***
На утесе Звездолова молчаливо цвели сесилии — цветы столь прекрасные как и их имя. Звучные ветра собирались в этих местах, приносили с собой тысячи историй, чтобы потом разнести по всему миру. Сверчки мирно пели песни в высокой траве. На небе сгустилась тьма, усыпанная звездами. Аякс и Люмин поднимались на край утёса в тишине. Чайльд просто смотрел на то, как она печально улыбалась, идя так близко. Вблизи, несмотря на слабый свет, он мог видеть, насколько сильно Люмин была измотанной. Её кожа казалась бледной и серой. Но даже в таком состоянии она умудрялась оставаться прекрасной. Они остановились практически на краю. Дальше пропасть, а за ней — спокойное море. Носа коснулся запах. Её собственный, тёплый. Отдающий ванилью. Миндалём. И ещё чем-то цветочным. Аякс не понимал. А они стояли друг напротив друга. Её небольшие ладони, вложенные в его. Аякс ощутил, как в его груди образовывался вакуум, который разрастался, наполняя его теплом. А Люмин так внимательно и с трепетом смотрела на него, что Чайльд был готов вывернуть душу наизнанку, лишь бы остаться ненадолго в этом мгновении легкости. — Ветер. Земля. Гром. Листва. — произнесли они вместе. — Вода. Огонь. Холод. Все семь едины, как и наши души. На несколько мгновений стало тихо. Даже в голове. И это была та самая тишина, которую приносило только присутствие Люмин. Она смотрела. Глубоко. Просто. Так, что без слов понятно. Чувство такое бесконечное, будто грудь могла сейчас разорваться. И хотелось кричать. Наверное, это было преступлением — ощущать себя даже на малую долю счастливым, когда вокруг всё рушилось. Когда на грани. Когда умирали молодые и невинные. Наверное, это преступление. — Я — её, и она — моя. — их голоса звучали глухо. — С этого дня и до конца моих дней. Теперь принцесса официально принадлежала только ему. Пальцы Аякса легко коснулись ее подбородка, медленно притягивая к себе. Впиваясь в губы губами, так сильно. Они хватались за эти крупицы близости здесь и сейчас, не зная, что произойдет сегодня или завтра. Война еще не была выиграна ни одной из сторон, а значит, этот момент мог быть как их последним, так и одним из тысяч последующих. Аякс не понимал, падал он или летел. Он чувствовал, как прижималось к нему тёплое, дрожащее тело. Как рука Люмин зарылась в мягкие волосы на его затылке. Сильно, тоскующе, сжимаясь, так прекрасно-правильно. Будто там ей и место. Всегда. И ему казалось — что могло быть правильнее движений этих пальцев? Сердце громко билось, чувствуя, как воздействовала на него ее близость, ее слова и ее боль, ведь он так сильно любил ее, что… не мог передать словами. Было тихо. Будто внутри всё спало. И лишь один тихий девичий всхлип.***
Что каждый — будь то бог или простой человек — был готов отдать за крупицу власти? А за целый небосвод, на котором чужие судьбы? Судьбы, которые можно поменять взмахом руки? Это ли не самая высшая степень власти? Держать в оковах всех созданий этого мира. Ведь для таких властных существ не было ничего лучше, чем чувствовать этот сладкий вкус упоения и триумфа в душе, когда под их контролем всё. К слову, о душе... Люмин поставила на кон всё самое дорогое, что у неё осталось. Себя. Вот только, теперь казалось, что за освобождения людей от Божественной Судьбы она предложила слишком мало. Прошлое Царицы — тяжёлая ноша для Люмин. Слишком тяжёлая. Она не знала, что и думать, как поступить. Сомнения одолевали на каждом шагу. В голове ещё звучал властный голос, каждой фразой разрушая Тейват, который Путешественница познала с большим трудом. Крио Архонт. Холодная, нечеловеческая