Безжалостный мороз

«Не желаете, день чтобы кончался, а пустые обещания разжигают в вас гнев, Тогда свой вздор поднимите к знамени нашему — ослепляющей белой звезде...» Мондштат. Чем ближе был город, тем труднее было не обращать внимания на шелестящий шёпот в голове. Порой Люмин могла поклясться, что слышала голоса, смутные тени непонятных слов. В остальное время звук напоминал шорох ветра в листьях деревьев. Возможно, эти звуки ничего не значили. Возможно, это слуховая галлюцинация, последействия усталости от многонедельного путешествия. Или снова Бездна, которая взывала к себе... — Если что, то я всегда готов помочь чесать языком перед рыцарями. — заявил Чайльд. — Перед моей невероятной харизмой они точно не устроят. — Ты же знаешь, Чайльд, я без ума от безрассудства, но вопрос деликатный. Тебе придётся прикусить язык. — Хоть до крови. — Паймон всё ждала, когда же ты заткнешься. — не упустила момента вставить своё слово феечка, летящая рядом с Люмин. Месяц ярко светил на звездном небе, опаляя своим светом густую траву. Пейзаж привычен, словно она никогда не покидала этих краёв. Люмин вернулась в Мондштат такая же потерянная, такая же сломанная, как и в вначале. Казалось, что город свободы был единственной точкой на карте, способной принять ту напуганную девчонку, но на этот раз обессиленную, проигравшую самой себе. Люмин горько улыбнулась, смотря на ночное небо, чувствуя, как предательская жалость к самой себе распространяется по телу. Судьба та ещё стерва, заставившая вести к городу тех, с кем она клялась бороться. Возможно, она просто сдалась. Признала собственную слабость, собственную уязвимость, которые так тщательно прятала перед лицом новых опасностей. Было страшно взглянуть правде в лицо, но Люмин никогда бы не осмелилась произнести, что множество смертей можно было избежать. Вся борьба была настолько пустой, все аргументы Царицы стали разумными, особенно в свете всех событий. Но не Фатуи отняли её брата и былую силу. Это сделала Хранительница Небесного Порядка, Люмин же просто пыталась принять правильную сторону. Только вот правильной стороны никогда не было. Тейват состоял не только из света и тени, скорее из полутонов. Истина всегда крылась где-то между. Жаль, что для осознания данного факта пришлось пройти сквозь потери. — Поскольку мистер денежный мешок наконец-то замолчал, пришло время житейских мудростей от Паймон! — Житейских мудростей? — выгнула бровь Люмин. — Если ты в Мондштате и не можешь, как бы не старалась, что-то починить или почистить, нужно всего лишь прокричать в небо: «НОЭЛЛЬ!!!» И тогда все твои проблемы исчезнут. — Значит это и есть житейская мудрость от жителей Мондштата? Потрясающе... — Эй, а что это там такое?! — голос Паймон тут же померк от зрелища, которое открылось перед ними. На мосту стояла толпа рыцарей Ордо Фавониус. Железные ворота в город были закрыты. — Ты ещё спрашиваешь? — Царица натянула поводья и чуть замедлила вороную лошадь, на которой сидела. Её лицо и тело были скрыты под чёрным плащом. — Кто-то из рыцарей, патрулирующие окрестности, заметил нас и доложил об этом Магистру. Результат сама видишь. Хор голосов зашумел в голове с новой силой, однако Люмин не стала к нему прислушиваться. Она обвела взглядом Сидровое озеро, и Шепчущий лес, и дорогу к Мондштату, что вилась меж деревьев. Всё это выглядело тихим уютным местечком, куда приходили люди в надежде обрести свободу и мирную жизнь, где толпа рыцарей Ордо Фавониус возле закрытых ворот казалась чужеродной и лишней. В другой жизни Люмин и Аякс тоже могли бы построить дом в таком вот месте. Они бы долго спорили, поселиться в Спрингвейле или в городе. Чайльду наверняка хотелось бы суеты и общения, Люмин — тишины и покоя. В конце концов они нашли бы компромисс. Но есть ли вообще место, где они чувствовали бы себя в безопасности? Где оно — в Снежной? В Мондштате? Где-то, где они могли бы жить свободно и счастливо? В другом мире, в другой жизни. Люмин должна была стать цветком. Она хотела расти себе как вздумается, не принадлежать никому — только себе. Даже богам — нет. Но у нее была бы необычная жизнь, очень одинокая и не принадлежащая ей. И сейчас она принадлежала кому угодно, но не себе. Ни Заполярный Дворец, ни Мондштат, ни весь Тейват не давал ей свободы. Мир стал клеткой. — Помогите мне. — прошептала одними губами Люмин, глядя на сияющие над головой звёзды. Но весь её мир поглощала темнота. Поглощала иллюзию того, что «её мир» существовал когда-либо. Возможно, но только в голове. Она шла дальше и ноги сами несли её. Даже ужас огромного количества рыцарей на каменном мосту перед городом казался не таким страшным. Страшным казалось одно неверное слово. Она не знала, как подступиться к своему заданию, но ведь дорога возникает под ногами идущего. По крайней мере, хотелось надеяться. Путешественница болезненно сжалась, прижимая ладонь к груди, будто раз за разом чувствуя, как острие клинков в руках рыцарей Ордо Фавониус пронзали плоть, причиняя нестерпимую боль в грудной клетке. Отряд Фатуи остался стоять у начала моста, а сама Люмин с болью в каждом шаге приближалась к Действующему Магистру Ордо Фавониус, которая стояла во главе рыцарей. — Привет, Джинн. — мило улыбнулась Путешественница, будто за ее спиной не стояли те, кто пытались использовать Двалина в собственных целях, чтобы управлять городом. Будто снова решила заскочить в Мондштат перед следующим приключением, чтобы пообщаться со старыми друзьями. Она замерла, а затем перевела взгляд на Люмин. — Я полностью поддерживаю твои решения, но если ты собьёшься с пути справедливости, я не постесняюсь тебе об этом сказать. — после затянувшегося молчания ответила Действующий Магистр. — Всё не так, как кажется на первый взгляд. У меня были причины, чтобы встать вместе с ними. Просто выслушай меня. — Нет! Рыцари верят мне, а народ возлагает свои надежды. Именно поэтому я должна сохранять бдительность. Сейчас нужна была всего лишь искра. А потом Люмин должна устроить из неё целый пожар. Народ Мондштата яро верил в своего Архонта. Многие готовы были преклонить свои головы перед Селестией, веря, что милостивые боги могли их защитить. Рыцари Ордо Фавониус в свою очередь были готовы уничтожить всех, кто мог лишь немного замахнуться на свободу людей с этих земель. Иронично. — Джинн, мы не собираемся как-то атаковать или воздействовать на город. — Тогда в чем же дело? Почему тот добродушный Почетный Рыцарь стоит под знамёнами Фатуи? — Фальшивое небо. — Что? — Ты помнишь, как странный метеорит неожиданно рухнул с небес, принеся на Тейват редкую и опасную сонную болезнь? Люди, пойманные в ловушку собственного сна, мистические грёзы, неизвестные звёзды... Она и Итэр были «чужеземными Звёздами», не принадлежащие этому миру — не способные иметь своё место на фальшивом небе Тейвата. Там, откуда