Get Wild

      Научившись побеждать демонов одного за другим, постоянно улучшая свои навыки ведения боя, совершенствуясь день ото дня, Тандзиро Камадо отправлял детей ночи в небытие, сражая их как самое грозное оружие. К тому же он был невероятно добрым и чутким человеком, с любовью и состраданием относился ко всему живому, был преданным другом и заботливым братом. Умел все, да и вообще был полезен во всяком деле. Однако было одно небольшое «но» – этакая капля дегтя в этом медовом океане. И о наличии в себе этой самой капли Тандзиро узнал очень поздно.       А проблема заключалась в следующем: он был очень несдержан. Несдержан в том самом плане, в котором ему меньше всего хотелось быть несдержанным. И ведь он даже не подозревал об этом, пока в один прекрасный день не познакомился с замечательным человеком – младшим братом того самого Пламенного столпа, героически завершившего свое путешествие на поезде «Бесконечный». И мечник с карточными серьгами даже не думал задеть честь погибшего воителя, как-то опорочить его имя – нет, он быстрее бы утопился, чем сделал это. Но Сенджуро Ренгоку, этот тихий и скромный подросток с наивными глазами и миловидным личиком глубоко запал ему в сердце, и старший Камадо больше не знал покоя.       Он положительно не имел ни малейшего понятия, что делать со своими постыдными мыслями: объект его вожделения виделся ему даже во снах. Мечник после трудового дня ложился в постель либо в то, что заменяло ее на заданиях (обычно голая земля или травянистый ковер), закрывал глаза, и вот тут в его фантазиях и возникал безропотный юноша, смущающийся от любого его слова. Он робко звал его к себе, не поднимая смущенного взгляда, либо предлагал ему отдохнуть после долгой миссии подле себя, либо молчаливо делал массаж его усталым мышцам. Тандзиро вскакивал с постели и со стыдом осознавал: его естество требовало к себе немедленного внимания. Если рядом никого не было, он, поджимая губы, просовывал руку под форменные штаны и, зажмурившись, ублажал самого себя. Но если на задании вместе с ним также были и друзья или же сестра, то старший Камадо уходил куда-нибудь и уже только потом совершал все эти, как он думал, непристойные действа. Но, кончая в собственный кулак, он неизменно шептал одно и то же имя – Сенджуро.       Ноги каждый раз сами вели его в фамильное поместье Ренгоку. И хоть ему больше и нечего было там делать, противиться своим желаниям Камадо просто не мог. Младший брат его несостоявшегося наставника встречал его всегда с лицом, выражающим какой-то щенячий восторг – точно Сенджуро дожидался его прихода каждодневно. Тут же гостеприимно садил за стол, окружал заботой и никуда от него не отходил. При этом если их взгляды встречались, младший Ренгоку сразу же стрелял своими огромными глазками по углам комнаты, как будто до этого даже и не думал смотреть на своего гостя. Такое поведение казалось странным мечнику с серьгами ханафуда, но он не знал, с чем это связать, и потому вдавался в рассуждения.       Ему было, о чем подумать в присутствии второго сына Шинджуро: например, о том, как соблазнительно выглядит его нежная шея или какие умелые у него руки. Сенджуро был настолько хрупкого телосложения, что старший Камадо всегда испытывал непреодолимое желание обвить сильными руками его талию и прижать мальчика к себе. Выражение его лица в этот момент, наверняка, было бы просто бесценным.       – Тандзиро-сан? – огромные янтарные глаза смотрят на него с детской наивностью, и мечник тут же отбрасывает все мысли прочь, понимая, что задумался так глубоко, что позабыл о том, где находится. Его окружали стены фамильного поместья Ренгоку, а чашка с уже остывшим белым чаем тяжелила затекшую руку. Сенджуро сидел перед ним, покорно сложив руки на колени, и щеки его почему-то ярко алели. При виде этой картины старший Камадо чуть не выпустил чашку из рук, но вовремя вспомнил о ней.       – Д-да? Ты что-то сказал, Сенджуро-кун?       – Я спросил, не хотите ли вы принять ванну в нашем доме? Вода еще горячая.       – А… С удовольствием! Я благодарен тебе за предложение, Сенджуро-кун!       Горячая вода нисколько не отвлекла мечника от фривольных мыслей, где главными действующими лицами были он и младший сын семьи Ренгоку. И вытворяли они в этих мыслях такое, что член Тандзиро вставал как по команде, вынуждая краснеющего юношу вновь заниматься рукоблудством в чужой купальне.       Откуда в его светлой голове взялись такие постыдные картины? Объяснить это было как раз таки не трудно: более опытный во всех смыслах Зенитсу имел обыкновение делиться с ним подробностями своей личной жизни с бывшим столпом Звука. У Камадо волосы дыбом вставали, когда он слышал от блондина, что, бывало, вытворял Узуи Тенген. А Агацума рассказывал об этом с цветущим видом, с щеками под цвет свежесрезанного мака. Когда Тандзиро думал об Узуи-сане и Зенитсу, ему становилось не по себе, но как только в мыслях появлялся нерешительный Сенджуро Ренгоку, любые «похабные вещи», как их окрестил сам Камадо, становились не такими уж и похабными.       Он, пыхтя и иногда тихонько охая, активно игрался со своим естеством, лелея в голове образ раздетого мальчика, безуспешно пытающегося хоть как-то прикрыться метелкой, с которой его во дворе регулярно видел Тандзиро. Лишь представив, как младший Ренгоку решает помочь ему в этом постыдном деле, как нежно обхватывает ручками его член, мечник с серьгами ханафуда протяжно застонал чужое имя, чувствуя, что собственное семя выплескивается на чистый предложенный ему футон. И в тот же момент он обмер, услышав точно через пелену чей-то тихий вскрик. Краснющий как рак Камадо обернулся на двери в отведенные ему комнаты и ошарашено замер, во все глаза глядя на стоявшего на пороге Сенджуро. В помещении установилась такая тишина, что даже было слышно, как за закрытыми дверями в саду шелестит листва.       – П-простите… – мяукнул мальчик, закрывая ладонями розовеющие щечки и отводя взгляд. – Я-я з-зашел пожелать в-вам д-доброй ночи…       – Сенджуро-кун, это не то, о чем ты подумал! Позволь мне все тебе объяснить! Только не убегай!       И смущенный Сенджуро позволил ему объясниться, оставшись в комнате и закрыв за собой дверь. А спустя полчаса всех этих объяснений он уже совсем не сопротивлялся, когда Камадо засовывал в него свой член, нетерпеливо мыча при этом что-то неразборчивое. Мальчишка даже не понял, в какой момент он остался без одежды, отдавшись рукам Тандзиро, который ощупывал его везде, словно проверяя, из чего он сделан. Щупал, гладил, облизывал и целовал. Ренгоку жевал рукав собственного хаори, чтобы не стонать и не всхлипывать слишком громко, когда чужой горячий язык настойчиво елозил у него между ягодицами – он никогда не испытывал таких ощущений и дрожал словно в лихорадке, лицом уткнувшись в постеленный им же для гостя футон. Своим вновь напряженным естеством упираясь в плохо разработанный анус Сенджуро, мечник что-то суетливо говорил при этом, как будто оправдывался за что-то.       – Это так должно быть… вроде… Зенитсу говорил, что так, но я не совсем уверен… Сенджуро, что ты чувствуешь? Тебе хорошо?       – Я-я н-не знаю! Ах, Тандзиро-сан!..       – Туго! Я сейчас попробую посильнее!       – Н-не надо, Тандзиро-сан! Б-больно!       То ли он повелся на этот щенячий взгляд старшего Камадо, то ли просто отродясь имел странные мазохистские наклонности, но Сенджуро не остановил юношу, позволив ему делать то, что взбредет в голову. Член Тандзиро терся внутри об девственные стенки его ануса, напористо проталкиваясь глубже с каждым сантиметром. Мечник стонал с ним в унисон и остервенело двигал бедрами, словно торопился и боялся чего-то не успеть – от этих суматошных действий, выбивающих из него рваные всхлипы и стоны, у младшего Ренгоку кружилась голова. Реальность уже воспринималась с трудом, его словно выворачивало наизнанку, а Тандзиро все никак не останавливался, продолжая громко стонать ему на ухо, повторяя что-то про узость и жар.       