в обличие невиданного могущества, идеальная. Древняя. Сейчас же Люмин ждала. В этом она была хороша. Ей пришлось такой стать. Работа воина — сражаться, работа искателя приключений — сохранять бдительность. Она смотрела в окно отеля «Гёте». В темноте было видно немного, после нападения Бездны большинство источников света повреждены. — Может, сыграем в «Дурака»? — спросила Ирэн. Она сидела в кресле, спокойная и расслабленная, словно вернулась после отдыха. Паймон разместилась в кресле рядом, благополучно заснув. Люмин закатила глаза. — Ты меня всё время обыгрываешь. — холодно подметила она. Морозова улыбнулась. — Воняешь слабостью. Путешественница вздохнула и села за стол. Ирэн раздала карты, начиная игру. Люмин, как обычно, выпали не очень хорошие карты, и будто бы специально не было козырей. Зато Морозова сидела и ухмылялась. И почему ей всегда так везло? Ирэн походила на Люмин, выкинув две карты. Она отбилась, понимая, что у нее было не так много резервов для маневрирования. Но Морозова подкинула ещё две. С трудом Люмин отбила и их. На этом её возможности заканчивались, и Путешественница барабанила пальцами по столу, пытаясь выстроить тактику. — О, твои карие глаза словно жидкий янтарь, Люмин. — промурлыкала Ирэн и для большего эффекта приложила левую руку к сердцу и закрыла глаза. — А ты его вообще видела? Давай не томи, бита? — с надеждой спросила она. — Пожалуй, ещё одну. Ирэн бросила десятку червей. Люмин разочарованно выдохнула. — Ладно, беру. Проиграет так проиграет. Люмин уже сидела с полным веером карт, словно девушки из знати на празднике Ледяного Очага, отмахиваясь от гостей. Каждый раз с надеждой она брала из колоды, но карта так и не шла, а Ирэн широко улыбалась, словно знала, что у Люмин всё плохо. «Никогда больше не поведусь на такое» — подумала Путешественница и, в конце концов, в очередной раз проиграла. — Объясни, как ты это делаешь? — фыркнула она. — Я просто невероятно удачлива. — подмигнула Ирэн, убирая карты обратно в коробку. Они немного помолчали. — Скажи… Ты скучаешь по тем временам, когда я была обычной путешественницей, вломившейся в твой дом? — тихо спросила Люмин. — Я не должна жаловаться, мой Архонт. — Ирэн чуть рассеялась. — Ты стала мне подругой, для меня честь оказаться здесь. Но если быть откровенной, то да. Я действительно скучаю по тем временам, когда не нужно было свергать богов. — Это всё так сложно… Я имею ввиду, когда каждое маленькое действие может иметь огромные последствия. — с усмешкой пробормотала Люмин. — Ты просто искала брата. На твои плечи свалилось слишком многое. — Это уже неважно. Пора перестать играть в детскую невинность. Сколько бы Люмин не отрицала своей греховности, праведницей ей точно не стать. Она хотела всю свою силу назад. Желала ощутить эту сладостную мощь, что дарует ей власть, как самый дорогой подарок. Люмин слишком долго подчинялась слабовольным убеждениям. С этого самого момента, Путешественница будет с честью носить данный титул Архонта. Она будет биться за место под Солнцем, добиваться того, что её по праву. Кто сказал, что жалкая самопровозглашенная Хранительница Небесного Порядка может править? Асмодей либо подчинится и склонит перед ней голову, либо умрёт. Третьего Люмин ей не даст. Звездный Архонт больше не будет терпеть, пока не отнимут всё. У неё уже отняли её мир, брата, часть Силы. Люмин скалилась сама на себя, улыбаясь практически по-звериному. Бездушно и отвратительно. Она усвоила жестокий урок: никто не поможет тебе. Только ты сам можешь вытянуть себя из трясины. — Я должна сражаться. — продолжила