они пришли, могли не существовать те же самые звёзды. — Тогда нам очень помогла Мона. По результатам её гадания выяснилось, что источником метеоритов являлось чье-то созвездие. И пока Паймон пыталась понять какое отношение созвездия имели к асторологии, Мона продолжила курс молодого астронома и пояснила, что образующие созвездия звезды — это объекты, которые на самом деле существуют в космосе. Тогда же мы встретили одного из Предвестников Фатуи. Он временно находился во сне, но сам пробудился от него, а потом сообщил что видел, судя по всему другой сон, который открыл ему тайну. Звезды, созвездия и небо — это все ложь. Они фальшивые. Люди на Тейвате не «рождаются» под определённым созвездием — оно назначается с самого рождения. Возможно, ещё до рождения. Звезды существуют вечность. Каждый носитель Глаза Бога имеет свое собственное уникальное созвездие за тысячи лет до своего рождения. Что еще хуже, так это то, что созвездия — это судьбы. Созданные одной единственной богиней, которая осталась на Селестии, чтобы контролировать их жизни. Сердце ускоряло ритм с каждым словом. Люмин была уверена, что Царица, находившаяся позади вместе с остальными, слышала её сердцебиение. — Джинн, метеориты в созвездиях состоят из человеческих желаний, и вдобавок ко всему, когда люди подвергаются воздействию метеоритов, они испытывают его мечты и цели. Это и произошло с нами, когда я, приблизившись к ядру метеорита, увидела всё, чего тот человек пытался достичь в своей жизни. Разве это не описывает "созвездие жизни” и "созвездие судьбы"? Если бы кусочки твоей судьбы упали на землю, разве она не состояла бы из твоих желаний, мечтаний? — Я не верю тебе. Манипуляции, убеждение, сила, страх, угрозы и дипломатия... Какими трюками нужно было ещё воспользоваться, чтобы переманить Действующего Магистра и рыцарей на свою сторону? Люмин открыла Джинн правду о Селестии, но та так отчаянно пыталась отвергнуть её. Люмин вздёрнула подбородок, а в её глазах вспыхнул раскалённый янтарь. Внутри проснулись властность и неукротимость, которые не привыкли уговаривать и просить. — Не всё, что говорят Фатуи, обязательно должно быть ложью. — Конечно. — усмехнулась Джинн. — Лишь умалчиванием. — Венти. — твёрдо произнесла Путешественница. — Позови Венти. Джинн замолчала, обдумывая её просьбу. — Магистр, — вперёд вышел обеспокоенный Кэйя. — зачем она просит позвать барда? Джинн тяжело вздохнула и повернула голову к Капитану Кавалерии. — Приведи его. Быстрее. Люмин отметила, что, по крайней мере, она готова была идти хоть на какой-то контакт и хотела разобраться в ситуации. Это уже хороший знак. Спустя около пятнадцати минут напряжённого молчания на мосту наконец-то оказался Анемо Архонт, которого жители Мондшатата воспринимали только как барда. Даже подумать не могли, что за столь юной оболочкой скрывалось настолько могущественное существо. — Ого-го, что у нас здесь происходит? — рассмеялся Венти, глядя на столпотворение рыцарей на мосту. Он остановился рядом с Джинн, и улыбка на его лице померкла, когда он увидел перед собой отряд Фатуи. И стоявшую Люмин перед ними. — Путешественница, что здесь происходит? Почему ты с ними? Фигура в чёрном плаще громко усмехнулась, обращая на себя внимание. — Думаю, в данном акте столь невероятной пьесы стоит появиться мне. Она спешилась с гнедой лошади, мягко ступив на землю. Практически бесшумно. Ткань чёрного плаща, закрывающего тело и лицо, приятно шелестела от шагов. Венти смотрел на неё непонимающе. — Давно не виделись, — прошептала она так, чтобы слышали только Венти, Люмин и Джинн. — Барбатос. Царица скинула капюшон, обнажая белые волосы. На лице барда застыл животный ужас. Также, как и на лицах рыцарей. Люмин ощутила, как Джинн резко отстранилась и закрылась. — Уходи отсюда. Уходи и не возвращайся. Пока я просто по-хорошему об этом прошу, а не предпринимаю какие-либо действия. Между ними словно пролегла стена. Люмин продолжала смотреть на Джинн, наталкиваясь на холод в её некогда тёплых голубых глазах. Эти острые грани ранили, заставляя сердце сжиматься. Безысходность, вот чем это было для Путешественницы. Она окончательно теряла контроль над ситуацией, ей хотелось обвинить в этом всех подряд, она злилась, но осознание того, что это всё не поможет, не позволяли окончательно сосредоточиться. Люмин так много хотелось сказать Рыцарю Одуванчику, но понимала, что это бессмысленно. У Путешественницы не было ни единого довода, который мог быть значимым для Джинн. Она осознавала это с самого начала, но не могла не попытаться всё изменить, бросив себя на передовую в очередной раз. Но для людей вера в чудо всегда была подобна искре. Той самой движущей силе, способной объединить народы, сплотить города, заставив пойти против одного врага. Стирались расовые разногласия, сословные неравенства. Люди становились единым народом. Теми, кто устали терять своих друзей, проливать кровь, переставали верить в навязанного собственным незнанием врага. Тейват — люди. Восстание — порождение ошибок верховных богов, явное свидетельство силы народа, которому прописали всю жизнь и перестали замечать. — Моё имя Люмин. — громко и твёрдо. В янтарных глазах была сталь. — Я почетный рыцарь Ордо Фавониус и никогда бы не навредила Мондштату. А ещё, как недавно оказалось, я являюсь Архонтом Звёздного Света, и я готова вырвать из рук судьбы иглу и ткать полотно своей жизни самостоятельно. Взять и выбить перо из холодных пальцев богов Селестии и безжалостно переписать судьбу, подготовленную ими для вас. Дать свободу. Свободу выбора. Свободу любви. Свободу от предрассудков прошлого. В миг Путешественница ощутила веяние дикой силы в венах, которой, казалось, могло быть подвластно всё. Люмин раскрыла ладонь, выпуская мощный поток света, осветившего ночные окрестности, а затем прикрыла глаза, отзываясь своему существу. Источник внутри словно не пустел, многократно расширяясь. Её охватил восторг, и Люмин не стала останавливаться. Сила пьянила. Хотелось дойти до границы, узнать, была ли она вообще. Она расставила руки и расщепила поток света на маленькие звёзды, летающие вокруг будто снежные хлопья. Здесь, прямо сейчас она стала воплощением этой силы. Ужасающим, внушительным и прекрасным. Путешественница резко свела руки вместе и свет хлынул во все стороны, ослепляя присутствующих. Ночное небо загрохотало. Люмин зажмурилась, но вспышка была такая яркая, что после неё равно перед глазами плясали пятна. Рыцари замерли в полном изумлении. — Венти, ты же сам говорил, если свобода даётся по команде... это не настоящая свобода. Её кожа приобрела золотистый оттенок, словно изнутри её подсвечивали тысячи звёзд. Одиночество и доброта могут быть толчком. Так что сейчас она смогла поделиться этой силой со всеми остальными. И она не могла игнорировать, как себя чувствовала внутри. — Джинн, — бард