Get Wild

      – А что значит «тонизирующее средство»? – спросил у сидящего рядом товарища Тандзиро, разглядывая фарфоровую бутылочку в своих руках, накрепко закупоренную пробкой.       – Ну… Это значит, что от него ты будешь чувствовать себя лучше: будешь активнее, и дела будут даваться тебе легче обычного. Наверное, как-то так я бы сказал, – пожал плечами Зенитсу, тоже в свою очередь глаз не сводя с этого сосуда.       После возвращения с миссии они решили наведаться на горячие источники, которые часто посещали члены организации охотников – особенно эти места нахваливали столпы. Послав воронов с отчетом о миссии и своими намерениями на краткосрочный отдых, они отправились в горную местность. Однако в небольшой деревушке у подножья горы по пути на источники двое мечников младших рангов столкнулись с каким-то старым торговцем, который тащил повозку с товаром. Добрая душа Камадо, видя, что мужчина справляется едва-едва, сразу же вызвался помочь, сказав, что им по пути. Агацуме этот «ушлый старик с подозрительным товаром» показался очень уж вороватым, однако Камадо его сомнений не разделял и помог незнакомцу поднять повозку по горной тропе. Собственно, за это они и получили это «чудодейственное тонизирующее средство, творящее чудеса и спасающее от любой хвори». И вот теперь они сидели над этой сомнительной бутылью уже около получаса, склонившись голова к голове и пребывая в глубоких раздумьях.       – Но если это так, то мы можем его выпить без всякой опаски? – неуверенно предложил Тандзиро и перевел взгляд на друга, который даже отпрянул от него, услышав это и замотав головой.       – Издеваешься, что ли? Этот мужик выглядел ужасно подозрительно! Небось, наторговался себе у местных, наобувал их и шел довольный! И ладно бы тяжелая повозка стала ему наказанием, так ведь мы ему и помогли еще ее затащить! – очевидно, вспомнив ехидное беззубое лицо торговца с хитрыми глазками, начал снова распыляться Зенитсу. Тандзиро на его резкие заявления только неодобрительно поджал губы. – Ты как хочешь, а я н-не буду это пробовать!       – Хорошо, тогда я сам, – спокойно согласился его товарищ и, ловко откупорив бутыль, уже поднес ее ко рту, однако Агацума отчаянно вцепился ему в руку, в безнадежности заскулив.       – Уговорил! Половина на половину! Я же не могу позволить тебе рисковать жизнью и здоровьем!       – Тренировки проходят прекрасно! Я лично разработал новую методику, подходящую ему и учитывающую его сильные и слабые стороны! Прогресс уже и без того наметился, а с новой методикой навыки Камадо отточит в кратчайшие сроки! – поправив хаори на плечах и заложив руки в рукава бордового кимоно, Ренгоку бодро шагал по энгаве внутреннего двора гостиницы, которая располагалась на горных источниках. Уставший за всю дорогу от его неугасающего энтузиазма Тенген уже даже никак не реагировал на его рассказы, еще в начале пути отметив, что пламенный товарищ снова только и болтает о своем тсугуко. «Камадо то, Камадо это… Влюблен он, в самом деле, что ли? – размышлял про себя бывший столп Звука, устало закатывая единственный зрячий глаз. – Нет, Камадо, конечно, парнишка что надо: добрый, заботливый, да еще и хозяйственный, как оказалось. Но он ведь совсем не смыслит ничего в этом. Да и любовь штука такая, что в пустой голове Ренгоку понятия ей никогда не найдется… Странно». Уйдя в свои мысли, Узуи едва не пропустил, как товарищ обратился к нему. – А у вас как продвигаются дела, Узуи? Тот парнишка, за которого ты поручился, тоже очень способный малый! Как его успехи?       – Ты про Зенитсу? Хотя бы имя его запомни, – лениво протянул мужчина, после чего возвел взгляд к темному потолку. – Как дела, значит, продвигаются, да?..       – Что не так, Узуи? – заметив некоторое замешательство на лице бывшего столпа, Кёджуро удивленно приподнял густые брови, наблюдая за тем, как Тенген над чем-то упорно размышляет. А причина раздумий Узуи была весьма и весьма проста: на невинный вопрос «как продвигаются дела» в голове у него всплывали весьма фривольного содержания картины. Конечно, с тех самых пор, как он взял пшеничноволосого парнишку себе в тсугуко, тот добился значительных успехов в освоении новых приемов и развитии своих физических навыков, однако была и другая сторона вопроса.       Узуи никогда никому ничего не делал просто так, и мечник младшего ранга получил себе место у него в учениках исключительно за красивые глаза. Еще перед тем, как отправить каждого из неразлучной троицы в цветочные дома, он скрутил руки строптивому блондину, опалив ему губы горячим поцелуем и оставив чуть пониже ключицы яркую лиловую отметину. Забрезжил давно потухший интерес, взыграла кровь, да и любопытство одолело. Какими глазами посмотрит, что сделает, как себя поведет дальше – Тенгена интересовало все. Обыденность, которая окружала его изо дня в день, когда три пары ласковых рук лелеяли его, давно осточертела. А здесь свежая кровь, сложный характер и бойкий нрав – сумасшедший азарт купил столпа Звука, заставив бросить в ход все свои козыри: красоту, шарм, обаяние. По итогу парнишка выстоял в ночной схватке с Высшими Лунами, но не выдержал любовных атак столпа, в конце концов, оставившего пост и звание. Агацума Зенитсу стал его тсугуко, а заодно и любовником, и его обучение у блестящего шиноби, великого мечника дыхания Звука Узуи Тенгена началось.       Вспоминая, чему самолично он ежедневно обучал парнишку на «занятиях», и видя при этом наивные глаза ждущего ответа Кёджуро, мужчина не знал, как выкрутиться из сложившейся ситуации. Не говорить же, в самом деле, как он несколько часов кряду учил Зенитсу техникам орального ублажения, пока у того не опухли губы и мышцы лица не заныли. «Зато на что он теперь способен – как вспомню, так блестяще хочется кинуться на его поиски в любое время дня и ночи», – отметил про себя Тенген, воспроизводя в памяти смущенное лицо подростка, послушно сосущего его член.       Да, если начал все это бывший столп из чистой скуки и любопытства перед чем-то новым, то сейчас сам все больше и больше тонул в этом внезапно оказавшемся глубоким омуте с большими светлыми глазами и блондинистой шевелюрой. Их тренировки начинались с самого утра в покоях Тенгена и заканчивались там же глубокой ночью. Само собой, Узуи пахал без продыха, буквально заставляя себя утром разлепить веки, чтобы придвинуться ближе к лежавшему рядом на футоне парнишке и на ощупь засунуть в него член, мигом вынуждая того проснуться. Утренний блуд, завтрак, потом утренняя тренировка, обед и обеденная тренировка, продолжительные обеденные ласки, без которых, как говорил Тенген, у него плохо усваивалась пища, затем вечерняя тренировка, ужин и заход на новый круг вечерних и ночных плотских утех – по такому расписанию тренировался Агацума Зенитсу у «бога празднества».       – Ну, надо сказать, он делает большие успехи! – ослепительно улыбнулся Узуи непонимающе хлопающему глазами Ренгоку, когда они остановились напротив дверей в покои, где горел яркий свет. – Мы быстро друг друга поняли и блестяще сработались с ним! Зенитсу просто прекрасная находка!       – Вот видишь! Я рад, что и ты решился взять себе ученика! Думаю, светловолосый парнишка в твоих руках раскроется совсем с другой стороны! – улыбаясь другу в ответ, радостно заключил Кёджуро, а Узуи еле сдержался, чтобы не проболтаться ни о чем. «Да уж, Ренгоку, ты даже не представляешь, как он раскрывается с другой стороны в моих руках каждую ночь…» – про себя добавил бывший столп, в неловкости потирая переносицу указательным пальцем. Его пламенный товарищ тем временем распахнул фусума, выпуская свет из помещения в ночной сад, и тогда оба мечника внезапно застыли на пороге так, как стояли, ошарашенно уставившись на представшую перед ними красочную картину. Отойдя от увиденного и обернувшись на Кёджуро, Тенген внутренне вздрогнул: такое крайнее замешательство на лице Ренгоку даже он видел впервые. Казалось, еще немного и глаза-шары столпа Пламени выпадут из глазниц, укатившись по половицам. – Мальчик мой?.. Что здесь произошло?       