Безжалостный мороз

«Постоянно пересекаем пустыню золотого песка...» Тишина вокруг была совершенно нездоровой. Люмин совершенно не понимала, где она находилась. Вроде несколькими минутами назад она засыпала рядом с громко посапывающей Паймон. Прикусила губу в попытке успокоиться. Той ночью она лежала в темноте и строила планы. Если ничего не выйдет, то её единственной надеждой будет быстрая смерть от разгневанной Царицы. Потому что даже если и выйдет сбежать, то от Бездны ей не укрыться. Они были повсюду. И даже ощущение, что сейчас. Все может получиться. Её идея может сработать. У неё получится победить. Получится подобраться к нему. А когда она засыпала, ей снилась Эи. Эи со времён фестиваля Иродори, волосами в тугой косе, открывающие взор на длинную шею. Она сидела рядом на покрывале, который они расстелили недалеко от леса Тиндзю, и Архонт читала один из лёгких романов издательского дома Яэ. — Когда ты закончишь своё путешествие, — сказала она, захлопнув второй том «Легенды о разбитой алебарде» — обязательно вернись в Инадзуму и скажи Мико, чтобы написала роман с таким же сюжетом. Я должна прочитать его. — Думаю, что ей придётся встать в очередь. — усмехнулась Люмин, отправляя кусочек моти с сакурой в рот. — Венти хотел написать об этом балладу. — Воплощение Анемо Архонта всё ещё носит это имя? — Эи приподняла брови в изумлении, потянувшись за стаканом с молоком-данго. — Честно говоря, при первой встрече с ним я почувствовала, что от него исходит аура, с которой мне не ужиться. Кроме того, он не прочь выпить. — На фестивале он отзывался о тебе более лестно. Сказал, что когда ты была кагэмуся, стремилась к боевому искусству в его самом высоком проявлении. — Дальше. — Сейчас ты придумываешь всевозможные причины, чтобы вызвать меня на спарринг. — Дальше. — По секрету рассказал твои слабости. — И какие же? — Сладости. — Эй, он прекрасно знает, что я не умею готовить! Я могу всё, но только не готовить. — Электро Архонт недовольно прикрыла глаза. — Зато... Макото умела. Эи слегка покачнулась. Её фиолетовые глаза мгновенно наполнились тоской. Люмин коснулась её руки. Электро Архонт слегка улыбнулась. Улыбкой, которая не коснулась её глаз. Слабое движение на лице, которое должно было казаться ободряющим, но по факту лишь ещё больше показывающее, насколько сломленной была Эи. — Я боюсь того, чему была свидетелем пятьсот лет назад — её гибели и той штуки. Но, если бы... Если бы это была ты, все были бы в безопасности. Ты бы спасла мир. — она опустила голову на плечо Люмин. Путешественница крепко обняла её. — Так же, как я лелею воспоминания обо всём в Инадзуме, если ты запомнишь меня, я буду жить вечно. Глядя на то, какими дальновидными были планы Бездны, Люмин сделала вывод, что Рейндоттир была весьма основательна. И, может, остальные члены Бездны не знали, что она существует. Этот факт особенно тревожил Люмин. Если она возвысила Итэра до Принца Бездны, отдавая всю власть над Орденом, это означало, что Итэр был чересчур осторожным. Не тем, кто склонен допускать ошибки или мыслить нелогично. Бездна окончательно вернула из тени свои фигуры на шахматную доску. Точнее, они сделали это ещё за несколько лет до пробуждения Люмин из метеорита, но с каждым днём Орден становился всё более могущественным и грозным. Люмин находилась в оцепенении. Как, наверное, остальные Архонты и владельцы глаз бога. Может, Эи тогда и не понимала, что всё идёт ко дну. Но точно чувствовала, особенно после встречи с гончими разрыва рядом с великим храмом Наруками. Всем сейчас не до стереотипов о героях и величественных Архонтах, в такое время быть напуганными — абсолютно разумно. Когда Люмин проснётся, у неё будет такое же выражение лица, как и у Эи. Она будет уверять Паймон и остальных, что с ней всё в порядке и что её совсем не тревожат мысли о Бездне. А пока она принюхивалась к воздуху в надежде, что это даст ей хоть какую-то информацию: время года, отдаленный запах костров искателей приключений или еды. Воздух был затхлым, но к большому удивлению не влажным, а наоборот — сухим. Абсолютно безжизненным, как и всё вокруг. Земля была выжженной. Невероятно твёрдой и сухой. Будто это не песок под ногами, а камни, которые со временем начали крошиться, обращаясь в пыль. Внезапно знакомые прохладные руки скользнули по плечам. Это движение едва не заставило её вскрикнуть, обернувшись через плечо и столкнувшись взглядом с золотыми глазами. — Итэр... — выдохнула она, всматриваясь в его бледное лицо с отчаянным желанием отыскать в нём хоть что-нибудь от старого брата. Тонкие губы растянулись в улыбке. Руки задержались на тёплой коже немного дольше, чем положено, и что-то внутри настолько сильно сжалось, словно в маленький ком. — Выглядишь не очень. — наконец-то сказал он. — Спасибо за комплимент, дорогой братец, бросивший меня умирать. — грубо ответила Люмин. Она стояла на краю странного города. Мондштат, Ли Юэ, все остальные — старались возвышаться над землей, царапая небо и облака шпилями домов. Этот другой. Все постройки постепенно уходили вниз, образуя своего рода воронку. И чем ниже, тем меньше света. Воздух вокруг горячий. Настолько, что невозможно дышать. Даже по сравнению с этим местом, Пепельное Море показалось местом с прекрасным