положил руку на плечо Магистра, наклонившись к её уху. — пропусти их. — Она не врёт? — действующий Магистр нахмурилась. — Я... не могу сказать. Просто поверь им. Джинн громко выдохнула, прикрывая глаза. Затем повернулась к рыцарям. — Я даю своё разрешение ступить на территорию города свободы. — объявила она. С души упал камень. Ирэн медленно подошла к Люмин и склонила голову. — Слава Звёздам и людским мечтам. — сказала Морозова. Рыцари Ордо Фавониус расступились, открывая проход в город, и повторили за ней. Люмин видела глаза тех, кто находился рядом: в них отражалось ожидание и благоговение. Её власть росла вместе с верой людей. — Неплохо, Двенадцатая Предвестница. — нарочно громко произнесла Царица. Внутри что-то рухнуло. — Что? — в изумлении прошептала Люмин. Все взгляды были прикованы к ней. Прохладный воздух не позволял отстраниться от происходящего. Напряжение в теле так быстро возросло, что Люмин ничего не чувствовала. Совсем. Она стояла, замерев не месте, и смотрела на людей. Если она подведёт их, подведёт и себя. Бездействие затягивалось. Путешественница перевела взгляд на Царицу. Крио Архонт спокойно смотрела на неё: казалось, она всё держала под контролем. Люмин приоткрыла рот, но так ничего и не решилась сказать, лишь еле заметно покачала головой. Мондштат встретил их рассветом на небе. Земли свободы и ветра налились ярким светом. Сам городок кипел жизнью. Из пекарней разносились запахи свежей выпечки, а с деревьев— свежей весенней листвы. Не стихали голоса торговцев и солдат. Они словно на ярмарку приехали. — Хороший ход. Для тебя. — гнев кипел внутри, разъедая как яд. — Я не привыкла проигрывать в своих партиях. Люмин разозлилась ещё больше. — Я не давала своего согласия. — Оно мне и не нужно. — Хватит или я прожгу тебе плечо! — Люмин, остынь. — вмешался Чайльд. Обычно тем, кто постоянно устраивал драки или провоцировал на дуэль был Одиннадцатый Предвестник, но теперь, по всей видимости, это место почётно перешло Люмин. В ответ на её длительное молчание он чуть не рассмеялся, что Путешественнице даже стало обидно. — Я не собираюсь повторять. — процедила она. Царица усмехнулась. — Не думай, что после смерти Педролино я просто отстаиваюсь, пока всё делается за меня. Я просчитываю всё. Ход за ходом. Сердце болезненно сжалось в груди. Оказавшись в Мондштате в первый раз, она была потерянной в этом мире странницей, мечтающей найти своего брата. Сейчас же она стала Двенадцатой Предвестницей Фатуи. Архонтом Звёздного Света. Теперь ей придется полноценно играть на политическом поле, приобретая значимость. В Заполярном Люмин заметила, что у Царицы было четыре вида улыбок, которых у Путешественницы с роду не было. Первая — высокомерная. Крио Архонт использовала её, когда пыталась вывести на эмоции. Вторая — обольстительно-хитрая. Третья — колющая. Четвёртая — откровенная. Без лишних слов. Ту, которую никто не видит. Люмин материализовала в руке меч. — Нападаешь сзади? — без единой эмоции на лице сказала Царица, блокируя атаку. Крио Архонт даже не шелохнулась. — Как низко. — Тебе ли говорить. — Давай Люмин, нападай на меня. Мондштат знает, что Фатуи — предатели. Только ты заявила, что ты с нами. Так что станешь предательницей вместе с нами. Я тоже прирождённый воин. Возможно, получше, чем ты. У меня было куда больше времени. — констатировала факт. Голос был мягким, но не лишенным командных нот. — Так что побереги силы для встречи с Хранительницей. Интересно, что на самом деле чувствовала Царица? Её лицо оставалось прекрасным и холодным несмотря ни на что. Монумент древнего умирающего мира. Красивое, но лишённое жизни. В такие моменты Люмин острее ощущала, что перед ней стояла богиня. Но ей не верилось, что Царице было всё равно. Хотелось думать, что её душа всё ещё могла дышать, что между ними ещё можно взрастить уважение. Ведь она любила Тейват. Ну, хотя бы Снежную. Как и Люмин. — Кто я для тебя — мелкая пешка в твоей игре? — Нет, ты ферзь. — И тем не менее я не ровня тебе. — Всему свое время. Люмин поджала губы и взглянула в её глаза. Холодные и непроницаемые — практически как и всегда. Она не представляла, как можно с такой больной уверенностью ходить по насколько тонкому льду, планируя действия врагов. — Что ж, я думаю, после долгого пути мне будет прекрасно отдохнуть в отеле «Гёте». — Паймон тоже хочет! — Ты серьезно? — выпалила Люмин. — Но там очень просторные и частные комнаты, а не наша небольшая комнатка под крышей! — сказала Паймон, вскинув бровь. Во времена, когда Ужас Бури терроризировал Мондштат, Джинн выделила небольшую квартирку под крышей, чтобы Люмин могла где-то жить в городе. Поскольку это были первые месяцы на Тейвате, то помещение быстро наполнилось, как говорила Паймон, всяким хламом — грудами книг, меж страниц которых засушивались небольшие цветы, разными памятными брошюрками, образцами разных кристаллов и камней, свитками шамачурлов и, если напрячь память, кажется, где-то под столом осталась лежать разбитая маска хилличурла. — Предательница. — буркнула Путешественница, мечтая прибить удаляющуюся Паймон. Люмин двинулась вперёд, с каждой секундой ускоряя шаг. — Принцесса. — Чайльд последовал за ней. — Оставь меня. — огрызнулась Люмин. — Стой. — Я сказала оставь меня! Она метнула гневный взгляд на Предвестника. Сейчас он не упускал шанса подействовать ей на нервы. — Хорошо, что ты не умеешь поджигать взглядом. — Ещё научусь, будь уверен. — буркнула она. — Слушай, я знаю что ты видишь во мне импульсивного ветреного миллионера, которому наплевать на то что ты думаешь, но это не так. — Да, на самом деле ты миллиардер. — Ты всегда так любезна со мной. Хотелось биться головой об стену от этого диалога. — Люмин! Как не вовремя. Путешественница натянуто улыбнулась, приветствуя Капитана Кавалерии. Все в Мондштадте любили Кэйю. Владелица местной таверны мисс Маргарита всегда любила остроумные шутки этого мужественного рыцаря, Беннетт всем сердцем доверял этому эрудированному человеку, а Флора, девушка из цветочного магазина, любила Кэйю просто за его «глубокие глаза». Являясь доверенным помощником Действующего Магистра, капитан рыцарей Ордо Фовониус уже выполнил бесчисленное множество задач, доказав свою надёжность и незаменимость. — Рад тебя видеть. — его голос был похож на мурчание ленивого кота. — Даже при таких интересных обстоятельствах. — Интересных? — встрял Чайльд. — Это кто? — Капитан Кавалерии окинул взглядом его одежду. — Один из Предвестников Фатуи? — А? — она на секунду обернулась. — Это мой друг. Они оценили друг друга. Ощущение, будто воздух пропитался электричеством. Глаза Чайльда задержались на Глазе Бога, закрепленном у Кэйи на поясе, сопровождая это фырканьем: — Крио, да? Кэйя усмехнулся. — Гидро. На лице Капитана Кавалерии расцвела насмешливая улыбка. Он скрестил руки и задрал