На небольшом столе, стоявшем посредине комнаты, лежал довольный Камадо, щекой размазывая собственную слюну по столешнице, а сверху на нем, как на подушке, устроился разомлевший Агацума, зачем-то дергая друга за торчащие пряди волос. Еще не переступивший порог комнаты Узуи моментально учуял, в чем дело, а догадки его подтвердила валяющаяся на полу откупоренная и опустошенная полностью бутыль. В комнате чувствовался хорошо ощутимый запах спиртного.       – Пьяны, – коротко резюмировал бывший столп, повернув голову к изумленному Кёджуро. На его голос Зенитсу отклеился от мечника с карточными серьгами и выпрямился, с трудом фокусируя взгляд на стоявших в дверях мужчинах. По мере того, как его пьяным взором угадывались знакомые черты внешности наставника, на лице блондина расплывалась влюбленная улыбка. Приподнявший белесые брови Тенген даже искренне удивился этому. – Неужели блестяще узнал?       – Узу-зуи-сан… – промычал парнишка, упираясь ладонями в пол и на четвереньках подползая ближе к старшим мечникам.       – Что еще за «Узузуи»?! Какого черта ты надрался, Зенитсу?! Кто тебе разрешал?! – бросившись к нему и грубо схватив за желтое хаори, сразу же притянул его к себе Тенген, оценивая масштабы бедствия. Агацума глупо улыбался и придурковато посмеивался, играя глазками и смущенно отводя взгляд. «Это что еще за поведение?.. – мысленно спросил неизвестно у кого шиноби, внимательно рассматривая своего подопечного. – Он это что, блестяще заигрывает со мной? Сам? Да еще и при посторонних?.. Это не шутка?»       – Ренгоку-са-а-ан, – пьяно протянул лежащий на столешнице Тандзиро, и Пламенный столп сразу же оказался возле него, заботливо кладя руку ему на спину. Почувствовав прикосновение наставника, парнишка открыл глаза и разулыбался. – Это не сон… Ренгоку-сан пришел сюда… Какое счастье – я словно в раю!.. Прошу, Ренгоку-сан, устройте мне ту самую тренировку на выносливость!       – Что он несет?.. – не понял присевший на корточки напротив своего тсугуко Узуи, покосившись на Камадо.       – М-мальчик мой, что с тобой приключилось? Ты выглядишь очень… – изучающий взгляд Кёджуро скользнул по лицу подростка, по его покрасневшим щекам, влажноватым губам, затем по обнаженной шее, тонким ключицам, виднеющимся из-за расстегнутого воротника формы… Стремительно убрав руку от чужой спины, мечник дыхания Пламени вдруг отпрянул назад, словно обжегся обо что-то, и вытянулся в струну, пытливо уставившись в потолок. – Выглядишь очень вызывающе! Тебе нельзя выглядеть так пр-при посторонних, Камадо!       – А ты что несешь?.. – Тенген прищурился, разглядывая напряженное лицо Ренгоку, нарочито не смотрящего в сторону своего тсугуко. В это время непонятно отчего всплакнувший Агацума вдруг обнял бывшего столпа Звука за коленки, крепко прижимаясь к ним щекой. – Зенитсу! Веди себя нормально! Если пьешь так посредственно, значит, еще не дорос до этого! Кто вас вообще только надоумил на такой унылый проступок?!       – Узуи-сан всегда такой яркий… – в пьяном бреду тянул блондин, тесно прижимаясь к чужим ногам, несмотря на все попытки Тенгена отлепить его от себя. Тем не менее, заслышав комплимент в свой адрес, старший мечник замер, улыбнулся и одобрительно кивнул.       – Ну раз такое блестящее дело… так и быть, продолжай, – мурлыкнул в ответ Узуи, вынудив его отпустить свои ноги и прижав парнишку к своей груди. – Расскажи еще что-нибудь о своем прекрасном наставнике.       – У него самое красивое лицо…       – О да, это правда.       – И самые крепкие мышцы: его тело богоподобно…       – Разумеется, это ведь я – твой бог! А знаешь, мне нравится, когда ты такой!       – Но вот характер у него просто ужасный – он бесконечно придирается ко мне… И еще он самодур.       – Чего?.. – тут же отстранил его от себя бывший столп, мрачнея лицом, недовольно пытливым взглядом всматриваясь в пьяно улыбающегося Агацуму. А тот, казалось, даже не понимал, что ляпнул лишнего, продолжая тянуть ручонки к крепкой груди. – Это кто тут самодур?! Блестяще захотел тренировок в тройном размере?! Да я на тебе живого места не оставлю!       – Камадо, мальчик мой! Т-ты что делаешь? Узуи и светловолосый парнишка все еще здесь! – услышав это, Тенген удивленно обернулся к своему товарищу и застал весьма странную сцену: Камадо пытался стянуть с себя верх униформы истребителя и одновременно с тем старался придвинуться к Кёджуро теснее, в то время как тот, весь красный и подозрительно дерганный, не давал ему этого сделать, запахивая одежды обратно. – Не снимай ее! Ведь тогда они увидят твое тело! Я не могу этого допустить! Да что же ты делаешь!..       – Ренгоку-сан! Скорее, потренируйте меня так, как в прошлый раз – я-я думал об этом всю миссию… – практически стонал тот, пробуя заставить наставника опрокинуть себя на пол и навалиться сверху. – Если Ренгоку-сан не потренирует меня, я сойду с ума-а! Пожалуйста, Ренгоку-сан, снова лягте на меня и вставьте в мою попу свой… – тут сгорающий от стыда Кёджуро поддался его действиям и спешно повалил своего тсугуко спиной на пол, закрыв ему рот ладонью. А осознавший, о чем идет речь, Узуи удивленно наблюдал за тем, как притихший Камадо послушно развел ноги под Ренгоку.       – Э-это не то, о чем ты подумал, Узуи! Это важная тренировка! Я тр-тренирую выносливость Камадо! – принялся тараторить столп Пламени, натянуто улыбаясь, не в силах даже смотреть на скептично разглядывающего его товарища.       – Ну как же иначе, – усмехнулся Тенген, заставляя несопротивляющегося и что-то тихонько бормочущего себе под нос Зенитсу тоже улечься на пол. – Ренгоку, вот ведь! Про новую методику мне еще что-то пел! А сам просто блестяще имеет Камадо на каждой тренировке! Ну ты даешь, Ренгоку! Когда ты только успел завалить парнишку?       – Узуи! Я-я не такой! – запинаясь от волнения, проговорил его оппонент и поднес ладонь к лицу, чтобы прикрыть ярко алеющие скулы. Податливый Тандзиро льнул к нему ближе, готовый ко всему, ухмылка Тенгена становилась только шире, и отпираться уже было бессмысленно, поэтому Кёджуро решительно заявил. – Я с Камадо серьезен!       Он действительно тренировал Камадо: со всем рвением взялся за его обучение, гоняя с утра и до самого вечера, иногда тренируясь с ним в паре на простых синаях. Однако в какой-то момент вдруг осознал, что не в состоянии спокойно смотреть на своего нового ученика – испытывал какое-то странное чувство, что заставляло его подолгу глядеть в спину парнишки, мысленно растворяя одежду на нем. А потом ему на глаза попалась одна необычная книженция… Она нашлась дома среди ненужных вещей, убранных в неиспользуемые помещения, совсем новая. Откуда подобная книга взялась в их доме, Кёджуро не мог ума приложить, но раз пролистав, столп словно выжег в своей памяти ее содержимое, и теперь все эти странные неблагопристойные позы стояли перед глазами, не собираясь исчезать. Старший сын семьи Ренгоку, лежа в кровати, пытаясь заснуть, невольно представлял своего ученика, выгибающегося в позах, изображенных в книге, и не мог сомкнуть глаз. И спустя пару дней таких мучений он сдался и забрал книженцию себе в комнату, спрятав в футоне, чтобы кропотливо и методично изучать содержимое перед сном.       