ветерком. — Что это такое? Вокруг пролетали крики и ревы. Но не чудовищ. А человеческие. — Город Павших Богов, дорогая сестра. Мы за стеной. — Почему я слышу людей? — голос сорвался на шепот. — Разве вся нация Каэнри’ах не была подвергнута проклятию, которое превратило их в монстров? — Проклятие коснулось всех по-разному. Даже в месте, куда божества не опускают свой взор найдутся люди, которые будут мечтать. — Итэр сглотнул, и его рот искривился. — И всё же, нужно черпать откуда-то энергию, чтобы пополнять наши ряды. — Вы... вы делаете это благодаря их мучениям и смерти... Вокруг ужас. Боль. Пустота. И всё будто внутри неё самой. — Это Рейндоттир сделала или ты? Ответь мне! — Цитринитас знает, что делает. А найденное ею Сердце Небериуса помогает. Он стал Принцем Бездны до мозга костей. Правой рукой Рейндоттир. Её палачом. Люмин ощутила, как все внутри заледенело. Словно раньше в ее груди горел огонь, который внезапно погас, и она осталась одна во тьме. Внезапно земля исчезла из под ног. И она падала. Падала. Падала. Падала. На дикой скорости летела вниз. Температура вокруг опустилась до сильного холода вокруг. Приземление пришлось на плечо, которое со всей силы соприкоснулось с мелкими и острыми камнями, перемешавшиеся с песком. Люмин быстро поднялась. Сидя на коленях чувствовалось, как от холодной земли исходят боль и страдания. Проникая прямо в душу. Она попыталась вытащить свой меч, но пальцы всё никак не могли нащупать рукоять. Его попросту не было. — Что? — закричала Путешественница, задыхаясь в густой пыли. — Где мой меч? — Твоя расплата, сестренка. Разве наша дорогая мамочка не научила, что врать не хорошо? Лица этих монстров повсюду. Следили своими страшными глазами за происходящим. Ступающие своей кривой, но величественной походкой по этим землям. — Как ты узнал? — Твой разум сейчас открыт для меня, Люмин. — Нет. Нет-нет-нет-нет. — она стукнула кулаком об землю. А уши слышали крики. Женские, мужские, даже детские, смешанные в один сплошной, отчаянный, убийственный звук. — Нет. Я хочу проснуться! — Не получится. Сейчас ты полностью в моей власти. Её тело внезапно обездвижилось. Люмин едва видела, едва слышала, не могла убежать. Приподняв пальцами её подбородок, Итэр немного откинул её голову назад. Когда Люмин взглянула ему в глаза, то разглядела в них ярость с легкой тенью горечи, которых никогда раньше не было. Он раскаивался в чем-то. Не в войне и не в убийствах. В чем-то другом. Ее первые впечатления были верны. Итэр вовсе не стал холодным. Под окружавшей его аурой смерти, темноты и ярости таилось что-то ещё. — Когда ты спишь, я могу видеть только некоторые воспоминания. Но таким образом... ты сама сейчас всё поймёшь. — Не смей. — прошипела она. Итэр немного опустил свою голову и едва слышно выдохнул, словно рассмеялся. Люмин продолжала внимательно смотреть на него. Он больше ничего не сказал. Сначала он безболезненно вошёл в её сознание. Но чем дольше там находился, тем больнее становилось. И в конце проникновение в сознание стало жестоким и вызвало такие болезненные ощущения, что Люмин не сдержала истошного вопля. Как будто его сознание пыталось раздавить её. Детство и дом. Итэра не волновали её закрытые воспоминания об их мире. После событий в Фонтейне, его интерес обострился. Он пробежался по её воспоминаниям о войне в Натлане. Все тела. Все травмы. Так много людей. Чем ближе он подходил к воспоминаниям из Снежной, тем быстрее ускорялся, желая добраться до них. У него были собственные цели, которые он преследовал. И наконец, Люмин увидела белый снег. — «То есть, ты хочешь помочь мне в обмен на Сердце Бога?» — «Помощь это не моя компетенция, девочка-звезда.» Царица возвышалась над ней, её лицо было белым, а глаза сверкали от ярости. — «Ты слабая.» — сказала Ледяная Императрица со спокойным холодом в голосе, не отводя глаз от Люмин. — «Слабая и жалкая, а я...» — «Ненавижу!» Люмин ударила кулаком по зеркалу. Стекло треснуло и разбилось, становясь похожим на то, что она испытывала внутри. Костяшки пальцев кровоточили, она ощущала боль в пальцах, в ладонях и запястьях. — «Не смей так делать.» — холодный голос гипнотизировал. — «Жить тебе или умирать — решать одной мне.» — «Ты пришла, Люми.» — «Конечно.» — голос надорвался. Она положила руку на рыжую голову и стала медленно гладить по волосам. Первый Предвестник пересёк комнату, ожидая, что Путешественница пойдёт за ним. — «Что с твоим взглядом, Путешественница?» Прежде чем Люмин успела что-то ответить, Педролино исчез, и она начала падать всё дальше в глубины своего сознания. — «Ты понимаешь, какого это — потерять единственного близкого человека. Особенно после того, как ваш мир рухнул. Там умерли все — моя мать, отец, друзья. И я даже не помню их лица, потому что Неизвестная Богиня забрала почти все воспоминания о том, что было раньше. Единственное, что я помню отчетливо — крики боли, отчаяния и паники. И теперь это повторяется здесь.» — «Иногда я думаю — что будет, когда всё закончится? Неужели судьба таких существ, как я, пребывать в вечном одиночестве? Я всегда знала свою цель и уверена, что она благая. Даже если придётся прибегнуть к крайним мерам, то оно того стоит. Почему человечество не может познать такой простой истины?» — «Всё, что