подбородок: — Мы будем хорошими друзьями, не так ли? — он хитро наклонил голову вбок. Путешественница поймала себя на мысли, что видела похожий жест от кого-то. Люмин закатила глаза. — Развлекайтесь. — съязвила она. — Потом поговорим. Люди уже собирались группками на улице, кто-то шел в верхнюю часть города, некоторые с интересом поглядывал на большое количество солдат Фатуи на улицах. На мощеной дороге кое-где были лужи, но земля уже высохла. Видимо за день до прибытия прошел дождь, но сейчас солнце выглядывало из-за белых облаков, заставляя людей щуриться. Путешественница была рада, что после преодоления Моря Одуванчиков она решила отказаться от пальто с эмблемой Фатуи в пользу своего лёгкого платья для путешествий. Если бы она сейчас носила плотную материю, то плечи и спина давно бы стали влажными. На площади возле «Хорошего Охотника» уже стояли торговцы тканями, книгами, игрушками, выпечкой. Люмин не смогла пройти мимо и решила посмотреть на товары. Ткани продавал купец из Ли Юэ. Прилавок походил на роскошную пошивочную: шёлк из Ли Юэ переливался на солнце словно вода, а плотный бархат был мягким как свежая трава в саду. От цен глаза у Путешественницы чуть не полезли на лоб. Она улыбнулась, но покупать ничего не стала. Затем её внимание привлекли книги. Одну Люмин даже узнала: поверья Снежной. Было неясно, как эта книга оказалась у торговца, но Путешественница смогла прочитать её в Заполярном Дворце. Некоторые сказки в ней были не совсем уж детскими, даже жуткими и мрачными, но всё равно пришлись по душе. Ещё немного погуляв по рынку, Люмин решила перекусить. В таверне «Кошкин Хвост» было шумно, голоса доносились аж на улицу. Она постояла немного, любуясь многочисленными котами на ступенях, и не стала заходить. Пока всё шло хорошо, но не хотелось испытывать удачу и дальше. Путешественница пошла назад, пока снова не увидела «Хороший Охотник». Посетителей на удивление было не так много, что ей и подходило. Она так устала от походной еды: вяленого мяса, засушенного хлеба или рыбы, что решила заказать глиняный горшочек картофеля и излюбленное блюдо скаута Эмбер — медовое мясо с морковкой. После длительной дороги еда ощущалась невероятно вкусной, даже казалось, что в Заполярном Дворце так не кормили. Когда она доела, людей на улицах стало гораздо больше. Рядом пробежали двое маленьких мальчишек и девочка. В грязной изорванной одежде, явно бегали в ближайших лесах. Что ж, если родители их отпускали, значит в окрестностях стало меньше хилличурлов. Хоть какие-то хорошие новости. До штаба Ордо Фавониус Люмин добралась быстро и без приключений. У входа как обычно стояли два рыцаря, кидающие недоверчивые взгляды на Путешественницу. Видимо, они уже были в курсе произошедшего, но останавливать её не стали. Прикрыв двери, ведущие в штаб Ордо Фавониус, Люмин чуть не осела на пол. Но никто не должен был видеть Архонта Звёздного Света в таком состоянии. Она нужна людям, нужна Тейвату, но им не было дела до её чувств и переживаний. Она не могла быть слабой. А иначе подведёт всех. Никто из обычных людей не должен увидеть горестей, страданий и жалоб Путешественницы, ведь она — их надежда и спасение. Счастливая случайность, которая своим приходом на материк пятьсот лет назад пошатнула судьбы на небе. Толкнув одну из дверей в холле, Путешественница оказалась в библиотеке. В помещении как всегда было немного душно, крохотные книжные пылинки щекотали нос, и Люмин чихнула. — Почетный Рыцарь! — высокий голос разнёсся по помещению со скоростью ветра. Перед глазами предстала юная девушка невысокого роста и хрупкого телосложения, что ярко контрастировало с тяжёлым двуручным мечом, который она использовала в бою. У неё оливкового цвета глаза и короткие бледно-сиреневые волосы; поверх челки лежала косичка, которую закрепляла заколка в форме щита. — Рада снова тебя видеть в Мондштате. — Ноэлль! Я тоже очень рада тебя видеть. Как продвигаются отборочные в Ордо Фавониус? Как и многие молодые люди в Мондштадте, Ноэлль мечтала однажды облачиться в доспехи рыцарей. Она была не обескуражена отсутствием опыта и, как горничная Ордо Фавониус, она не упускала возможностей изучить все аспекты рыцарства. — Я почти достигла идеала. — заверила она. — Ещё немного и я стану полноценным рыцарем, а не горничной. — Ох, милашка Ноэлль как всегда много работает. — раздался тягучий как мёд голос. Полосы света, проникшая сквозь окна, разрезом рассекали библиотеку, погружённую в приятный полумрак. Люмин снизу вверх обернулась и кинула взгляд на бывшую Пурпурную Ведьму, стоящую на верхней ступеньке. Создавалось ощущение, что их разделяло солнце. — Лиза! Люмин вбежала по лестнице и крепко обняла Библиотекаря Ордо Фавониус. — Осторожней, милашка, ещё упадёшь. Их окутал едва уловимый запах корицы. Люмин вспомнила, как Лиза по утрам ела свежие булочки из пекарни рядом. Бывшая Пурпурная Ведьма сделала зелье от красных пятен на лице дочки пекаря, и тот в знак благодарности постоянно баловал её разными вкусностями. Лиза отстранилась, с интересом взглянув на Путешественницу. — Ноэлль, сделай нам чаю, пожалуйста. — лениво произнесла библиотекарь. — Да, конечно, но... — Не волнуйся, дорогуша, я хорошо позабочусь о Люмин. Горничная вылетает из библиотеки, будто у неё выросли крылья, оставляя Лизу с легкой усмешкой на губах. — Каждый раз у меня остаётся ощущение, что чем больше я утомляю Ноэлль, тем счастливее она становится. Кто знает, что творится в голове у этой девушки... — Лиза, как же твоя работа? — с сомнением произнесла Люмин. — Присядь, поболтаем, а работа никуда не убежит. В помещении как всегда было немного душно, крохотные книжные пылинки щекотали нос, и Люмин чихнула. Вокруг были сотни книг, созданные авторами со всех уголков Тейвата. Каждая со своей историей. А Лиза, как многократно замечала Путешественница, как никто ценила истории. Они уселись на одном из стёганных диванчиков на нижнем этаже библиотеке. От чашек с чёрным чаем, который принесла Ноэлль, исходил пар. — Ты с Фатуи. — произнесла Лиза, констатирую факт, когда горничная удалилась из библиотеки. — Слухи очень быстро разлетаются. — Путешественница сжала подол платья. — И как? Это был странный вопрос и от обычного человека он бы значил, что тот интересовался ради вежливости. Но Путешественница знала — с любознательностью бывшей Пурпурной Ведьмы это означало, что она хочет знать всё. Так что увиливать не было смысла. Люмин подняла глаза на библиотекаря. — С ними тяжело, особенно с Царицей. — она пожала плечами. — Но они не такие плохие, как может показаться на первый взгляд. У каждого своё тяжелое прошлое, свои обиды, травмы. Конечно, никто из них не подарок. Да и я ничем не лучше. — Люмин усмехнулась. — Но они знают за что сражаются. У них дома родители, братья, сестры, которые ещё могут обрести свободную жизнь... — И всё