Шёпот Судьбы

      Вонь канализации. Грязь, крысы, нечистоты… но свобода. Пусть относительная, но свобода. Три огнестрельных ранения, многочисленные порезы, бесчисленные синяки и боль по всему телу в следствии медикаментозной передозировки.       – Кха, – свежий воздух врывается в легкие ароматом цветущих растений и летней свежести. Девушка, а это была девушка, трясущимися руками опустила канализационный люк на место и замерла перед ним, словно самурай после сеппуку. Под ее ногами скапливается лужа не только морской воды, но нечистот и собственной крови.       Она вздрогнула, когда луч света разогнал темноту, лишь на миг, но этого оказалось достаточно, чтобы привести ее в чувство.       – Просто проехала машина…       Перед ней, в десяти метрах ярко освещенная улочка. Желтый свет фонарей. Звездное небо, цветы и деревья, небольшие, трехэтажные домики ... вся эта картина выглядит ирреально после времени, проведенного в темноте, в тесноте и в жидкости. До сих пор на теле ощущаются прикосновения трубок.       – Кха… надо бы помыться…       Ноги едва держат. Шатаясь, держась за стену, девушка вышла на яркий свет. Улочка уходит в две стороны и расположена на склоне горы. Прекрасный вид на ночной город и редкие проезжающие машины открылся ей. Отравленный мозг запечатлел эту картину, а сердце на миг замерло от небывалой красоты.       – Эй! Ты бы помылась! Несет от тебя! – не сдержался мимо проходящий горожанин. – Вон там прачечная! На, вот деньги. Кошмар! И куда полиция смотрит?       Жест в сторону и более красочный жест перед лицом – ладошкой в стороны, словно это поможет разогнать тот тошнотворный коктейль, что висит аурой вокруг девушки.       – Не так уж и сильно воняет, – хрипит она, хотя сама едва сдерживает омерзение и тошноту. Было бы чем тошнить, но послушно плетется в сторону химчистки. Надеюсь, что никого по дороге больше не встречу.       Ее услышали. По дороге к четырехэтажному зданию, где значилась надпись «химчистка» не встретилось ни единого пешехода, даже кошки скрылись заблаговременно. Часть этажа здания отдана на стиральные и сушильные машины разных объемов и для разных вещей, а еще часть под душевые кабины. Быть может это норма, кто знает, но снять с себя грязное белье, закинуть все в машину и залезть под горячие струи воды – она не променяла бы не на что иное. Осталось разобраться с ранами.       Выковыривая из себя металл, она сжимала зубы до скрежета, а в канализацию текла красная вода. Едва искорёженные пули покинули руку, ногу и плечо, плоть стала зарастать.       – Медленнее, чем хотелось бы…       Она всего лишь голодна, ослаблена, отравлена и… замерзла? Стоя в основном зале в чем мать родила, она задумчиво смотрела на свои пальцы, на ногти, трогала лицо, что отражалось в старом зеркале, в итоге, лишь обхватила себя руками и села на корточки, чтобы согреться. Душ не захотел второй раз запускаться и требовал оплаты, а средств у нее больше не было.       Мимо стеклянной стены идет парень, держа на поводке большую пушистую белую собаку. Пес, едва поравнявшись со входом в химчистку остановился и зарычал. Потом заскулил.       – Что такое, Пушок? – хозяин собаки замер перед дверями. Взгляд девушки встретился с глазами парня. Стальные серые безэмоционально смотрели в теплые отзывчивые медовые. Золотистые волосы собаковода, собранные в косу, мягко переливаются в свете фонарей, а сияющая вывеска «открыто» отражается в металлических украшениях его курточки. – Девушка… вам нужна помощь?       Она не отвечает и скрывается в душевой, закрыв плотно за собой дверь. Она вдруг вспомнила, что бывает между мужчиной и женщиной и не всегда по обоюдному согласию. Перед тем как закрыться, она посмотрела на красные цифры стиральной машины – тридцать четыре минуты стирки. А сколько будет идти сушка?       Она околеет.       Даже летом ночи бывают прохладными, особенно в августе, когда воздух уже предательски пахнет осенью.       Прошло двадцать восемь минут и тридцать две секунды. Тихие шаги раздались в помещении и замерли перед кабинкой.       – Я принес вам полотенце и одежду. Вот полотенце, – белое пушистое полотно скользнуло верхнее отверстие двери душевой. – Остальное оставлю на стуле у двери.       Тонкие дрожащие пальцы цепляются в мягкую ткань. Мокрым на девушке остались только волосы, но выходить голой в помещение второй раз она не посмела. Одежда действительно лежит на стуле у дверцы, но прикоснуться к ним она не успела. Едва слышимый звук, знакомый до дрожи в коленях заставил ее выглянуть в главное помещение. Златовласый сгрузил грязную одежду в автомат и уже сыпал в нее порошок.       Он и я – трупы. Если меня найдут.       Юноша захлопнул крышку и нажал кнопку запуска. Машина загудела, набирая воду.       Чем ближе становились шаги, тем сильнее девушка впивалась себе в ногти. Момент побега безвозвратно утрачен, это тупиковая улица, заканчивается входом в дом. Уйти боем в таком состоянии от мелких она не сможет, тем более их семеро…       – Парень, мне нужна твоя помощь, – удивленный взгляд быстро сменился на испуганный, когда она затащила его в кабинку, из которой только что выбралась.