происходит между нами — одна огромная ошибка. Ты же понимаешь?» Ощущение запястий в холодных кандалах. — «Ты еле на ногах держишься, Тарталья. Такого идиота как ты ещё поискать надо.» — «Не надо, я здесь.» — «Ну что ж, ты не оставляешь мне иного выбора.» Она увидела, как Чайльд бьётся с тремя Вестниками Бездны сразу. Водяная сталь его клинков казалась смертоносной, мелодия боя звучала невероятно чисто, подобно поскрипыванию тонкого льда на озёрах. Внезапно он замер. Она смотрела, как клинок Вестника пронзил его тело. — «Эй, Люмин.» — он закашлялся. Даже в такой момент на его губах можно было различить улыбку. — «Не плачь.» — «Не закрывай глаза, слышишь?» — хриплый стон. На одном дыхании. — «Пьеса всё набирает и набирает обороты.» — «Ну ты же выжил. А заодно и научился быть таким невыносимым. Аякс, мы...» — «Не называй меня так.» — «Убей её. Убей свою маленькую слабость...» Пение лезвий разносилось по залу. — «Я ненавижу тебя, слышишь?» — рычала Люмин, чувствуя, как защипало кожу щёк от соли. — «Я ненавижу тебя!» — «Какая жалость.» Царица стояла в туманном лесу: — «Помоги мне...» Сердце Бога в руке у Люмин. — «Кто, если не мы?» Она будто заново пережила все самые отчаянные моменты своего недавнего прошлого. Итэр ломал её изнутри. Сила была невыносимо болезненной, и каким-то образом боль продолжала усиливаться, пока не стало похоже, будто Люмин умирает в агонии. Наконец брат вышел из ее сознания. Люмин медленно приходила в себя и обнаружила, что её тело полностью лежит на сухой земле. К тому времени её крики превратились в тихие и болезненные стоны из-за разорванных голосовых связок. Всхлипы все ещё вырывались из горла, пока ее тело продолжало содрогаться от боли. Люмин изо всех сил пыталась дышать, но горячий воздух вокруг не позволял этого сделать. — Очаровательно. — сказал он, глядя на сестру с противоречивым выражением лица. — Царица до сих пор такая чувствительная. Он ухмыльнулся на мгновение, прежде чем его лицо стало холодным и безразличным. Затем он перешагнул через ее тело. Не зная как Люмин смогла приподняться. Схватила его за руку, глядя в удивленное распахнутые глаза. Между ними было что-то... о чем она старалась не думать. Дайнслейф говорил, что между близнецами всегда существует какая-то особенная связь... И лишь подумав об этой связи она смогла каким-то образом проникнуть в его сознание, наткнувшись на заслон, который Итэр сам и разрушил из-за удивления. Холодная. Печальная. Царица стояла перед ним. Будто сошедшая с того портрета в Заполярном дворце. — «У меня не было другого выхода! Они меня заставили! Ты думаешь, что мне нравится понимать, что я к этому причастна? Нравится, что люди уже несколько тысячелетий в плену божественной судьбы?» В руках Итэра — меч. А из её щеки сочилась кровь. — «Молчи!» — заорал он. — «Просто заткнись!» Путешественница поняла, что Царица была жестоким, опасным манипулятором, ответственным за бесчисленные смерти людей. Но по мере того, как она пыталась её разгадать, судьба Крио Архонта становилась все более трагичной. До такой степени, что от всех догадок сердце обливалось кровью. Он вытолкал из своего сознания практически сразу. Но Люмин увидела достаточно. И после выхода из мыслей Итэра мир Люмин взорвался. Это было похоже будто она своим телом проломила каменную стену. Только в его сознании. Наконец-то она начала приходить в себя, её тело дернулось, и из горла раздался крик. — Что с тобой? Не в состоянии вынести последствия собственного наказания? — Н-н-не тебе от-т-считывать меня за мои действия... Итэр сделал паузу и, казалось, задумался, присев на корточки рядом с телом Люмин и наклонившись, чтобы изучить ее. — Моя маленькая сестренка, ты могла быть вместе со мной. Я — вершина света. Но свет не существует без тени. Как жаль, что та небольшая крупица моей энергии предпочла чужеземца мне. Ничего страшного. Твоя сила... ты — усилитель для меня. Для моей силы звёздного света. Люмин почувствовала, что начала окончательно паниковать от этих слов. Её грудь напряглась, и ей показалось, что сухой ветер унёс её дыхание. Она должна проснуться и отдать последнее Сердце Бога Царице. Она сможет это сделать. Потому что другого способа выиграть эту войну не было. Тело Люмин все еще слегка дергалось. Она чувствовала, как будто должна сделать что-то. Бороться. Или умолять. — Нет, не трогай меня! Люмин чувствовала кровь во рту. Перед глазами ещё оставались картины из воспоминаний. Больно. Больно. Больно. Больно. — Я уже иду за тобой. Мы воссоединимся, даже если таким способом. Путешественница почувствовала подкатывающую тошноту. Внутри у нее все переворачивалось и съеживалось, словно в неё влили яд, который ее тело не могло изгнать. Ей хотелось свернуться в клубок, но она не могла собраться с силами, чтобы справиться даже с этим. Тело попросту отказывалось сотрудничать. Она чувствовала себя такой... злой. В ней разгоралась обида на весь мир. Через какое-то время Люмин почувствовала, что вот-вот взорвется от нахлынувших эмоций. — Значит, мы теперь так разговариваем? — прохрипела она. — Вместо того, чтобы пользоваться своими способностями, лучше бы вызвал меня на равный поединок. Казалось, что Путешественница должна плакать, но не могла. Дыхание стало слабее. Все звуки стали меркнуть с тем, как ощущалась агония в теле. — Прости, но ты сама выбрала такой путь. Должен же быть предел. Момент, когда ее сердце по крайней мере перестанет так страдать и наконец-то остановится. Но этого, казалось, никогда не произойдёт. Боль просто продолжала расти, и когда-нибудь кто-то сломает выстроенные ею стены, как это пытался сделать сейчас Итэр... И он был терпеливым. Он был готов лгать, манипулировать, убивать и заходить максимально далеко. И всё ради достижения своей цели. Месть Селестии и Архонтам как искупление... Или на чём были основаны его с Рейндоттир идеалы?