Дальше для Сенджуро и вовсе все было как в тумане. Он помнил только то, что его тело меняло свое положение, повинуясь действиям настойчивых рук старшего Камадо. Мальчик сначала елозил животом по полу, когда Тандзиро с громкими шлепками врезался ему меж ног, потом смущенный сидел на чужих бедрах, вобрав в себя член до самого основания, потом еле стоял с раздвинутыми ногами, ослабевшими руками упираясь в пол… Мечник с карточными серьгами даже умудрился совокупляться с ним стоя, держа партнера на весу – Сенджуро стонал особенно громко, боясь, что его вдруг уронят, жмурясь и отворачиваясь, чтобы не смотреть в покрасневшее, напряженно-сосредоточенное лицо Камадо. А тот был, казалось бы, неутомим, снова и снова совершая неистовые толчки внутрь чужого тела. Как будто Тандзиро считал своим долгом поиметь младшего Ренгоку во всевозможных позах, о которых рассказал ему счастливый Зенитсу, чья постельная жизнь благодаря Узуи Тенгену была «блестяще» перенасыщена яркими красками.       – Кончаю! Я кончаю, Сенджуро-кун! Я сделаю это внутрь! Я люблю тебя!       – Тандзиро-сан! – то ли испуганно, то ли отчаянно всхлипнул мальчишка, задергавшись под ним, и, нащупав дрожащей рукой какую-то ткань, которой оказалась форма истребителя, накрыл ей лицо, вцепившись в нее зубами, чтобы не застонать еще громче. Камадо двигался в каком-то лишь ему одному известном темпе, вгоняя член глубоко внутрь и безостановочно шепча младшему Ренгоку признания в любви. Внутри стало горячо и влажно, отчего Сенджуро поджал ноги, невольно обхватив ими бедра партнера крепче. От щекочущих ощущений чего-то, выплескивающегося внутрь него, он даже неловко улыбнулся, чувствуя, как приятная истома растекается по телу. Все-таки в этом постыдном занятии, которому они так неожиданно предались, было что-то приятное. Но теперь младшему предстояли долгие и малоприятные объяснения с отцом.       – С-Сенджуро-кун… – тяжело дыша, но с какой-то странной интонацией в голосе произнес мечник, и младший сын Шинджуро смущенно выглянул из-под ткани, которой накрыл лицо. Вспыхнувший под цвет спелой вишни Камадо смотрел на него во все глаза с таким ужасом, что Ренгоку позабыл о предстоящем тяжелом разговоре с родителем. Мечник как-то суматошно отпрянул от него, вытащив свое естество, и тут же согнулся в поклоне, ударившись лбом об сбитый футон. – П-пожалуйста! Пожалуйста, прости меня! Сенджуро-кун, я-я не хотел этого делать! Я не понимаю, как оно случилось! Я не ощущал, что хочу… ч-что хочу сходить!.. Я-я!..       – Ч-что?.. – решительно не понимающий ничего Сенджуро привстал на локтях, пробуя подтянуть затекшие ноги к себе, и тут же ощутил, как что-то жидкое быстро потекло меж ягодиц. На постели под ним стремительно разрослось влажное пятно. Осознание пришло к нему с большим опозданием, но все-таки пришло, и мальчик медленно поднял на собеседника испуганные, широко раскрытые глаза. И разогнувший, было, спину Тандзиро, увидев этот взгляд, снова склонился перед ним в поклоне.       – Мне очень жаль! Белый чай – мне не следовало его пить перед этим! Я ужасен, Сенджуро-кун! Ты можешь выгнать меня! Пожалуйста, выгони меня прямо сейчас!       – Я-я… я н-не выгоню в-вас…       – Нет?.. – мечник резко выпрямился, удивленно впившись глазами в смущенно опустившего взгляд младшего Ренгоку. На какое-то время между ними повисло неловкое молчание, после чего мальчик продолжил.       – Нет, но… – он, неловко поджав под себя ноги, накрыл чужую руку своей дрожащей ладошкой, отчего у Тандзиро словно второе дыхание открылось, а член снова постепенно начал приходить в состояние боевой готовности, – п-пожалуйста, донесите меня д-до купальни, Тандзиро-сан… Я не думаю, что смогу сделать все самостоятельно…