Get Wild

      Ему казалось, что в комнате стоит невыносимая жара, что воздух был влажнее обычного, несмотря на сухой день, однако мальчишка боялся приоткрыть седзи хотя бы на чуть-чуть. Катаясь по футону, ерзая, то поджимая, то разгибая ноги, он крепко обнимал себя руками. Все тело как будто скручивало, нутро выворачивало наизнанку, каждые несколько минут отираемый им пот лился ручьем. Сенджуро обмахивался полами собственной юкаты, распахнув ее на груди, но все равно не мог прийти в норму. Что за напасть с ним приключилась, он не понимал. Жар, обильное потоотделение, ломота во всем теле, легкое головокружение – все это указывало на какую-то лихорадку. Если бы при этом мальчику не хотелось так отчаянно касаться себя везде.       Он, развязав фундоси и отбросив их куда-то в спешке, неумело теребил свой сочащийся смазкой член, постанывая в маленькую подушку, с ужасом понимая, что этого ему не хватает. Просто трогать свое естество, надавливать пальцем на головку, ногтем мизинца аккуратно поддевать дырочку, где поблескивала влажная жемчужина собственного семени, было мало. Кончив таким образом где-то три раза, он осознал, что хочет прикосновений в другом месте. Чувствуя там сильную пульсацию, Сенджуро кусал губы, чуть не плача при этом. В конце концов, не удержавшись, он торопливо облизал дрожащие пальцы и, сунув их меж ягодиц, принялся неумело проталкиваться внутрь, ощущая, как мышцы поддаются неохотно. Но младший Ренгоку, одной рукой все еще лаская свой вновь возбужденный член, продолжал упорно пихать их, изнывая от сумасшедшего желания.       Прежде никогда не случалось такого: так плохо ему было впервые. И с чем связать такое состояние, он совершенно не имел понятия. С самого утра он чувствовал себя прекрасно: выполнил всю работу по дому в первой половине дня, накормил всех обедом, приготовил сэнто, чтобы брат и Тандзиро-сан, вернувшиеся с длительной миссии, хорошенько намылись. Перед обедом он даже сходил в город, купив для Тандзиро-сана целебную мазь на высокогорных травах – тот обратился к Сенджуро с очень деликатной проблемой: он жаловался, что в последнее время носить фундоси ему стало не очень удобно. Младший мечник, конечно, объяснил все расплывчато и непонятно, однако второй сын Шинджуро по его бегающему взгляду и румянцу на щеках понял, что дело совершенно не в нижнем белье. Сообразить, что к чему, было не сложно: Камадо жаловался на дискомфорт в интимном месте, Кёджуро ходил невероятно довольный и отдохнувший, а позади у них была долгая совместная миссия, когда они каждую ночь проводили, если не в поисках демонов, то в жарких объятиях друг друга. «Почему брат не думает о том, каково Тандзиро-сану после этого?..» – задавался вопросом Сенджуро, глядя на счастливого Кёджуро, милующегося со своим учеником. А потом невольно вспоминал себя и свою ситуацию. Когда он изворачивался на тряпках в какой-нибудь темной старой лачуге, в невероятно крепких, почти каменных объятиях задыхаясь стонами, и просил приостановиться хотя бы ненадолго, чтобы перевести дух, его мольбы редко становились услышанными. Но Сенджуро ни на кого не сетовал за невозможность на следующий день даже подняться на ноги. «Зато ему было хорошо», – думал мальчик, а потом блаженно улыбался, вспоминая, как ловкий язык после дела вылизывал его, совершенно измученного, везде. Нет, младший Ренгоку бы соврал, если бы сказал, что животные нежности, подчиненное положение и боль, которую ему доставляли в эти особые ночи, не нравились ему.       