***

— Аякс, проснись. Тоня дернула его за плечо. — Что тебе надо? — пробормотал он, не открывая глаз. Хотелось плотно закрыть уши руками, чтобы младшая сестра не доставала его посреди ночи. В тишине слышался лёгкий перезвон. Кажется, вместе с Тоней была и Паймон. — Тебе чего сказали?! Глаза открой, есть проблемы! — буркнула феечка. — Я не хочу есть проблемы. — хмыкнул он. — Идиот, тут с Люмин проблемы. Слова повисли в тишине комнаты, растворяясь в потухающем камине. Выждав несколько тяжелых секунд, он сощурил глаза. Главное не показывать Тоне. Ей не нужно было знать обо всех чудищах, которые рыли огромные бездновские ямы у него в голове. — Ну и что вы вдвоём хотите этим сказать? — протянул он, игнорируя кольнувшее ощущение в груди. И вот здесь Тоня опешила. Ужасно не вовремя, потому что в нём начала подниматься волна беспокойства. Несколько огромная, что если была бы настоящей, то обязательно смыла Селестию с небес. — Я провела диагностику с помощью Глаза бога, но... — Что «но»? Голос терял железную выдержку. Становился глуше. — Ей, кажется, снится кошмар. — заявила Паймон, делая неопределенный жест в сторону двери. — Мы не можем ее разбудить. Она кричит. Будто на части режут. Аякс надеялся, что его недоумение не просочилось наружу. Он медленно поднялся, выходя из комнаты, попутно пряча напряженное лицо, пока Тоня колебалась. Люмин и вправду кричала. Ворочалась, а из закрытых глаз текли слёзы. Сознание так быстро отключилось. Так не вовремя, потому что от увиденного сердце застучало в миллион раз быстрее. Глупый орган. Тоня вбежала за ним и вызвала несколько миниатюрных птичек, сделанные из пиро магии для диагностики и лечения. — Я не понимаю... Всё в норме, но жизненная энергия быстро падает. Паймон метнулась к ней. Обхватила крохотными ладошками плечи и начала трясти тело Путешественницы. — Нахрена ты её трясёшь?! Люмин это не поможет! От криков Тони в соседней комнате проснулся Антон. — Что происходит? — Антон, нужно обезболивающее зелье! На полке, срочно! — резко выкрикнула Тоня, накладывая на Путешественницу более глубокую диагностику. Что-то творилось у неё в голове, необъяснимое обычному целительству. После того, как Паймон помогла влить обезболивающее снадобье, Тоня снова принялась изучать результаты элементальной диагностики. У неё по прежнему не оказалось никаких серьёзных травм. Ничего, что могло бы угрожать жизни. Тоня увидела лишь много старых незначительных повреждений и зашитую рану на руке. Обезболивающее зелье мало чем помогло. Тоня ловким движением опустилась рядом с Люмин и, взяв левое запястье, поднесла ближе к свету. Никаких следов введения под кожу опасных чар и зелий. Проворным движением руки Тоня вызвала обезболивающие чары с пиро элементом. Когда магия впиталась в кожу, она попробовала исцелить оставшиеся поврежденные ткани. В надежде, что это поможет. Но в один момент Тоня догадалась. — Алхимики рассказывали о подобном. Многие высшие существа могут проникать друг другу в головы. Если их силы схожи, то подпитывать свою за счёт жизненной энергии другого. Но никогда не думала, что такое может быть с обычными людьми или владельцами глаз бога. — Что делать? — Скорее всего, боль, которую она испытывает сейчас, блокирует её Ретикулярную формацию с помощью элементальной магии или чего-то подобного, в следствии она не может проснуться, но остаётся живой. Нужно максимально снизить болевые ощущения и попробовать до неё достучаться. — А если ты переусердствуешь с анальгетиком и она умрёт от передоза? — завопила Паймон. — Ты этого хочешь?! — Я буду контролировать это. — заверила она. — Давай уже, шамань. — буркнул Чайльд. — Ой, глядите, кто-то беспокоится. — съязвила Тоня, одарив Аякса кривой ухмылкой, которую у него же и выучила. Вызвав необходимые элементальные навыки для обезболивания, Тоня ещё раз воспользовалась диагностическими чарами. — Попробуй до неё достучаться! Боль уменьшилась, может получится разбудить её. Он обхватил её плечи и тряхнул их со всей силой. — Принцесса, давай, ты же сильная. Она закашлялась, истерично ловя воздух. Глаза на мгновение приоткрылась, но потом веки опускались обратно. — Люмин! Когда она распахнула янтарные глаза, облегчение, которое испытал Чайльд в ту же секунду, было несравнимо ни с чем в этом мире. Она жива. Слезы потекли из глаз Тони, и она вытерла их тыльной стороной ладони. Антон несколько раз облегченно выругался, обрекая себя на грозные взгляды Паймон. Люмин приоткрыла сначала один глаз, чтобы посмотреть на Аякса, прежде чем открыть оба. Он увидел, как её зрачки чуть расширились, и она пристально посмотрела на него. Потом протянула руку и лихорадочно гладила щёку Аякса, будто