Повторить все то, что было показано в книге, Кёджуро хотелось с каждой прочитанной строчкой все больше. Повторить именно с мальчишкой Камадо. Член во время его увлеченного чтения неизменно стоял, и мечник дыхания Пламени, не отвлекаясь от книги, самозабвенно наглаживал себя через ткань фундоси, кусая губы и представляя своего юного тсугуко. В голове вертелись эти постыдные, но красочные образы: вот обнаженный Тандзиро ждет его на расправленном футоне, смущенный своей наготой, но при этом всем своим видом призывающий к действиям, вот покорно лежит под ним, приглашая сделать с ним все, о чем было написано в книге, вот активно ублажает столпа Пламени, целуя его естество и даже полностью погружая его в рот… Кёджуро кончал, подолгу ошарашенно после этого смотря на руку, испачканную семенем, и удивляясь собственным мыслям. Что они вообще значили?..       Потом он все-таки решился поговорить со своим тсугуко напрямую, показав ему эту книжку и спросив, не хочет ли Тандзиро проделать все это вместе с ним. Лицо и уши мальчишки в тот момент покраснели так густо, что были похожи на спелые ягоды, а сам он вдруг стал заикаться и запинаться, позабыв собственное имя. Но Кёджуро был терпелив. Решительно ждал, пока Камадо сгреб в горстку самообладание и сквозь сжигающее его смущение еле слышно ответил: «Я готов сделать что угодно с Ренгоку-саном…»       С того момента все и началось. Их первый опыт случился в день, когда Шинджуро и Сенджуро покинули фамильное поместье, направившись в горный храм, что был в двух днях пути. Кёджуро разложил своего ученика на футоне и упивался его телом, дотошно исследуя каждый сантиметр, на протяжении всей ночи, заставляя мальчишку болезненно ломаться от тягучего удовольствия. Назвал Пламенный столп это тренировкой на выносливость, во что Тандзиро беспрекословно поверил, так для себя и решив, дескать, он целую ночь тренировался с Ренгоку-саном. Пусть тот и делал с ним странные, но, безусловно, приятные вещи.       – Узуи-са-а-ан! Н-не надо так сильно! Мм!.. Завтра будет плохо! – вымученно стонал Зенитсу, обнимая крепкую, влажную от пота спину Тенгена, расцарапанную с лопаток. Смачные шлепки и хлюпанье в месте, где соединялись их тела, только больше заставляли подростка скулить от смущения и возбуждения. Узуи, совершенно не обращая на эти вопли никакого внимания, продолжал размашисто двигаться внутри него, вгоняя член как можно глубже, под нужным углом, зная, что от этого мальчишка будет извиваться под ним активнее и стонать громче. – Узуи-сан! А-ах!.. Я сейчас умру! Нет! Перестань! Хватит!       – От удовольствия не умрешь! Тебе же это блестяще нравится! И я же говорил тебе – Тенген-сама! – и для лучшего усваивания информации бывший столп засадил свое естество особенно глубоко, заставляя мальчишку снова в истерике вонзить себе в спину ногти.       – Тенген-сама-ах! Н-нет!       – Ренгоку-сан! – в унисон ему стонал Тандзиро, щекой прижимаясь к полу, но неизменно продолжая оттопыривать пятую точку для своего наставника, грубо держащего его за бедра. Мечник дыхания Пламени насаживал своего тсугуко жестко и резво, время от времени обжигая его ягодицы сильными шлепками, вытаскивая из горла безудержные всхлипы и стоны, однако сопротивления своим действиям не встречал – Камадо принимал все это как должное: как будто он провинился и теперь получал справедливое наказание. У Кёджуро от звуков его голоса переставала работать голова, а действиями начинали руководить какие-то животные инстинкты: хотелось двигаться еще быстрее, яростно вталкивать в мальчишку свой член и попросту заставлять его выть от смешения удовольствия и боли. «Нужно еще… – одна за одной всплывали несвязные мысли в горячей голове Ренгоку. – Еще!.. Сильнее! Нужно сильнее!..»       – Стони для меня, Камадо! – чуть ли не рыча от возбуждения, сквозь зубы проговорил Пламенный столп, рукой крепко хватая послушно стонущего громче парнишку за шею. В этот момент на него даже обернулся Узуи, неверяще всматриваясь в красное от напряжения лицо товарища. Кёджуро зло стискивал челюсти, яростно толкаясь внутрь безвольно признающего его полное доминирование Тандзиро – точно проверял на прочность или намеренно хотел порвать его. – Громче! Проси еще!       – Да, Ре-Ренгоку-сан! Я х-хочу еще! Еще!..       – Ренгоку, ты блестяще озверел? – между делом спросил у него Тенген, от которого не отлипал вцепившийся в него руками и ногами и двигающийся навстречу сильным толчкам Зенитсу. Тому было совсем не до Тандзиро, которого прямо перед ними так безжалостно имел собственный наставник: Агацума, хоть и выстанывал протяжно «нет», однако бывшего столпа никуда от себя не отпускал, продолжая собственнически обнимать его и зацеловывать ключицы и шею. – Эй, Ренго…       Камадо внезапно вскрикнул так громко, что Узуи даже испугался за его здоровье, но отвлекаться ему не позволил все тот же Агацума, вынудивший партнера развернуться и сразу же припавший к его губам. Шлепки, крики Тандзиро, рычание Ренгоку действовали на Зенитсу афродизиаком – он заводился сильнее и начинал вести себя громче, будто негласно соревнуясь со своим другом. Однако ненамеренно Камадо не уступал ему: Кёджуро, обеими руками ухватившись за узкие бедра, вдруг врезался в партнера так сильно, что парнишка щекой проехался по полу, готовый уже просто-напросто кричать от сумасшедшего напора наставника. В какой-то момент, когда Ренгоку, еще сильнее впечатав его лицом в пол, остервенело принялся бить его по ягодицам, одновременно с тем из последних сил дырявя его своим членом изнутри, Тандзиро, наконец-то в сопротивлении задергавшись под ним, пытаясь вырваться из крепких рук, бурно кончил, чувствуя в себе горячее семя столпа Пламени.       Узуи, заставив сорвавшего голос Зенитсу отцепиться от своей истерзанной ногтями спины, закинул его ноги себе на плечи, меняя позу, и навалился на него всем телом, вставляя глубоко, до упора, с громким шлепком припечатываясь яйцами к его промежности. У продолжающего хрипло стонать Агацумы по подбородку текли слюни, щеки нездорово горели алым, дрожащие руки, до этого неистово царапающие чужую спину, не находили себе места, член мазал в смазке живот. Глядя на это, бывший столп кусал губы, ускоряясь и вынуждая парнишку в безумном наслаждении закатывать глаза. «Он пытается свести меня с ума!.. – соображал про себя Тенген, засаживая ему глубже. – Только протрезвей мне! Я тебя блестяще трахать буду до тех пор, пока не заречешься пить!»       – Только попробуй уныло вякнуть мне завтра, что задница болит! – тяжело дыша, шептал Узуи, долбя кончающего себе на живот и заходящегося стонами Агацуму. – Сам виноват, что так блестяще соблазнил меня!       – Тенген-сама-а-а! – протяжно заскулил Зенитсу и выгнулся, с каждым новым толчком порциями получая в себя сперму. В конце концов, бывший столп склонился над ним, снова раздвинув ему ноги, и они страстно столкнулись языками, начиная суматошно вылизывать рты и лица друг друга. Возле них Ренгоку, словно зверь после охоты, лежал сверху на придавленном и явно находящемся без сознания Камадо, но до них уже ни Тенгену, ни Зенитсу не было никакого дела. Узуи, умело терзая припухшие губы своего тсугуко, явственно ощущал пряный, немного сладковатый привкус спиртного на языке, улыбаясь в поцелуй. «Нет, этот опыт мы так уныло не забудем, – отметил про себя мужчина, ладонями оглаживая грудь Агацумы с торчащими твердыми сосками. – Я сам напою тебя в следующий раз. Посмотрим: ты блестяще согласишься на все, что я предложу, упрямый Зенитсу. А там и до первой брачной ночи недалеко…»