же, как ты оказалась с ними? — не унималась она. Ты бы знала, Лиза, сколько мне пришлось пережить, чтобы оказаться на их стороне. — Они умеют быть убедительными. — коротко ответила она, не желая пояснять. Лиза покачала головой, не скрывая улыбки. — Это нечестно, несправедливо. — шумно выдохнула Люмин, уже комкая белую ткань на подоле платья. — Я искала брата, а теперь... Я боролась ради него, за наш разрушенный дом. — она почувствовала дрожь в руках, чувствуя ярость, заполнившую каждую клеточку тела. — А потом оказалось, что те вещи были не тем, за что стоило проходить все те испытания, которые пришлось. Я знаю, что Царица права. Но я хочу свободы и могущества, чтобы не чувствовать себя беспомощной, но вместе их получить невозможно... Путешественница замолкла, совершила глубокий вдох, прикусывая нижнюю губу практически до крови, желая заглушить эти отвратительных душевные муки. Большие карие глаза, обрамлённые чёрными ресницами — и на дне радужки пустота. — Лиза, я очень боюсь. Все в Снежной знали в детстве о боге, который призовёт свет и спасёт весь материк. Но большинство думали, что это сказка. Думали, что их никто и никогда не спасёт. Что вечная зима никогда не закончится. Что чудес не бывает. Эта жизнь обошлась с моим миром очень жестоко, но я была с братом и нам было легче. Этого было достаточно. Если во всей вселенной и были милостивые боги, то они давно покинули нас. А теперь все вокруг смотрят на меня с надеждой, будто я чудо, которого ждал этот мир. А, может, знают, что я самозванка, которая в редких случаях может вызвать маленькую крупицу света. Я в ужасе. Что если я всех подведу? Но эта сила и вправду моя, и я совсем не понимаю одного — кто я на самом деле? Сердце было разбито, люди на Тейвате называли подобное отвратительное чувство именно так. Боль от потери оставила глубокий шрам, пульсирующий злостью. — Я просто не понимаю, — Лиза пожала плечами. — зачем бежать от поразительных вещей, на которые ты способна. Когда я училась в Академии Сумеру, я понимала, что за подобную силу каждый бы отдал всё. — Потому что неизвестность пугает. И почему всё вечно было таким сложным? Ответ известен. Ей всегда хотелось большего. И если это игра, то Люмин хотела выиграть. — Давай поговорим об этом проще. У тебя есть планы? — Планы? — То, на что ты будешь надеяться. Без надежды тебе не выжить в этом сражении. Путешественница нахмурилась. Вода в порту отсвечивала золото, которым горело небо. Облака наверху медленно растворялись, расчищая полотно. Зелёные сосны тихо шумели под влиянием бриза. Щебет птиц обращался незнакомой, но ласкающей ухо мелодией. Совсем как ребёнок, Люмин торопливо разулась и опустила ноги в море, задевая стопами прозрачную воду и посылая по её поверхности круги. Итэр как всегда подошёл тихо, будто бы сливаясь с ветром. — Давай сядем на одну из этих лодок и уплывем отсюда. — сказала Люмин, глядя на уходящие из порта корабли. — А куда? — Далеко... Далеко-далеко отсюда. — Делеко-далеко... — он нахмурился, глядя на неё несчастным взглядом. — Звучит заманчиво. Она всегда не чувствовала себя на своём месте в краях, которые положено было называть своим домом. Место, где Люмин родилась словно отторгало её. Среди таких же людей, которые жили тут всю жизнь, она все равно казалась белой вороной. Почему так сложилось? Люмин не знала. — Итэр! Люмин! — раздался возглас одной из служанок, которую приставила к близнецам их мать. — Ваша мама не будет ждать вас тысячу лет. Брат раздражённо прищурился. И, кажется, хотел цокнуть. — Пойдём. А ты пока придумаешь, куда мы уплывем, младшая сестренка. Далеко-далеко. Стоило быть осторожней со своими желаниями. Предательские мысли. Но теперь всё это — постепенно возвращающиеся воспоминания, а их не сотрёшь никак, ведь у вечной странницы слишком хорошая память: янтарь практически таких же глаз, наполненных сиянием, этот проклятый ласковый взгляд и волосы светлее дня. Люмин почти возненавидела его имя — в голове оно раздавалось непрерывным потоком света, терпеть не могла его улыбку — искала с надеждой в каждом лице слишком долго. — Мне мало на что осталось надеяться. Итэр бросил меня. Бросил из-за той проклятой богини... Я должна убить её. За свободу моих друзей. За своего брата. На долгие минуты воцарилось молчание. Кажется, что и говорить ничего не стоило, ведь они обе осознавали скверность положения Люмин. Громоздкие ряды полок, похожие на великанов, возвышались над ней, заставляя Люмин чувствовать себя мелкой букашкой в сравнении с мудростью сотен веков. — Всегда мечтала о библиотеке. — разрушила тишину она, проводя рукой по томам на полках, вместе с тем присматривая новые. — Как мало на самом деле нужно великой Путешественнице. — усмехнулась Лиза. Она прищурилась, а затем ступила в привычную тень, блуждала взглядом по вдоль изученным ею полкам. Путешественница рассматривала названия книг. «Снежная принцесса и шесть карликов». «Легенда о Венессе» в двух томах. «Ночь в бамбуковом лесу». «Лиса в море одуванчиков». «Разбитые мечты». Всё давно прочитано. Она не замечает, в какой момент потеряла из виду высокую шляпу бывшей Пурпурной Ведьмы, и они с Лизой разошлись в разные стороны. Уж не затерялась ли она средь длинных рядов после столь долгого отсутствия? Люмин нашла знакомую фигуру стоящей у раздела с литературой Сумеру. Путешественница подошла ближе, почти крадучись, будто не хотела спугнуть. Теперь удалось разглядеть название книги, что держала Лиза: «От звёздных просторов до глубин Бездны», автор Старейшина Ведьминого шабаша. Такого читать ещё не доводилось. — Это написала Алиса? — нарушила тишину Путешественница. — Как ты думаешь, кто рассказал мне о природе некоторых вещей? — сдержанно улыбнулась Лиза, в глазах которой озорные отголоски молний заплясали. — Например, запретные знания древних цивилизаций, выращивание элементально заряженных растений, эффективные способы дистилляции вина... — Любая другая ведьма, например. — пожала плечами Люмин. — Я была в Сумеру, когда она писала одну из глав в городке рядом с пустыней. Отнюдь не вдохновляющие пейзажи и люди… — она неторопливо покачала головой. — Я была самой одарённой ученицей за последние двести лет и была вхожа в ведьмино общество и, конечно же, знала, к кому нужно обратиться. — Лиза выглядела гордой. — Прекращай хвастать! Бывшая Пурпурная Ведьма усмехнулась. — Думаю, эта книга подойдёт. Она про приключения. Они еще немного поболтали на отстранённые темы, после чего Лиза ушла. Она старательно избегала неприятной для Люмин темы, да и ей самой говорить об этом не хотелось. Путешественница нашла укромный диванчик на нижнем уровне библиотеки, который скрывался под тенями высоких книжных шкафов. Забралась на него с ногами, уперевшись затылком в подлокотник, и раскрыла книгу. Не прошло и трёх страниц, как веки налились свинцом. Минуты растягивались, становясь бесконечными, и Люмин погрузилась в сладкий полудрём.