в попытке согреть. Пожалуйста, нет. Пожалуйста, пусть она продолжает смотреть на него. — Холодно... — хрип получается едва слышным. А губы продолжали шептать что-то ещё. Просто воздух. Он притянул Люмин в свои объятия, положил свою руку на её затылок и начал поглаживать по волосам. Люмин сильно прижалась к его плечу, и тонкие руки крепко сжали рубашку. Тишина смертельная. Душила, давила, будто сама Бездна побывала в этой комнате. И Аякс тоже ощущал её. — Он... он может залезать в мою голову. — прошептала Люмин. И от этой фразы внутри всё сжалось. — Аякс, он был... в моих воспоминаниях. Видел практически всё. Ее голос дрожал и несколько раз прерывался, пока она произносила последние слова. Люмин резко выдохнула сквозь зубы, пытаясь успокоиться. — Он придёт за мной... Я — усилитель его силы. Принц Бездны. Он был здесь. В комнате Тони, на этом самом месте. Если бы Чайльд знал, то прикончил его ещё при спуске в Бездну. Никто бы не смог остановить. Никто. Потому что это Люмин. Итэр полез туда, куда нельзя. Никогда. Никому. Никому не позволено хоть пальцем её тронуть. Аякс смотрел. Не мог пошевелиться от смутного пазла, который сложился в его голове. Царица приказала привести Люмин живой из-за частицы силы Итэра в ней? Или опять у Её Величества были сведения, о которых никто не знал? Паймон с дикой скоростью переместилась к Путешественнице. Крепко обняла её. — Глупая, ты всех нас так перепугала! Вот что бы ты делала, если Паймон не заботилась о тебе на протяжении всего путешествия? — Паймон самый лучший компаньон. — Путешественница выдавила из себя улыбку. — С тобой всё в порядке? — спросила Тоня, когда слёзы закончились. — Нет, не совсем. — ответила Люмин. — Но ничего серьёзного. — Антон, принеси ей воды. — Не надо, я думаю, что способна встать. — ответила она безжизненным голосом, слабо кивнув. Тоня смерила её пристальным взглядом, а затем повернула голову обратно на Антона. — Доведи её до кухни. На всякий случай. Когда Чайльд остался один на один с Тоней, он заметно разозлился. — Тоня, на пару слов. Её губы задрожали, она отвела взгляд и принялась с привычной лёгкостью расставлять зелья обратно на полки. Все флаконы были подписаны. Голубовато-зеленое зелье на самом верху нужно принимать при сотрясениях. Настойка туманного цветка подходила для лечения небольших ран и царапин. Для более серьёзных внешних повреждений использовалась мазь от ушибов. А экстракт светящегося гриба был просто идеальным средством практически от всех видов травм, если они не причинены элементальной магией. Ещё Аякс разглядел флаконы с надписями "Успокоительное" и "Крововосполнитель". Тоня сняла с полки банку, наполненную призрачными оболочками. Все звуки в комнате внезапно стали казаться оглушающими громкими. Бульканье зелий на импровизированном алхимическом столе. Дрожащие вздохи сестры. Тоня превратила комнату, достойную самого Заполярного дворца, практически в настоящий домашний госпиталь. — У неё самый неестественный талант к выживанию, который когда-либо встречала. Если бы Её Величество не была так полна самодовольства, она смогла бы защитить себя, потребовав подключить всех Предвестников для поиска Путешественницы. — заговорила она. Абсолютно спокойно, с некоторой усмешкой голосе. Будто несколько минут назад ничего и не произошло. Чайльд покачал головой. — Ошибаешься. Царица поступила так не из-за собственного самомнения. Теперь мне кажется, что она отлично всё понимала. Всё это время она осознавала, что миссия может обернуться крахом из-за Люмин. Но намерения Её Величества не так просты, как кажутся. Просто мы не можем понять их. Мы упускаем что-то. И для неё важно, чтобы Люмин оставалась живой. Её жизнь, по непонятной причине, имеет для неё значение. Но Царица и в особенности Педролино не хотят мириться с этим. Её Величество в ярости, что не может перестать заботиться о её благополучии, хоть это и мешает планам. Тоня обернулась через плечо и взглянула на него. Она выглядела весьма ошеломлённой. — Знаешь, никогда бы не подумала, что некоторые знания от алхимиков понадобятся. И учитывая как я справилась, думаю, что всё-таки спокойно могу записаться целительницей в Фатуи. А не просто молиться за людей каждый вечер. — Отец тебе тысячу раз говорил, что нет. И я тоже. Тоня нахмурилась, расцепляя и вновь переплетая пальцы. — Так и будете вдвоём всю жизнь решать за меня? — Не глупи. Ради безопасности. Она безрадостно рассмеялась. Толкнула дверь и вылетела в коридор. — Ты можешь хоть иногда не психовать? — спросил Аякс, догоняя сестру. — Вся в тебя. Что ты хотел? Говори быстрее, я иду спать. Аякс почувствовал, что бледнеет, когда ощутил, как ярость пульсировала в венах. Архонты побери, он иногда ненавидел Тоню за то, что она вела себя как он. — Больше не спишь в гостиной и возвращаешься к себе в комнату. Люмин у меня. Завтра ночью мы уходим. — Что? — удивилась Тоня. — А как же наш ложный след и всё такое? — Вы не успеете, Тоня. — Что происходит, Архонты побери?! Хватит нам с Антоном недоговаривать, мы уже не дети. Он раздраженно выдохнул. Да, она и правда уже не ребёнок. Но она по прежнему его семья. И если для её защиты придётся молчать, то он будет. Потому что с одной стороны их идея — самая ненадёжная форма выживания из всех