Люмин. — Неважно, моя это битва или тех, с кем я даже не знакома. Я постоянно сражаюсь в своей голове, сражаюсь, чтобы не забыть, как это тяжело. Ирэн громко вздохнула. — Довольно таких разговоров. — она покачала головой. — Ты нагоняешь на меня тоску. В комнате воцарилось молчание. Через несколько минут Морозова снова подала голос: — В народе Снежной тебя провозгласили во имя Лучезарного Солнца и Северного Сияния — королевой Солнца и Звёзд. Селестия хочет забрать все себе. Я знаю, что ты этого не допустишь. Совсем давно Люмин была просто путешественницей… Воспоминания неспешным потоком заполнили мысли, но сердце не отозвалось: ни уколом, ни трепетом, ни болью. Этот период жизни остался позади, она пережила его, не без потерь, но шрамы — опыт, который сделал её такой, какая она есть. Который сделал Люмин собой. Столько времени она невольно искала путь, единственный и уникальный, едва ступив на который поняла, что да, она нашла его. Момент, когда обретаешь себя. Момент истины. Могла ли она предположить, что ей уготован путь Архонта Звездного Света? Недавно Люмин лишь с интересом и огромным недоверием относилась к Фатуи, как и большинство людей, а сейчас уже на другой стороне. — Люмин? — услышала она голос в дверях и сфокусировала зрение на светлом лице Коломбины. Сердце сделало болезненный кульбит. — Пора. Звездный Архонт кивнула и, бегло улыбнувшись Ирэн, разбудила Паймон. Все четверо вышли на улицу. — Возвращайся скорее. — улыбнулась Морозова. Пыталась поддержать. — Вернёмся в Снежную и пойдём в баню. — Не думаю, что это хорошая идея. — Это здорово. Могу массаж сделать или спинку потереть. У меня ручки что надо. — Тебе что, не на ком практиковаться? — спохватилась Люмин. — А я на тебе хочу. Тебя я ещё не трогала. — совершенно серьёзно сказала она. — Эй-эй-эй, нет! Ручонки свои шаловливые от меня подальше. — Ну, Архонт Звёздного Света, может, я тебе хоть спинку потру. Будет что вспомнить. — протянула Морозова. — Нет. — Люмин стесняется, так мило. Они вдвоём тихо рассмеялись, хотя от этого смеха что-то екнуло в груди Люмин. — Ладно, тогда просто будем в снег прыгать. — Что? Какой ещё снег? — удивилась она. — Ну, там, Люмин, ты уже не отвертишься. — сказала Ирэн, вздыхая. Возле статуи Барбатоса суетились солдаты. Люмин также подметила, что вместе с ними находилось около тридцати хорошо вооруженных рыцарей из Ордо Фавониус. Видимо, заслуга Джинн. Взгляд Люмин скользнул по фигуре Царицы, что стояла поодаль и лишь наблюдала за вещами, которые происходили перед ней. Было в её взгляде нечто страшное, давно упокоенное. Глаза казались неживыми. Пустые, рыбьи глазницы. Люмин подошла к ней. — Рыцари идут с нами? — Магистр Джинн весьма щедра. — ответила Царица. Люмин бросила взгляд на Кэйю. — Он тоже с нами. — Избавь меня от разговоров о нем. — проворчала Крио Архонт. Царица резко ушла в защиту, заранее предполагая, о чём Путешественница могла спросить. Что ж, она была права. — Если получится избавить Каэнри’ах от проклятья… ты расскажешь ему? — Никто не сможет избавить Каэнри’ах от проклятия. Оно вплетено в этот мир, в его основы. Мы должны уничтожить Бездну, иначе мутация разорвет Тейват на части. Люмин на секунду замолчала. Безумие. Отчаяние. Она до сих пор просто не могла смириться с потерей брата. Признание равносильно потере души. Порой это больно настолько, что легче умереть. Но можно ли вернуть того, кто принял скверну? Люмин передёрнуло от этой мысли. Бездна создавала чудовищ, ломала судьбы, разлучала родных. — Я слышала, что первые сошедшие и принесли с собой разрушения, скверну и