***

От сна Люмин пробудила Лиза. За окнами штаба Ордо Фавониус правила ночь, окутывая город свободы спокойствием и умиротворением. Многие жители давно спали, а некоторые, к числу которых Путешественница могла приписать Венти или Кэйю, вовсю выпивали в «Доле Ангелов» или «Кошкином Хвосте». — Милашка, мне нужно библиотеку закрыть. — бывшая Пурпурная Ведьма опустилась на корточки перед диваном, чтобы поравняться лицом с Путешественницей. — Прости. — привстала она, сонно потирая глаза. Люмин спросонья толком понять её слов не могла. — Ох, дорогая, я совсем не против, чтобы ты спала в библиотеке. Я сама этим часто грешу. — улыбнулась Лиза в своей привычной манере. — Но на улице тебя уже обыскался один симпатичный фатуй. Сонливость тут же улетучилась, а щеки Люмин тут же вспыхнули румянцем. — Что? Бывшая Пурпурная Ведьма хихикнула. — Что слышала. Путешественница чувствовала лёгкое головокружение, сама не зная почему. Когда же подняла голову, то оказалось, что всё время она находилась под изучающим взглядом Лизы. Люмин покраснела ещё больше. По улице разливался мягкий лунный свет, ночь была тихой и безоблачной. Люмин часто смотрела на небо, когда не могла заснуть. Виды из «игрушечных» домиков Мондштата — один из прекрасных даров края ветра. Она разглядывала созвездия, рассыпанные по тёмно-синему омуту, словно крошечные алмазы на бархатном платье. Порой даже так увлекалась, что не замечала, как настигал сон. Быть может, Путешественница сейчас оказалась во сне или видении? Напоминающим какую-то тёмную сказку. Люмин остановилась на лестнице, глядя на Чайльда. Вокруг никого не было, тишина, нарушаемая лишь стрекотом сверчков. — Почему ты не в отеле «Гёте»? — устало спросила Путешественница. — Потому что тебя там нет. — незамысловато ответил Аякс, — Я туда не пойду. — А куда пойдёшь? — Как выразилась Паймон, в мелкую, захламлённую квартиру под крышей. — с некой долей возмущения вздохнула Люмин. Они замолчали и стояли неподвижно какое-то время. Быть может, прошли считанные секунды или часы? Ночное небо сегодня казалось слишком тёмным и глубоким для города свободы. Словно у него не было границ. Ничего не было. — Переживал? — Нет. — усмехнулся он. И взглядом прошелся по её лицу: по чуть растрепанным светлым волосам; по еле заметным веснушкам на носу и яблочках щёк, которые проступили благодаря частому нахождению под весенним солнцем. — Ты порой кажешься свирепее лавачурлов. В его жестах сплошь сквозила почти лисья грация и изящность. Он был так спокоен, словно её вопрос ничего не значил, но Люмин почти знала: это не так. Взгляд говорил гораздо больше. Слова могут лгать, глаза — никогда. Синева в них потемнела так, что сравнивать теперь подобало с тёмной водой на глубине, которая поглощала любые отблески света. Когда-нибудь у неё получится выучить значение их оттенков. Кожу покалывало фантомным теплом — жалким отголоском безупречной мощи, которая сорвалась под безупречной силой Хранительницы Небесного Порядка. Они оба ощущали это внутри, в самых костях. Опьянённые жаждой, силой, созданием. Единое целое — вот чем были в Золотой Палате девушка с безжалостными решениями и монстр с глазами Бездны. А что, если? Нет. Если бы она не продолжила бороться, вырывать зубами собственную свободу, то стала бы игрушкой, марионеткой в руках умелого кукловода, которым была Царица. Да и сейчас с трудом выходило. Люмин дóлжно желать всем своим изрезанным сердцем исчезновения всех Фатуи на Тейвате, а не мечтать не льнуть к рукам Предвестника, не видеть в нём лекарство от вечной боли. Повисла тишина, странная, особенная. Неповторимая. Никто не позволял себе нарушить её. Да и нечего было Люмин сказать Чайльду. Ложь. Есть и очень много чего. Но Путешественница была не из тех, кто станет объясняться. Как и сам Предвестник. Вместе с этим Люмин поймала себя на мысли, что слишком многое они стали понимать во взглядах и жестах друг друга. Незаконченные предложения, невысказанные фразы и лишь глаза, в которых можно было прочесть абсолютно всё — уже странная, своеобразная привычка, которая способна посоревноваться своей интимностью с поцелуями со вкусами мороза и моря. — Ты никогда не хотел быть нормальным? — неясно, зачем это сорвалось с её губ. Она посмотрела себе под ноги, меря каждый шаг по старинным брусчатым дорогам Мондштата. Камни на них со временем стали настолько гладкими, что в дождливую погоду на них впору поскользнуться. — Я всё думаю, как бы сложилась моя жизнь без падения моего мира. Но мои воспоминания настолько редко приходят и они настолько обрывистые. — Никто не может знать. Боги Селестии редко ценили материк и людей, которых им доводилось оберегать. Не Фатуи, так кто-нибудь другой докопался бы до правды. Она поёжилась. Угроза со стороны Селестии становилась всё ощутимей. Ветер времени поднимал клубы пыли с истории, которая шаг за шагом воплощалась в реальность, становясь их настоящим. Ставки стали чересчур высокими, а правила оставались неизвестными. Для такой ситуации Чайльд выглядел слишком безмятежно. Люмин преградила ему дорогу. — Как тебе удаётся это? — она жестом обвела фигуру Чайльда, от шапки медных волос до идеально вычищенных сапог. — Долгие дни в дороге, краткие часы отдыха. А ты при этом цветёшь и пахнешь. Держу пари, если бы кто-то из командиров попросил тебя задержаться, ты бы ещё несколько часов резался с ними в карты и рассказывал солдатские байки. — Я не виноват, что полюбить меня очень легко. Я милый. Люмин фыркнула. — На твоём лице ни капли усталости. Это ненормально. — А вот тебе, принцесса, усталость идёт. Бледность, тёмные круги под глазами — ты похожа на героиню романа. — Я похожа на девушку, которая сейчас отдавит тебе ногу каблуком, а потом выжжет глаза. Повисло молчание, нарушаемое звуками шагов. Люмин потёрла лицо ладонями, чтобы прогнать усталость. Этот день принёс слишком много откровений, однако если Чайльд решил остаться с ней вдвоём, в тишине ночного мира, и если слова, которые она всё таки сможет выдавить из себя, помогут залатать возникшую между ними брешь, то она, конечно же, может попытаться использовать эту возможность. Слишком много брешей, с которыми нужно разобраться. — мысленно усмехнулась Люмин, глядя на небо. Брешь между мирами. Брешь между людьми. Все эти границы… они были так банальны, что превращали даже ведьм, эльфов, ёкаев и даже богов в людей. А ведь природа одарила их способностями менять мир. А границы были очередной преградой на этом пути. Многие владельцы Глаз Бога не задумывались о пределах возможного, потому что ещё не достигли их. Но Люмин успела наиграться с ними. И хотела большего. Даже не просто хотела, ей было это необходим ради победы. Ощутить силу по-новому, получить опыт, недоступный познанию и находящийся за