возможных. Они просто понятия не имели, какой шаг Педролино или Бездна предпримут следующим. — Тоня, в руководстве по подготовке передовых сил Фатуи есть прекрасное Приложение четыре-четыре в статье тридцать два: "Правильным распределением продуктов питания и информации можно заставить любознательных молчать". — Аякс, ещё раз получу такой ответ и я снимаю отцовское ружьё со стены и стреляю в тебя так, что ты улетаешь обратно в свою мамочку, щенок. Звонкий смех за спиной привлёк его внимание. Он обернулся и увидел приближающуюся Люмин. — Тоня, идея конечно хорошая, но у вас общая мать. Путешественница выглядела уставшей, но в ней словно продолжал гореть какой-то внутренний огонь, не давший ей угаснуть окончательно. Внутренний огонь, освещавший тьму для всех людей вокруг неё. — Зачем тебе это? — спросила Люмин, внимательно всматриваясь в лицо Тони. Она усмехнулась. — Я вдруг поняла, что не принимаю во внимание множество обстоятельств. Я хочу знать, что происходит в стране, где я родилась. Мне не приходило в голову, что может быть что-то кроме целей, которые знают все. Тоня отвела взгляд. Чайльду вдруг захотелось рассмеяться. Он с усилием сглотнул. — Мы многого не знаем, по сравнению с Педролино. Но один факт остаётся неизменным. Мой брат — принц Бездны. И они лелеют свои мечты по свержению Архонтов и мщению людям на Тейвате. Сейчас может спокойно залезать в мою голову, подпитывая свои силы. Его приспешники явятся сюда за Сердцем Бога при любой возможности, поэтому я "за", чтобы я... мы ушли. Тоня на несколько секунд ещё сильнее сцепила свои ладони, словно сомневалась, что делать дальше. Её губы были плотно сжаты. Она снова окинула Путешественницу взглядом с ног до головы. — Не хочу, чтобы ты уходила в таком состоянии. — Я чувствую себя намного лучше, можешь мне поверить. И обязательно вернусь, потому что обещала Тевкру ещё в Ли Юэ, что зайду в гости, когда буду в Снежной. — На мизинчиках поклялись? — Да. — Тогда верю. — твердо сказала Тоня. — Спокойной ночи. Сестра неохотно развернулась и зашагала по коридору. Аякс взглянул на неё, когда она повернулась, чтобы закрыть за собой дверь. Руки Люмин замерли. — Когда всё это закончится, я надеюсь, что всё вернётся на круги своя. Он пристально посмотрел на неё. Сердце замерло. Золотые глаза казались одновременно юными и старыми. Глаза, в которых навечно высекли боль, кровь и войну. Аякс уже открыл рот, чтобы сказать, что хотел того же. Потому что так оно и было. Он сделает всё, чтобы каким-то образом пережить войну с Бездной, надеясь сохранить хоть последнюю живую частичку в себе. Но прежде чем он успел это сказать, Люмин схватила его за руку и крепко сжала. — Я и понятия не имею, что будет дальше. Но одно знаю — ты не можешь полечь от руки Царицы из-за меня. Права не имеешь, потому что ты нужен им. Чайльд фыркнул. — Мы полностью отдали себя этой войне. Когда все закончится, от нас обоих ничего не останется. Ты это понимаешь. Люмин покачала головой: — Хочешь, чтобы я тебе треснула? Почему ты вечно всё про меня знаешь? — Заманчивое предложение, но моё прекрасное лицо всё ещё не оправилось от последних событий в Заполярном. Её ладонь дрогнула и замерла над дверной ручкой в его комнату. Ноги Люмин чуть ли не вросли в пол. Потом она кивнула. Зимняя ночь тихая. Лишь иногда воющий за окном ветер нарушал эту тишину. Тьма приняла все возможные оттенки голубого, фиолетового и пурпурного цветов, умиротворяющие и мягкие. Белизна снегов только подчеркивала чистоту зимы, переворачивая новый лист в бесконечной книге жизни. Луна – проводник во мраке этой ночи. Небо было безоблачным и снега отражали лунный свет, освещая сопки на километры вокруг. Люмин молчала. Лежала спиной к нему, разглядывая одну точку на стене. Потом повернулась. Некоторое время разглядывала его. — Ты ещё более лохматый, чем обычно. — подметила она. Он крепко обнял её. Сердце Чайльда билось под щекой Люмин, отсчитывая ритм. Он зарылся носом в её волосы, удерживая Путешественницу изо всех сил. — Я устала. И это как окончательное признание. Дальше просто некуда. — Я тоже. — Когда-нибудь я надеру ему зад. — буркнула Люмин. — Я с удовольствием помогу. Снова взглянул на остывающие поленья в камине. Нагретый воздух проникал под кожу сквозь рубашку. Вдруг пришло осознание, что тепло в доме больше не душило. Аяксу снова начинало здесь нравиться. Прям как до попадания в Бездну. Треск поленьев уютно отдавался в груди. И то, что за несколько минут комната начала пропитываться насквозь запахом ванили... Люмин тихо кашлянула. Будто он мог забыть, что она находилась рядом. Или в попытке начать разговор. Она повернулась на другой бок. Фатуи. Она хотела поговорить или спросить что-то о Фатуи. И эта мысль заставила нахмуриться. Он отметил, что она не сжалась. Значит, и вправду хотела отдать Сердце Бога. Что странно, если учесть, что было при последней встрече с Царицей. Крио Архонт была взрывоопасной бомбой, способной одновременно уничтожить Путешественницу и помочь ей. Если они не возьмут ситуацию под контроль, то Царица и дальше будет представлять угрозу для Люмин. — Принцесса, я почти уже слышу твои мысли. — рассмеялся он. — Спрашивай. Люмин чуть вздрогнула. — В общем-то... обычно ты так спокойно говоришь о смерти. Тебе