начали войну с феями. — подметила Люмин. — Однако помимо разрушения, они принесли в Тейват способ разрушить оковы. Руки подрагивали, и Люмин вложила одну в другую, пытаясь скрыть это. Царица продолжала смотреть на неё, отстранённо, немного свысока, словно Звездный Архонт несла чушь, несусветную и такую далёкую. Бесконечно далёкую от неё. Аня молчала, и непонимание между ними разрасталось болезненным напряжением, которое отдавалось пульсацией в голове. Неожиданно раздался голос Морозовой. — Эй, как насчет памятной фотографии перед тем, как вы спасете мир? Прежде чем Люмин успела что-то ответить, Ирэн поспешила к ним, таща за собой Паймон и размахивая фотоаппаратом. — Люмин, подвинься немного, дорогая, чтобы Чайльд мог встать рядом. Ну вот, отлично. Паймон, постарайся немного пригладить свои волосы. О, ничего страшного. Коломбина, постарайся сделать так, чтобы твое прекрасное лицо не перетягивало всё внимание на себя. Ваше Величество, не присоединитесь к нам? — Я? — Да-да. — ответила Ирэн, жестом показывая куда встать. — Так, и я к вам встану… Люмин никак не могла выдавить из себя улыбку. Уголки ее рта слегка изогнулись, когда она бросила мимолетный взгляд на Аякса. Он тоже посмотрел на неё. В отчаянных попытках сморгнуть черную мглу Люмин ощутила, как в висках вспыхнула боль. Такая сильная, оглушающая, что она закричала бы, будь у нее такая возможность. Так было ужасно в очередной раз видеть его с таким безжизненным и равнодушным, остекленевшим взглядом. Затем последовала вспышка света. — Спасибо. Это будет чудесный снимок. Люмин открыла рот, но передумала говорить. На душе словно шёл неистовый ливень, размывая землю и обнажая прошлое, о котором она успела позабыть. На долгий срок сердце перестало донимать, Звездный Архонт отвлеклась на борьбу со скверной, однако мысли и чувства никуда не ушли, они лишь затаились, чтобы вернуться в самый неподходящий момент, напомнить о себе, вонзаясь ножом в спину. — Ты готова? — спросила Царица. Принести жертву. Стать жертвой обстоятельств. Заплатить жизнью. — Да. Тем не менее все колебались. Понимание того, что они могут больше не увидеться и что некоторые из них — а возможно, и все — не переживут эту ночь, легло тяжким грузом на их плечи. Человек, когда-то давно упавший в Бездну, художница из богатой семьи, которая выбрала свободу, живая консерва, девушка, похожая на голубку и некогда добродушная богиня, превратившая себя в монстра. Люмин окинула взглядом свою странную команду. Их силуэты, освещенные золотым светом оставшихся фонарей, смягчались туманом, повисшим в воздухе. Что связало их вместе? Вера? Отчаяние? Или дело в том, что они знали: если кто-то из них сегодня исчезнет, то никто не станет искать? Путешественница поймала себя на мысли, что никто не будет горевать по той девушке, которой она стала. Теперь у неё не было семьи — ни родителей, ни братьев или сестер — только люди, с которыми она будет бороться плечом к плечу. Возможно, за это тоже стоило поблагодарить судьбу. Рука Ирэн легла на плечо. — Будь осторожна. — тихо сказала она. — Мы быстро вернёмся. — Люмин пыталась говорить спокойно, скрывая напряжение, скользившее во всех её движениях. Она не знала, но надеялась. — Позаботься о Мондштате. Ирэн кивнула. Люмин повернулась к Паймон. — Спасибо, что довела меня до этого момента, Паймон. — Мы не прощаемся. Феечка улыбнулась и обняла Люмин. — Ты самый лучший проводник… — прошептала она. — И Паймон доведет тебя к победе. Люмин отстранилась и подошла к статуе. Царица проследовала за ней, а в её руках парили все семь Сердец Богов. Звездный