его пределами. Непостижимый, и потому такой желанный. Ощутить, как энергия переполняет тело, усиливая связь с душой, и даёт контроль над окружающей реальностью, кажущийся безграничным. Путешественница подняла взор на звезды, которые будто тянулись и взывая к ней. Энергия под кожей мягко всколыхнулась, обостряя физическое восприятие, делая мир насыщеннее, ощутимее, глубже. — Судьба. — насмешливо произнёс Чайльд, открывая дверь в комнату. — Вера. Боюсь, Люмин, мы ступаем на неизведанную территорию. А я-то думал, ты будешь возражать против того, чтобы я увязался за тобой. Люмин вздрогнула. Ощущая звёздный свет с неба, который отзывался где-то внутри, она совсем забыла на несколько секунд, что он всё время шёл сзади неё. Так некстати. Но выпроводить его не хватит смелости. Да и хотела ли? Её тянуло к нему. Просто поговорить, дотронуться, совсем случайно. — Какой смысл возражать? — Люмин принялась рассматривать потрёпанные карты окрестностей, брошенные на письменном столе. — Ты всё равно всегда делаешь то, что хочешь. Он выразительно изогнул бровь. — Друг, да? — хитро спросил он, вспоминая неосторожное высказывание. Похож на хищника в каждом грациозном движении, который сокращал расстояние между ними. Она его добыча. И сейчас она была прижата к стене. — Прославленная Путешественница всё таки ошибается? — Что? — она удивлённо хлопнула ресницами. Чайльд гипнотизировал взглядом, заставляя затаить дыхание. Тарталья скользнул взглядом по её телу, облаченному в привычное белое платье с шарфом, замечая, как та вздрагивает от каждого произнесённого слова. Он смотрел на неё пристально, пожирая, поглощая... Люмин чувствовала это физически. Словно она — его страсть, восход солнца и космос. Зависимость. Словно в ней — все его смыслы. — Аякс. — произнесла она еле слышно, пытаясь не сгореть от собственных ощущений. Не понимала, что именно хотела сказать, но зов сорвался с губ в порыве. Довольно. Отрицать, что её тянуло, нещадно, неотвратимо тянуло — было нечестно по отношению к себе. Она была способна сиять только с одним человеком. Тем, кто заставил её, сломленную, напуганную девчонку, начать собирать по крупицам свои прежние силы. Кто поверил в неё. Кто не переставал бороться, каждый раз натыкаясь на возведённую стену холодности, кто готов был ждать вечность. Кто готов искупать весь Тейват и земли за его пределами в крови за одну её слезу. Они оба больны, оба токсичны, оба повержены. Но ни за что не признают, не сейчас. Люмин старалась не поднимать глаз, чувствуя, как щеки алеют. Он провёл пальцами по шёлку светлых волос, заправляя выбившуюся прядь за ухо, коснулся пальцами тёплой кожи, ведя линию от уха к шее. Ей бы перестать краснеть, словно всё происходит впервые, чуть стыдясь своих мыслей и ощущений. Путешественница тяжело сглотнула ком, вставший в горле, поднимая глаза, мечтая прикоснуться к каждому участку кожи. Но не уверена, что сейчас хватит смелости пойти на столь провокационный шаг. Череда воспоминаний нескольких совместных ночей мелькнули перед глазами, вынуждая тяжело сглотнуть. Она знает — Чайльд не тронет, пока не попросит. — Что это? Я вижу неуверенность в твоих глазах? — насмешливо спросил он. — Тебе показалось. — сказала Люмин. Путешественница нежно обхватила руками его щеки. — Я спрашивала, как ты это делаешь, но не задумывалась почему. — Полагаю, по тем же причинам, что и ты. — Это вряд ли. Но в одном ты можешь быть уверен. Мы на войне, но... — говорила на выдохе, так тихо, быстро и четко, разрывая сердца обоих в щепки. Люмин тяжело дышала, зажмуривая глаза. — Я никогда не смогу тебя отпустить, если придётся. — прошептала она, затыкая приступ боли. Та правда раздирающая душу в клочья. Когда дело доходило до боя — встречи, которых он так жаждал больше всего, подводили его к собственной гибели. Та правда от которой хочется выть. Когда их глаза столкнулись, оба замерли. Инь и ян. Постоянная борьба, не на жизнь, а на смерть. Одинокая слезинка пробежала по её лицу и в этой соленой капле тысячи несказанных слов и немых признаний. Люмин медленно потянулась к нему, соприкасаясь носами, прикрывая глаза, аккуратно прикоснулась губами к его и, чуть задержавшись, отпрянула. Растворяясь в подобной нежности, чувствуя себя на своём месте. Несколько секунд Чайльд стоял будто оглушенный, глядя на неё, а затем резко впился в её губы со всей присущей ему жадностью. Жадностью к ней. Нежеланию отпускать. Поцелуй, который граничил с безумием. Страсть в перемешку с отчаянием, с отголосками тоски друг по другу. Все ощущения были до боли знакомы, ярко воскресшие. Они — единое целое. В тот роковой день в Золотой Палате они были непобедимы, идеальны, пусть и ходили по краю. Это было первое столкновение её света и тени Бездны, поселившаяся в нём после падения в глубины мира, момента их истинного существа. Воздух между ними стал раскалённым. До того, что глазам мерещились крошечные искры, когда Чайльд обхватил рукой талию, а вторую запустил в светлые волосы, оттягивая назад, обнажая кусочек шеи из под шарфа, который покрылся мурашками в предвкушении прикосновений. Шёпот ненавистно идеального рта, точно высеченного из сердца самого мироздания для того, чтобы вынести ей смертный приговор, был почти оглушителен: — Ты моя. Всегда была моей. Звучало как обещание, угроза, проклятье. Всем и ничем. Особенно — той кошмарной истиной, которую Люмин вслух произнести не отважится: Аякс не отпустит. Он попросту не умел. Чайльд не играл, он брал то, что принадлежало ему, но делал это по-своему. Делал это красиво. Низ живота наполнился жаром, тело охватило возбуждение, а странные неразборчивые эмоции заставили Люмин позабыть обо всем, что она когда-либо хотела. Он поцеловал её снова, властно и сильно, придерживая за спину. Она невольно жалась к нему, ощущая, как углубился их контакт, как уверенность поглощала её, заставив забыть про робость и страхи. Предвестник начал медленно водить руками по её телу, игнорируя мешающую одежду, а губами принялся за шею. Люмин выгибалась и хваталась за рыжие пряди, направляя. Этот жест всегда означал только одно — ей нравилось и она хотела, чтобы он продолжил. Жажда тела была невероятно сильнее чем доводы рассудка. Ночь растворила все тревоги, которые терзали Люмин при свете дня. Их нет. Тейват. Неважно. Не сейчас. Аякс взял её на руки отнёс на кровать. Люмин словно очнулась на мгновение, вынырнув из под толщи тёмной воды. Но лишь для того, чтобы вновь уйти на дно. Безвозвратно. Пока Люмин мучилась с его нарядом, Чайльд успел совсем незаметно и легко стянуть её белый шарф и расстегнуть воротник. Не прекращая жадно целовать Люмин, он огладил ее спину и, подцепив шнуровку на платье, потянул её вниз, расстёгивая платье. Холодный воздух скользнул по обнаженной коже спины, и Путешественница, не желая отставать от него, ухватилась пальцами