не страшно? Умирать из-за идей Царицы. Аякс приподнял брови. — Нет. Если придётся принять участие в финальном сражении, то я готов отдать жизнь за идеалы Её Величества. А участие я должен принять, потому что это будет самое масштабное сражение за всю историю материка, я уверен. — Не говори так. Сначала Чайльд ничего не ответил, просто продолжал смотреть на нее, пока Люмин не начала краснеть. Он знал, что смотреть на него, когда на нем была наполовину расстегнутая рубашка, было немного неловко. Ее глаза то задерживались на его лице, то спускались ниже. — А что? — Предвестник положил ладонь под голову и усмехнулся. — Принцесса будет скучать? Она села, поджимая ноги под себя. Бросая недовольный взгляд. Он тоже приподнялся. Заметив скептический взгляд, Люмин тут же вздёрнула подбородок. — Буду. Она потянулась и взяла его ближайшую к ней кисть руки. Аякс продолжал внимательно смотреть на нее. Люмин обхватила его руку и провела большими пальцами по его ладони. Разглаживая ее. Она чувствовала едва заметные спазмы, оставшиеся после применения Формы духа. — Что, даже съязвить пытаться не будешь? Принцесса, теряешь хватку. — сказал он, насмешливо сверкнув глазами. Ее руки замерли, и она подняла взгляд. Казалось, весь кислород в комнате внезапно исчез от этих золотых глаз. Радужки потемнели, но выражение лица оставалось расслабленным. Длинные передние пряди волос аккуратно спадали на плечи. Архонты, сейчас она была такой... Уязвимой. Чувственной. В чём дело, Чайльд? Будь серьёзным. И прими наконец её слова всерьёз, что бы она не решила говорить. Он больше не смотрел на ее волосы. Он не сводил глаз с ее лица. С ее губ. Сжала их в тонкую линию. Потом нервно прикусила нижнюю. Они были так близко. Плотно сомкнутые, неожиданно прижались к его щеке, почти касаясь уголка рта, и застыли. — Я говорила, что ты вечно всё портишь? — прошептала она. Всё вокруг застыло. И снова тишина, нарушаемая лишь потрескивающим камином. Она пристально смотрела ему в глаза. Осмелится? Люмин поняла, что не дышит. Что если она вдохнёт или выдохнет чересчур резко, то что-то в воздухе сломается. Это мгновение, это напряжение в воздухе между ними было похоже на тонкий и прозрачный лёд. Потрясающе хрупкое. Глядя на него, не отрываясь. Ощущая, как его рука легла ей на предплечье, посылая рой мурашек. К груди, а потом вверх, заставляя еле заметный выдох вырваться из губ. А другую руку поднёс к ее лицу и обхватил ладонью щеку, большим пальцем мягко погладив скулу. — Миллион раз. — ухмыльнулся Чайльд. — Не меньше. Она чувствовала, как тепло лениво разливается по её телу, беря начало с соединения руки с кожей на скуле, спускаясь вниз к шее и плечам и двигаясь к низу живота. Её тело пробивала незаметная дрожь, когда она продолжала встречаться с ним взглядом. Ближе. Он нужен ей ближе. Уже так давно. Животное желание уничтожило самоконтроль, словно неконтролируемый огонь сжигал леса. Она просто резким движением потянулась поцелуем, чуть выгибаясь в спине. Быстрый, мягкий, влажный. Чайльд отстранился, придерживая подбородок Люмин, чуть останавливая. Взгляд глаз цвета океана скользнул по её пылающему лицу. Мягкое движение, такое осторожное. Любовался. Край его губы слегка дёрнулся. Скорее всего, что он маскировал улыбку. Но через мгновение лицо Чайльда стало слишком расслабленным, а взгляд — помутневшим. Чрезмерно дразнящим. Он чуть нагнулся к её уху и шёпотом оставил не только мурашки, но и, прикусив мочку уха, короткую фразу: — Видела бы ты сейчас своё лицо. — пробормотал он, медленно водя пальцем вниз-вверх по её спине. Чайльд раздразнивал ещё сильнее, наслаждаясь каждой реакцией хрупкого тела. — Скажи, ну и зачем ты мне на голову такой... Не успела она договорить, как его язык проник ей в рот, всё глубже и сильнее. Зубы кусали губы с силой, которая вызывала приятную боль. Рука в её коротких волосах напряглась, и он притянул её ближе, сажая Люмин к себе на бёдра. Она так изголодалась по прикосновениям. Он прикасался к её телу, и она прижималась к Чайльду сильнее. Пальцы Люмин впились в пуговицы на его рубашке, быстро расстёгивая её. Ладони скользнули на живот, касаясь каждой мышцы. Он чувствовал каждое её движение. Судорожно выдохнул, сдерживаясь. Оставив её губы, он спустился к подбородку и шее. Люмин наклонила голову набок, чтобы он мог получить лучший доступ. А его пальцы сжали нежную кожу на талии и эти места вспыхнули болью, но это было неважно до такой степени, которую она даже вообразить себе не смогла. Будто этого просто не было. Отключённая голова. Лихорадочные дыхания, слившиеся воедино. Они бы не заметили даже, ворвись в дом Бездна в этот самый момент. Потому что так необходим... Кончики пальцев подцепили ткань её футболки и потянули вверх. Усмешка медленно прилипла к его губам. И перед глазами грудь, в которую он моментально въелся ртом. Зубы сжали напряжённый сосок, а она лишь приоткрыла губы, шумно выдохнув, пытаясь заглушить рвущиеся стоны. Она выгибалась, подавалась навстречу. Остро чувствуя, как его зубы сжимали и оттягивали кожу, но тут же по укусам проходился язык. Дразнил. Кусал. И от этого — невыносимо жарко. Дыши, Люмин. Просто попытайся не задохнуться. Но она не могла. С её губ всё таки сорвался отрывистый стон, и Чайльд чуть