Вместе с мазью для Тандзиро-сана и маслом, которое он купил для брата, чтобы тот всерьез задумался об удовольствии своего тсугуко, Сенджуро приобрел в городе также еще одну вещь: травяные благовония, которые зажег в своих покоях и в соседних покоях брата перед сном. Глядя на то, как тлеют травяные шарики в глиняной пиале, и вдыхая их необычный сладковатый запах, мальчишка чувствовал, что ему становится жарко. Голова начинала кружиться сильнее от каждого его вдоха. А уже потом он осознал, что жар, который вызывал этот сладкий дым, было невозможно сбить, просто сбросив одежду. И поэтому теперь он, лежа на своем футоне, ерзая по нему возбужденным членом, отчаянно пытался протолкнуть в себя пальцы, ноя от невозможности удовлетворить себя. Всего того, что он делал, было мало: никто не скручивал ему руки за спиной, не пихал его лицом в постель, не раздвигал ноги стремительным рывком, не наматывал волосы на кулак и не врывался сзади так, что впору было взвыть от боли.       – Аказа-сан!.. – стонал Сенджуро, насаживаясь на свои пальцы все сильнее, пропихивая их глубже, сгибая и разгибая внутри. Когда в соседних покоях громко вскрикнул Тандзиро, а потом еще и еще, младший Ренгоку, который сначала трусливо вздрогнул от этого, почувствовал, что снова вот-вот кончит. Отчетливо различимые шлепки раздавались все чаще и резче – тсугуко Пламенного столпа истошно стонал, пытаясь что-то сказать. И как только Сенджуро разобрал отдельные слова, то член его выплеснул на футон очередную порцию семени. Сначала Камадо просил быть медленнее, затем умолял остановиться, а потом он уже вовсю кричал «нет» и «слишком сильно, Ренгоку-сан». От этого у второго сына Шинджуро сбивалось дыхание, а низ живота сводило снова и снова. Как бы он хотел, чтобы его тайный возлюбленный, пропадающий неизвестно где, прижал его к постели, дразняще укусив в шею, и резко ворвался в него сзади, заставив царапать пол ногтями от раздирающих ощущений. Но лучше бы перед этим крепко связал, обездвижив и без того послушного мальчишку – от этой мысли у младшего Ренгоку кружилась голова. – Аказа-сан!       Неожиданно двери распахнулись полностью, открыв вид на сумеречный недвижимый сад. В комнату ворвался ночной ветер, и свет померк. Всполошившийся мальчишка торопливо вытащил пальцы из себя, стыдливо запахивая юкату, и внимательно вгляделся в темные деревья, взволнованно шелестевшие своими листьями. Дым от травяных благовоний клубился в темноте светло-серыми завитками. Сердце Сенджуро испуганно трепыхалось в груди: ему почему-то было страшно подойти к дверям и закрыть их. От собственной слюны и спермы между бедер было влажно – влага холодила кожу, заставляя ее покрываться мурашками. Пересилив себя, мальчишка отмер и на дрожащих ногах направился к дверям, чтобы плотно сдвинуть их, не понимая, что произошло. На всякий случай еще раз оглядев опасливым взглядом сад и не увидев там ничего подозрительного, младший Ренгоку закрыл седзи, облегченно выдыхая: перспектива быть застигнутым врасплох в таком компрометирующем положении его пугала. Но, обернувшись назад, он внезапно испуганно вскрикнул, прижавшись спиной к двери и едва не осев на пол.       – Звал меня? – в темноте комнаты горели два желтых глаза, и если сначала Сенджуро был готов выскочить за двери и броситься бежать, то, признав в нежданном ночном госте своего возлюбленного демона, он простер к нему дрожащие руки. Глаза смотрели на него жадно, при этом совсем не моргая. А мальчишка измученно улыбался, продолжая ждать, что демон все-таки перестанет его изводить и наконец-то заключит в объятия. В соседнем помещении протяжно и как-то совсем странно застонал Тандзиро – взгляд горящих глаз на мгновенье метнулся в сторону, а потом снова возвратился к трясущемуся мальчику. – Тот сопляк с серьгами ханафуда. Орет так, будто Кёджуро сейчас переломит его пополам. Тем лучше.       – Аказа-сан!.. – совсем изможденно позвал его Сенджуро, сползая на пол и зажимая руку между ног, плотно стискивая свой вновь напряженный член. И демон дрогнул: оказался рядом с ним в считанные доли секунды, сильными руками прижимая изнуренного мальчика к себе. Беглым взглядом осмотрев его с головы до ног, наблюдая за тем, как тяжело тот дышит, Аказа как-то неоднозначно поджал губы. – Я не знаю, что со мной… М-мне хочется еще и…е-еще…       – Оно и понятно. Этот наркотик такой сильный, что даже сопляк в соседней комнате попал под его воздействие. Неудивительно, что ты не контролируешь себя.       – Н-наркотик? – пискнул Сенджуро, вновь начиная обмахиваться воротом собственной юкаты. Демон кивнул и, подняв его на руки, перенес на футон, а потом подошел к пиале с дымящимися шариками травы. Меж тем взволнованный мальчишка не знал, куда деться от подступившего чувства вины. – Н-но ведь я отнес е-его брату и Тандзиро-сану!..       – Тогда они знают, кому сказать «спасибо» за такую бурную ночь. Надеюсь, Кёджуро затрахает этого сопляка до смерти.       Дверь снова приоткрылась, и демон исчез из комнаты, заставив младшего Ренгоку беспокойно подняться с футона. Однако не прошло и минуты, как Аказа вернулся вновь – пиалы с тлеющей травой уже не было. Татуированные руки несильно толкнули подростка в грудь, роняя обратно на постель, после чего демон навис над ним сверху, голодно всматриваясь в искусанные губы. Тот, лежа на спине и прижимая дрожащие руки к груди, глядел на него безропотно, ожидая любой участи. Сенджуро знал для себя: все, что мог сделать с ним Аказа, принесло бы ему удовольствие и наслаждение, будь это звериные укусы до крови в бедра и лопатки или горячая порка. Его худые ручки робко потянулись к изумрудному поясу с кисточками, неловко развязывая его, высвобождая стоящий колом член – демон возбудился, лишь увидев его, Сенджуро, в таком состоянии. Это не могло не заводить. Указательным пальчиком проведя по пурпурной от напряжения головке, мальчишка поднял на Третьего смущенный взгляд.       – Аказа-сан… я-я так скучал… ждал, когда вы вернетесь…       – Хочешь, чтобы я помог скоротать тебе время, пока эта гадость не выветрится? – приподнял тонкую бровь демон, однако мальчишка только отрицательно замотал головой, порывисто обняв его за шею.       – Н-нет! Нет! Я хочу вас! Ч-чтобы вы н-не уходили от меня как м-можно дольше!       – Даже так? – он низко наклонился к чужой коже на шее, проводя по ней носом и вдыхая сладкий запах. От этого демоническая кровь в жилах начинала бурлить. Аказа знал, какова на вкус плоть младшего из братьев Ренгоку: он кусал его столько раз, что давно уже сбился со счета. Смотреть, как вскрикивал от боли этот ребенок при укусе, а потом тихо стонал, вытирая текущие по щекам слезы, пока демон сосал его кровь, было до невозможного приятно. Но сейчас Третий не торопился кусать его: он резко сдернул с него юкату, обнажая грудь с затвердевшими сосками, а потом медленно провел языком по своим бледным губам. – Тогда промедление будет лишь вредить нам. Готовься, Сенджуро: я отымею тебя так, что ты будешь кричать громче этого сопляка.       Пояс, крепко затянутый вокруг его запястья, на удивление практически не сдавливал тонкую кожу – Аказа, связавший его руки каким-то особым щадящим узлом, явно побеспокоился о том, чтобы это не доставило подростку дискомфорт. Однако Сенджуро даже не думал о своем положении. Уже только от одного осознания, что его руки были связаны Третьим, у младшего Ренгоку в возбуждении подрагивал член. Он кончил уже бесчисленное множество раз, пока проворный язык настойчиво вылизывал его между ног, однако самым ярким оргазмом для мальчишки стал тот момент, когда Аказа развел его ноги широко в стороны и резко врезался меж них, с ходу вгоняя в Сенджуро свой напряженный член по самые яйца. Мальчик, громко и протяжно застонав срывающимся голосом, тут же кончил, даже не касаясь себя. Потом демон толкнулся в него еще раз, прикусывая губы и неотрывно наблюдая за стонущим и дрожащим в его руках подростком. Ровная, молочного цвета спина, не тронутая ни шрамами, ни другими несовершенствами, привлекала к себе внимание Аказы: Третий припал к нежной коже губами, целовал ее, водил по ней языком, а потом вдруг впился клыками, больно прикусывая, при этом не переставая яростно трахать мальчишку. Сенджуро под ним скулил от боли и наслаждения, дрожащими, связанными руками упираясь в постель, пытаясь чуть приподняться. Он уже был готов безвольно упасть от изнеможения и сумасшедшего напора демона, но желание участвовать в процессе их соития пересиливало.       – Я-я!.. Я хочу п-по-другому, А-Аказа-сан! Ах! Возьмите м-меня-ах по-другому! Ай! – он особенно громко вскрикнул, когда грубые пальцы впились в его бедра до синяков – младшему Ренгоку показалось, что у него хрустнули кости: от этой боли потемнело в глазах. Аказа резко вытащил из него свой член, заставляя мальчишку разочарованно выдохнуть со стоном. Пояс, которым были связаны руки Сенджуро, разорвался в нескольких местах и лоскутами упал на пол. Мальчишка и сам не понял, как его поставили к стене, заставив глубоко наклониться: чтобы ни удариться об нее лбом, он уперся руками в пол, ощущая, как ноги сотрясаются крупной дрожью. Стоять в таком положении сейчас, когда его почти покинули все силы, было практически нереально. Но демон не спрашивал, все ли его устраивает: он, вновь ухватив партнера за многострадальные бедра, пристроился к нему сзади и резко засадил в него свой напряженный член. От такого толчка вскрикнувший Сенджуро чуть не ударился головой об стену впереди себя – колени подогнулись. Аказа вторгался в него небрежно и безостановочно. Его сильная рука в какой-то момент легла на спину мальчика и ощутимо надавила, вынуждая нагнуться еще ниже. Находиться в такой унизительной позе было до того приятно младшему Ренгоку, что его подрагивающий от возбуждения член спустя несколько глубоких толчков Аказы вновь выстрелил семенем, закапав устланный татами пол. Но в то же мгновенье Сенджуро почувствовал, что его оторвали от земли. Третий держал его за бедра настолько крепко, резво насаживая на свое все еще каменно стоящее естество, что ноги мальчишки уже не касались пола. И тот измученно застонал, не имея никаких сил стоять на дрожащих руках.       – Я-я не могу! М-мои руки!.. Я падаю! Падаю! – пищал второй сын Шинджуро, упираясь слабыми ладошками в пол, одновременно с удовольствием ощущая, как глубоко трется внутри него член демона. – П-прошу вас, держите м-меня! Ах!       – Ты никуда не денешься, не нужно так верещать, – с этими словами Аказа толкнулся в него так сильно, что у Сенджуро помутнело в глазах. Его как будто разрывало изнутри. Он совсем не контролировал свои стоны, позабыв обо всех обитателях поместья. Где-то за стенкой все еще громко стонал Тандзиро, что-то в пылу страсти кричал Кёджуро – там было не до шума, раздающегося из комнаты Ренгоку-младшего. Когда на пол вдруг закапали собственные слюни, второй сын Шинджуро закрыл рот и стыдливо замотал головой, начиная мычать. Однако долго он так не протянул: остервенелые действия Третьего, обнявшего его поперек груди и прижавшего спиной к себе, заставили его снова громко застонать. Аказа обнимал его и имел прямо на весу, нагнув при этом к полу, крепко прижимаясь к мальчику со спины, носом водя по открытой шее. Ощутив, как сухие губы прихватили мочку его уха, Сенджуро вновь почувствовал, что вот-вот готов излиться. – Каково это, когда тебя, потомка великих мечников дыхания Пламени, так безжалостно имеет демон? Ты наслаждаешься каждым мгновеньем, дрожишь от удовольствия в моих руках, хотя должен ненавидеть всем своим существом… Я сделал тебя своим, Сенджуро Ренгоку. Ты стал моей самкой для спаривания.       – Д-да! Я-я в-вас люблю! Аказа-сан! Аказа-са-ан! – в этот момент демон, услышав сказанное, сжал его в объятиях до хруста костей, войдя внутрь до упора и замерев в таком положении, как будто он хотел продавить или порвать что-то у мальчишки внутри. Сенджуро затрясся всем телом у него в руках, дергаясь в оргазменных судорогах, и истошно застонал, закатив глаза, вновь кончая.       