеству, понимающей мою боль... Нельзя было терять время, нужно было как можно скорее избавиться от преграды в виде Пьеро и бежать. — Вот почему я говорил, что не надо было давать тебе давать такой роскоши, как время. — раздался низкий, нечеловеческий голос. Люмин не успела ничего подумать и в следующее мгновение упала на колени из-за сильного удара крио энергии, который будто бы прошелся по каждому сантиметру её тела. Она зарылась пальцами одной руки в голову, в попытках унять гудение в ушах. Педролино с жестоким оскалом смотрел на неё сверху вниз, готовый в любой момент оборвать её жизнь. И тут в его руках образовалось копьё, сделанное изо льда. — Так умри же здесь. — НЕТ! — закричала она, вызывая защитный купол из энергии пиро. Остриё ледяного копья оплавилось, становлюсь похожим на затупленный конец палки. Сейчас энергия пиро помогла, но нужно было менять приёмы, чтобы отвлечь внимание. Не держаться изначального способа действия. Это однообразие позволит Педролино разгадать замысел. Взгляд упал к окну. Рукав платья стёр влагу с лица. Там впереди — огромный мир. Исполинский мир. Жалящий до смерти, жестокий, бьющий по всему мир. Но всё же, мир с прекрасными людьми. Мир, в котором ещё остался её брат. И она сделает всё ради того, чтобы вернуть его. Люмин поднялась, не обращая внимания на боль в ногах. Разбежалась. Выбросила сгусток анемо стихии, чтобы на секунду оглушить врага. Затем чуть откинула голову назад и с отчаянием ударила по броне. Непробиваемая, ну конечно же. Педролино воспользовался её растерянностью. Удар в челюсть тут же припечатал её к ближайшей стене. Перед глазами рождались и умирали звёзды. Боль ударила в скулу. Люмин приземлилась на пол, уперевшись в него ладонями. Хриплый кашель вырвался из горла. Пальцы сжимались и разжимались. Оттолкнулась от пола, но тут же опёрлась на стену рукой, пытаясь восстановить равновесие. Чувствуя, как от отчаяния начали трястись ноги. Колени подгибались. Пьеро двигался на неё. И она повторила удар ещё раз. И ещё раз. И ещё раз. Злость, которую она так долго держала внутри, наконец-то вырвалась. Тёмная дымка, которая находилась за спиной Педролино, становилась слабее. Она продолжала бороться. Не сдалась. Пыталась блокировать атаки противника, пока Ледяная Императрица наблюдала за всем этим. Будто бы за театральным представлением. Люмин била и била, пока наруч на левой руке Педролино не треснул. Глаз Порчи заискрился голубым цветом. Ударила мечом в трещину ещё раз. Снова. И снова. Пока лезвие не оказалось под бронёй, вонзаясь в кожу Первого Предвестника. Кровь из его руки была повсюду, но Люмин продолжала. До тех пор, пока форма Глаза Порчи не спала и он не лежал на полу. Живой, конечно же. Убивать его Путешественница не собиралась. Несколько секунд Царица и Люмин созерцали друг друга в тяжёлой и злой тишине. Что-то в её глазах. Странное сомнение. — Чувствуешь, Тарталья, свой любимый аромат, ни с чем не сравнимый. Запах излюбленной битвы. — голос Царицы перешёл на шепот. — Заверши то, что не сделал в Золотой Палате. Убей её. Убей свою маленькую слабость... Мысли, которые были у Чайльда о себе и своём месте в мире, рассыпались в прах. Всю свою жизнь он боготворил Царицу, которая призывала к насилию и не боялась прибегать к нему сама, и теперь, когда он, её «верный пес», обнаружил в себе стойкое отвращение к убийству, он почувствовал, что это просто позорный провал. Люмин встала как вкопанная, будто её сапоги тут же примёрзли к мраморному полу, и смотрела ему в глаза. Не в силах отвести взгляд, будто между ними появилась связывающая нить, невидимая никому. Путешественнице показалось, что её резко опустили в морозную воду. Ей не хватало воздуха и она чувствовала сильное давление, не позволявшее нормально двигаться. Она ощущала, как с каждым мгновением ускорялся пульс, пока шум в ушах не перекрыл все остальные звуки. Люмин не могла дышать. Всё сначала. Всё началось сначала. Этот ужас, сковывающий изнутри. И стало страшно. Очень страшно. Взгляд Чайльда — совсем нечитаемый. Пустой. Он никакой. Просто безликий. Словно стекло — прозрачный и даже битый. И от этого Люмин стало так жутко, словно она посмотрела в чёрные глаза смерти. В руках Чайльда появился лук и Люмин обреченно покачала головой, не в силах поверить в происходящее. — Я ненавижу тебя, слышишь? — рычала