за пуговицы на его сером мундире. Неуклюжие движения руками, нетерпеливые вздохи, и Аякс остался в красной рубашке. Ни минуты не медля, он провёл ладонями по плечам Люмин, спускаясь чуть ниже и заставляя сползти вниз лиф платья. Прохладный ночной воздух коснулся её груди, заставляя тут же напрячься соски. Поцелуи стали еще более дикими. Губы уже горели от напора, но Путешественница не собиралась это прекращать. Ладонь Аякса в одно мгновение оказалась на ее груди, сжимая нежную кожу. Она обнимала его за шею, царапала, желая оставить хоть какой-то след на его идеальности, знак принадлежности. Люмин громко выдохнула, прикрывая глаза, и изогнулась. Чайльд сжал бусину соска двумя пальцами и чуть оттянул, заставляя электричество ударить в низ живота. Стон. Глубокий и громкий в ночной тишине. Путешественница хотела свести ноги, чтобы сбавить градус напряжения, но склонившийся над ней Предвестник не позволил этого сделать. Он склонился, вбирая в рот другой сосок и заставляя ее сгорать от желания. Люмин чувствовала, как между ног все пульсировало, а нижнее бельё уже промокло. Чайльд играл с ее сосками, постоянно меняя силу, с которой он их сжимал и оттягивал, и Путешественница понимала, что медленно сходила с ума. Люмин могла почти что физически ощущать его ухмылку, когда выгибалась под ним. Тело, казалось, стало в разы чувствительнее, а разум полностью исчез, оставляя Люмин во власти желания. С ее губ срывались неконтролируемые вдохи, выходи и сдавленные стоны. Он оставил ещё несколько поцелуев на её груди, наконец-то забираясь рукой под подол платья. Из её горла невольно вырвался тихий всхлип, и Люмин закусила губу, чувствуя ладонь Аякса, медленно оттягивающую её шорты, дабы пробраться к нижнему белью. Аякс тяжело выдохнул, а Люмин, воспользовавшись своим положением, скользнула пальцами в его волосы и чуть оттянула рыжие пряди, заставляя его отклонить голову в бок. Влажные и искусанные девичьи губы скользнули по его шее, пробуя кожу на вкус. Его пальцы прошлись вверх по коже, на колено. Ещё выше, поглаживали внутреннюю сторону бедра. Её ноги чуть шире. Совсем немного. Она не собиралась сдаваться так быстро, но тело было в корне не согласно. Пальцы надавили на бедро, лаская нежную кожу. Она чувствовала, как мышцы подрагивали в ожидании сладкой истомы. Как тело просило его. Чувственный стон. Её. Люмин придвинусь к его рукам. Жажда неутолима. Сложно было думать о чём-то другом. Путешественница и не думала. Только чувствовала. Плавно покачивая бёдрами в такт его движениям. Ей уже не хватало его рук. А тело будто не принадлежало ей. И подчинялась его желаниям. Своим желаниям. — Я хочу большего. — Конкретнее. — он провёл языком по ключице, оставляя поцелуй в углублении между ними. Его. — Много чего. — улыбнулась Люмин. Он убрал руку и поднес к своему лицу. За пальцами тянулась длинная полупрозрачная ниточка смазки. Медленно, буквально показательно облизал их, позволяя в красках рассмотреть данное действие. — Например? — шепотом спросил Чайльд. — Например, укокошить тебя, но политическое убийство не входит в список моих любимых преступлений. Люмин пискнула, когда она резко оказалась перевёрнутой на живот, вдавливая в матрас. — Теперь не такая разговорчивая? — в своей привычной спокойной манере сказал Предвестник, опаляя дыханием её шею. Чуть разведя её напряженные ноги, Чайльд направил себя рукой, выбрасывая бёдра навстречу партнёрше. Под его давлением она выгнулась в спине, давая волю сладострастному всхлипу. Он зашевелился, просунув под Люмин руку в попытке обнять и теснее прижать к своей груди. Даже спиной она чувствовала, как хаотичное биение его сердца достигало её. Подался вперед, пропуская между пальцев девичий сосок и покрепче ухватился другой рукой за ее бедра, сильнее насаживая на себя. Воздух вместе со стоном вырвался с её губ. Движения продолжились, слишком медленно, оттого мучительно и блаженно. Люмин не знала, что сводило с ума больше: неразборчивый шепот вперемешку с горячим дыханием у самого уха, хлюпающие звуки из-за её сильного возбуждения или громкие шлепки тела о тело. Плавные толчки перешли к резким и несдержанным. Он сжимал девичью грудь, играя с сосками, оглаживал ее бедра и зарывался пальцами в волосы, словно не зная, на чем именно остановиться. Звонко звучащие удары плоти о плоть смешиваются со стонами наслаждения, рычанием и возбуждающим влажным звуком, доносящимся из мест их соединения. Люмин прижала кулачок ко рту, пытаясь подавить стоны. Чувствуя, как горела изнутри. — Не надо. — сказал Чайльд и аккуратно опустил её руку. Люмин горела от этих слов, но все же послушно кивнула, и он одарил за это поцелуем на измокшем плече. Огонь разливался по всему телу, заставляя расслабиться и раствориться в моменте. Она позволяла ему быть глубже, потому что ей так хотелось. Нет. Им. Сейчас у них было одно желание на двоих. Частые стоны – её. Громче. Ещё. Мир состоял только из ощущений... Нет, его не существовало… только они. Каждый толчок воздействовал на её нервные окончания, вынуждая задыхаться. Чайльд в очередной раз прошёлся губами по шее Люмин, заставляя свежие отметки расцвести на бледной коже. Её грудь подпрыгивала в такт, отчего он не мог оторвать взгляд от неё. С каждой пройденной минутой, он ускорялся, набирая темп. Выдохи становились более неконтролируемыми, казалось, ещё немного и Люмин задохнётся. Она прикусывала щеку, стараясь сфокусировать на чём–то, помимо его члена внутри, но ничего не помогало и напряжение внутри разрасталось все сильнее и сильнее. Она жадно вбирала воздух и постанывала, чувствуя приближающуюся волну оргазма —Люмин была готова отдать всю себя. Это уже было слишком. Да и Чайльд не мог больше сдерживаться. Он сделал два мощных толчка, кончив прямо внутрь Люмин. Её тело свела мощнейшая судорога, заставляющая её в последний раз напрячь мышцы, чтобы в следующее мгновение отпустить их. Она почувствовала уже знакомое ей удовлетворение и тепло, заполнившее низ живота, пока они переводили дыхание. Он нежно поцеловал её в шею, позволяя им передохнуть. Спустя несколько мгновений он вышел из неё, и Люмин испустила слабый стон. Люмин лежала, наслаждаясь безмятежностью, укрывшей её мягким пологом. Всё реально. Или всё таки сон, который развеется с приходом рассвета? Невесомый поцелуй на её плече. Путешественница открыла глаза. Лишь для того, чтобы встретиться с ним взглядом. Синяя морская пучина, поглощенная тьмой зрачка. Она прижалась к нему, положив голову на грудь. Слышались удары сердца. Размеренные. Ей не нужны власть, сила. Тейват. Земли за его пределами. Весь мир. Лишь оно. Пусть оно будет принадлежать ей. Люмин видела, как сверкнули его глаза. Какой-то лихорадочной жадностью, чем-то до боли светлым и человеческим. Она знала этот взгляд. Так выглядела надежда. Даже во время войны было место любви.