Архонт приняла их, а затем взмахнула руками. Мир затих. Один. Анемо поток кольцом закружился вокруг статуи и всех рядом стоящих. Чем быстрее становился поток, чем больше ветров Мондштата собирались в него. Два. Гео и Анемо стихию ей уже приходилось соединять воедино. Именно в тот день в золотой палате. Люмин напрягла пальцы и из земли под ветряным потоком выросли гео-кристаллы, светясь приятным желтым цветом. Три. Электро. Сила света, сверкающего за тёмными тучами. Четыре. Сила земли и мудрости. Тайн, что были зарыты глубоко под землей. Пять. Вода. Изменчивость, плавность. Ничем незапятнанные идеалы. Шесть. Огонь, сжигающий всё на своём пути. В нем текут бесчисленные желания. Что же способно так мечтать? Семь. Сила безжалостного мороза, смертоносных бурь. Элементальная магия затихла. Люмин открыла глаза. Сердца оказались на каждой из вершин звёзды, отходящих от статуи Анемо Архонта, соединяясь тонкими золотыми струйками энергии. Однако ничего не происходило. — Почему врата не открываются? — вопросил Чайльд. — Звезда... — прошептала Люмин. — Она восьмиконечная. Одного Сердца не хватает. — Как такое может быть, если основных Архонтов семеро? — спросила Паймон. У Звездного Архонта практически сразу нашелся ответ. — Луч света распадается на несметное количество цветов, но люди поленились и насчитали всего семь. Видимо, та же участь постигла и стихии. Как же Итэр и Люмин ошибались на счёт того, что её сила требовала платы в виде тьмы в душе. Свет требовал ответственности, требовал готовности принять последствия. Требовал необходимой воли, чтобы не склонить голову перед притягательной тьмой, а жить в балансе. Не сила должна управлять существом. А существо силой. Вот настоящая правда. Свет — не живое существо, не человек, жаждущий мести. Свет — необузданная энергия. Люмин дотронулась до силы внутри неё и от одной только мысли она яростно ринулась навстречу, словно сидела в заточении и ждала этого момента. Свет воспылал в ней и пролился вокруг, она словно ослепла от этой бесконечной вспышки. Казалось, что тело перестало существовать, она была чистой энергией, светом, она была в Мондштате и далеко за пределами. Сила была дикой, необузданной, совладать с которой становилось все сложнее и сложнее. Люмин и не заметила, как очутилась на четвереньках, по щекам текли слёзы. Ощущение тела и пространства вокруг стали возвращаться. Цветы и трава на клумбах опалилась. Перед ней лежало оно — Сердце Бога Архонта Света, которое она сама сотворила. Оно воспарило в воздухе и соединилось с остальными Сердцами. Раскат грома и глухой удар. Все замерли, боясь дышать. Боли не было. Тишина. Земля дрогнула, красный цвет разлился по небу, а затем растворился так же, как и возник. В один миг. Люмин ничего не чувствовала. Ей хотелось заплакать, но все слёзы высохли, оставляя меня наедине с безмолвием внутри. Аякс присел к ней, сжимая девичье плечо, пока она смотрела на врата ужасным с волнением в груди. Он словно успокаивал её, как дитя, которое увидело огромного волка в лесу и перепугалось до смерти. Словно это могло помочь… Но, удивительно, Люмин и правда легчало. Она не хотела сейчас оставаться наедине с тяжелыми мыслями, более того, Люмин боялась этого. Нервы слишком оголились, чтобы воспринимать мир таким, какой он есть, а рядом с ним он казался чуточку лучше. Безопаснее. — Борись. — прошептал Аякс. — Я тебя не отпущу. Люди есть люди, со своей сутью и сущностью, и они не серая масса, что должна окружать немногочисленных избранников богов. И сейчас эти люди сокрушат этот мир силой, пришедшей из-за его границ.