Люмин, чувствуя, как защипало кожу щёк от соли. — Я ненавижу тебя! От Тартальи исходила смерть. Она чувствовала это кожей. Люмин чувствовала самые мерзкие грани страха, отчаяния и разочарования. Она знала что такое боль, потери, разрушение мира и не хотела, чтобы это повторилось с ней вновь. Но вот — разрушение последнего момента, чтобы ухватиться за жизнь. Даже если тело останется живым, то душа умерла прямо в тронном зале. — Какая жалость. — казалось, его губы даже не шевельнулись. Слова медленно впитывались в голову. Очень медленно, будто целую вечность. Неотвратимо. Это была почти боль. Что-то похожее... Но совершенно не так. Намного хуже. Внутри. Так глубоко, будто на самом дне. Она рванула к выходу. Не успела Путешественница опомниться, как в неё полетела стрела, заряженная гидро элементом, задевая край светлых волос, а Предвестник уже вложил в лук вторую. Меч сам образовался в руке, отбивая атаку. Тарталья перешёл на клинки. Пение лезвий разносилось по залу, казалось, что даже ледяные колонны дрожали под эту смертоносную мелодию. Руки еле слушались, но продолжали наносить удары, от каждого из которых становилось больно внутри. Не было времени что-то говорить, их оружие делало это за них. Ничто так не раскрывает чувства противников друг к другу, как встреча их мечей в поединке. И в этой схватке смешалось всё: любовь, ненависть, разочарование, боль. Сложный коктейль эмоций, который никто и никогда не разберёт. Что, Архонты возьми, он подразумевал под «ними»? Уже не имело смысла. Она сделала ещё несколько ударов, совершенно не сдерживаясь. Почувствовала странную пульсацию в венах. Будто вся злость, печаль — все её эмоции стали нечто большим. Тарталья соединил клинки в один, и клинок этот целился точно в сердце. Время замерло. Люмин откинула свой меч назад, выставляя обе ладони. Выпустила мощный анемо поток, который сдерживал движение клинка. Нога очертила полукруг, из которого вырвались гео кристаллы. Но этого было мало. Она яростно смотрела на него. Смотрела, как выражение лица быстро исказилось в сильном удивлении. А затем яркая вспышка света, свалившая Одиннадцатого Предвестника на пол. У неё никогда не было выхода и сейчас тоже. Люмин стояла пару мгновений оглушённая. Пыталась дышать приоткрытым ртом. Что это было? И её ли рук дело? — Ты полна сюрпризов. — фыркнул он. — Говоришь эту фразу каждой девушке? — сказала Люмин саркастически-сладким тоном. Тарталья скрючился от боли, но всё равно продолжал пристально смотреть на неё. А затем ухмыльнулся. — Люмин! — завопила Паймон. Это их шанс сбежать. Мгновенья прощания особенные. Да, это было прощание. Прощание, на которое Люмин не рассчитывала. Только не так. Так вот он такой, настоящий север? Беспощадный, бьющий по всему, что есть. Люмин рванула с места, толкая массивные двери тронного зала. На лестнице перепрыгивала через ступеньки. Выскользнула из замка, растворяясь в закатных лучах солнца. Порывистый ветер снаружи бил по щекам, размазывая слёзы по тонкой коже. По коже пробежал мороз. Рваный выдох и облачко пара сорвалось с губ. Сердце глухо стучало в её груди, и в какой-то момент его пронзила острая и резкая боль. Словно туда сейчас вонзили холодный нож. Она ничего не сможет сделать. Ничего не сможет изменить. Люмин чувствовала себя так, словно и вправду умерла. Если бы рядом было зеркало, она бы увидела в нём призрака. И вовсе бы не удивилась. Холод и пустота. Вот всё, что она теперь чувствовала. Люмин развернулась на секунду и ее взгляд пал на огромное окно, которое находилось в тронном зале. В эту же секунду Путешественница увидела в нем силуэт Царицы, наблюдавший как она удаляется от дворца. — Собрать всех Предвестников на экстренное совещание. — скомандовала она, когда рядом с ней появился солдат Фатуи. — НЕМЕДЛЕННО! Её крик зазвенел в оконном стекле, впитался в высокий потолок. Испуг в глазах солдата вырос с молниеносной скоростью. Он быстро поклонился в знак того, что понял приказ, и побежал к двери. — Ах, да... — затормозила солдата Архонт. — Доложить всем военным силам, что на светловолосую Путешественницу открыта охота. Тех, кто попытаются укрыть — ждёт смерть. Царица на секунду умолкла, будто о чём-то вспомнив. — И привести Люмин живой. Она прошла мимо Чайльда, окидывая взглядом лежащего на полу Педролино. — Подъем, ленивые шавки. Вас ожидает работа.