Голова уже не соображала ничего. Он пропустил тот момент, когда Аказа снова начал рьяно дырявить растраханный вход в его тело. Младший Ренгоку помнил, как демон опрокинул его на футон, кусал его грудь, плечи, шею, одновременно с тем продолжая вдалбливаться промеж щуплых ног. Потом он накрыл его губы, собственнически захватывая их, тоже кусая и оттягивая – Сенджуро даже ощутил привкус крови на языке, а демон от этого только сильнее завелся, ускоряя движения и углубляя поцелуй. Казалось, Аказа тоже не соображал, что творил: он что-то невнятно рычал сквозь зубы, снова впивался поцелуем в губы Ренгоку, потом вдруг переключался на шею, вновь оставляя там очередную отметку. Все мешалось в один сумасшедший поток действий и болезненных ласк – они растворялись друг в друге, забыв про окружающий мир и время. В конце концов, Третий вдавил завизжавшего в экстазе Сенджуро в постель, излившись глубоко внутрь него, рвано и грубо продолжив толкаться в практически безвольное тело. И тогда для младшего Ренгоку мир вокруг окончательно провалился в небытие.       Он очнулся только глубокой ночью, ощутив, что ступни ног и кончики пальцев начинают замерзать. Повалявшись в беспокойной дреме несколько минут, тщетно пытаясь согреться, младший сын семьи Ренгоку все-таки открыл глаза, переворачиваясь на спину и морщась от болезненных ощущений в пояснице. Одеяло сползло с него и скомканное лежало в ногах. Лунный свет заливал комнату через распахнутые в сад седзи. Привстав с футона, мальчик огляделся, вслушиваясь в тишину.       – Куда же вы направились теперь, Аказа-сан?.. Почему снова так скоро покинули меня... – тихо спросил Сенджуро, сжавшись и обхватив себя руками. Все-таки он надеялся на этот раз побыть со своим любимым демоном чуть дольше. Им никогда не удавалось встречаться друг с другом больше, чем на одну ночь – это было опасно как для Третьего, так и для самого Сенджуро, тщательно скрывающего свою связь с врагом. Опечаленно вздохнув, подросток с трудом поднялся на ноги, чтобы закрыть седзи в сад, но, не устояв, пошатнулся. И тут же широко распахнул глаза, оказавшись в крепких объятиях.       – Будь осторожен, – спокойно проговорил демон, прижимая мальчика к себе. Ренгоку поднял голову, вглядываясь в желтые глаза, и вымученно, но счастливо разулыбался, обнимая возлюбленного. Аказа отвел взгляд в сторону – бледные скулы его в этот момент даже как будто зажгло красными пятнами. – Я намерен задержаться в вашей округе сейчас. Так что я буду приходить к тебе каждую ночь в течение месяца. Это может истощить тебя.       – Я обязательно справлюсь ради вас! Ради нас… – смущенно поправил он сам себя и взялся за чужую руку, переплетая их пальцы. – Я так рад, что вы остались со мной… Ваше присутствие не почувствуют?       – Не думаю. Благодаря наркотику, который ты принес, сопляк с обонянием вряд ли встанет с постели ближайшие несколько дней, – усмехнувшись, Аказа уложил Сенджуро в постель, ложась с ним рядом. Однако его слова взволновали мальчишку, беспокойно задрожавшего у него в руках. Тогда демон поспешил объясниться. – Не из-за тебя. Это все из-за Кёджуро. Кажется, он действительно затрахал его до смерти. Они не так давно ушли из дома. Вернее, Кёджуро вынес его. Думаю, он все-таки постыдился перед семьей и решил подыскать для продолжения более уединенное место. Они не понимают, почему не могут остановиться, бедные безмозглые дураки! – и демон весело рассмеялся, расслабленно раскинувшись на футоне. Младший Ренгоку придвинулся к его боку теснее, все еще не поднимая на него виноватый взгляд. Вроде бы хотел сделать все как лучше для брата и Тандзиро-сана, а получилось… Луна, глянув на него и увидев это выражение на милом лице, покровительственно обнял мальчишку, заставляя лечь себе на грудь. – Забудь о них. Думай о нас. Сегодня мы заснем вместе. Ты счастлив, Сенджуро?        – Да, – улыбнулся тот, погладив подтянутый бледный живот, исписанный чернильными полосами. И тогда на губах демона тоже заиграла улыбка, – я счастлив.