вздрогнул, пряча лицо у неё в волосах. — Ш-ш-ш. — тихо прошептал он, и Люмин почувствовала его дыхание под мочкой уха. Закусила губу, выгибаясь навстречу, пытаясь теснее прижаться к ласкающим ладоням. Их тела были прижаты друг к другу, и Люмин не была уверена, чувствует ли она своё сердцебиение или его. Возможно, их сердца бились в одном бешеном ритме. Люмин так устала от одиночества. Устала от того, что ей приходилось выполнять миллионы обязанностей, которые этот мир свалил на неё. Великая путешественница. Искательница приключений. Спасительница Ли Юэ. Почётный рыцарь. Слабая тень Принца Бездны, которого она всеми усилиями пытается остановить. Будто она стала кем-то из этого списка, потому что отчаянно желала этого. Нет. Конечно, нет. Захотелось снова заплакать, но она не смогла. Люмин лишь поцеловала Аякса ещё яростнее, и он ответил ей с тем же огнём. Его руки блуждали то по спине, то лаская грудь. Он легко провёл пальцем по соску, так что Люмин в очередной раз вздрогнула, выгибаясь. Она прикусила губу и тихо застонала, когда Чайльд повторил движение. Ощущение горячего члена, вжимающегося в неё, прошибло с головы до пят. Так сильно. Так жарко. Его глаза отдавали лёгким холодом, заставляя Люмин чувствовать себя уязвимой. И, Селестия бы всех побрала, ей так это нравилось. Он не отводил от неё взгляда. Умело согнув пальцы, он надавил на чувствительную точку между её бедер. Люмин показалось, что по телу пробежал заряд электро элемента. Она тихо застонала, запрокинув голову назад, когда пальцы проникли в неё. Заскулила, сама насаживаясь на них. Ощущая вырвавшийся хрип из его горла, пока он оставлял мокрые синяки на её шее. Её упругая грудь постоянно вздрагивала, стоило опуститься или вздрогнуть от случайных движений. — Моя девочка... Её сердце бы остановилось, если бы не вытворяло миллионы бешеных ударов. Когда движения участились, она плотно сжала зубы, представляя, что почувствует, когда он войдёт в неё по-настоящему. Глубоко и сильно. Подрагивающий живот, маленькое углубление пупка, широко разведённые ноги и его движущаяся рука. Он наблюдал, как влажные пальцы выскальзывали из неё и тут же возвращались обратно, заставляя стройное тело лихорадочно вздрагивать. И этот вид едва не выносит Чайльду мозги. — Пожалуйста... Аякс... Тихие, едва слышные слова. Пальцы остановились. Она жалобно пискнула, ощущая холодную пустоту внизу. — Скажи мне. Я хочу это услышать. — влажные пальцы скользнули вверх по её животу. — Хочу тебя. Чайльд обхватил её за плечи и толкнул лопатками на матрас, придавливая весом. Собой. И самая тяжёлая, но и одновременно желанная пытка была для неё — его взгляд. Настолько неотрывный, что Люмин тонула. — И опять же: не ожидал, что ты даже не попытаешься съязвить. — ухмыльнулся он, пригвоздив одной рукой обе кисти к матрасу. — Разовая акция. Как только она ответила, его рот с новой силой обрушился на её. Затем Чайльд двинулся дальше, покусывая её шею и ключицы, заставляя кожу пылать синими пятнами. Аякс сухо сглотнул, цепляясь за её взгляд, стискивая пальцами бёдра. Так, что на утро обязательно останутся следы. Первый толчок он сделал, встречаясь с ошалевшим взглядом сильно потемневших золотых глаз. Второй она приняла с шумным выдохом. С третьего он начал двигаться быстро. Люмин громко дышала, а он ловил её дыхание губами, пожирая взглядом до боли, лишь бы она смотрела только на него. Впитывал её сдавленные стоны ртом, стараясь не пропустить ни одного. Целовал, зарываясь в ванильном запахе её волос. И она ощущала, как каждая клеточка тела пропитывается запахом зимы и моря. Забываясь в нём, в его зрачках, в которых, казалось, видна его бездна. Забывая на время боль. Влажно, туго, растягивал, входил, врезался. Шлепки их тел, её подавленные стоны. Нежные. От которых мурашки по спине и заряд по позвоночнику. А она продолжала выстанывать что-то в его рот, выгибаясь, как ненормальная. Закатывая глаза. Его толчки слегка замедлились, и высвободил её руки из-за головы, переплетая их пальцы. Темп снова стал быстрым. Она прижалась ближе, чувствуя его пылающую кожу своей грудью. Угол проникновения изменился и их тела, казалось, стали единым целым. — Поцелуй меня, слышишь? — прохрипела она на выдохе. Стараясь не вскрикнуть от очередного толчка. Хриплый стон отдался на языке, и она выстонала что-то, когда его губы снова накрыли её. Судорога за судорогой в её теле. До последней капли и последнего рывка. Он в ней. А её пальцы до сих пор впивались ногтями в его руки. Она дрожала, не в силах что-либо произнести. Чайльд неспешно вышел из неё, выпуская за собой липкую смазку вперемешку со спермой. Воздух в комнате казался холодным по сравнению с раскалённой кожей. Люмин прижалась к нему, а сам Чайльд развалился рядом, пальцами убирая с её лба тоненькие пряди волос. Затем прошёлся подушечками по синякам на ключицах, очерчивая их. Путешественница приоткрыла глаза, ловя его сосредоточенный взгляд и повернулась на бок. — Знаешь, нам повезло, что комнаты здесь практически звуконепроницаемые. Люмин тихо хмыкнула. — Идиотина ты рыжая. — улыбнулась она, запуская ладонь в его волосы. Перебирая меж пальцев пряди. Путешественница прикрыла глаза, чувствуя, как её медленно тянет в сладкое небытие. Аякс прижался своим лбом к её.